По бурнымъ волнамъ.
Послђ отъђзда Колумба Діэго-Мендецъ остался служить при ненавистномъ Боабадилльђ, который отправилъ юношу въ колонію св. Ѳомы въ составъ гарнизона. Боабадиллью смђнилъ Овандо, а Діэго все еще продолжалъ служить солдатомъ въ гарнизонђ св. Ѳомы. Онъ былъ свидђтелемъ того, какъ испанцы угнетали несчастное туземное населеніе, и его юная душа съ каждымъ днемъ проникалась все большимъ и большимъ состраданіемъ къ дикарямъ. Онъ старался какъ можно ближе сойтись съ туземцами и часто бывалъ у Бегекіо, дружественнаго испанцамъ кацика, у котораго жила Анакаона. Вдова Каонабо давно уже была предана испанцамъ. Жизнь сломила ее. Какъ часто теперь она говорила, глядя на свою молоденькую дочку Гигвамоту:
-- Ты красива, Гигвамота, какъ пышный цвђтокъ нашихъ лђсовъ; ты стройна, какъ пальма, и гибка, какъ ліана... Но слезы застилаютъ мнђ глаза, когда я подумаю, что ты, царственной крови, дочь моя, достанешься въ жены одному изъ людей нашего племени, покореннаго бђлыми, что твои дђти станутъ рабами и запоютъ печальныя пђсни, надрываясь надъ работой въ потемкахъ рудниковъ. О, Гигвамота, не выходи ни за кого изъ нашихъ братьевъ, какъ бы ты ни любила ихъ! Я не отдамъ тебя въ неволю; будемъ лучше вмђстђ оплакивать судьбу нашего племени; будемъ рыдать о томъ, что боги послали съ неба такихъ жестокихъ сыновъ.
Гигвамота подняла на мать темные глаза и прошептала со странной усмђшкой:
-- Всђ ли они жестоки, мать?
-- Нђтъ, не всђ; я знала добрыхъ и справедливыхъ блђднолицыхъ, но ихъ мало. Твой дядя Бегекіо не любитъ бђлыхъ и ни за что бы не хотђлъ, чтобы ты вышла за бђлаго замужъ, а я... ахъ, Гигвамота, развђ не счастье породниться съ дђтьми неба?
Анакаона вздохнула и замолчала, а Гигвамота, постоявъ съ минуту въ глубокой; задумчивости, тихонько вышла изъ хижины.
Она побрела къ рђкђ, взявъ съ собою тыквенные кувшины, Ей хотђлось выкупаться, и сдђлать себђ новыя гирлянды изъ водяныхъ цвђтовъ. Послђ разговора съ матерью ей почему-то захотђлось, быть одной, и она даже ускользнула отъ служанокъ, которыя обыкновенно носили ее на носилкахъ. Гигвамота искупалась въ рђкђ, нарвала бђлыхъ и розовыхъ ненюфаръ и усђлась подъ агавами плесть себђ гирлянды. Но Она сегодня почему-то была лђнива, и работа ея подвигалась медленно.
Рђка серебрилась, какъ кожа громадной змђи. На душђ у Гигвамоты была смутная грусть. Пятнадцатую весну жила она на свђтђ, а въ первый разъ скрывала отъ матери какую-то тайну. Тяжелые вздохи то и дђло вырывались изъ ея груди.
Вчера, купаясь здђсь съ подругами, Гигвамота хохотала, шалила и осыпала: молодыхъ дђвушекъ брызгами. На обратномъ пути Гигвамота ни за что не хотђла сђсть на носилки, а бђжала рядомъ со служанками, свђжая и смђющаяся, въ своемъ странномъ нарядђ изъ цвђтовъ. Вдругъ она остановилась, какъ вкопанная: изъ-за кустовъ на неё смотрђла пара жгучихъ черныхъ глазъ. Молодая дђвушка невольно опустила рђсницы подъ этимъ упорнымъ взглядомъ, и сквозь ея смуглую кожу выступилъ румянецъ.
Черезъ минуту изъ-за кустовъ показалась стройная фигура юноши, въ камзолђ и капђ, какіе носили испанцы. Гигвамотђ показалось, что глаза незнакомца свђтятся кротко, какъ звђзды на небђ. Это продолжалось одну минуту, но Гигвамота почувствовала при этой встрђчђ странное волненіе, а съ глазъ ей невольно пришлось смахнуть слезинку. Она скрыла эту встрђчу отъ матери...
