Я попадаю въ затруднительное положеніе.
Мистриссъ Беркъ была въ восторгѣ, что ея "голубчикъ" -- какъ она называла Пирса -- развеселился. Она такъ забавно поднимала руки отъ удивленія, когда раздавался взрывъ нашего веселаго смѣха, словно никогда не слышала ничего подобнаго.
-- Я думала, онъ и смѣяться-то разучился. Да это было бы не удивительно.... начала она, но ея разсужденія были прерваны сильнымъ звонкомъ, который пробудилъ эхо во всѣхъ углахъ стараго зданія и долго гудѣлъ въ воздухѣ. Мистриссъ Беркъ бросилась въ кухню, чтобы посмотрѣть, кто звонитъ такъ громко.
Мы также побѣжали къ наружнымъ дверямъ и когда ихъ отворили, то увидѣли ірехъ дѣвочекъ; одна изъ нихъ была меньше меня, другая меньше Маргариты, а третья совсѣмъ ребенокъ; она стояла, держа пальчикъ во рту, и крупныя капли слезъ еще висѣли у нея на рѣсницахъ.
-- Это кто изъ васъ произвелъ такой шумъ?-- спросилъ Пирсъ.
-- Извините, мистеръ Пирсъ,-- сказала старшая дѣвочка.-- Это я подняла Нонни къ звонку и вотъ она потянула его. Но право, мистеръ Пирсъ, я не ожидала, что колоколъ будетъ такъ сильно звонить...
Дѣвочка видимо была сконфужена и старалась оправдаться.
-- Сейчасъ устроимъ судъ и рѣшимъ, кто виноватъ, колоколъ или Нонни,-- замѣтилъ важно Пирсъ. Онъ поднялъ малютку на руки и спросилъ:-- ну, Нонни, говори, кто звонилъ, ты или колоколъ?
-- Ко... ло-колъ,-- пролепетала малютка.
-- Значитъ, колоколъ виноватъ,-- объявилъ Пирсъ. Мы его накажемъ. Мистриссъ Беркъ, не осталось ли тамъ кусочка печенья? Угостимъ- Нонни.... Скажите же мнѣ теперь, что привело васъ сюда всѣхъ троихъ, такъ рано утромъ?-- спросилъ онъ, обращаясь къ старшей дѣвочкѣ.
-- Простите мистеръ Пирсъ. Меня послала мать.. Знаете, эти люди уже явились.... чтобы выгнать всѣхъ насъ. Мы получили повѣстки.
Пирсъ поставилъ Нонни на полъ. Онъ выпрямился и глаза его сверкнули гнѣвомъ.
-- Начинается! Пришло вмѣстѣ съ бурей!-- воскликнулъ онъ.-- Ну, а что думаетъ ваша мать; развѣ я могу помѣшать этому?
-- Я не знаю, сэръ,-- отвѣчала дѣвочка, потупивъ глаза. Она была худая и блѣдная. Ея костюмъ состоялъ изъ короткой красной фланелевой юбки и полинявшей ситцевой кофты, такой же полинявшій бумажный платокъ спустился у нея съ головы. Обуви у нея не было, также какъ и у ея сестеръ. Но, несмотря на этотъ убогій костюмъ, въ наружности ея было что то особенно трогательное и привлекательное, когда она стояла съ потупленнымъ взоромъ и держала за руку свою младшую сестренку.
-- Чтожъ мы будемъ дѣлать, Пастинъ?-- спросилъ ее Пирсъ.
-- Я не знаю сэръ,-- повторила дѣвочка.-- Мы проѣли всѣ деньги, присланныя Мери изъ Америки,-- прибавила она съ виноватымъ видомъ.-- Надо было этими деньгами заплатить аренду, но мы не могли, мистеръ Пирсъ, никакъ не могли меньше ѣсть!
-- Я думаю, что вы съ самаго рожденія не доѣдали,-- замѣтилъ Пирсъ угрюмо.-- Но еслибъ вы даже совсѣмъ отучили себя отъ пищи, то все же это ни къ чему бы не повело.
Пастина ничего не отвѣтила и только крутила кончикъ своей кофты.
-- Ну, чтожъ, Пастина, я пойду съ вами въ селеніе и помогу пронести Нонни по камнямъ, хотя, быть можетъ, это единственное, въ чемъ я могу вамъ помочь,-- сказалъ Пирсъ.
