Надъ Москвою стояло ясное зимнее утро. Въ продолженіе двухъ послѣднихъ дней почти безпрерывно шелъ снѣгъ, потомъ его прихватило морозцемъ, и зимній путь установился сразу.
По дорогѣ, ведущей въ пригородное село Покровское, гдѣ была назначена царская потѣха, несмотря на раннюю пору, тянулся цѣлый рядъ боярскихъ саней и колымагъ. Туда же стремилась и громадная толпа народа по всѣмъ почти улицамъ. Къ этой уличной толпѣ случайно примкнулъ и "чудачекъ".
Вставъ въ это утро почти до разсвѣта, Вася, съ разрѣшенія Ивана Никаноровича, побѣжалъ на постоялый дворъ повидаться съ отцомъ. Онъ рѣшилъ, во что бы то ни стало, упросить послѣдняго взять его съ собою въ Покровское.
-- Вишь, какъ запыхался! встрѣтилъ мальчика на дворѣ хозяйскій работникъ.
-- Опоздать боялся... Думалъ, тата уйдетъ, а мнѣ его повидать хотѣлось...
-- Тата твой ушелъ еще вчера съ вечера.
-- Неужели? почти со слезами отозвался Вася.
-- Право слово, ушелъ.
-- Куда?
-- Вѣстимо, куда -- въ Покровское; развѣ не знаешь, что онъ на царской потѣхѣ будетъ съ медвѣдемъ бороться?
-- Про это я давно знаю...
-- То-то; сегодня, чуть свѣтъ туда повели ученаго медвѣдя, который со своими вожаками тоже былъ у насъ приставши. Раньше онъ станетъ разныя штуки показывать, а потомъ, значитъ, его уведутъ, и другого выпустятъ; тогда травля начнется. Вожакъ-то съ медвѣдемъ у насъ двѣ ночи ночевалъ; ужъ и забавный же Мишка, просто, всѣмъ на удивленье!..
И словохотливый парень принялся разсказывать про то, какъ косолапый Мишка разныя смѣшныя штуки умѣетъ показывать. Но Вася слушалъ парня безъ вниманія: ему было не до того; и только что разсказчикъ замолчалъ, сейчасъ же съ нимъ распрощался.
Чтобы избѣгнуть встрѣчи съ хозяевами, онъ прямо въ ворота не пошелъ, а направился въ глубину двора. Тамъ, подъ деревянными навѣсами, стояли лошади и выпряженныя сани проѣзжихъ. Тутъ же ютилась крошечная избушка-сторожка, отгороженная полуразвалившимся заборомъ, черезъ который можно было выйти свободно ни кѣмъ не замѣченнымъ... Въ ту минуту, какъ Вася поровнялся съ избушкой, ему вдругъ показалось, что внутри ея раздается не то стонъ, не то какой-то слабый дѣтскій голосъ. Сначала онъ на это не обратилъ вниманія, но потомъ, когда стонъ повторился, смѣло подошелъ къ двери и отворилъ ее. Въ избушкѣ было такъ темно, что, войдя туда сразу со свѣта, трудно было что-либо разглядѣть.
-- Кто тутъ? окликнулъ "чудачекъ" остановившись на порогѣ.
-- А ты кто? вопросомъ на вопросъ отвѣтилъ слабый дѣтскій голосъ. Уходи скорѣе, а то дядя Ермолай узнаетъ, что я съ тобою разговариваю, и приколотитъ меня.
Но "чудачекъ" не уходилъ, онъ сталъ пристально вглядываться въ ту сторону, откуда доносился голосъ, и, въ концѣ концовъ, ему все-таки удалось разсмотрѣть лежавшаго на полу мальчика, прикрытаго лохмотьями. Вася уже сдѣлалъ шагъ впередъ, чтобы подойти ближе, но въ это время замѣтилъ около сторожки хозяина и поспѣшилъ спрятаться за дверь.
-- Ты что разговариваешь, пострѣленокъ, забылъ дядинъ наказъ,-- не смѣть рта открывать да никуда не показываться? грозно крикнулъ хозяинъ на несчастнаго мальчика и, высоко поднявъ сжатый кулакъ, уже готовился ударить его.
