Лица:
Полозов.
Марфа Ивановна.
Лиза.
Михаил Сергеевич Истомин.
Ссадин.
Кутов.
Пульхерия Платоновна Засадимова.
Мальчик из лавки.
Лакей Звенигорского.
Декорация I-го действия, вечер.
Явление I.
Марфа Ивановна спит на диване, Лиза сидит возле нее.
Марфа Ивановна (просыпаясь). Ох, Господи!
Лиза (наклонившись к ней). Мама, ты бы, голубчик, пошла бы уже, да и легла в постель, там тебе будет лучше и спокойнее, здесь неловко.
Марфа Ивановна. Нет, ничего. Я, ведь, так себе прилегла, вздремнуть немножко, уморилась я с этим беганьем из дома в дом, да из магазина в магазин. Ноги совсем отнялись, будто не мои, все тело ноет, и все кости болят, должно быть, простудилась немного...
Лиза. Я, мама, за доктором схожу.
Марфа Ивановна. Не надо, родная. К чему? И так пройдет, зачем доктора беспокоить, ведь нам нечем ему заплатить, а даром, пожалуй, не пойдет. Ничего, я, ведь, не больна, просто устала немного, вот меня и ломает, отдохну и все как рукой снимет. Ох, мочи нет
Лиза. Мама, что у тебя болит? Милая, ты не хочешь сказать, скрываешь. Скажи, чем ты нездорова, скажи, я схожу за доктором, он придет, упрошу его прийти.
Марфа Ивановна. Не надо, Лизочка, я право не больна, просто утомилась за день. Полежу, отдохну и все пройдет, ведь это случается со мной не в первый раз, уж несколько раз так было.
Лиза. Так ты бы пошла на постель, мама, все таки там будет спокойнее. Поди, голубушка, засни немного.
Марфа Ивановна. Хорошо, пойду. (Приподнимается.) Ах!.. Лиза... милая... ведь завтра... срок... (Опускается снова.)
Лиза. Какой срок? Чему?
Марфа Ивановна. (растерянно). Кутов... Кут... придет... что мы ему скажем? Господи! Лиза! Ведь завтра будут продавать наше бедное имущество...
Лиза. Полно, мама, успокойся, не волнуйся, так, может быть, нам удастся уговорить, упросить, не продавать еще немного, ведь он тоже человек, в нем тоже есть сердце и душа.
Марфа Ивановна. Каменное в нем сердце, Лиза.
Лиза. Я буду упрашивать, умолять его, он согласится. Только ты не мучь себя, ради Христа, иди, родная, приляг, тебе нужно отдохнуть. Пойдем, мамочка...
Марфа Ивановна. Защитите нас, силы Небесные (обе уходят налево. Лиза возвращается).
Явление II.
Лиза (одна). Как же тут не решиться на все, как тут не принять предложения Кутова, не выйти за его сына, чтобы спастись от голодной смерти, которая висит над нами. Нет, надо решиться, я упрошу Сашу, что бы он не сердился на меня, если я дам свое согласие Кутову быть женой его сына. Надо же решиться на что-нибудь. Надо выйти из одного бедственого и тяжелого положения, которое убивает нас и давит всей своей тяжестью. (Садится.) К новой жизни в кругу Алексея и его родных можно привыкнуть и равнодушно смотреть на все, что будет твориться вокруг меня. Это только кажется трудно, гм, обмануть, на самом деле можно, человек ко всему привыкает. (Справа входит мальчик.)
Явление III.
Лиза и мальчик.
Мальчик. Здравствуйте-с.
Лиз. Кто это?
Мальчик. Это я-с, из лавки, от хозяина, двери были отперты и я вошел.
Лиза. Что ты скажешь?
Мальчик. Хозяин прислал спросить, правда ли, что Кутов хочет описывать Ваши вещи?
Лиза. Да, правда.
Мальчик. Он еще велел спросить, будете Вы платить ему деньги, которые должны или нет. Коли не будете, то и он подаст расписки на суд, то сказать хотя бы.
Лиза. Скажи ему, что нам платить нечем, пусть делает, что хочет и как знает.