Онъ нахлобучилъ фуражку и протянулъ намъ руку на прощаніе.
-- Я пойду съ ними,-- сказала я Гонорѣ, которая крѣпко держала Маргариту за руку. Ей кажется было все равно, что я буду дѣлать, такъ какъ она заботилась только о Маргаритѣ, и поэтому я могла отправляться куда хотѣла.
Мы вышли всѣ вмѣстѣ. Впереди шелъ Пирсъ и несъ на рукахъ Нонни, а за нимъ шла Пастина рядомъ со мною и своею сестренкой. На этотъ разъ мы не пошли по той тропинкѣ, по которой я взбиралась утромъ. Пирсъ направился черезъ темный густой запущенный паркъ, гдѣ насъ оглушили крики грачей.
-- Мнѣ кажется они тоже голодны,-- замѣтила Пастина -- оттого они такъ и кричатъ.
Мнѣ тогда и въ голову не приходило, что я поступаю дурно и что я не имѣла права дѣйствовать по своему произволу. Когда мы вышли изъ парка и стали пробираться по болоту, перепрыгивая черезъ лужи, то я совсѣмъ не думала о томъ, что отецъ дожидается насъ дома. Я шла туда, куда меня влекло чувство глубокаго состраданія, и когда мы стали карабкаться по скаламъ, во мнѣ внезапно проснулись бродяжническіе инстинкты моего дѣтства. Тутъ среди горъ и среди бѣдняковъ, голодныхъ и несчастныхъ, я почувствовала себя точно на своей родинѣ; мнѣ казалось, что между мною и этими бѣдняками существуетъ родственная связь, что они меня понимаютъ и я ихъ понимаю.
Послѣ довольно долгаго и утомительнаго лазанія по скаламъ, мы вдругъ увидали въ просвѣтѣ между скалъ деревню Гленмалоркъ, домики которой были разсѣяны между скалистыми холмами неправильной формы. По срединѣ протекалъ небольшой потокъ. Скалы и откосы были словно окутаны разноцвѣтной дымкой, мѣстами окрашенной въ ярко-красный или оранжевый цвѣтъ и окаймленной нѣжными зеленоватыми полосами.
Дома были выстроены изъ камня и покрыты соломой. Они были разсѣяны вездѣ, гдѣ только въ этой безплодной мѣстности виднѣлся хотя бы клочекъ зеленѣющаго поля.
-- Вотъ и Гленмалоркъ,-- сказалъ Пирсъ.-- Тамъ въ долинѣ находится около ста домовъ. Всѣ они выстроены руками бѣдняковъ, которые живутъ въ нихъ. И вотъ теперь ихъ оттуда выгоняютъ!
Мы пошли дальше и очутились передъ маленькою каменною хижиной, потемнѣвшая соломенная крыша которой совсѣмъ нависла и покривилась.
-- Бѣдность, голодъ и грязь,-- сказалъ тихо Пирсъ, когда мы стали пробираться по камнямъ, разбросаннымъ въ лужѣ, очевидно съ цѣлью облегчить переходъ.
-- Но почему же они живутъ въ такой грязи?-- спросила я Пирса.
-- Чистота стоитъ дорого въ Гленмалоркѣ,-- отвѣчалъ онъ;-- знаешь ли, во что бы обошлось бѣднымъ жителямъ устройство стоковъ и мощеніе улицъ? На это не хватило бы даже тѣхъ денегъ, которыя имъ присылаютъ изъ Америки или Австраліи ихъ родственники, отправившіеся туда, чтобы попытать счастья.
Мы уже подходили къ хижинѣ, гдѣ жила мать Пастины, и разговоръ прекратился. Насъ встрѣтила страшно исхудалая женщина съ выраженіемъ страданія на лицѣ. Она поздоровалась съ нами и тотчасъ же принялась ласкать своихъ дѣвочекъ, какъ только умѣютъ ласкать матери. Я посмотрѣла кругомъ и опять вспомнила свое дѣтство и убогую хижину въ Альпахъ. Чѣмъ то роднымъ повѣяло на меня отъ этой жалкой обстановки и я почувствовала себя здѣсь гораздо больше дома, чѣмъ въ богато убранной гостиной мистриссъ Девоншайръ.
