Невыносимая жара андалузскаго лѣта увеличивала страданія узниковъ; въ этому слѣдовало еще прибавить жалкое питаніе, какое доходило до нихъ черезъ руки алчнаго Беневидео.
Но послѣднее лишеніе было незамѣтно для Карлоса. Ему съ излишкомъ хватало доходившей до него малой порціи и часто эта грубая пища оставалась вовсе нетронутою.
Однажды утромъ, къ величайшему его изумленію, онъ увидѣлъ, что кто-то просунулъ свертовъ сквозь нижнюю рѣшетку внутренней двери: наружная -- какъ всегда въ это время, была открыта. Таинственный свертокъ заключалъ въ себѣ бѣлый хлѣбъ и кусокъ свѣжаго мяса, и Карлосъ съѣлъ его съ благодарностью, недоумѣвая, откуда могъ явиться подарокъ.
Но этотъ ничтожный случай, нарушившій невыносимое однообразіе его жизни, доставилъ ему еще большее удовольствіе, чѣмъ самая ѣда.
Дѣло милосердія теперь повторялось почти каждый день. Иногда, кромѣ мяса и хлѣба, ему просовывали виноградъ и другіе чудные сочные плоды этого южнаго климата. Онъ ломалъ себѣ голову, чтобы разрѣшить эту загадку. Ему хотѣлось открыть своего таинственнаго благодѣтеля, не только чтобы благодарить его, но просить, чтобы эти благодѣянія распространялись и на другихъ его товарищей-узниковъ, особенно Юліано. Кромѣ того, онъ надѣялся чрезъ него получить какія нибудь извѣстія изъ внѣшняго міра, или отъ своихъ собратьевъ по заключенію, что было для него дороже пищи.
Въ началѣ онъ подозрѣвалъ, что это былъ помощникъ тюремщика, котораго звали Хереро.
Этотъ человѣкъ былъ добрѣе Беневидео. Карлосу иногда казалось, что ему хотѣлось даже заговорить съ нимъ. Но онъ боялся коснуться этого вопроса, опасаясь, чтобы этимъ не навести подозрѣній на своего невидимаго благодѣтеля.
Это бывало обыкновенно раннимъ утромъ, когда открывались наружныя двери. Если тому, кто просовывалъ въ дверь свертки, случалось запоздать, то Карлосу слышались легкіе торопливые шаги, точно ребенка.
Наконецъ насталъ одинъ день, отмѣченный бѣлымъ въ хроникѣ его тюремной жизни. Послѣ того, какъ по обыкновенію, въ келью были просунуты хлѣбъ и мясо, послышался легкій стукъ въ нижнюю часть двери. Карлосъ, стоявшій около нея, отвѣчалъ съ живостью: "кто тамъ".
-- Другъ. Наклонитесь, сеньоръ, и приложите свое ухо къ рѣшеткѣ.-- Узникъ прислушался и до него долетѣлъ женскій голосъ, говорившій шепотомъ:
-- Не падайте духомъ, сеньоръ, Друзья думаютъ о васъ.
-- Одинъ другъ не покидаетъ меня и здѣсь,-- отвѣчалъ Карлосъ.-- Но я умоляю васъ, назовите мнѣ имя того, кого я долженъ благодарить ежедневно за милосердіе, облегчающее мою участь.
-- Я бѣдная женщина, сеньоръ, служанка тюремщика. То, что я вамъ приношу, принадлежитъ вамъ, и это только малая часть.
-- Мнѣ! Какъ это?
-- Это отнимаетъ отъ васъ мой хозяинъ, который готовъ лишить несчастныхъ узниковъ даже ихъ жалкой пищи. И если кто осмѣливается пожаловаться на него сеньорамъ инквизиторамъ, то онъ бросаетъ его въ масмурру.
-- Что это такое?
-- Это ужасная, глубокая цистерна въ его домѣ,-- отвѣчали ему едва слышнымъ шепотомъ. Карлосъ еще далеко не былъ знакомъ со всѣми ужасами этого мѣста.
-- Я трепещу при мысли о той опасности, которой вы подвергаетесь ради меня.
-- Это изъ любви къ Господу, сеньоръ.
