Прудонъ.
Съ представленіемъ о Прудонѣ у большинства русскаго полуобразованнаго общества неразрывно связано представленіе о человѣкѣ, произносящемъ знаменитую фразу: "собственность есть кража". Невѣжественные поверхностные люди, выхватившіе эту фразу изъ весьма обстоятельнаго разсужденія Прудона о собственности, принялись играть ею, какъ клоунъ въ циркѣ, выворачивая ее на изнанку, утверждая, что согласно Прудону и всякая кража есть собственность, и что Прудонъ проповѣдуетъ воровство. Люди очень часто готовы клеймить и называть безнравственнымъ то ученіе, которое обнаруживаетъ ихъ умственное или нравственное убожество. Это пришлось испытать Прудону на самомъ себѣ.
Однажды во французской палатѣ депутатовъ извѣстный политическій дѣятель Тьеръ, отвергая какое-то предложеніе Прудона, касавшееся государственныхъ финансовъ, сдѣлалъ намекъ на то, что подобныя предложенія могутъ исходить лишь отъ людей нравственно испорченныхъ. Тогда, какъ передаетъ Герценъ, поднялся Прудонъ и съ своимъ грознымъ и сутуловатымъ видомъ коренастаго жителя полей, сказалъ улыбающемуся старикашкѣ: "Говорите о финансахъ, но не говорите о нравственности, я могу принять это за личность, я вамъ уже сказалъ это въ комитетѣ. Если же вы будете продолжать, я -- я не вызову васъ на дуэль (Тьеръ улыбнулся). Нѣтъ, мнѣ мало вашей смерти, этимъ ничего не докажешь. Я предложу вамъ другой бой. Здѣсь, съ этой трибуны, я разскажу всю мою жизнь, фактъ за фактомъ, каждый можетъ мнѣ напомнить, если я что-нибудь забуду или пропущу. И потомъ пусть разскажетъ свою жизнь мой противникъ!" Глаза всѣхъ обратились на Тьера: онъ сидѣлъ нахмуренный, и улыбки совсѣмъ не было, да и отвѣта тоже.
Враги Прудона молчали, гордые защитники нравственности не знали, что сказать.
Какъ бы ни отнеслись къ этому факту, несомнѣнно одно, что сдѣлать своимъ врагамъ подобный вызовъ могъ только человѣкъ такой нравственной чистоты, которому не было стыдно раскрыть свое прошлое передъ всѣмъ міромъ.
Прудонъ родился 15 января 1809 года въ Безансонѣ. Отецъ его былъ бѣдный крестьянинъ, работавшій всю жизнь, но желавшій дать сыну образованіе. Крайняя бѣдность не позволяла получить Прудону всѣхъ свѣдѣній, какія даетъ гимназія, такъ какъ, не окончивъ курса, онъ долженъ былъ собственнымъ трудомъ добывать себѣ пропитаніе, служа то наборщикомъ, то корректоромъ въ различныхъ типографіяхъ.
Знаменитый освободитель Италіи Гарибальди говорилъ, что онъ никогда не бралъ уроковъ фехтованія, какъ то дѣлали его знатные соотечественники, но научился владѣть саблей, когда ему пришлось защищать свою голову отъ непріятельскихъ ударовъ. Точно также и Прудонъ получилъ свое образованіе не изъ устъ школьныхъ наставниковъ, а около типографской кассы, поневолѣ перечитывая всѣ книги, которыя приходилось набирать или корректировать. Такъ, держа корректуру перевода Библіи, онъ научился еврейскому языку. Набирая богословскія сочиненія, онъ получилъ разностороннія свѣдѣнія и въ этой области.
Блестящія способности Прудона, выказанныя имъ въ своихъ первыхъ сочиненіяхъ, обратили на талантливаго самоучку вниманіе безансонской академіи, и она въ 1838 году назначила ему стипендію, чтобы дать возможность усовершенствоваться въ наукахъ. Въ слѣдующемъ году та же академія присудила Прудону медаль за сочиненіе на тему: "О пользѣ празднованія воскресенья". Въ этомъ сочиненіи уже чувствовались тѣ идеи, которыя впослѣдствіи обезсмертили имя Прудона, но академія не замѣчала надвигавшейся грозы. Въ 1840 году появилось знаменитое сочиненіе Прудона: "Что такое собственность", отъ котораго академія пришла въ смущеніе, какъ курица, высидѣвшая утенка. Съ этихъ поръ между Прудономъ и хранителями общественныхъ устоевъ образовалась пропасть, расширявшаяся съ каждымъ годомъ. Въ 1846 году вышло въ свѣтъ не менѣе знаменитое сочиненіе "Система экономическихъ противорѣчій, или философія нищеты". Книга имѣла огромный успѣхъ, и противъ Прудона ополчились уже не заурядные и малообразованные согграждане, но люди науки и политическіе дѣятели. Карлъ Марѳкъ назвалъ эту работу Прудона "нищетой философіи".