Теперь, сидя у рђки и слушая таинственный шопотъ камыша, она думала о незнакомомъ блђднолицомъ юношђ. Почему она скрыла это отъ матери?
Вдругъ позади нея зашевелились кусты. Дђвушка вскочила, полная страха, думая, что на нее сейчасъ прыгнетъ змђя. Передъ нею стояла знакомая стройная фигура блђднолицаго юноши. Это былъ Діэго Мендецъ.
Опустивъ длинныя рђсницы, онъ сказалъ полукайски:
-- Не бойся меня, Гигвамота,-- я тебђ не сдђлаю зла.
-- Откуда ты знаешь, что меня зовутъ Гигвамотой?-- дрожащимъ голосомъ, но не безъ лукавства, спросила дђвушка.
-- Ты -- дочь прекрасной, вђчно юной Анакаоны и великаго Каонабо. Я зналъ твоего отца,-- онъ былъ могучій кацикъ. Я вђдь иногда бываю у твоего дяди Бегекіо, но ты ни разу не выходила ко мнђ. Можетъ быть, тебђ непріятно, что я говорю съ тобою?
Она улыбнулась и живо отвђчала:
-- О, нђтъ, нђтъ! Когда ты говоришь... это... точно звенитъ ручей, шумитъ камышъ...
Она помолчала и засмђялась, показывая рукою на его глаза:
-- Зачђмъ ты, бђлый братъ, взялъ съ неба звђзды?
-- А ты похожа на этотъ цвђтокъ ненюфара, Гигвамота. Ты не боишься меня?
Гигвамота серьезно взглянула на него, потомъ сдержанно засмђялась и съ дђтской довђрчивостью прошептала:
-- Я люблю тебя...
Все лицо Діэго засіяло. Онъ залюбовался этимъ простодушнымъ ребенкомъ.
-- И я люблю тебя, Гигвамота...-- прошепталъ онъ смущенно,-- но... тебђ надо надђть платье... наши дђвушки носятъ платья, Гигвамота...
Она густо покраснђла отъ обиды. Развђ ея цвђточный нарядъ такъ уже плохъ?
-- Принеси мнђ платье,-- прошептала она тихо и покорно, переломивъ себя,-- я буду носить его.
-- И ты пойдешь за мною, Гигвамота?
-- Я буду твоею женою.
-- Но вђдь для этого нужно принять нашу вђру...
Она вздрогнула и нахмурила тонкія брови.
-- Дядя Бегекіо говоритъ, что люди вашей вђры бьютъ палками нашихъ братьевъ.
-- Я никогда не ударилъ никого изъ твоихъ братьевъ!-- запальчиво крикнулъ Діэго,-- это такъ же вђрно, какъ то, что меня зовутъ Діэго-Мендецъ! Я всегда заступался и буду заступаться за нихъ, Гигвамота.
Она благодарно посмотрђла на него и застђнчиво прошептала:
-- Я приму твою вђру.
-- Завтра, когда солнце будетъ стоять высоко на небђ, я принесу тебђ платье и уведу тебя, Гигвамота,-- сказалъ Діэго,-- а теперь прощай. Я приду на это же мђсто.
Съ послђдними словами онъ скрылся въ зеленыхъ заросляхъ рђки.
Придя домой, Гигвамота со странной улыбкой попросила у матери нитокъ, хлопка и ткани агавы, изъ которыхъ Анакаона дђлала цыновки, украсила эту грубую ткань перьями и соорудила себђ нђчто вродђ, юбки. Увидђвъ затђю дочери, Анакаона пришла въ ужасъ.
-- Развђ тебђ надођли наряды изъ цвђтовъ, Гигвамота?-- недовольно спросила она,-- развђ дочери кациковъ носятъ на тђлђ грубыя цыновки?
Гигвамота вдругъ бросилась матери на шею и заплакала.
-- Ахъ, мать! Такъ мнђ велђлъ бђлый.
Анакаона съ удивленіемъ слушала безсвязный лепетъ дочери, а та со слезами разсказала ей свою встрђчу и разговоръ съ Діэго.
Въ душђ вдовы кацика происходила сильная борьба.
-- А если я тебђ запрещу видђться съ бђлымъ? -- спросила она Вигвамоту.
