Если въ обычное мирное время творцы и руководители внѣшней и внутренней политики меньше всего считаются съ мнѣніями и чаяніями народа, меньше всего прислушиваются къ его голосу, то въ критическіе моменты, при дипломатическихъ осложненіяхъ, а, въ особенности, когда война уже объявлена, начинается погоня за "санкціей народа". Извѣстная часть печати выступаетъ выразительницей "ноли народа", начинаетъ говорить отъ имени "всего русскаго- народа", заявляя, что онъ "глубоко возмущенъ", "потрясенъ", "не потерпитъ", настойчиво "требуетъ войны" и т. д.
Одновременно съ этимъ начинается усердное разжиганіе шовинистическихъ страстей. Въ сотняхъ и тысячахъ лубочныхъ книжекъ, картинокъ, каррикатуръ и пѣсенъ распространяются самыя невѣроятныя свѣдѣнія, какъ о непріятелѣ, такъ и о ходѣ войны съ нимъ. Непріятель рисуется непремѣнно грубымъ, дикимъ и безобразнымъ, дерзкимъ и трусливымъ. Въ противоположность ему русскій солдатъ всегда изображается сильнымъ, храбрымъ и побѣдоноснымъ.
Лубочная картинка является съ давнихъ поръ неизмѣнной спутницей войны. Во время русско-французской войны 1812-го года она уже играла значительную роль. Тогда лубочныя картинки были пущены въ ходъ Растопчинымъ подъ видомъ "афишъ". Л. Н. Толстой описываетъ эти афиши "съ изображеніемъ вверху питейнаго дома, цѣловальника и московскаго мѣщаннна Картушки, "который былъ въ ратникахъ и, выпивъ лишній крючекъ на тычкѣ, услыхалъ, будто Бонапартъ хочетъ идти на Москву, разсердился, разругалъ сквернымъ словомъ всѣхъ французовъ...", говоря, что они "отъ капусты раздуются, отъ каши разлопаются, отъ щей задохнутся, что они всѣ карлики и что ихъ троихъ одна баба вилами закинетъ" {"Война и миръ"." Соч., T. VII, стр. 247.}.
Лубочная картинка, получивъ съ теченіемъ времени болѣе широкое распространеніе, становилась все хуже, грубѣе и глупѣе по содержанію. Растопчинскія "афиши" могутъ показаться идеальными въ сравненіи съ современными, отвратителиньными по своей кровожадности и цинизму, лубочными картинками на военныя темы. Изслѣдовательница лубочной литературы, г-жа Некрасова, даетъ слѣдующее описаніе лубочныхъ изданій, выходившихъ во время русско-турецкой войны. Одна изъ нихъ: "Наши жернова все смелютъ", "имѣетъ на обложкѣ яркую картинку, гдѣ изображенъ очень большого размѣра русскій мужикъ-работникъ; онъ въ красной рубахѣ, съ ремешкомъ на головѣ и въ бѣломъ фартукѣ. Въ рукахъ держитъ мельницу. Три дюжихъ турка всыпаютъ въ мельницу свои турецкіе полки вмѣстѣ съ всевозможнымъ оружіемъ. Вся эта масса подъ рукой русскаго мужика обращается въ кровавую муку. Для поясненія картинки приложено стихотвореніе: "Что молоть-то? подавай! Да побольше подсыпай. Перемелемъ все въ муку, запоемъ: ку-ка-реку!.." "Въ такомъ же духѣ и такого же характера были и другія изданія: "Послѣ ужина горчица", "Пищатъ", гдѣ остроуміе писателя доходило до звѣрскаго издѣвательства надъ врагомъ, а самое издѣвательство иллюстрировалось яркой картинкой. Изображена, напримѣръ, мускулистая, гигантскихъ размѣровъ рука, которая такъ сильно сдавила за талію маленькую жиденькую фигурку турецкаго султана, что съ него ручьями течетъ кровь. Подъ картинкой подписано: "Добываніе морса по новому способу" {"Была ли у насъ газета для народа?" ("Русск. Мысль". 1889, No 12).}.