Мальчик. Так и скажу-с. Прощайте. (Уходит.)
Явление IV.
Лиза (одна). Есть о чем подумать и есть причины решиться на самое последнее и на самое отчаянное средство. В нем все наше спасение, больше не на что рассчитывать и надеяться. Сделать этот шаг и стать женой Алексея. Это ужасное средство, но спасительное... надо кончить и, чем скорее, тем лучше. (Справа входит Засадимова).
Засадимова (вполголоса). Здравствуйте, Лиза Миколаевна!
Лиза (вздрогнув). Ах... это Вы... Здравствуйте, хозяюшка!
Засадимова. Извините, что напугала ненароком... вошла потихоньку потому, что двери были отворены. Верно уж так надо. Я их не заперла, так и оставила, может поджидаете кого... Я Вам не помеха?
Лиза. Нет, нет, нисколько. Присядьте.
Засадимская. Сяду, сяду, запарилась-таки ходимши. (Смахивает платком пыль с дивана и садится). Вы одна дома?
Лиза. Нет, мама дома.
Засадимская. Спит?
Лиза. Да, прилегла отдохнуть, ей что-то нездоровится.
Засадимская. Ах, матушки, грех какой. Что-то с нею приключилось такое? Надо быть простудилась малость в своем бурнусе побегамши.
Лиза. Да, должно быть.
Засадимская. И не мудрено, золотая моя, захворать теперь. Мокреть-то какая стоит на дворе ужасти. Надобно бы за доктором для матушки-то.
Лиза. Потом, теперь она спит.
Засадимская. Ну, пускай спит, стара она у Вас, да сырая такая, больная. Часто-таки, кажись, хворает.
Лиза. Да, она очень слабая, очень легко простуживается.
Засадимова. Да уж вижу, какая она у Вас... все вижу, такая хворая, бледная такая, просто ужасти. (Помолчав.) А братец Ваш не приходил еще?
Лиза. Нет, еще рано теперь, он приходит в 7 часов.
Засадимова. Что ж они так долго на службе стали засиживаться?
Лиза. Работы теперь много, ревизия едет.
Засадимова. А, вот что. Они теперь, значит, скоро придет.
Лиза. Да, теперь скоро. (Пауза).
Засадимова. А, вот что я, Лиза Миколаевна, к Вам по делу завернула. По оченно важному делу, ей-Богу, уж не даром бегала все эти дни по разным знакомым, словно ищейка полицейская, все-то искала, да искала для Вас работы какой ни на есть, и вот нынче Вам радостную весточку принесла. Хотите обрадую, а?
Лиза (радостно). Неужели нашли? Пульхерия Платоновна! Вы нашли, говорите же, говорите, какая это работа, я уж и не знаю, как буду благодарить Вас.
Засадимова. Да уж, есть за что поблагодарить, ей-Богу, есть. Не даром бегала, словно угорелая, из дома в дом, да все спрашивала, не найдется ли, мол, работы какой аль местечка. Искала и нашла, уж так разодолжу, что большущее спасибо скажете, Лизавета Миколаевна, останетесь мною довольны.
Лиза (нетерпеливо). Так говорите же, говорите скорее, Пульхерия Платоновна, что это за работа, не мучьте меня, голубчик, скажите скорее, чтобы я могла отблагодарить Вас. Ах, Пульхерия Платоновна, если бы Вы знали, какое одолжение мне делаете, какую громадную услугу оказываете этим. Говорите, что это за работа?
Засадимская. Ишь какая, ведь, нетерпячка о Вас бьет, просто беда. Хотелось бы Вас помучить мало-маленько, хотелось бы поиграть малость, да в неведении подержать, да уж что таить-то, и так извели Вас горе да бедность. Ишь, ведь, с лица как худо выглядываете, бледненькая такая да худенькая, словно больной месяц пролежала.
Лиза. Мне бы только работу найти, а там я скоро поправлюсь, я и худею-то от досады, что работы найти не могу.
Засадимская. Уже я за Вас постаралась. Вам же в этом не повезло, а мне ничего. Ну, сказать что ли? а!