-- Я виноватъ, а не онъ. Дверь была открыта -- я вошелъ сюда и заговорилъ съ нимъ, вскричалъ тогда "чудачекъ", неожиданно выскочивъ изъ засады.
-- Ахъ, и ты тутъ! злобно прошипѣлъ хозяинъ и, схвативъ "чудачка" за шиворотъ, сначала вытолкалъ его вонъ, а потомъ заперъ избушку на замокъ и удалился. "Чудачекъ" для виду бросился бѣжать, но на самомъ дѣлѣ только завернулъ за уголъ двора, гдѣ хозяинъ не могъ его видѣть, и остановился... Образъ несчастнаго мальчика живо представился въ воображеніи Васи. Ему стало жаль заключеннаго и очень захотѣлось еще разъ поговорить съ нимъ. Позабывъ про то, что дверь заперта на замокъ, "чудачекъ" вернулся къ избушкѣ. Кругомъ все было тихо, только изнутри избушки, отъ времени до времени, попрежнему слышался слабый стонъ, прерываемый воплемъ. Въ двери оказалось оконце, которое задвигалось наглухо доскою. "Чудачекъ" попробовалъ его отодвинуть, и проба оказалась удачною. Онъ свободно заглянулъ въ избушку и проговорилъ почти шопотомъ:
-- Встань, подойди поближе;-- разскажи, почему ты лежишь здѣсь, почему стонешь и плачешь? можетъ быть, я могу помочь тебѣ.
-- Не встать... Болятъ руки, ноги, спина... Вчера очень избилъ меня Ермолай, отвѣчалъ мальчикъ и застоналъ еще сильнѣе.
-- Это дядя-то? удивился Вася.
-- Не дядя онъ мнѣ, чужой,-- только велитъ называть себя дядей...
-- За что же онъ прибилъ тебя?
-- За то, что я хотѣлъ убѣжать на старое мѣсто. Тамъ мнѣ жилось все-таки лучше; тамъ никто меня не билъ и не морилъ голодомъ; только барченокъ Петя обижалъ. Я не умѣлъ играть съ нимъ, а онъ былъ такой злой, не приведи, Господи!
-- Не сынъ ли это боярина Ртищева? перебилъ его "чудачекъ".
-- Да; ты развѣ его знаешь?
-- Еще бы, и барченка знаю: злющій -- презлющій! Мнѣ самому доводилось съ нимъ игрывать! Много черезъ него и я горя принялъ!
Этотъ завязавшійся между мальчиками оживленный разговоръ не затянулся надолго, такъ какъ Васѣ нужно было спѣшить съ народною толпою къ селу Покровскому. Вася торопливо шагалъ впередъ наравнѣ съ остальными, но лицо его казалось крайне озабоченнымъ.
-- Царь ѣдетъ! раздались вдругъ голоса скакавшихъ на лихихъ коняхъ вершниковъ.
Колымаги и сани поспѣшили свернуть въ сторону и остановиться, народъ разступился, и взоры всѣхъ обратились въ одну точку. Оттуда вскорѣ показалась тройка борзыхъ коней, запряженныхъ въ разукрашенныя причудливой рѣзьбой и покрытыя богатымъ ковромъ сани. Въ саняхъ сидѣлъ государь рядомъ съ бояриномъ Милославскимъ. Быстро мчавшіяся лошади гремѣли бубенцами, царь милостиво отвѣчалъ поклонами на привѣтствія многолюдной толпы. Вася, такъ давно жаждавшій увидѣть царя, замеръ на мѣстѣ. Онъ сосредоточилъ все свое вниманіе, чтобы хорошенько разглядѣть его черты. Но сани промчались слишкомъ быстро, фигура царя мелькнула предъ нимъ, какъ мимолетное видѣнье, и исчезла прежде, чѣмъ онъ успѣлъ опомниться.
-- Батюшка нашъ, милостивецъ! слышалось вокругъ. Затѣмъ вереница саней, колымагъ и пѣшаго люда снова двинулась впередъ.
Вася ловко прицѣпился къ спинкѣ какихъ-то саней и, благодаря этому, менѣе, чѣмъ черезъ десять минутъ, очутился въ Покровскомъ, которое было очень недалеко.