Чтобы дать своимъ воззрѣніямъ болѣе широкое распространеніе, Прудонъ сталъ издавать газету "Представитель народа". Французское правительство ее погубило. Онъ сталъ издавать новую газету "Народъ", съ ней случилось то же самое. Солдаты ворвались въ типографію, сломали станки и разбросали шрифтъ. Упрямый крестьянскій сынъ тотчасъ же послѣ этого разгрома затѣялъ изданіе новой газеты -- "Голосъ народа". У него не было денегъ. На помощь явился знаменитый русскій писатель Герценъ и они вдвоемъ стали вести газету. Газета просуществовала недолго. Систематическія преслѣдованія правительства погубили ее. Прудонъ сидѣлъ безвыходно въ тюрьмѣ вплоть до 1852 года. Герценъ былъ высланъ изъ Франціи. Литературная дѣятельность Прудона мало-по-малу утратила политическій характеръ, и его дальнѣйшія работы были большею частью строго научнаго направленія.
Что же было въ сочиненіяхъ этого упорнаго самоучки, что возстановляло противъ него людей самыхъ различныхъ воззрѣній и партій и заставляло относиться къ нему съ глубокимъ уваженіемъ лишь немногихъ избранныхъ?
Прудонъ былъ самоучка. Никакая научная система не сжимала колодками его мозгъ. Ко всякому вопросу онъ подходилъ безъ предвзятаго благоговѣнія, подходилъ поступью свободнаго человѣка и начиналъ ломать все, что мѣшало ясному пониманію, срывать все, что скрывало истину отъ взора изслѣдователя. Онъ, какъ Сократъ, не останавливался ни передъ какими авторитетами и съ помощью своего могучаго ума разрушалъ всѣ человѣческіе идолы и предразсудки, какими бы священными они ни казались людямъ.
Законы, государство, собственность -- все это кумиры, передъ которыми преклоняются люди, и вотъ главнымъ образомъ противъ этихъ то кумировъ и направлялъ Прудонъ свои мѣткіе удары.
Прудонъ самъ называлъ себя анархистомъ
-- Какой формѣ правленія слѣдуетъ отдать предпочтеніе?-- ставитъ онъ вопросъ.
-- Какъ можете вы спрашивать объ этомъ, отвѣчаетъ читатель; вѣдь вы республиканецъ.
-- Конечно республиканецъ, но это слово слишкомъ неопредѣленно. Res publica значитъ дѣло общества: итакъ всякій, кто при какой бы то ни было формѣ правленія желаетъ дѣлать общественное дѣло, можетъ называть себя республиканцемъ. И короли также республиканцы.
-- Такъ вы значитъ демократъ?
-- Нѣтъ.
-- Какъ, неужели же вы монархистъ?
-- Нѣтъ.
-- Либералъ?
-- Упаси меня Богъ.
-- Такъ значитъ вы аристократъ?
-- Никоимъ образомъ.
-- Вы желаете смѣшанной формы правленія?
-- Еще того менѣе.
-- Такъ кто же вы такой -- наконецъ?
-- Я анархистъ.
Основой своего ученія Прудонъ считаетъ справедливость. Отношеніе между людьми должны быть построены на справедливости.
"Я долженъ относиться къ своему ближнему, говоритъ Прудонъ, съ такимъ же уваженіемъ, какъ къ самому себѣ, и, насколько возможно, содѣйствовать тому, чтобы и другіе относились къ нему точно такъ-же; этого требуетъ отъ меня совѣсть.