Лиза. Говорите, Пульхерия Платоновна, говорите!
Засадимская. И то, видно, сказать, ну, уж так и быть, скажу. Я Вам место нашла хорошее. Хотите знать?
Лиза. Место! Какое же?
Засадимская. Да, уж, худого не порекомендую, такое это место, что останетесь довольны. И теплое, и выгодное, и прибыльное и все тут! Уж, говорю, останетесь довольны, и все тут! Значит выгодно, я дарма, значит, ничего не говорю, место хорошее, очень хорошее, выгодное по всему.
Лиза. Но в чем же будут состоять мои обязанности на этом месте? Может быть, там придется делать то, чего я совсем делать не умею, к чему вовсе не способна.
Засадимская. То в экономках-то быть, матушка, да это такое простое дело, что проще и не надо.
Лиза. Так я экономкой буду?
Засадимская. Экономкой, миленькая, почитай, что полный хозяин в доме, в котором я приискала Вам местечко. Место это довольно выгодное, что говорить об этом, жалко будет, коли утеряешь его.
Лиза. У кого же это?
Засадимская. У вдовца одного, еще у молодого, этак 43 или 45. Платит очень хорошо и аккуратно, чисто по-немецки -- 30 рублей в месяц и даст все -- и отопление, и освещение, и обед, и белье стирает, и на баню деньги дает. Одно слово -- будете там жить на всем готовом и получать еще 30 рублей. Человек он добрый, ласковый, хороший. Сами Вы-то, верно, останетесь довольны, потому он никогда грубостей не говорит и дурно не обращается с экономками и на прибавки очень щедр. Первое время он вам будет платить 30 рублей, а там, ежели Вы ему пондравитесь, он, верно, прибавит рубликов 5. Да Вы-то уж ему, наверно, пондравитесь, Вы, ведь, миленькая, всем взяли: и умом, и обращением, и красотой, и характером. Он Вас просто озолотит, ей-Богу, уж не отказывайтесь от этого места, Лиза Миколаевна. Выгодное и лучше его и с огнем поискать, так не найдете.
Лиза. Что же, у него семья есть, дети?
Засадимская. Ни! Ни! Один, как перст!
Лиза (отшатнувшись). Так что же это, Пульхерия Платоновна, это Вы мне предлагаете, куда Вы хотите определить? Понимаете ли Вы? Какое место Вы мне предлагаете?
Засадимская. Чего ж тут не понимать, вот Вы-то, словно, не хотите понять своей выгоды. Вы только поймите, что у одинокого завсегда жить лучше. Ну, вдруг он возьмет да и женится на Вас, поближе познакомится с Вами, полюбит, да и женится. Ведь такие дела сплошь да рядом творятся, глядишь -- то тут, то там, какой-нибудь женился на своей экономке, а ведь то для Вас, при Вашей бедности да нужде, очень выгодно, ну, а коли не женится, а так одарит Вас, как отпускать станет домой, ведь Вы у него не первая, да и не последняя. Сколько девушек перебывало у него и все вышли оттуда обогащенными, а Вы бы вот поступили к нему да прибрали бы его к рукам, он бы на Вас и женился.
Лиза. Пульхерия Платоновна, если Вы пришли для того, чтобы оскорблять...
Засадимская. Так вольно ж Вам оскорбляться-то? Я говорю правду, что Вы много потеряете, коли не пойдете к этому вдовцу в экономки.
Лиза. Вы, видно, не понимаете, чего нужно этому вдовцу, он не экономку ищет, а любовницу!
Засадимская. Ну, а хоть бы и любовницу, что же тут?
Лиза (встав). Как смеете Вы мне говорить это, за кого Вы меня принимаете? Куда Вы хотите втолкнуть меня? Вы хотите меня отдать в руки какого-то развратника. Кто Вам дал право делать мне такие предложения, как Вы смеете предлагать мне такое место?
Засадимская. Да Вы не очень-то кричите, ведь я не побоюсь ваших криков. Что Вы из себя корчите такую царевну-недотрогу. Не больно важная Вы барыня! Эких царевен я сотни видывал на своем век и все они так кончали, что поломается, поломается, а там, глядишь, и сама идет на содержание. И ломается ведь словно и путное что, ха, ха, ха. Где Вам дорожить честью-то, коли нечего жрать, с голоду не токмо что себя, а и родных всех продаст!