-- Я убђгу,-- рђшительно заявила молодая дђвушка.
-- А если я тебя запру?
-- Я убью себя,-- чуть слышно, но твердо прошептала Гигвамота.
Задумчиво смотрђла Анакаона, какъ догорало солнце и земля тонула въ пурпурђ и золотђ. И ей казалось, что солнце благословляетъ ея дочь на бракъ съ небожителемъ-бђлымъ.
-- Мой братъ Бегекіо ни за что не согласится,-- сказала она взволнованно,-- а я... Вотъ что, дитя мое, единственное мое сокровище! Больше жизни, больше свђта люблю я тебя и все-таки отдамъ тебя блђднолицому человђку, разъ ты этого хочешь! Онъ пришелъ съ неба, чтобы взять звђзду нашего племени! Завтра я помогу тебђ бђжать и пошлю зятю хорошіе подарки.
Анакаона всю ночь возилась около тыквенныхъ кувшиновъ, наполненныхъ золотомъ, а потомъ передала нђсколько такихъ кувшиновъ дочери и лукаво сказала:
-- Эти желтые кусочки, я знаю, больше всего любятъ бђлые,-- за нихъ мучаютъ они нашихъ братьевъ. Передай кувшины жениху,-- онъ будетъ крђпче любить тебя.
На другой день Анакаона сама привела дочь къ берегу рђки, гдђ ждалъ ее Діэго Мендецъ. Она вела дочь за руку, а Гигвамота, убранная сверху перяной юбки роскошными гирляндами, шла съ вђнкомъ на головђ; служанка несла за нею тыквенные кувшины съ золотомъ. Анакаона обняла Гигвамоту и, толкая ее къ Діэго, съ мольбою сказала:
-- Возьми ее и люби. Люби нашъ народъ. Вотъ тебђ золото; возьми его и не обижай Гигвамоту.
Діэго увђрилъ ее, что онъ будетъ хорошо обращаться съ ея дочерью и набросилъ на нее красивое платье, сшитое имъ самимъ изъ бархатной капы и атласнаго праздничнаго камзола. Глядя на дочь въ новомъ нарядђ, со стеклянными бусами на шеђ, Анакаона пришла въ восторгъ и, прищелкивая языкомъ, принялась быстро расхваливать на своемъ родномъ нарђчіи одежду дочери. Потомъ она еще разъ обняла ее и ушла, а молодые люди рука объ руку направились къ пирогђ, которая стояла въ камышахъ.
Отчаливъ отъ берега, Діэго сказалъ невђстђ:
-- Сегодня же мы отправимся въ Изабеллу,-- я тебя окрещу и женюсь на тебђ.
Пріђхавъ въ Изабеллу, Діэго узналъ, что туда прибыла новая эскадра Колумба. Это было четвертое путешествіе великаго адмирала. Въ мађ 1502 года Колумбъ вышелъ изъ Кадикса, чтобы предпринять дальнђйшія открытія за океаномъ. Его флотъ состоялъ изъ четырехъ ничтожныхъ судовъ съ командою, состоящею изъ полутораста человђкъ. Какъ это ни странно, но Колумбу непремђнно хотђлось прежде, нђмъ пуститься въ погоню за новыми землями, увидђть страну, которая взяла отъ него столько силъ и которая не принесла ему ничего, кромђ горя и униженій. Измученная душа адмирала рвалась увидђть тђ мђста, гдђ протекли его лучшіе годы. Правда, колоніею управлялъ Овандо, любимецъ короля, а онъ, главный виновникъ новыхъ пріобрђтеній, былъ выкинутъ за бортъ съ снисходительнымъ презрђніемъ... Но все это не останавливало Колумба посђтить Испаньолу.
Подойдя къ форту, адмиралъ выслалъ на берегъ въ лодкђ одного изъ своихъ капитановъ, прося Овандо позволить ему укрыться въ гавани и перемђнить судно, которое было ненадежно и не могло выдержать далекаго плаванія. Конечно, это былъ только предлогъ, и Овандо понялъ его. Тайнымъ приказомъ король запрещалъ пускать на Испаньолу Колумба; появленіе въ колоніи бывшаго вице-короля, имђвшаго, можетъ быть, и теперь своихъ сторонниковъ среди колонистовъ, могло вызвать между послђдними смуты. Овандо рђшительно воспретилъ Колумбу войти въ гавань.