Ради чего я долженъ уважать ближняго? Ради его силы, его способностей, его богатства? Нѣтъ, это все внѣшности, которыхъ я не долженъ уважать въ человѣкѣ. Такъ можетъ быть, ради того уваженія, которое онъ съ своей стороны оказываетъ мнѣ? Нѣтъ, справедливость выше и этого основанія. Она требуетъ уваженія человѣческаго достоинства даже по отношенію къ врагу... Я уважаю въ ближнемъ не то, чѣмъ одарила его природа, или чѣмъ украсило его счастье, не вола его, не осла его, не рабыню его, какъ десять заповѣдей; также и не то добро, которымъ, какъ я ожидаю, онъ отплатитъ мнѣ; я уважаю въ немъ просто человѣка".
Почему человѣкъ долженъ подчиняться требованіямъ своей совѣсти? Почему онъ долженъ быть справедливымъ? Этихъ вопросовъ Прудонъ не касается. Онъ избѣгалъ отрываться отъ земли. Основнымъ началомъ справедливости онъ считаетъ чувство личнаго достоинства, которое человѣкъ сознаетъ не только въ себѣ, но и въ другихъ людяхъ. Справедливость, по его мнѣнію, не зависитъ ни отъ какой религіи, хотя она до сихъ поръ постоянно съ нею смѣшивалась.
Отрицая религіозное начало справедливости, Прудонъ считаетъ ее самое высшимъ закономъ "опредѣляющимъ и упорядочивающимъ неопредѣленные и противорѣчивые факты общественной жизни". "Все, что наша мудрость знаетъ о справедливости, замѣчаетъ Прудонъ, содержится въ знаменитомъ изреченіи: поступайте со своими ближними такъ, какъ ты желаешь, чтобы поступали съ тобою; а чего ты не желаешь себѣ, то не дѣлай и ближнему".
Основываясь на идеѣ справедливости, Прудонъ отрицаетъ всѣ законы, считая, что отношенія между людьми могутъ опредѣляться только посредствомъ свободнаго договора.
"Я готовъ вступать въ договорныя отношенія,-- говоритъ онъ,-- но я не желаю никакихъ законовъ; я не признаю ни одного изъ нихъ; я оставляю за собой право не подчиняться никакимъ принудительнымъ требованіямъ, которыя предъявляетъ ко мнѣ будто бы необходимое начальство. Законы! Мы знаемъ, что они такое и чего они стоятъ. Они тонки какъ паутина для могущественныхъ и богатыхъ, но крѣпче самыхъ прочныхъ цѣпей для бѣдныхъ и малыхъ міра сего; это рыболовныя сѣти, разставляемыя правительствами".
Отрицая законы и ставя на ихъ мѣсто договорныя отношенія, Прудонъ точно также отрицаетъ и государство, которое создаетъ принужденіе надъ личностью вмѣсто договора. Онъ Не только отрицаетъ его полезность, но даже считаетъ, что существованіе его въ особенности противорѣчитъ справедливости.
"Никакая монархическая власть не можетъ быть законна,-- говоритъ Прудонъ. Ни наслѣдованіе, ни избраніе, ни всеобщее голосованіе, ни достоинства правителя, ни религіозное утвержденіе не могутъ сдѣлать ее законной". Республиканское правительство, по мнѣнію Прудона, почти не отличается отъ монархическаго. Когда во Франціи правительство второй республики выработало послѣ продолжительной работы свою конституцію, Прудонъ сказалъ: "Я подаю голосъ противъ вашей конституціи, не только потому, что она дурна, но и потому, что она конституція".
Всѣ партіи, по мнѣнію Прудона, безъ исключенія, разъ онѣ стремятся къ власти, представляютъ лишь особыя формы самодержавія; и не будетъ существовать свободы для гражданъ, порядка въ обществѣ, единенія между рабочими, до тѣхъ поръ, пока, вмѣсто того, чтобы вѣрить въ правительство, мы не откажемся отъ него разъ навсегда. Справедливость требуетъ, чтобы государство было замѣнено иной формой человѣческаго общежитія, основанной на договорѣ. Такую форму будущаго устройства Прудонъ назвалъ анархіей и федераціей.