Лиза. Уйдите... Ради Бога, уйдите! (плачет).
Засадимская. Уйду, уйду, делать-то тут нечего. А, вот, погляжу я, как это Вы, с матушкой да братцем, будете платить мне за квартеру за четыре месяца. (Справа входит Полозов, которого никто не видит. Он стоит в дверях и прислушивается). Послезавтра срок платежа, поглядим, какую Вы все мне песенку запоете, когда я выгоню Вас на улицу. Погляжу на Вас, сударыня, важная царевна-недотрога. Ха, ха, ха, зубами-то пощелкает, волей неволей, а сама пойдет к богачу в любовницы. (Полозов схватывает ее за руку).
Явление V.
Те же и Полозов.
Полозов. Еще одно слово и я придушу тебя, гадина.
Засадимская. Ах, простите... Не буду... Ей-Богу, не буду...
Полозов. Что ты тут говорила, чем оскорбила сестру, о чем она плачет?
Засадимская (вырываясь). Пустит, ради Бога... Мне больно.
Полозов. Задушить бы тебя, гадину. Убирайся, чтобы ноги твоей не было. Вон! (Засадимская убегает).
Явление VI.
Лиза и Полозов.
Полозов. Что она тут говорила, чем она оскорбила тебя?
Лиза. Она предлагала мне идти на содержание.
Полозов. Что? Она? А! До чего мы дожили, до чего дожили, как низко, как жестоко и беспощадно втаптывают в грязь, с каким злорадством издеваются и насмехаются над нами и мы должны все это переносить потому только, что у нас нет денег, что мы нищие. Дьяволы! Дьяволы! (Со стоном опускается на стул).
Лиза. Саша, успокойся, Саша!
Полозов. Тварь, развратница, негодяйка, осмеливается оскорблять и издеваться над нами, гнусная гадина! А какой позор, какое унижение.
Лиза. Успокойся же, Саша, родной.
Полозов. И я не размозжил ей голову, я не задушил эту отвратительную гадину... <нрзб.>... (<нрзб.> трясет головой).
Лиза. Ну, полно, Саша, стоит ли обращать внимания на такие пустяки... Полно, успокойся.
Полозов. А хоть бы ты умерла, Лиза, чтобы мне не пришлось больше слышать, что тебя оскорбляют. Хоть бы вы обе умерли, чтобы мне не видеть, как вы мучитесь и страдаете.
Лиза. Мы не так уж страдаем, как ты. Полно, дорогой мой. (Молчание).
Полозов (как бы про себя). Есть от чего помешаться, этак скоро будут все считать себя в праве быть нас, мучить потому, что мы нищие. Ха, ха, ха! Ах, каторга проклятая. (Пауза).
Лиза (нерешительно) Саша... Завтра срок!
Полозов. Чему? Какой там срок?
Лиза. Кутов придет за ответом.
Полозов. А пусть его приходит, мне то что?
Лиза. Что же ему сказать?
Полозов. Сказать, что моего согласия на его предложение нет и не будет.
Лиза. Но... Саша...
Полозов. Другого ответа пусть не ждет.
Лиза. Саша, согласись. Я согласна, я уже решилась быть женой Алексея.
Полозов. А я не хочу.
Лиза. Но он будет описывать нас?
Полозов. Хоть и то, чего у нас и нет
Лиза. Что же мы будем делать?
Полозов. Смотреть на все и молчать.
Лиза. Саша, ведь это ужасно, что же с нами будет? (Пауза.) Саша, согласись!
Полозов (встав). Довольно, просьбы твои не приведут ни к чему. Где маменька?
Лиза. У себя в комнате, отдохнуть легла, она что-то нездорова.
Полозов. Нездорова? Что с ней, на что она жалуется?
Лиза. Говорит, что болит все тело. Она, верно, простудилась.