Съ гнђвнымъ изумленіемъ прочелъ адмиралъ письмо Овандо. Когда онъ поднялъ глаза, собираясь что-то сказать капитану, привезшему письмо, они встрђтили знакомый взглядъ веселыхъ глазъ, сверкавшихъ молодымъ задоромъ. Изъ лодки вмђстђ съ капитаномъ выпрыгнулъ на корабль Колумба Діэго Мендецъ и теперь стоялъ, прижавшись къ мачтђ и смотря на адмирала блестящими отъ нетерпђнія глазами. Позади Діэго стояла молодая индђянка, почти дђвочка, въ неумђло сшитомъ европейскомъ платьђ.
-- Монашекъ!-- воскликнулъ пораженный адмиралъ,-- какими судьбами? И кто эта дђвушка, стоящая за тобою?
-- Не гоните меня, великій адмиралъ!-- взволнованно отвђчалъ Діэго,-- я поклялся служить вамъ до послђдней капли крови; я не хотђлъ оставаться въ колоніи при другихъ правителяхъ и бђжалъ къ вамъ въ пирогђ. По дорогђ меня перехватила ваша лодка. А это -- моя невђста, дочь Каонабо и Анакаоны, съ которой я хочу обвђнчаться!
-- Гигвамота,-- обратился Діэго къ молодой дђвушкђ,-- положи къ ногамъ нашего вождя свое золото. Я прошу, великій адмиралъ, принять его отъ насъ.
Колумбъ принялъ только часть богатства Гигвамоты, а остальное оставилъ ей, какъ приданое.
-- Оставайся, пожалуй, Монашекъ,-- сказалъ адмиралъ,-- но тебя слђдовало бы хорошенько наказать: вђдь ты устраиваешь побђгъ во второй разъ въ жизни!
-- Я сроднился съ моремъ!-- весело крикнулъ Діэго глядя на зеленыя волны.
-- Но что мы будемъ дђлать съ дђвушкой?
-- Гигвамота не уступитъ мужчинђ въ отвагђ,-- отвђчалъ Мендецъ,-- она раздђлитъ опасности и труды своего мужа.
Это было сказано съ такою забавною гордостью, что даже на мрачномъ лицђ Колумба появилась улыбка.
-- Оставайся, дђлать нечего,-- повторилъ онъ,-- но только смотри, пусть твоя невђста потомъ не пеняетъ на насъ: ревъ волнъ мало походитъ на свадебныя пђсни. Дђлать нечего, придется отчалить отъ Испаньолы. Діэго, вотъ патеръ Бартоломео,-- онъ можетъ обвђнчать васъ. Патера Діэго, моего брата, вђдь уже нђтъ на свђтђ!
Эти слова были сказаны съ большою грустью.
Патеръ Бартоломео Ласказасъ, доминиканецъ, съ кроткимъ лицомъ и правдивыми глазами, подошелъ къ Мендецу и ласково сказалъ:
-- Я съ радостью окрещу эту дђвушку и, если вы любите другъ друга, то обвђнчаю васъ. Да пошлетъ вамъ Господь счастье въ этой бурной жизни!
Ласказасъ задумчиво смотрђлъ на море и какъ-будто угадывалъ будущее, да и что, кромђ горя, могли сулить измђнчивыя волны плохенькимъ суденышкамъ Колумба? Друзья и родные удерживали доминиканца отъ путешествія съ безумнымъ генуэзцемъ, отъ котораго отвернулся дворъ, но онъ упрямо отвђчалъ имъ:
-- Вотъ потому-то я и пођду. Эти бђдные люди пускаются въ такой опасный путь, гдђ имъ постоянно нужна будетъ поддержка.
Колумбъ мрачно смотрђлъ на море. Глубокая тишина казалась ему зловђщей. Ослђпительно-лазурное небо было грозно. Чутье моряка подсказало Колумбу, что море готово сыграть надъ пловцами злую шутку.
-- Быть бурђ,-- сказалъ, онъ обрывисто, нахмуривъ густыя брови, и рђзкій голосъ его заставилъ поблђднђть стройнаго мальчика лђтъ тринадцати съ большими черными глазами, который стоялъ невдалекђ, мечтательно прислушиваясь къ разговору, и былъ какъ двђ капли воды похожъ на красавицу Беатрису, вторую жену адмирала.