Совершенно такого же характера и достоинства лубочныя картинки распространялись въ народѣ и во время русско-японской войны. Отличительныя ихъ черты: зубоскальство надъ желтолицымъ и малорослымъ "макакой", бахвальство силой русскаго кулака, изображеніе блестящихъ побѣдъ, одержанныхъ русской арміей и флотамъ надъ трусливымъ "япошкой". Одинъ изъ изслѣдователей лубочной литературы, И. П. Бѣлоконскій, даетъ слѣдующую характеристику лубочныхъ картинъ о русско-японской войнѣ: "значительная часть ихъ написана на темы тѣхъ офиціальныхъ донесеній, гдѣ хоть вскользь упоминается объ удачѣ или проявленіи мужества со стороны русскихъ, при чемъ всякое ничтожное въ этомъ смыслѣ сообщеніе утилизируется въ необычайно преувеличенномъ, видѣ... На морѣ всѣ корабли непріятеля взорваны и горятъ страшнымъ огнемъ, а въ морскихъ волнахъ плаваетъ несмѣтное количество японцевъ; на сушѣ врагъ нашъ также изображается или въ видѣ погибшихъ, или гибнущихъ воиновъ, валяющихся на полѣ сраженія и падающихъ съ лошадей" {"Лубоч. литер. о японск.-русск. войнѣ" "Образованіе" 1904 г. NoNo 5 и 7.}.
Текстъ лубочной картинки прежде всего переполненъ руганью по адресу врага. Какими только эпитетами не награждаются японцы: "страшные уроды", "косоглазые вояки", "курносый дурачище", "обезьяна", "хвастунишка и слюнтяй", и т. п. Японцы настолько безобразны, что лубочная муза имъ заявляетъ:
"Стыдно съ вашей желтой рожей
И на свѣтъ казаться Божій.
Ну и сторона!"
"Японскіе гусары", у которыхъ "кони некормлены и стары", увидѣвъ казаковъ, убѣгаютъ.
"На героевъ желтыхъ и напали стражи,
Сабли ихъ упали, испугались сами.
Повернули коней къ казакамъ хвостами".
Въ противоположность японцамъ, русскій солдатъ отличается невѣроятной храбростью, а въ особенности -- силой. Онъ рисуется, не иначе, какъ богатыремъ:
"Ходятъ воины на просторѣ.
Разгулялись вдоль и вширь,
И сидитъ на бурномъ морѣ
Русскій сила-богатырь.
Чудо-шапка упираетъ
Чуть не прямо въ облака,
Плеть казацкую снимаетъ
Богатырская рука".
Богатырская мощь русскаго солдата, по лубочной картинкѣ, неразрывно связана съ плетью, нагайкой и кулакомъ. Въ картинкѣ: "Боевая пѣсенка донцовъ" изображенъ громадный мужикъ съ звѣрскимъ выраженіемъ лица... Этотъ мужикъ, подхвативъ японца, бьетъ это тройчатымъ кнутомъ, при чемъ у ногъ казака, вѣроятно, про запасъ, виднѣется еще пукъ розогъ". А въ текстѣ, между прочимъ, говорится:
"А отъ насъ, братъ, будетъ порка
Съ плотью казака".
Въ картинкѣ "Къ войнѣ Россіи съ Японіей" изображено, какъ русскій матросъ, нарисованный на самомъ краю крейсера "Ретвизана", достаетъ рукою японскаго адмирала "Того-Паша" и наноситъ ему такой ударъ кулакомъ, что лицо адмирала превращается въ два пузыря, изъ носа льются потоки крови, изо рта вываливаются зубы. А въ текстѣ объясняется:
"Кулакъ вдругъ канонира
Залѣпилъ японцу въ рыло;
Зубы вышибъ изо рта!"
И дается еще обѣщаніе:
"Безъ кардита и лидита,
Мы свернемъ тебѣ ланита
Мощью кулака!"
Въ картинкѣ "Русскій гостинецъ" опять центральное мѣсто занимаетъ богатырь, въ видѣ мужика съ нагайкой. Еще въ одной: "Добрый совѣтъ, пока не поздно" авторъ говоритъ японцу:
"О казацкой ты нагайкѣ
Не забудешь самъ".