Полозов. Я за доктором схожу. (Берет шляпу). Пусть она не встает с постели и ничего не делает. (Идет к дверям и встречается с Кутовым) А! Что Вам?
Явление VII.
Те же, Кутов. Потом без Лизы.
Кутов. Александру Николаевичу, наше почтение. Как матушка Ваша?
Полозов. Она нездорова.
Кутов. Нездоровы, оченно жалко. Мне бы хотелось поговорить с ними.
Полозов. Можете говорить со мной. Лиза, сходи за доктором.
Лиза (тих ему). Саша! В последний раз прошу тебя согласись.
Полозов. Ни за что! (Лиза уходит). Ну, я к Вашим услугам, что Вы хотите сказать?
Кутов. Я долго не задержусь. Позвольте присесть.
Полозов. Садитесь.
Кутов. Пришел я справиться, Александр Николаевич, насчет того, что предлагал Вашей матушке взамен долгу-с Вам известно?
Полозов. Известно.
Кутов. Так я, значит, от Вас могу решительный ответ получить?
Полозов. От меня. Вот он: Вашего предложения я принять не намерен.
Кутов. Не намерены?
Полозов. Нет.
Кутов. Так-с. (Встает.) Я так и полагал, но все-таки пришел справиться и спросить Вашу матушку, что они скажут на счет моего предложения, так как завтрашний день думаю приступить к оценке Вашего имущества-с.
Полозов. Можете. Больше ничего не можете сказать?
Кутов (переменяясь). Хотел бы-с.
Полозов. Говорите.
Кутов. Александр Николаевич...
Полозов. Что?
Кутов. Послушайте-с, мы, с батюшкой Вашим, находились в самых приятельских отношениях.
Полозов. Что же из этого?
Кутов. Мне бы не хотелось, Александр Николаевич, сделать Вас совсем нищими-с. Мне приятно, оченно приятно, вспоминать про Вашего батюшку-покойника, Николая Матвеевича.
Полозов. Очень рад, что же больше?
Кутов. Мне бы не хотелось, Александр Николаевич...я мне бы очень хотелось и с Вами быть в таких же приятельских отношениях, в каких мы состояли с Николаем Матвеевичем. Право, Александр Николаевич, согласитесь выдать сестрицу Вашу, Лизавету Николаевну, за моего Алексея.
Полозов. Он ей не пара.
Кутов. Это не беда, спаруются потом.
Полозов. Она его не любит.
Кутов. Это опять глупство, сженятся -- слюбятся.
Полозов. Я Вам рассказал, что этого не будет, так чего же Вы еще добиваетесь?
Кутов. Мне Лизу Николаевну жалко-с. Для чего бы им таким молодым в бедности сохнуть.
Полозов. Никто Вас не просит жалеть, делайте то, что Вы хотите делать и что Вам позволяет делать закон.
Кутов. Эфто от нас не убежит, так-то мы поступить завсегда успеть можем, а вот об эфтом примерно будем говорить. Может быть еще на недельку отсрочить аукцион-с, Вы, может быть, еще обдумаетесь.
Полозов. Отсрочивайте хоть на год, а согласия не добьетесь никогда, слышите -- никогда, что один раз сказал, того не изменю.
Кутов. Можно бы изменить-с...
Полозов. Послушайте, Кутов, этими пустыми разговорами мы не подвинем дела вперед, лучше уходите, чем переливать из пустого в порожнее. Я сказал, что не бывать Лизе за Вашим сыном -- так и будет. Прощайте-с!
Кутов. Как угодно-с, просим прощения. Я только все это дело хотел добром обделать, чтобы, значит, лихом меня не вспоминали.
Полозов. Никто не просит Ваших благодеяний, прощайте. (Отворяет дверь).
Кутов. Горды Вы оченно, горды-с! (Уходит).
Явление VIII.
Полозов и Ссадин потом.
Полозов (один). Довольно, будет уже выносить эту проклятую пытку. Еще час тому назад я готов был думать еще неделю, а там решиться мне или нет, на предложение Звенигорского... Теперь и минут думать не хочу. (Садится за стол и берет перо. Входит Ссадин).
Ссадин. Добрый вечер!