-- Вы также чтите Его имя! -- проговорилъ Карлосъ, и глаза его наполнились слезами.
-- Тише, тише, сеньоръ! Я люблю Его, на сколько это позволительно бѣдной женщинѣ,-- прибавила она испуганнымъ шепотомъ.-- Я хотѣла сказать, что благородный сеньоръ, вашъ братъ...
-- Мой братъ! -- воскликнулъ Карлосъ; -- что вы знаете о немъ? Скажите мнѣ, ради самого Христа.
-- Говорите тише, сеньоръ. Насъ могутъ услышать. Я знаю, что онъ не разъ видѣлся съ моимъ хозяиномъ и далъ ему много денегъ, чтобы снабжать васъ пищею и всѣмъ необходимымъ; но тотх не побоялся Бога и...-- Карлосъ не могъ разслышать остальныя слова, но онъ догадывался насчетъ ихъ значенія.
-- Но, добрый другъ мой, еслибъ вы могли передать ему нѣсколько словъ отъ меня.
Можетъ быть, умоляющій тонъ его голоса пробудилъ скрытыя материнскія чувства въ сердцѣ бѣдной женщины. Она знала, что онъ былъ такъ молодъ и въ теченіе многихъ мѣсяцевъ заключенъ въ этой темницѣ вдали отъ міра, который только что открывался передъ нимъ и отъ котораго онъ былъ запертъ навсегда.
-- Я сдѣлаю все, что могу сеньоръ,-- сказала она голосомъ, въ которомъ слышалось чувство.
-- Тогда,-- просилъ ее Карлосъ,-- скажите ему, что со мною все хорошо. И пусть онъ прочтетъ псаломъ "Господь заступникъ мой" Но прежде всего скажите ему, чтобы онъ покинулъ эту страну и уѣзжалъ въ Германію, или Англію. Потому что я боюсь... нѣтъ, не говорите ему, чего я боюсь. Только умоляйте его уѣхать скорѣе. Вы сдѣлаете это?
-- Я сдѣлаю, сеньоръ, что могу, да поможетъ Богъ и ему и вамъ.
-- Да вознаградитъ васъ Богъ, добрый другъ мой. Но еще одно слово, если это не опасно для васъ. Скажите мнѣ о моихъ дорогихъ товарищахъ, заключенныхъ здѣсь. Особенно о д-рѣ Кристобало Лозада, донъ-Жуанѣ Понче де-Леонъ, фра-Константино и Юліано Фернандецъ, котораго прозываютъ Юліанъ маленькій.
-- Мнѣ ничего неизвѣстно о фра-Константино. Кажется, его нѣтъ здѣсь. Но всѣ прочіе, что вы называете -- претерпѣли.
-- Смерть!.. неужто смерть! -- сказалъ Карлосъ въ ужасѣ.
-- Есть нѣчто хуже смерти, сеньоръ,-- отвѣчала бѣдная женщина.-- Даже мой хозяинъ, у котораго желѣзное сердце, поразился твердостью сеньора Юліано. Онъ ничего не боится, кажется, ничего не чувствуетъ. Самыя ужасныя пытки не могли заставить его сказать ни одного слова, которое могло бы повредить кому-нибудь.
-- Да поддержитъ его Богъ! О, добрый другъ мой,-- продолжалъ Карлосъ дрожащимъ голосомъ;-- еслибъ вы могли оказать ему такую помощь какъ мнѣ... хоть чашку холодной воды; Богъ вознаградить васъ въ царствіи своемъ.
-- Я знаю, сеньоръ. Я стараюсь...
Въ это время послышались шаги и Карлосъ отпрыгнулъ отъ двери, но бѣдная женщина сказала:
-- Ничего, сеньоръ. Это только ребенокъ, храни ее Господъ. Но я должна уходить; она пришла извѣстить меня, что отецъ ея всталъ и начнетъ свои обходы.
-- Ея отецъ! Неужто ребенокъ самого Беневидео помогаетъ вамъ въ помощи узникамъ?
-- Это такъ. Да будетъ благословенно имя Господне. Я ея нянька. Но я должна уходить. Прощайте, сеньоръ.
-- Идите съ Богомъ, добрая душа, и да вознаградитъ Онъ васъ за ваше милосердіе.