Въ этомъ новомъ обществѣ людей будетъ соединять не какая-либо верховная власть, а исключительно сила договора, и, слѣдовательно, лишь собственная воля человѣка, создающая этотъ договоръ, будетъ для него закономъ. Поэтому въ обществѣ, построенномъ исключительно на договорѣ, будетъ дѣйствительно свобода. Люди будутъ соединяться въ группы, группы будутъ въ свою очередь образовывать общины, общины будутъ объединяться въ округа и провинціи, которыя будутъ вступать въ договоры съ другими провинціями, и такъ далѣе. Всѣ должностныя лица должны выбираться населеніемъ посредствомъ голосованія. Для объединенія дѣйствій этихъ лицъ они сами выбираютъ своихъ начальниковъ, которые въ свою очередь выбираютъ своихъ высшихъ руководителей, и такъ далѣе. Высшая законодательная власть должна принадлежать народному собранію, избираемому всеобщей подачей голосовъ. При такой организаціи, по мнѣнію Прудона, полный порядокъ будетъ совмѣстимъ съ полной свободой.
Кромѣ законовъ и государства, стѣсняющихъ свободу личности, Прудонъ указываетъ еще на третьяго и, быть можетъ, главнѣйшаго врага свободы, а именно на собственность.
"Собственность есть кража", говоритъ Прудонъ. Кража она потому, что противорѣчитъ справедливости, потому что нельзя найти никакого основанія, которое могло бы ее оправдать.
Она не можетъ быть основана на правѣ завладѣнія, потому что каждый обладаетъ этимъ правомъ въ силу своего существованія, а разъ онъ владѣетъ собственностью, а у другого ея нѣтъ, то ужъ справедливость нарушена.
Трудъ точно также не можетъ быть основаніемъ собственности, потому что справедливо, чтобы человѣку принадлежали лишь плоды его труда; но вѣдь трудиться можно лишь надъ чѣмъ-нибудь: надъ землей, надъ матерьяломъ и т. п., а эта земля или матеріалъ не могутъ быть по справедливости собственностью человѣка.
Не можетъ быть собственность основана и на взаимномъ соглашеніи, потому что, если нѣсколько человѣкъ уступаютъ одному въ собственность извѣстную цѣнность, то значитъ они отказываются отъ своихъ правъ на нее; но для того, чтобы уступить собственность другому, надо сперва имѣть самому права на эту вещь. Кромѣ того такая уступка можетъ быть лишь временнымъ договоромъ, такъ какъ каждый день рождаются новые люди, не участвовавшіе въ прежнихъ договорахъ и въ силу своего существованія имѣющіе одинаковыя права съ другими людьми на всѣ земные предметы.
Еще меньше можетъ быть основано право собственности на давности владѣнія; такъ какъ если я взялъ чужую вещь, то держи я ее одинъ часъ, или десять лѣтъ, или сто, она отъ этого не сдѣлается моей.
Такимъ образомъ Прудонъ не можетъ признать право собственности и считаетъ ее лишь замаскированныхъ видомъ воровства или грабежа.
Прудонъ считаетъ воровствомъ не только то, что обыкновенно понимается подъ этимъ словомъ, т. е. присвоеніе чужого имущества посредствомъ насилія или обмана, но и всевозможные способы присвоенія продуктовъ чужого труда, какъ-то: игру въ карты, лотереи, ростовщичество, взиманіе ренты во всѣхъ ея видахъ, полученіе прибыли, превышающей вознагражденіе, слѣдуемое данному лицу за его работу всякія незаслуженныя жалованья, жирные оклады и т. п. "Открытое употребленіе насилія и хитрости,-- говоритъ Прудонъ,-- уже съ давнихъ поръ всѣми было признаны непозволительнымъ; но еще ни одинъ народъ не доразвился до того, чтобы освободиться отъ воровства, связаннаго съ извѣстными видами пользованія талантомъ, трудомъ и имуществомъ". Въ этомъ смыслѣ Прудонъ называетъ собственность "воровствомъ", "эксплоатаціей слабыхъ сильными", "противозаконной", "самоубійствомъ общества". Собственность, въ томъ видѣ, какъ она существуетъ теперь, должна исчезнуть и замѣниться формой распредѣленія продуктовъ труда, основанной на договорѣ.
Итакъ, когда Прудонъ, во имя справедливости, требуетъ извѣстнаго распредѣленія собственности, то это значитъ лишь, что въ результатѣ договоровъ, на почвѣ которыхъ возникаетъ новый общественный строй, создается извѣстная форма распредѣленія и при томъ такая, при которой каждому члену общества будетъ обезпеченъ продуктъ его труда.