Царская потѣха еще не началась. На большомъ дворѣ, передъ царскими палатами, было огорожено мѣсто для звѣриной травли, а на крыльцѣ дворцовомъ стояло государево кресло, покрытое алымъ сукномъ. Поблизости виднѣлись скамьи для приближенныхъ особъ, нѣсколько поодаль были мѣста для менѣе знатныхъ бояръ, а за ними уже предоставлялось толкаться всѣмъ остальнымъ.
Несмотря на скопленіе народа, Васѣ удалось, насколько возможно, юркнуть впередъ, откуда онъ скоро замѣтилъ, сидѣвшаго вдали на одномъ изъ второстепенныхъ мѣстъ, Ивана Никаноровича Никитина.
-- Иванъ Никаноровичъ! крикнулъ Вася во все горло.
-- Чего кричишь? остановилъ его стоявшій поблизости зритель: забылъ что ли, гдѣ находишься? сейчасъ царь выйдетъ, потѣха начнется!
На крыльцѣ дѣйствительно показался государь въ сопровожденіи свиты; толпа зрителей заколыхалась, "чудачка" оттолкнули назадъ и такъ стиснули, что онъ едва не потерялъ сознанія...
Государь, между тѣмъ, ласково поклонившись присутствовавшимъ, сѣлъ на приготовленное для него мѣсто и приказалъ начать потѣху.
Передъ зрителями былъ выведенъ ученый медвѣдь. Вожакъ его, тотъ самый Ермолай, который остановился на постояломъ дворѣ вмѣстѣ съ отцомъ Васи,-- заставлялъ медвѣдя продѣлывать забавныя штуки, вызывавшія среди зрителей громкій смѣхъ и одобреніе. Затѣмъ, когда медвѣдя увели, на дворѣ появилось нѣсколько охотниковъ, славившихся своею отвагою. Среди нихъ находился и Максимъ. Всѣ они были одѣты въ одинаковаго покроя и цвѣта короткіе кафтаны, высокіе сапоги и мѣховыя шапки, а вооруженіе ихъ состояло изъ остроконечныхъ ножей и рогатинъ.
Старшій охотникъ подошелъ къ государю съ докладомъ о томъ, что въ число прежнихъ борцовъ съ медвѣдями поступилъ новый молодецъ, который проситъ разрѣшенія потѣшить своею отвагою батюшку-царя. Царь, въ знакъ согласія, кивнулъ головою. Послѣ этого изъ общей группы охотниковъ выдвинулась впередъ рослая фигура Максима, который низко поклонился государю.
-- Господи, спаси его и помилуй! невольно сорвалось съ языка боярина Никитина, приподнявшагося со скамьи, чтобы лучше видѣть потѣху.
-- Нешто онъ тебѣ знакомъ? спросилъ Никитина сидѣвшій рядомъ сосѣдъ.
-- Да, я его знаю, отозвался Иванъ Никаноровичъ, продолжая внимательно слѣдить глазами за тѣмъ, какъ Максимъ, ставши въ оборонительную позу, смѣло ожидалъ нападенія звѣря.
Прошло нѣсколько томительныхъ минутъ. Вся многочисленная толпа, словно замерла, словно боялась пошевелиться... Ниоткуда не слышно было ни малѣйшаго звука, ни малѣйшаго шороха... Но вотъ, наконецъ, тихо скрипнула низенькая, едва замѣтная дверь, ведущая съ площадки двора, гдѣ долженъ былъ начаться бой, на другую половину того же двора, гдѣ были медвѣди и ихъ вожаки. Оттуда вышелъ огромный, косматый Мишка.