Полозов. А, здравствуйте, Вы пришли кстати.
Ссадин. Неужели думали обо мне?
Полозов. Только что хотел Вам писать.
Ссадин. А я ту, как тут, как Мефистофель! Ха, ха! Чувствовал, что нужен Вам и поспешил явиться. Что скажете хорошенького, что придумали, и что надумали и как намерены поступить?
Полозов. Скажите Звенигорскому, что я (через силу) женюсь на Струйской.
Ссадин. Женитесь?
Полозов (опустив голову). Да, женюсь.
Ссадин. К чему же этот тоскливый тон, Александр Николаевич? Полноте, будьте мужчиной! поймите, что Вы штукой открываете себе широчайший путь вперед. Вы, с необычайной быстротой, станете подыматься все выше и выше. Вас ожидает блестящая будущность под протекторством Звенигорского. Фу, черт возьми, сколько у Вас будет завистников, как они будут завидовать Вам, а Вы только будете чины получать, да награды и ус не себе дуть.
Полозов. Довольно, Андрей Петрович, идите к нему...
Ссадин. Бегу, бегу, до свидания. (Жмет ему руку и идет. Раскланивается с Истоминым и скрывается. Истомин входит).
Явление IX.
Полозов и Истомин.
Истомин. Здорово, друг. (Жмет ему руку). Что ты такой кислый, рука, как лед.
Полозов. Так, ничего.
Истомин. Полно, так ли? Что это за человек был у тебя?
Полозов. Это Ссадин.
Истомин. Тот самый, что хлопочет о твой женитьбе на... Как ее?.. На Струйской.
Полозов. Он самый.
Истомин. Зачем же он был?
Полозов. Все за тем же. Сегодня ушел от меня с решительным ответом.
Истомин. Т. е. ты отказался.
Полозоа. Напротив, согласился.
Истомин. Ты, ты согласен? Или ты с ума сошел? Послушай, что ты затеваешь?
Полозов. Делаю-то, что сделал бы всякий, кому пришлось бы быть на моем месте, другого исхода нет. Завтра будут описывать наше имущество. (Пауза).
Истомина. Послушай, Полозов, неужели нельзя избежать того, неужели нельзя подыскать более подходящее средство...
Полозов. Если бы они были, то я давно воспользовался бы ими, но, к несчастью, их не существует. Теперь для меня открыты три дороги, из которых надо выбрать одну и идти по ней не оглядываясь назад и не думать о том, что ждет меня впереди. Первый путь самый кратчайший и идет он к месту вечного покоя и вечного забвения -- это смерть, но я не хочу умирать потому, что должен жить, моя жизнь нужна, если не для меня, то для матери и сестры. Первого пути я не имею права выбрать. Второй путь -- это нажива посредством подвигов воровства, грабежа и тому подобных нечестивых средств, этот путь широк, но он бесчестен. Его я тоже не могу выбрать. Теперь третий путь -- это женитьба на любовнице Звенигорского. Что же делать, надо выбрать одно. (Пауза). Если бы тебя спросили, какой путь ты выберешь, что бы ты ответил?
Истомин. Можешь меня не спрашивать об этом!
Полозов. Нет, нет, ты должен ответить. Я хочу, я требую ответа!
Истомин. Но... Послушай!..
Полозов. Говори... Я хочу, чтобы ты сказал -- какой их трех путей ты выбрал бы?
Истомин. Ну, конечно... Третий.
Полозов. Ага. Зачем же ты меня называешь сумасшедшим?
Истомин. А ты подумал о том, что тебя ожидает? Ты подумал о тех страшных упреках, которыми ты будешь осыпать себя за этот роковой путь.
Полозов. Ты думаешь, что если бы ты решился пожертвовать собой для спасения матери и сестры, то потом стал бы упрекать себя за свой поступок.
Истомин. А ты полагаешь, что нет, ты воображаешь, что ты не будешь упрекать себя.
Полозов. Нет, не буду.