Считая, что главнѣйшей причиной нищеты и большинства общественныхъ недуговъ является нарушеніе справедливости при обмѣнѣ продуктовъ труда. Прудонъ рѣшилъ основать обмѣнный банкъ, одной изъ главныхъ цѣлей котораго было дать возможность рабочимъ обходиться при обмѣнѣ своими издѣліями безъ посредничества торговцевъ. Рабочіе должны были приносить свои издѣлія въ банкъ и получать взамѣнъ ихъ билеты банка, сообразно количеству затраченныхъ часовъ труда на изготовленіе принесенныхъ издѣлій. На эти билеты рабочіе могли получать, при посредствѣ того же банка, необходимые имъ предметы.
Тюремное заключеніе, которому подвергся Прудонъ за слишкомъ рѣзкое выраженіе своихъ идей, помѣшало ему осуществить задуманное предпріятіе.
Прудона многіе считали какимъ то чудовищемъ, готовымъ потоками крови залить существующій міръ для того, чтобы на его развалинахъ могли совершаться дикія оргіи сторонниковъ безпорядка. Между тѣмъ этотъ боецъ за справедливость былъ безконечно далекъ отъ мысли о какомъ-либо насильственномъ разгромѣ старыхъ порядковъ. Онъ не признавалъ никакого иного средства воздѣйствія на людей, кромѣ убѣжденія. Онъ говорилъ, что необходимо, чтобы люди, узнавшіе истину, убѣдили другихъ, что справедливость требуетъ измѣненія существующаго строя. Никакихъ другихъ путей Прудонъ не признавалъ.
"Насъ,-- замѣчаетъ онъ,-- призываютъ сначала произвести революцію и говорятъ, что тогда уже явится просвѣщеніе. Но вѣдь революція есть не что иное, какъ просвѣтленіе головъ!"...
Несмотря на насилія, свидѣтелями которыхъ намъ приходится быть, я не думаю, чтобы въ одинъ прекрасный день свободѣ пришлось бы прибѣгнуть къ силѣ, чтобы отвоевать свои права и отомстить за нанесенныя ей оскорбленія. Разумъ сослужитъ намъ лучшую службу, терпѣніе столь же непреодолимо, какъ и революція"...
"Разъ люди убѣдятся въ томъ, что справедливость требуетъ измѣненія общественнаго строя, деспотизмъ падетъ самъ собой въ силу своей ненужности. Государство и собственность исчезаютъ, право преобразовывается и наступаетъ новое состояніе общества. Революція находитъ союзниковъ во всѣхъ угнетаемыхъ и эксплоатируемыхъ, ей достаточно появиться, чтобы весь міръ открылъ ей свои объятія".
"Я желаю мирной революціи. Для осуществленія моихъ требованій вы должны воспользоваться тѣми самыми учрежденіями, уничтоженія которыхъ я требую, и примѣнять тѣ самые принципы, дополненіе которыхъ составляетъ вашу задачу. Такимъ образомъ, новое общество должно явиться результатомъ свободнаго, естественнаго и необходимаго развитія стараго, и революція должна означать не только устраненіе прежняго порядка, но въ то же время и усовершенствованіе его".
Въ сочиненіяхъ Прудона встрѣчается не мало противорѣчій. Можно оспаривать пригодность тѣхъ средствъ, которыя онъ предлагалъ для измѣненія существующаго строя, можно возражать противъ тѣхъ или иныхъ сторонъ идеальнаго будущаго общественнаго строя, который онъ старался намѣтить, но нельзя не признать за Прудономъ большой заслуги, какъ разрушителя тѣхъ устарѣлыхъ и вредныхъ идей, которыя мѣшаютъ человѣчеству на пути къ совершенствованію. Близорукія люди мечтаютъ объ исправленіи тѣхъ или иныхъ недостатковъ въ законодательствѣ,-- Прудонъ показываетъ имъ, что все законодательство никуда не годится. Они пытаются ремонтировать ветхое зданіе государства,;-- Прудонъ доказываетъ, что надо его сломать цѣликомъ отъ крыши до фундамента. Они хотятъ навести глянецъ на потускнѣвшее понятіе о собственности,-- Прудонъ сдираетъ съ этого понятія всю позолоту и показываетъ, что золото служило покрышкой для воровства.
Прудонъ не архитекторъ, который строитъ свѣтлый храмъ для будущихъ поколѣній, но онъ своимъ сильнымъ умомъ расчищаетъ мѣсто для этого храма, сметая огромныя кучи мусора, накопленныя предками, и въ этомъ тяжеломъ трудѣ его великая заслуга и право на вниманіе и благодарность потомства.