Надъ Москвою стояла тихая, іюльская ночь. Несмотря на позднюю пору, не только въ самомъ городѣ, но и въ примыкавшихъ къ нему окрестностяхъ замѣтно было какое-то необычайное оживленіе... Народъ двигался по направленію къ Дорогомиловской заставѣ и, расположившись плотною стѣною по обѣимъ сторонамъ большой Смоленской дороги, по которой долженъ былъ пріѣхать изъ Вильны Государь Александръ Павловичъ, съ нетерпѣніемъ ожидалъ своего возлюбленнаго Монарха. Любовь къ Царю и Родинѣ крѣпка въ русскомъ народѣ, онъ весь поголовно готовъ былъ умереть за него и за святую Русь... Весь поголовно трепеталъ при одной мысли о возможности того, что "матушка Москва -- кормилица" когда-нибудь попадетъ въ руки ненавистныхъ французовъ.
-- Не будетъ этого, не будетъ!-- настойчиво утверждалъ сѣдой старикъ, потрясая въ воздухѣ сжатыми въ кулаки руками.
Вѣстимо, дѣдушка, не будетъ, успокаивалъ его кто-то.
Можетъ, дѣло-то и безъ войны обойдется! слышался въ толпѣ другой голосъ.
-- А звѣзда-то съ длиннымъ хвостомъ {Комета 1812.} зачѣмъ на небѣ появилась? нечто не понимаешь? раздавалось опроверженіе.
-- Ну что, звѣзда!...
-- Звѣзды съ хвостомъ только передъ войною и показываются...
Въ отвѣтъ на такое замѣчаніе, всѣ стоявшіе по близости, начали единогласно повторять, что, въ случаѣ надобности, готовы драться за батюшку Царя до послѣдней капли крови...
А батюшка Царь, между тѣмъ, подъѣзжалъ уже къ селу Покровскому, гдѣ его ожидала такая же громадная толпа.
Старичекъ-священникъ мѣстной церкви, держа въ рукахъ напрестольный крестъ, вышелъ Государя встрѣтить въ сопровожденіи діакона, несшаго въ рукахъ зажженую восковую свѣчу, пламя которой даже не колыхалось, настолько тиха и безвѣтренна была эта чудная, лѣтняя ночь!
Поровнявшись со священникомъ, Императоръ приказалъ кучеру остановиться, вышелъ изъ коляски, поцѣловалъ святой крестъ и, склонивъ свою вѣнценосную голову, снова сѣлъ въ экипажъ, чтобы ѣхать далѣе. Собравшійся народъ долго провожалъ его восторженными криками, которые точно также повторялись при въѣздѣ его въ Москву. Вѣсть о томъ, что Государь прибылъ и находится въ Кремлѣ,-- быстро облетѣла городъ; съ наступленіемъ слѣдующаго дня, обрадованные его пріѣздомъ Москвичи вереницею потянулись по направленію къ Кремлю, гдѣ скоро набралось такое множество народа, что вновь прибывшимъ уже не хватало мѣста. Всѣ тѣснились впередъ, каждому хотѣлось пробраться ближе къ такъ называемому "Красному крыльцу," которымъ Императоръ долженъ былъ пройти въ Успенскій соборъ. Чтобы лучше Государя увидѣть, многіе забрались въ Кремль чуть ли не съ первыми лучами восходящаго солнца. Въ числѣ этихъ многихъ находился и Степа, отпросившійся у старшаго повара еще наканунѣ.
Ровно въ 9 часовъ на Ивановской колокольнѣ загудѣлъ большой колоколъ, и среди народа появилась статная фигура Александра I съ его открытымъ, добрымъ лицомъ и кроткой, ласковой улыбкой... Степа не могъ оторвать глазъ отъ этого прекраснаго, выразительнаго лица; ему казалось, что предъ нимъ стоитъ не человѣкъ, а ангелъ... Онъ смотрѣлъ на него съ нѣмымъ благоговѣніемъ, не обращая вниманія ни на что остальное... А кругомъ, по прежнему, раздавались громкіе, восторженные крики народа, которые сливались вмѣстѣ съ оглушительнымъ звономъ колоколовъ, раскатистымъ эхомъ относились куда-Та далеко.
-- Всѣ мы, готовы, въ случаѣ надобности, пролить нашу кровь за тебя, батюшка нашъ Царь православный!
-- Наша надежда.... Наше счастье! Громко кричали въ толпѣ.