-- Плохія вѣсти, мистриссъ Ганлонъ, -- сказалъ Пирсъ.
Мистриссъ Ганлонъ взглянула на него своими большими черными глазами и грустно покачала головой.
-- Да, на этотъ разъ мы очутились на большой дорогѣ, въ этомъ не можетъ быть сомнѣнія.-- Она откашлялась, чтобы прочистить голосъ, который у нея хрипѣлъ, и продолжала.-- Повѣстки были получены сегодня утромъ всѣми сразу. Одинъ и тотъ же вихрь снесетъ насъ всѣхъ... Да, тутъ черезъ нѣсколько дней будутъ хозяйничать дикія птицы. Куда мы преклонимъ свои головы, что ожидаетъ насъ?-- я не знаю. Рабочіе дома переполнены и не могутъ вмѣстить насъ всѣхъ, а сэръ Рупертъ, конечно, не допуститъ, чтобы мы умерли тутъ на его землѣ, вѣдь ему тогда пришлось бы хоронить насъ....
-- Это ужасно!.. Скажите, сколько семействъ подлежитъ изгнанію?
-- Пятьдесятъ семействъ и всего около трехсотъ человѣкъ. О, мистеръ Пирсъ, я такъ старалась сберечь деньги для уплаты аренды сэру Руперту. Я морила дѣтей голодомъ, чтобы имѣть возможность откормить свиней... для сэра Руперта! И все-таки это не помогло. Бѣдняга Томъ присылалъ намъ все, что зарабатывалъ въ Англіи, но этого оказывалось мало; теперь мы очутились безъ крыши надъ головами. Земля тутъ плохая; все только скалы! Откуда же намъ добыть средствъ, чтобы платить то, что отъ насъ требуютъ? Мы и такъ голодаемъ до послѣдней возможности...
У нея оборвался голосъ и слезы брызнули изъ глазъ. Концомъ передника она вытерла ихъ. Вдругъ старуха, лежавшая въ углу на соломѣ, приподнялась и, облокотившись на локоть, повернула къ намъ свое изможденное старческое лицо.
-- О дорогіе!-- проговорила она дрожащимъ разбитымъ голосомъ.-- Помолитесь, чтобы я умерла раньше чѣмъ меня вышвырнутъ на дорогу, гдѣ я должна буду лежать какъ старое, никуда негодное полѣно и ждать смерти!
Пирсъ подошелъ къ старухѣ и присѣлъ возлѣ нея на табуреткѣ; взявъ ея изсохшую руку и ласково поглаживая ее въ своихъ рукахъ, онъ началъ утѣшать больную старуху. Дѣти столпились около него и на ихъ личикахъ выражался испугъ, а въ глазахъ были слезы.
Я тоже чувствовала, что у меня слезы подступаютъ къ глазамъ, и поэтому обрадовалась, когда Пирсъ поднялся, чтобы итти. Я пошла вслѣдъ за нимъ, хотя онъ повидимому совершенно забылъ о моемъ существованіи, до такой степени онъ былъ поглощенъ своими мыслями. Онъ сталъ взбираться по очень крутой тропинкѣ и мнѣ было бы трудно за нимъ слѣдовать, еслибъ я не привыкла лазить по горамъ. Но вдругъ въ одномъ мѣстѣ, гдѣ было особенно трудно карабкаться по камнямъ, онъ вспомнилъ обо мнѣ и тотчасъ же обернулся, протягивая мнѣ руку для помощи. Однако я видѣла, что онъ думаетъ только о томъ, какъ бы поскорѣе добраться до мѣста.
Слѣдующій домъ, къ которому мы подошли, былъ гораздо больше того, гдѣ жила мать Пастины, но обстановка была такая же убогая. Въ дверяхъ стоялъ сѣдой какъ лунь старикъ со строгимъ, полнымъ рѣшимости, лицомъ. Онъ былъ бѣдно, но чисто одѣтъ. Завидя насъ, онъ сдѣлалъ намъ навстрѣчу нѣсколько шаговъ, опираясь на палку.
-- Ну что жъ, Дэнъ?-- спросилъ Пирсъ.