"Изъ приведенныхъ образчиковъ,-- резюмируетъ Бѣлоконскій,-- видно, что наша лубочная литература въ настоящее время такъ же некультурна, какъ и въ предшествующую войну. Помимо безграмотности, въ ней не замѣчается ни юмора, ни остроумія, и вся она зиждется исключительно на восхваленіи грубой физической силы, которая сама по себѣ является альфою и омегою земного счастья. Врагъ Россіи смѣшонъ лишь потому, что онъ "малъ ростомъ", что онъ не можетъ "разбить скулы", "отдуть дубиною", "выпороть" и т. д. Умъ, знаніе, культура, правовое положеніе народа -- все это пустяки, нужно лишь обладать необъятныхъ размѣровъ громадными кулаками, да дубинами".
Вѣра въ мощь "кнута и дубины" до того велика у лубочника, что онъ, совершенно не считаясь съ фактами, не ожидая событій, заранѣе торжествуетъ побѣду надъ врагомъ, изображаетъ японскую армію уничтоженной, флотъ потопленнымъ. Въ то самое время, когда японцы потопили "Петропавловскъ" и нѣсколько другихъ судовъ, лубочная картинка изображала японскій флотъ потопленнымъ, при чемъ лубочная муза обращалась къ микадо съ наставленіемъ:
"Тебѣ съ нами драться трудно;
Что ни день, то гибнетъ судно --
Славныя дѣла!
Лѣзешь сдуру къ Портъ-Артуру.
Потрепали твою шкуру
Мы въ единый мигъ!"
Но лубочная картинка не довольствуется совѣтами. Она, какъ и ея предшественница во время русско-турецкой войны, старается будить кровожадные инстинкты. Въ картинкѣ: "Какъ русскій матросъ отрубилъ японцу носъ" изображено, какъ русскій матросъ держитъ въ одной рукѣ окровавленную шашку и, подбоченясь другою рукою, "съ улыбкою смотритъ на упавшаго и задравшаго ноги японца, у котораго высокимъ фонтаномъ бьетъ кровь изъ дыры, образовавшейся на мѣстѣ отрубленнаго носа".
На картинкѣ подъ названіемъ: "Завтракъ казака" изображено какое-то сказочное чудовище, съ желтою, въ видѣ помела, бородою... Чудовище это, стоя на берегу моря, схватило за шиворотъ маленькаго японца на противоположномъ берегу и, разинувъ пасть, собирается пожрать японца, у котораго выпало знамя. Подпись подъ картинкой такова:
"Врешь японская натура,
Не вертись въ рукахъ.
Посмотрю, какъ ваша шкура
Рвется на зубахъ!!!...
Разъ пришелъ ко мнѣ ты въ гости --
Милости прощу!
Я тобой совсѣмъ безъ злости
Малость закушу!"
Легко себѣ представить, какъ должны дѣйствовать на народную массу подобныя картинки, въ особенности, если принять во вниманіе, что народъ, глядя на картинки, часто вѣритъ, что на нихъ изображены реальныя событія, чуть ли не срисованныя съ натуры. Во время русско-турецкой войны -- разсказываетъ Соколовъ -- "лубочнымъ картинкамъ всѣ мы до такой степени вѣрили, такъ въ точное изображеніе войны, что разыскивали среди сражающихся солдатъ своихъ односельчанъ и знакомыхъ и, къ общему восторгу, всегда находили кого-нибудь".
Не уступаетъ лубочной картинкѣ и лубочная книжка о войнѣ. Такъ, напр., въ книжкѣ: "Бомбардировка крѣпости Портъ-Артура" разсказывается: "Голыми руками отбивались наши матросы (всего 26 чел.) отъ нападавшихъ (300 чел.), многіе же японцы имѣли въ рукахъ палки и даже ножи. Матросы прямо хватали малорослыхъ противниковъ за. туловище, оборачивали вверхъ догами и головами утрамбовывали землю; броситъ одного и хватаетъ другого -- благо тѣхъ много. И смѣшно, и жутко! А макаки, яростно наскакивая, оглашая воздухъ пронзительными криками, дѣлая при этомъ страшныя ранги, дабы напугать врага... летѣли на землю одинъ за другимъ" {Бѣлоконскій, "Лубочная литература о японско-русской войнѣ".}.