Истомин. Полно, брат, а! Для того, чтобы быть вечно равнодушным, ко всему окружающему надо обладать железной волей, а человеческая натура слишком слаба и ничтожна для этого. Не думай, что ты с насильным терпением и хладнокровием будешь выносить те муки, ту нравственную пытку, которая в сто, в тысячу раз ужаснее физической. Когда станешь мужем содержанки, не думай, что душа твоя навсегда останется холодной и безучастной ко всему, что будет твориться вокруг тебя, не думай и не верь своим думам, что ты в силах будешь равнодушно жить с тою мыслью, что жена твоя развратница, которой ты продал свое честное имя и оставаться хладнокровным, когда будешь слышать всевозможные толки, насмешки и басни, которые будут ходить про тебя и чернить твое имя.
Полозов. Тогда мать и сестра будут обеспечены и могу избрать первый путь.
Истомин. Ты можешь еще и теперь отказаться от этой женитьбы; я найду деньги, я займу у дяди, чтобы заплатить Кутову.
Полозов. Я не приму этих денег потому, что мне нечем будет заплатить тебе.
Истомин. Но я буду умолять тебя не отказаться от этих денег... Я буду заклинать тебя всеми святыми... Полозов... слушай... я... добуду денег...
Полозов. Нет, не надо, теперь все кончено, я уже решился!
Истомин. Ах, Полозов... душа моя болит за тебя.
Позолов. Она у меня уже выболела, отстрадалсь и затихла. Одно, что еще хорошего осталось во мне -- это любовь к матери и сестре, для них я готов жертвовать всем...
Истомин. Да какова твоя будет жизнь, на что ты рассчитываешь?
Полозов. Когда я буду иметь деньги, у меня явится цель в жизни. Я думаю снова поступить в университет и окончить курс... Эх, да что загадывать. То, что будет -- того не минуешь, авось свыкнусь и с предстоящим положением.
Истомин. То-то вот -- авось, да небось, все мы больно много надеемся на авоську с небоськой, а это все равно, что ставить на одну карту все свое состояние... Авось свыкнусь, авось привыкну, горькое, брат, слово!
Полозов. Отчего же не привыкнуть, привыкает же человек ко всему, так отчего же привыкнуть к чувству презрения, которое я питаю и буду питать к своей будущей жене. Я буду презирать и тех, которые будут издеваться надо мной.
Истомин. Дай-то Бог, чтоб это так и было.
Полозов. Ты сомневаешься?
Истомин. И даже очень, очень часто случается не так вовсе, как мы думаем, и французы говорят chome propose, moi Dieu dispose.
Полозов. Почему же ты сомневаешься?
Истомин. Ты видел когда-нибудь Струйскую?
Полозов. Нет, не видал.
Истомин. А любил когда-нибудь, хоть раз в своей жизни?
Полозов. И этого нет.
Истомин. И ты хочешь, после всего этого, связать себя по рукам и ногам. Вспомни, что тебе только 24 года, а Струйская хороша собой, очень хороша.
Полозов. Ха, ха, ха, она хороша, так что ж? Из этого не думаешь ли ты, что я полюблю эту женщину? О, нет! Будь она хороша, как все ангелы небесные, я все-таки не полюблю ее, только одно презрение она и будет видеть от меня!
Истомин. Кто знает, мой друг, ты еще молод и Струйскую можно любить. (Входит Лакей).
Явление X.
Те же и Лакей.
Лакей. Александру Николаевичу Полозову. (Подает записку).
Истомин. Это от кого?
Полозов (разорвав конверт). От Звенигорского! (Читает, потом берет шляпу).
Истомин. Куда же ты?
Полозов (вполголоса). На Страшный суд. Ты жди меня, я скоро ворочусь. Вот тебе записка, прочитай. (Подает и жмет ему руку. Лакею:) Пойдем. (Оба уходят).
Явление последнее
Истомин (один). Что же пишет ему г-н генерал? (Читает). "Прошу Вас пожаловать немедленно для окончательного решения вопроса, касающегося нас обоих. Сегодня мы должны покончить все. Звенигорский". Гм. Вежливо, деликатно, чисто по джентельменски. (Со злобой.) А все-таки это гадко и отвратительно. (Мнет записку и отбрасывает от себя).
Занавес.