Трезорка, добрый мохнатый песъ, уже нѣсколько лѣтъ живетъ у одного богатаго помѣщика Неклюдова. У Трезорки прекрасная будка, "свой домикъ" какъ называютъ дѣти; онъ сидитъ на цѣпи, лаетъ громко когда кто нибудь незнакомый проходитъ мимо, и привѣтливо махаетъ хвостомъ, если увидитъ дѣтей своего хозяина. Въ особенности любитъ онъ маленькую Оленьку, никогда на нее не сердится и позволяетъ сколько угодно теребить свою длинную, волнистую шерсть. На Петю по временамъ, правда, ворчитъ немного, да оно и не удивительно -- мальчуганъ порою обращается съ нимъ чрезвычайно безцеремонно, несмотря на что, впрочемъ, Трезорка еще ни разу даже не подумалъ укусить его.
Однажды къ Неклюдовымъ пріѣхала въ гости ихъ сосѣдка со своею четырехлѣтнею дочерью Надей. Дѣти очень обрадовались и сейчасъ же повели дѣвочку въ дѣтскую. Оленька показала ей новую куклу, которая до того понравилась Надѣ, что она не хотѣла спускать ее съ рукъ. Затѣмъ Петя предложилъ идти полюбоваться Трезоркинымъ домикомъ.
-- Только куклу оставь въ комнатѣ!-- сказала Оленька подругѣ.
-- Почему?-- отозвалась послѣдняя недовольнымъ тономъ.
-- Потому что можешь уронить!
-- Нѣтъ, Оленька, я буду осторожна, позволь мнѣ взять куклу съ собою!-- просила Надя.
-- Не спорь, уступи!-- шепнулъ Петя сестренкѣ,-- вѣдь Надя гостья, надо быть съ нею любезной!
Оленька всегда слушала Петю, такъ какъ онъ былъ старше ея на два года.
-- Хорошо,-- сказала она,-- только ради Бога не разбей, это моя любимая кукла!
-- Будь покойна!-- отозвалась Надя, и маленькое общество направилось сначала въ садъ, а затѣмъ на дворъ, гдѣ была расположена Трезоркина будка.
-- Вотъ и пришли!-- сказалъ Петя.
-- Но гдѣ же самъ Трезорка?-- спросила Катя, не видя Трезорки.
-- Вѣроятно спитъ въ домикѣ; сейчасъ у знаемъ!-- Оленька смѣло заглянула въ будку.
-- Ай! что ты дѣлаешь!-- вскричала Надя,-- онъ тебя укуситъ.
-- Меня укуситъ? Трезорка? Никогда, мы съ нимъ большіе друзья.
И дѣйствительно, едва заслышавъ знакомый голосъ дѣвочки, Трезорка радостно выпрыгнулъ изъ будки, Оленька начала теребить его, Петя расположился около, а Надя, держа на рукахъ Оленькину куклу, никакъ не рѣшалась подойти близко,-- ее пугала фигура Трезорки, потому что она не привыкла видѣть такихъ большихъ собакъ.
-- Иди ближе, не бойся!-- сказала Оленька.
Надя нерѣшительно сдѣлала шагъ впередъ.
-- Еще, еще!
Надя молча повиновалась. Наконецъ, мало-по-малу, совершенно незамѣтно для самой себя, она подошла такъ близко, что отлично могла разсмотрѣть устройство Трезоркинаго домика, какъ вдругъ двѣ маленькія птички, сообразивъ должно быть, что Петя принесъ Трезоркѣ завтракъ и что имъ тоже можно отъ него кое-чѣмъ поживиться, подлетѣли совершенно близко.
Трезоркѣ почему-то это не понравилось, онъ открылъ свою широкую пасть и залаялъ такъ громко, что Надя, испугавшись, бросилась въ сторону, съ намѣреніемъ скорѣй бѣжать къ дому, но не замѣтила, что на дорогѣ лежитъ какая-то палка, зацѣпилась, упала и уронила конечно Оленькину куклу, разбивъ ей головку въ дребезги.
Оля пришла въ отчаяніе, Надя тоже. Видя горючія слезы дѣвочекъ, Петя не могъ удержаться и расплакался вмѣстѣ съ ними.
-- Что такое, что случилось?-- спросила проходившая мимо въ эту минуту мама.
Дѣти сообщили о приключившемся несчастій.
-- Успокойтесь,-- сказала тогда мама,-- дѣло поправимое, папа завтра поѣдетъ въ городъ, мы попросимъ его привезти намъ точно такую же головку.
-- А какъ же приставить ее къ туловищу?
-- Я берусь за это!-- снова сказала мама,-- только не плачьте. Оля вытерла платкомъ мокрые глазки, но при всемъ желаніи успокоиться, никакъ не могла этого сдѣлать до тѣхъ поръ, пока папа на другой день дѣйствительно привезъ изъ города точно такую же фарфоровую головку, которую мама очень искусно прикрѣпила къ туловищу куклы.