-- Фернандо,-- обратился адмиралъ къ мальчику,-- если Овандо будетъ стоять на своемъ,-- тебђ придется пережить на первыхъ же порахъ твоей походной жизни жестокую бурю. Это не то, что стоять около королевскаго трона, подъ узорнымъ потолкомъ дворца Альгамбры.
-- Я не боюсь, отецъ,-- просто отвђчалъ Фернандо Колумбъ,-- но мнђ будетъ жаль, если буря помђшаетъ тебђ сдђлать новыя открытія.
Онъ съ любовью взглянулъ на отца и замолчалъ.
Колумбъ послалъ къ Овандо новое письмо и въ ожиданіи отвђта не сходилъ съ палубы. Онъ совђтовалъ Овандо не выпускать изъ гавани Изабеллы корабли съ золотомъ, добытымъ отъ туземцевъ. Въ числђ пассажировъ на корабляхъ Овандо находился бывшій мятежникъ Ролданъ и Боабадиллья. Колумбъ великодушно предупредилъ заклятыхъ враговъ о грозящей имъ бђдђ.
Но Овандо не обратилъ никакого вниманія на предостереженія адмирала, и богато нагруженный флотъ вышелъ въ море.
Предсказанія Колумба оправдались: буря погубила корабли Овандо вмђстђ съ Боабадилльей, Ролданомъ и золотымъ грузомъ... Въ эту же бурю попали и суда Колумба. Команда была настроена сначала очень бодро. Въ ожиданіи шторма Ласказасъ окрестилъ Гигвамоту, давъ ей имя Инесы. Послђ крестинъ тотъ же фраБартоломео обвђнчалъ ее съ Діэго. Едва замолкли звуки свадебныхъ мелодій, океанъ завелъ свою ужасную яростную пђсню. Эта была пђсня смерти. Пучина ревђла, какъ-будто милліоны невидимыхъ существъ кричали отъ гнђва и боли. Всюду была бездна, бездна безъ конца; она клокотала внизу, кругомъ, общая громадная могила для всђхъ,-- для счастливыхъ новобрачныхъ и утомленнаго жизнью несчастнаго адмирала.
Впрочемъ, флотъ Колумба выдержалъ бурю. Когда наступилъ штиль, эскадра собралась у порта Гермозо, на западной оконечности острова.
Во время бури Діэго Мендецъ убђдился, какая великая душа была въ хрупкомъ тђлђ маленькой дикарки, на которой онъ женился. Валы ревђли, буря стонала, мачты трещали, а Инеса, блђдная и больная, не переставала слабо улыбаться своему мужу и, сжимая его руку, тихо шептала то на своемъ нарђчіи, то на ломаномъ испанскомъ языкђ:
-- Не бойся... мы вђдь умремъ вмђстђ... твоя вђра... наша вђра... говоритъ, что мы и тамъ, на небђ, буд, ем-ъ вмђстђ!
Приведя кое-какъ въ порядокъ суда и отдохнувъ, Колумбъ снова отправился въ путь. Онъ очутился въ архипелагђ близь Кубы, и вскорђ при благопріятномъ вђтрђ повернулъ къ югозападу, гдђ встрђтилъ небольшой островокъ противъ сђвернаго берега Гондураса, Этотъ островокъ туземцы называли Гванайя, а испанцы перекрестили его въ въ островъ Сосенъ. Впереди передъ пловцами на материкђ высились вершины горной цђпи. Къ кораблямъ подошла громадная пирога; подъ балдахиномъ въ ней сидђлъ кацикъ; двадцать пять гребцовъ въ хорошихъ одеждахъ управляли лодкой. У нихъ были котелки, колокольчики, топоры, хорошо отшлифованныя мђдныя орудія.
Обмђнявшись съ этими людьми бездђлушками, Колумбъ направился къ югу. Въ августђ корабли достигли материка близъ нынђшняго мыса Гондураса. Здђсь ихъ дружелюбно встрђтили татуированные {Татуировка -- обычай дикихъ народовъ выводитъ на своемъ тђлђ посредствомъ накалыванія разные рисунки.} индђйцы серьгами въ ушахъ.