-- Ничего -- отвѣчалъ старикъ, очевидно понявъ, что подразумѣвалъ Пирсъ.-- Я твердо рѣшилъ остаться здѣсь.
-- Вы уплатили аренду?
-- Я собралъ все, что только могъ собрать и, по моему, это даже превышаетъ стоимость фермы! Я предлагалъ управляющему все, что имѣю, но повидимому сэръ Рупертъ твердо рѣшилъ всѣхъ насъ прогнать; онъ ошибается, я не выйду изъ этого дома.
-- Что же вы будете дѣлать?
-- Я думаю объ этомъ все время, но еще не знаю, что буду дѣлать.
-- Но не дѣлайте ничего, пока я не переговорю съ управляющимъ Стаунтономъ.
Старикъ горько засмѣялся.
-- Дитя! сказалъ онъ.-- Развѣ что нибудь можетъ растрогать этихъ кровожадныхъ людей? И откуда у васъ взялось такое сердце, мистеръ Пирсъ? Вы не похожи на Кирвановъ; у тѣхъ, вѣдь, сердца нѣтъ!
Пирсъ ничего не отвѣтилъ на это. Онъ прошелъ въ домъ, гдѣ у окна въ соломенномъ креслѣ сидѣла старушка, такая чистенькая на видъ. Голова у нея слегка дрожала и повидимому ей стоило большихъ усилій сказать намъ привѣтствіе, но она и не пыталась подняться съ кресла когда мы вошли.
-- Неужели вы думаете, что я допущу, чтобы ее бросили въ богадѣльню, въ нищенскій пріютъ? Вы полагаете, что я допущу, чтобы меня лишили крова послѣ того, какъ я всю жизнь свою честно работалъ?
У старика глаза сверкнули гнѣвомъ изъ подъ густыхъ нависшихъ сѣдыхъ бровей, когда онъ это говорилъ, и я подумала, что онъ, дѣйствительно, сдѣлаетъ такъ, какъ говоритъ.
Распрощавшись съ нимъ, мы посѣтили еще нѣсколько бѣдныхъ хижинъ. Вездѣ мы находили стариковъ и дѣтей. Въ большинствѣ случаевъ оказывалось, что наиболѣе здоровые члены семьи уѣхали "за море", чтобы тамъ заработать кое что, такъ какъ изъ скалистой почвы здѣшнихъ мѣстъ трудно было добыть что нибудь на пропитаніе. Появленіе Пирса вездѣ производило такое впечатлѣніе, какъ будто онъ являлся ангеломъ-спасителемъ, хотя и трудно было надѣяться, чтобы его вмѣшательство могло что нибудь сдѣлать. Мы съ нимъ цѣлый день обходили долину Гленмалоркъ, переходя изъ одной хижины въ другую, и вездѣ видѣли однѣ и тѣ же картины и слышали одинъ и тотъ же печальный разсказъ о горькой судьбѣ, горѣ и лишеніяхъ. Когда солнце начало склоняться къ западу, мы вышли къ противоположному концу отъ того мѣста, гдѣ спустились въ долину, и тутъ только я вспомнила, что приближается вечеръ и что я нахожусь очень далеко отъ дома.
Пирсъ почти не разговаривалъ со мною во время нашей печальной прогулки. Когда мы остановились, чтобы въ послѣдній разъ взглянуть на долину, освѣщенную заходящимъ солнцемъ, которое позолотило своими лучами верхушки холмовъ и окрасило въ пурпуровый цвѣтъ зеленую долину, то я замѣтила, что Пирсъ былъ смертельно блѣденъ. Онъ долго стоялъ и смотрѣлъ внизъ, не говоря ни слова, потомъ вдругъ сѣлъ на камень и, закрывъ лицо руками, зарыдалъ какъ дитя.
Мнѣ стало такъ жалко Пирса и всѣхъ тѣхъ людей, которыхъ я видѣла, что я тоже начала плакать, но тутъ мнѣ пришло въ голову, что Пирсъ вспомнитъ о моемъ присутствіи и будетъ недоволенъ, что я видѣла его слезы. Вѣдь мальчики не любятъ, чтобы дѣвочки видѣли ихъ плачущими! Они, вѣдь, всегда говорятъ, что дѣвочки -- плаксы и смѣются надъ ихъ плаксивостью. Мнѣ такъ не хотѣлось доставлять Пирсу хоть бы малѣйшую непріятность, что я рѣшила спуститься потихоньку внизъ къ рѣкѣ и сдѣлать видъ, что я ничего не замѣчаю.