Съ глухимъ и протяжнымъ ревомъ, грузно ступая по землѣ, онъ сдѣлалъ нѣсколько шаговъ впередъ... Потомъ остановился и, завидѣвъ стоявшаго по близости человѣка, заревѣлъ еще громче... Въ глазахъ его сверкнулъ недобрый огонекъ. Онъ медленно поднялся на заднія лапы и твердой поступью направился прямо къ цѣли... Максимъ попрежнему казался покойнымъ. Отставивъ правую ногу впередъ, онъ только протянулъ рогатину и набожно перекрестился... Медвѣдю оставалось сдѣлать не болѣе шага, чтобы охватить его лапами. Самая незначительная неловкость движенія или неправильный поворотъ руки могли бы быть для Максима пагубны. Но онъ продолжалъ стоять неподвижно въ одномъ и томъ же положеніи, пока медвѣдь приближался къ нему. Молодецъ уже чувствовалъ на себѣ его дыханіе... Тогда Максимъ смѣло всадилъ рогатину прямо въ грудь косматаго, который съ ревомъ отступалъ назадъ, оставляя на снѣгу капли крови... Побѣда, очевидно, должна была остаться за Максимомъ, и онъ продолжалъ наступать на своего противника. Не давая ему времени опомниться, молодецъ ловко запихнулъ рогатину еще глубже... Среди зрителей пронеслось радостное восклицаніе, въ особенности, когда, минуту спустя, медвѣдь вдругъ заревѣлъ отчаянно, и покрытая снѣгомъ земля обагрилась его кровію... Побѣда человѣка надъ звѣремъ, казалась почти совершившеюся... Но тутъ неожиданно нога Максима подвернулась, и онъ упалъ... Тогда разъяренный звѣрь, обливаясь собственной кровью, почуялъ возможность нападенія на врага. Онъ собралъ послѣднія силы, сдѣлалъ отчаянный прыжокъ впередъ и навалился на Максима всѣмъ своимъ тѣломъ. Охвативъ лапами противника, онъ вцѣпился когтями въ его плечо, и между несчастнымъ охотникомъ и косматымъ звѣремъ завязалась борьба въ рукопашную. Гибель перваго казалась неминуемой; въ толпѣ, зрителей произошло смятеніе; всѣ замерли отъ ужаса и не отрывали глазъ отъ лежавшаго въ объятіяхъ медвѣдя Максима. Но, по прошествіи нѣсколькихъ минутъ, картина сразу измѣнилась: истекавшій кровью медвѣдь, волей-неволей, принужденъ былъ выпустить свою жертву. Онъ повалился навзничь и въ предсмертныхъ судорогахъ задергалъ могучими лапами... Побѣда человѣка надъ звѣремъ совершилась.
Царь, слѣдившій за борьбой съ видимымъ волненіемъ, приказалъ помочь Максиму встать и, въ случаѣ надобности, позвать знахаря.
Товарищи-охотники бросились исполнять царское приказаніе. Максимъ не безъ труда всталъ на ноги, кафтанъ его былъ разорванъ, по обоимъ плечамъ струилась кровь, лицо совсѣмъ поблѣднѣло... Поддерживаемый съ двухъ сторонъ, онъ кое-какъ добрелъ до низкой двери. Но тамъ, за стѣной, едва только дверь за нимъ захлопнулась, молодецъ сразу потерялъ сознаніе и упалъ на землю.
Обморочное состояніе его продолжалось довольно долго. Открывъ наконецъ глаза, онъ увидѣлъ себя лежащимъ на соломѣ, за стѣною двора. Между тѣмъ тамъ еще продолжалась травля, кругомъ стояла сутолока, взадъ и впередъ сновали какіе-то люди... Они о чемъ-то говорили, о чемъ-то спорили. Когда со двора донесся звѣриный ревъ, Максимъ смутно припомнилъ все, что съ нимъ случилось. Онъ хотѣлъ было приподняться, но боль въ плечахъ возобновилась и заставила его снова опуститься на солому.
-- Очнулся! проговорилъ знахарь, присланный по царскому приказанію.
Максимъ взглянулъ на него вопросительно и, замѣтивъ стоявшаго тутъ же Васю, молча протянулъ къ нему руки.
-- Тата, желанный!... отозвался мальчикъ, съ радостію бросаясь обнимать отца, не сердись, что я пришелъ сюда безъ твоего вѣдома! Тата, да ты не слушаешь меня? прервалъ самъ себя "чудачекъ", замѣтивъ безсознательно устремленный на него взоръ больного.
Максимъ, дѣйствительно, не могъ его слышать, такъ какъ снова впалъ въ забытье.
-- Чего вопишь? царь приказалъ вылѣчить этого охотника, а ты только мѣшаешь! грубо прикрикнулъ на Васю знахарь и съ такой силой оттолкнулъ бѣднаго мальчика, что тотъ кубаремъ покатился въ противоположную сторону.