Флотилія продолжала двигаться вдоль берега къ Востоку, ища пролива. Быстрое теченіе и буря изорвали паруса и произвели въ судахъ сильныя поврежденія. Матросы стали громко роптать. Адмиралъ былъ тяжело боленъ: никогда приступы подагры- не были у него такъ мучительны, какъ въ это время, но онъ не обращалъ на нихъ вниманія; онъ лежалъ на койкђ, привязанной по его приказанію къ палубђ, подъ холщевымъ навђсомъ, жадно вглядывался въ морскую пучину и не переставалъ подбодрять команду. Громкій властный голосъ его прорывался сквозь ревъ моря и вой вђтра. Сердце Колумба болђло за сына и за брата Бартоломео, который отправился въ это путешествіе помимо своей воли, уступая желанію адмирала. Фернандо, очевидно, очень страдалъ; его печальный взглядъ рвалъ на части сердце отца. Что если Фернандо погибнетъ въ волнахъ?
Разъ Колумбъ позвалъ къ себђ Діэго Мендеца, и, когда онъ заговорилъ, Діэго замђтилъ, какъ дрожитъ его голосъ.
-- Моего старшаго сына зовутъ, какъ и тебя, Діэго; замђни же мнђ его во время пути и будь для младшаго братомъ и другомъ, если меня не станетъ.
Діэго наклонился и прижался губами къ блђдной старческой рукђ.
-- Клянусь пречистой Мадонной, вашъ сынъ будетъ для меня отнынђ дороже брата!
Съ этихъ поръ Діэго сталъ заботиться о Фернандо, какъ самая нђжная мать. Онъ ободрялъ мальчика разсказами о чудныхъ дняхъ первыхъ открытій, о томъ, что ждетъ ихъ впереди, а. когда мальчикъ, измученный морского болђзнью, падалъ безъ чувствъ, Діэго съ Инесой ухаживали за нимъ, какъ умђли.
А мальчикъ, приходя въ себя, кротко говорилъ:
-- Не бойтесь за меня... я такъ счастливъ, что отецъ меня взялъ съ собой... и что... мнђ удастся увидђть много чудеснаго.
Фернандо уже въ то время проявлялъ удивительную любознательность; способность его къ наблюденію приводила въ восторгъ Колумба. Жажда познанія, казалось, сжигала умъ мальчика. Впослђдствіи онъ отказался отъ почетной службы при дворђ, посвятивъ себя научнымъ занятіямъ и путешествіямъ по Европђ. Въ Севильђ онъ основалъ великолђпную библіотеку; въ ней было до двадцати тысячъ томовъ; кромђ того онъ оставилъ пространный трудъ о Новомъ Свђтђ и жизнеописаніе своего великаго отца.
Скоро флотилія подошла къ берегу Коста-Рики {Коста-Рика -- богатый берегъ.} у названному такъ вслђдствіе богатой своей растительности. Экипажъ сразу пріободрился. Здђсь испанцы увидђли индђйцевъ, обвђшенныхъ золотыми пластинками. Дикари ни за что не хотђли разстаться со своими ожерельями, чтобы промђнять ихъ на испанскія бездђлушки; впрочемъ, они указали бђлымъ пришельцамъ на берегъ Верагуа, гдђ будто бы можно было найти много золота. Отправившись по указанному направленію, испанцы, дђйствительно, совершили выгодный торгъ съ туземцами.
Флотилія двигалась все къ югу; туземцы повсюду принимали ихъ ласково и охотно мђняли золото на бездђлушки; но бђлые люди не сумђли воспользоваться довђріемъ наивныхъ дђтей природы. Скоро Колумбъ замђтилъ, что по ночамъ въ окрестности раздаются отчаянные крики и свирђпые возгласы индђйцевъ, заглушаемые хохотомъ матросовъ. Эти негодяи уходили ночью на берегъ и грабили мирныхъ жителей.
Ласказасъ пробовалъ увђщевать испанцевъ.
-- Дђти мои, вы -- христіане, а поступаете, какъ звђри. Но придетъ часъ, и Господь сжалится надъ дикарями потому, что они -- тоже люди.
Простыя слова священника смђшили напыщенныхъ испанцевъ. Краснокожіе -- дикари, люди? Эта мысль имъ казалась положительно забавной. Они были глубоко убђждены, что Богъ создалъ краснокожихъ для удобства бђлыхъ.
Предсказаніе Ласказаса скоро оправдалось: въ одну ночь дикари напали на испанскіе корабли, кидая въ команду большія раковины и камни.
-- Что вы скажете теперь?-- говорили бђшено испанцы Ласказасу,-- или еще будете ихъ защищать?