Народный энтузіамъ не имѣлъ предѣловъ, толпа тѣснилась къ своему обожаемому монарху, съ толпою двигался и Степа, который, въ концѣ концовъ, совершенно для себя неожиданно, очутился такъ близко къ Государю, что Государь, проходя мимо и случайно встрѣтившись съ нимъ взоромъ, погладилъ его рукою по обнаженной головѣ. Электрическимъ токомъ прикосновеніе руки Государя пробѣжало по тѣлу Степы. Онъ сразу почувствовалъ въ себѣ такое благоговѣніе, такую безграничную любовь и преданность къ этому ангелу-человѣку, такую готовность служить ему, не щадя собственной жизни, что, не будучи въ состояніи молчать далѣе, крикнулъ за остальными: "ты наша надежда, наше счастіе... всѣ мы готовы умереть за тебя!"
Но Царь уже прошелъ дальше и не могъ разслышать, въ отдѣльности, дѣтскій голосъ, смѣшавшійся сразу съ голосами взрослыхъ. Въ дверяхъ Успенскаго собора Государя встрѣтилъ съ крестомъ Преосвященный Августинъ и привѣтствовалъ рѣчью, закончивъ ее слѣдующими вѣщими словами: "Царю! Господь съ тобою; Онъ гласомъ своимъ повелитъ бурѣ, и станетъ въ тишину, и умолкнутъ воды потопныя. Съ нами Богъ! Разумѣйте языцы и покоряйтеся, яко съ нами Богъ!"
Степа вернулся домой совершенно очарованный; на вопросы графской прислуги, удалось ли ему пробраться въ Кремль и видѣть Царя, онъ охотно разсказывалъ все до мельчайшихъ подробностей, а когда на слѣдующій день узналъ, что къ графу Ростопчину пріѣхалъ князь Иванъ Иларіоновичъ Холмскій, то сталъ убѣдительно упрашивать вошедшаго въ кухню графскаго камердинера, допустить его въ графскія палаты, чтобъ подѣлиться восторгомъ со своимъ благодѣтелемъ.
-- Не до тебя ему сейчасъ! засмѣялся камердинеръ, онъ, почитай, только что пріѣхалъ, хочетъ съ графомъ побесѣдовать.... Графъ-то самъ домой на минутку завернулъ переодѣться....
Опять къ Царю поѣдетъ... Коляска уже у крыльца.... Что-то будетъ.... Какихъ вѣстей дождемся! сказалъ онъ въ заключеніе и глубоко вздохнулъ.
-- Коли сейчасъ нельзя, такъ хотя потомъ проведите меня къ моему князю, продолжалъ упрашивать Степа.
-- Ладно, ладно, проведу, обожди!
-- А какъ вы полагаете относительно войны, Савелій Парамоновичъ? обратился къ камердинеру старшій поваръ.
-- Полагаю, что война будетъ кровопролитная... Только мнѣ сдается, не долго она протянется.
-- Давай Господи, чтобъ вашими устами да медъ пить, Савелій Парамоновичъ!
-- Думаю, что мы французу ловушку разставимъ, а онъ въ нее и попадется.
-- Давай, давай, Господи! повторилъ поваръ и, приказавъ Степѣ заняться чисткою кореньевъ, началъ тщательно мѣшать что-то въ кастрюлѣ, а камердинеръ удалился въ комнаты.
Повидать его еще разъ въ этотъ день Степѣ не удалось; на слѣдующее утро онъ снова старался искать желанной встрѣчи, но опять безуспѣшно; камердинеръ, какъ на зло, не показывался.... Тогда онъ сталъ просить старшаго повара помочь ему въ его дѣлѣ, и поваръ, наконецъ, уже на третьи сутки, какъ разъ за часъ до отъѣзда князя обратно домой, улучилъ минутку напомнить камердинеру о его обѣщаніи провести поваренка въ комнаты.
-- Забылъ я про тебя совсѣмъ,-- сознался Савелій и, сдѣлавъ Степѣ знакъ слѣдовать за собой, прошелъ вмѣстѣ съ нимъ сначала въ буфетную. Тамъ взявъ приготовленный экономкой серебряный подносъ, на которомъ стояли двѣ чашки кофе, онъ направился въ графскій кабинетъ, предваривши Степу:
-- Я уже докладывалъ его сіятельству, что ты просишь повидать князя Ивана Иларіоновича; они изволили приказать привести тебя. Затѣмъ, прежде чѣмъ открыть дверь кабинета добавилъ: войди, стань у порога и не смѣй ничего говорить, пока тебя не спросятъ.
Степа въ точности исполнилъ приказаніе, хотя ему стоило большого труда воздержаться отъ того, чтобы не подбѣжать къ князю, Онъ былъ несказанно радъ видѣть князя, и такъ хотѣлось ему поскорѣе разсказать, какъ онъ былъ въ Кремлѣ, и какъ Государь, проходя мимо и милостиво взглянувъ на него, провелъ рукою по его головѣ.