Я начала собирать цвѣты на берегу рѣки и когда, спустя нѣкоторое время, я рискнула взглянуть назадъ, то увидѣла, что Пирсъ всталъ и высматриваетъ меня. Я окликнула его.
-- Ахъ, Джіанетта!-- воскликнулъ онъ.-- Мнѣ совѣстно, что я повелъ васъ туда! Чего только вы не насмотрѣлись!
-- Я рада, что видѣла все это, -- возразила я.-- Вамъ нечего сожалѣть объ этомъ. А теперь покажите мнѣ дорогу и я побѣгу домой.
Хотя онъ и не вспоминалъ обо мнѣ весь день, занятый своими мыслями, но теперь сталъ заботливо помогать мнѣ взбираться по камнямъ въ трудныхъ мѣстахъ. Мы шли очень быстро, ни разу не отдыхая, и я очень обрадовалась, когда, наконецъ, послѣ долгихъ странствованій, онъ показалъ мнѣ внизу, у подножія холма, домъ моего отца; мнѣ оставалось только спуститься по тропинкѣ, чтобы очутиться тамъ. Пирсъ хотѣлъ проводить меня до самыхъ дверей дома, но я не позволила. Ему предстоялъ еще длинный путь домой, а онъ и такъ очень усталъ послѣ своихъ странствованій. Притомъ же я опасалась, что мой отецъ неласково встрѣтитъ его. Я вдругъ поняла, что вела себя совсѣмъ не такъ, какъ слѣдуетъ, и рѣшительно не знала какъ оправдаться передъ отцомъ. Я знала только одно, что я ни за что не позволила бы бранить Пирса.
Я тихо шла, опустивъ голову, по аллеѣ, ведущей къ дверямъ дома, чувствуя себя страшно виноватой и не зная, какъ я буду говорить съ отцомъ. Вдругъ я увидѣла отца передъ собой. Достаточно было одного взгляда на его лицо, чтобы понять, что онъ былъ очень разгнѣванъ. Я остановилась въ нѣсколькихъ шагахъ отъ него и проговорила умоляющимъ голосомъ:
-- О, отецъ! не бей меня! Я знаю, я виновата. Дядя прибилъ бы меня за это очень сильно, но ты не такой, какъ онъ! Я разскажу тебѣ все, что я видѣла и что узнала. Отецъ, я убѣдилась, что Пирсъ хорошій, очень хорошій мальчикъ!
По лицу отца пробѣжала точно судорога, но взглядъ его смягчился.
-- Хорошій мальчикъ!-- воскликнулъ онъ.-- Уводитъ тебя безъ спросу, неизвѣстно куда, на цѣлый день и заставляетъ прогуливаться съ нимъ по его любимымъ трущобамъ.
-- Онъ не уводилъ меня,-- возразила я.-- Онъ даже не смотрѣлъ, иду ли я за нимъ или нѣтъ. Я пошла потому, что мнѣ самой хотѣлось... Отецъ, какъ ты думаешь, вѣдь Господь долженъ наказать сэра Руперта?
-- Я не судья ему,-- замѣтилъ отецъ сурово.
-- Развѣ ты выгонялъ когда-нибудь бѣдняковъ на улицу?
-- Я не выгонялъ никого, Джіанетта. Да и не могъ бы сдѣлать этого. По счастью мой отецъ оставилъ мнѣ слишкомъ мало земли и я не могу отдавать ее въ аренду.
-- О, какъ я рада! Милый папа. Какъ я рада!
Я бросилась къ нему на шею, совершенно забывъ, что я нахожусь въ немилости. Но отецъ уже смягчился. Онъ обнялъ меня, говоря: "моя бѣдная, непослушная дикарка"!
Я залилась слезами.
-- Теперь накажи меня, накажи!-- говорила я, захлебываясь отъ рыданій.-- Пусть я останусь безъ ужина! Поставь меня въ уголъ, сдѣлай со мною все, что тебѣ угодно, только не будь недобрымъ къ Пирсу!...