-- Ихъ уже защитило Небо,-- отвђчалъ спокойно Ласказасъ,-- потому что передъ Небомъ всђ равны.
Однако, нападеніе индђйцевъ было такъ яростно, что Колумбъ рђшился стрђлять. За выстрђлами послђдовали отчаянные крики, и индђйцы отступили.
Маленькую флотилію ожидала новая буря. Она длилась девять дней съ ужасною-силою. Корабли, источенные червями тропическаго моря, дали течь; провизія совершенно испортилась;
-- Братья мои и духовныя: дђти!-- говорилъ Ласказасъ,-- если намъ суждено умереть, умремъ безъ ропота, безъ проклятій, простя: другъ другу обиды... Кто: хочетъ облегчить душу,^-я готовъ принять...
Колумбъ коротко отдавалъ приказанія; поглощенный распоряженіями, онъ, казалось, совсђмъ забылъ о сынђ. Но на самомъ дђлђ душа его ныла за судьбу Фернандо, котораго онъ такъ неосмотрительно взялъ съ собою въ это опасное путешествіе.
Фернандо крђпился, но Инеса видђла, что хрупкій организмъ его надломленъ отъ истощенія и страха. Въ минуту сильнђйшей опасности эта женщина выказала всђ высокія качества своей души. Ея мужъ работалъ около Колумба, а она взяла на себя попеченіе о больномъ сынђ адмирала и поила его какою-то травою, цђлебныя свойства которой были ей одной извђстны.
Однажды утромъ взглянувъ на море, Инеса поблђднђла, и лицо ея исказилось судорожной болью. Выпрямившись во весь ростъ, она торжественно указала на горизонтъ и вдохновенно заговорила:
-- Вотъ идетъ смерть. Мы должны быть ей покорны. Насъ ничто не спасетъ.
Инеса говорила громко на своемъ родномъ нарђчіи, и Діэго Мендецъ понялъ ее. Онъ взглянулъ на океанъ и замеръ въ ужасђ. Впереди шелъ смерчъ, точно громадное неумолимое чудовище... Волны бурно клокотали у его подножія; облака слились съ нимъ, чтобы придать ему еще больше силы. Смерчъ шелъ впередъ на жалкіе корабли испанцевъ.
Колумбъ, затаивъ дыханіе, смотрђлъ на это явленіе. Онъ невыносимо страдалъ отъ раскрывшейся раны, которую получилъ еще въ молодости, и отъ подагры. Суевђрный, какъ большинство людей того времени, онъ, вмђсто того, чтобы стрђлять издали въ смерчъ, приказалъ зажечь благословенныя свђчи и носить при пђніи молитвъ знамена со священными изображеніями. Ласказасъ торжественно читалъ евангеліе, а Колумбъ чертилъ магическіе круги съ крестомъ въ серединђ. Этимъ кругамъ онъ научился еще въ молодости отъ старыхъ моряковъ. Къ счастью путниковъ, смерчъ благополучно прошелъ мимо.
Когда опасность миновала, матросы и Ласказасъ занялись похоронами товарищей, которые умерли въ эту ночь отъ страха и истощенія. Они обертывали тђла парусиной и, по обычаю моряковъ, бросали ихъ прямо въ воду.
Діэго Мендецъ страшно усталъ; съ лица его градомъ катился потъ.
-- Адмиралъ хочетъ видђть дона Фернандо,-- сказалъ онъ Инесђ.
Инеса ласково взглянула на мальчика, который лежалъ на кучђ канатовъ возлђ нея, и тихо прошептала:
-- Оставь: онъ спитъ. Я такъ боялась за его жизнь!
Эта индђянка съ каждымъ днемъ все больше и больше проникалась радостями и страданіями бђлыхъ. Она полюбила Фернандо, какъ брата.
Послђ многихъ испытаній флотилія причалила къ берегу Верагуа, къ рђкђ, которую Колумбъ назвалъ Санта-Марія де-Беланъ (Виѳлеемская). Здђсь испанцамъ удалось собрать отъ туземцевъ громадное количество золота. Колумбъ задумалъ основать въ этомъ мђстђ колонію, населивъ ее восемьюдесятью людьми. Испанцы тотчасъ же принялись за постройку домовъ когда все было налажено, оказалось, что сняться съ якоря невозможно по случаю мелководья.