Въ ту минуту, когда Степа вошелъ въ кабинетъ, князь и графъ сидѣли къ нему спиною. Они разговаривали про то, какъ государственный секретарь Шишковъ читалъ манифестъ объ объявленіи войны Россіи съ Франціей, и про то, что Государь, предоставивъ дворянамъ составить ополченіе, былъ такъ тронутъ ихъ рвеніемъ немедленно приступить къ этому дѣлу. Говорили еще, что Государь почтилъ своимъ высокимъ присутствіемъ собраніе въ Слободскомъ дворцѣ, гдѣ, для обсужденія различныхъ вопросовъ касательно предстоящей войны, были созваны дворяне и купечество, размѣстившіеся отдѣльно, въ двухъ громадныхъ залахъ.
-- Да, говорилъ графъ Растопчинъ, моменты, которые мы переживаемъ въ этотъ достопамятный день,-- не могутъ никогда изгладиться изъ памяти.... Надо было видѣть выраженіе лицъ всѣхъ присутствовавшихъ въ купеческомъ залѣ, когда въ ней появился самъ Государь... Городской голова палъ передъ нимъ на колѣни и проговорилъ взволнованнымъ голосомъ: "Государь, мы всѣ готовы жертвовать тебѣ жизнію и имуществомъ! А потомъ, вслѣдъ за этими словами, присутствовавшіе, на перерывъ другъ передъ другомъ, бросились къ подписному листу и въ одну минуту покрыли его подписями.
Степа вслушивался въ разговоръ съ напряженнымъ вниманіемъ; многаго онъ, конечно, не могъ вполнѣ уяснить себѣ, многое для него даже было совершенно непонятно, но въ общемъ, главную сущность дѣла онъ все таки понялъ... Понялъ, что скоро будетъ война съ французами, понялъ, что русскій народъ боготворитъ своего Царя, и съ радостію готовъ отдать на защиту его и дорогой родины и жизнь свою и свое имущество... Онъ заинтересовался разговоромъ графа съ княземъ, ему хотѣлось послушать ихъ, но князь скоро всталъ съ мѣста и началъ прощаться.
-- И такъ, значитъ, ты вновь поступаешь на военную службу? спросилъ графъ, пожимая его руку.
-- Да, да, конечно; благодарю тебя отъ всего сердца, что ты мнѣ помогъ ускорить это дѣло, отозвался князь.
-- Не наживу ли я, только, себѣ за это врага, въ лицѣ твоей матушки?
-- Какъ женщина и любящая мать, она въ первую минуту, конечно, заволнуется, но потомъ, навѣрное, пойметъ меня, и даже отнесется сочувственно, продолжалъ князь, всегда старавшійся сказать что-либо въ оправданіе старой княгини.
-- Скоро думаешь отправиться въ дѣйствующую армію?
-- Первымъ дѣломъ, я займусь тѣмъ, чтобы выставить ополченцевъ изъ всѣхъ нашихъ вотчинъ, потомъ объявлю матушкѣ о своемъ рѣшеніи, и немедленно отправлюсь на войну.
-- Батюшка -- князь, Иванъ Иларіоновичъ, отецъ милостивый! возьмите меня съ собою!-- раздался вдругъ голосъ Степы, неожиданно выступившаго впередъ и упавшаго на колѣни.
Князь приподнялъ его съ полу, нагнулся къ нему и проговорилъ почти шопотомъ: зачѣмъ ты хочешь уйти отсюда, развѣ тебѣ здѣсь не хорошо, развѣ тебя обижаютъ?
-- Нѣтъ, Иванъ Иларіоновичъ, здѣсь меня никто не обижаетъ -- жить мнѣ очень хорошо, но съ той минуты, какъ я увидѣлъ нашего кормильца-Царя, мнѣ ни что на умъ не идетъ, кромѣ того, чтобъ душу свою за него положить...
И Степа подробно передалъ о своемъ посѣщеніи Кремля, въ день присутствія тамъ Государя.
Князь и графъ Растопчинъ были очень тронуты разсказомъ мальчика и его непреклоннымъ желаніемъ идти на войну, но ихъ смущалъ слишкомъ юный его возрастъ, о чемъ они перекинулись замѣчаніями на французскомъ языкѣ, чтобы онъ ихъ не понялъ...
-- Возьмите, возьмите меня съ собой на войну! продолжалъ упрашивать Степа.
-- Хорошо, Степа, я исполню твое желаніе, сказалъ князь, не хотѣвшій огорчить его, ты поѣдешь со мной на войну, но, до тѣхъ поръ, пока я буду занятъ моими ополченцами, останься здѣсь.
-- Я самъ хотѣлъ просить васъ объ этомъ, князь милостивый, вскричалъ обрадованный мальчикъ, котораго невольно тревожила мысль, что, въ ожиданіи поѣздки на войну, ему придется жить на глазахъ старой княгини.