Надежда на спасеніе.
Послѣ этого мы долго ничего не слыхали о Пирсѣ. Даже посѣщенія Джима прекратились; очевидно сэръ Рупертъ и его держалъ взаперти. Но, однажды, онъ къ намъ явился и сказалъ что воспользовался отсутствіемъ сэра Руперта и улизнулъ изъ Гленнамурка. Съ Пирсомъ дѣло плохо; сэръ Рупертъ обращается съ нимъ очень дурно и держитъ его въ заключеніи. Мы видѣли по лицу Джима, что и ему также живется плохо; онъ сильно похудѣлъ и веселость его исчезла.
Внѣ себя я бросилась къ отцу:
-- Папа,-- воскликнула я.-- Можетъ быть вы бы поѣхали въ Гленнамуркъ и заставили сэра Руперта освободить Пирса?
Къ моему великому удивленію и огорченію отецъ отвѣчалъ:
-- Я не имѣю права вмѣшиваться въ дѣла сэра Руперта, да и навѣрно мое вмѣшательство только повредитъ Пирсу и Джиму. Я знаю, вѣдь, что Пирсъ дерзокъ подчасъ; онъ могъ многое наговорить сэру Руперту. Если мы не будемъ вмѣшиваться, то дѣло уладится скорѣе.
Меня ужасно огорчилъ разговоръ съ отцомъ. Отчего всѣ благоразумные люди такіе безсердечные?-- думала я и тутъ же рѣшила, что я ни за что не хочу быть благоразумной.
-- У него ужасный видъ,-- сказалъ намъ Джимъ про Пирса.-- Исхудалъ и почти ничего не ѣстъ. Я не удивлюсь, если онъ заболѣетъ и умретъ. Его держатъ въ холодной и пустой коморкѣ; одѣтъ онъ очень плохо и хотя не жалуется, но я знаю, что онъ страдаетъ отъ холода. Онъ говоритъ мнѣ, что онъ не такой нѣженка, какъ я и, конечно, можетъ вынести гораздо больше меня, но все-таки...
Я чувствовала, какъ у меня въ душѣ закипаетъ негодованіе и къ горлу подступаютъ слезы. Я не могла больше выдержать и опять побѣжала къ отцу и стала умолять его поѣхать въ Гленнамуркъ и заступиться за Пирса, но онъ снова отказалъ мнѣ.
Всю ночь я горько проплакала. Но къ утру меня осѣнила мысль. Я рѣшила, что взрослые мужчины всѣ или черезъ чуръ жестоки или черезъ чуръ благоразумны и что только мы, дѣвочки и женщины, можемъ сочувствовать и понимать страданія такихъ мальчиковъ, какъ Пирсъ. Мнѣ пришло тогда въ голову, что если бы тетя Ева знала, что здѣсь происходитъ, то она сумѣла бы намъ помочь. Она тамъ за океаномъ облегчаетъ страданія чужихъ людей, а между тѣмъ здѣсь также страдаютъ люди и притомъ близкіе ей. Гонора говорила, что она уѣхала, потому что у нея было сильное горе. Но можетъ быть чужое горе заставитъ ее вернуться? Я рѣшила написать ей и умолять ее вернуться. Вѣдь въ томъ, что я напишу ей, не можетъ быть ничего дурного?
Еще не начало свѣтать, когда я потихоньку встала съ постели, зажгла лампу и, пробравшись въ кабинетъ отца, написала слѣдующее посланіе:
"Дорогая тетя Ева!
Вы меня не знаете, но я ваша племянница Джіанетта. Я пишу вамъ, потому, что вы намъ нужны здѣсь и мы хотимъ, чтобы вы вернулись домой, особенно ради Пирса. Сэръ Рупертъ погубитъ Пирса и Гонора сказала намъ, что вы будете жалѣть объ этомъ, потому что вы знали его отца. Онъ сирота и сэръ Рупертъ больше всего преслѣдуетъ его за то, что онъ не хочетъ покинуть своихъ друзей ирландцевъ, которыхъ сэръ Рупертъ собирается выгнать изъ ихъ жилищъ. Мнѣ кажется, что вы могли бы что нибудь сдѣлать, если бы были здѣсь. Гонора говоритъ, что вы очень добрая и жалѣете всѣхъ несчастныхъ, а мы тутъ всѣ очень несчастны теперь. Я надѣюсь, вы пріѣдете!
Любящая васъ племянница Джіанетта.
P. S. Мы часто смотримъ на вашъ портретъ въ вашей комнатѣ и вы намъ очень нравитесь, а также Пирсу".
Когда я уже написала это письмо и собралась запечатать его, мнѣ вдругъ пришло въ голову, что я совершаю ужасный поступокъ, пишу тайкомъ важное письмо безъ вѣдома отца. Эта мысль была для меня смертельнымъ ударомъ. Что я дѣлаю? Мои надежды на тетю Еву разлетѣлись, такъ какъ я сознавала, что не имѣю право посылать ей письмо тайкомъ.
Я положила голову на столъ и горько заплакала. Голосъ отца заставилъ меня очнуться.
-- Что съ тобою, Джіанетта? Какъ ты здѣсь очутилась? Что значатъ эти слезы?
Онъ погладилъ меня по головѣ. Я подняла къ нему лицо, залитое слезами, и проговорила:
-- О папа! Я написала письмо и я знаю, вы не будете этимъ довольны. Вы, вѣдь, говорите, что вмѣшиваться въ чужія дѣла нельзя, а я написала тетѣ Евѣ, прося ея вернуться. Я знаю, вы не позволите мнѣ послать это письмо.
Отецъ взялъ со стола конвертъ, въ которомъ лежало письмо. Адресъ, написанный на конвертѣ, совсѣмъ испортился отъ моихъ слезъ, но письмо уцѣлѣло. Отецъ вынулъ его и прочелъ. Я со страхомъ ждала, что будетъ. Мнѣ казалось, что рѣшается моя судьба и боялась взглянуть на отца. Но онъ поднялъ мою голову за подбородокъ и я увидала, что онъ улыбается.
-- Я ничего не имѣю противъ того, чтобы ты послала это письмо,-- сказалъ онъ.-- Я тоже очень бы желалъ, чтобъ тетя Ева вернулась домой. Можетъ быть она послушается твоего призыва.
Я бросилась на шею къ отцу.
-- О, папа! папа! Какой вы добрый, какъ я рада!.. Вы напишите сами адресъ, а то я опять все размажу.
Итакъ письмо было послано. Въ тотъ же день всѣ въ домѣ узнали объ этомъ и вопросъ, захочетъ или не захочетъ тетя Ева вернуться, съ жаромъ обсуждался всѣми.
Когда письмо было отправлено, мы принялись считать дни. Мы знали, что должно было пройти не мало времени, прежде чѣмъ она получитъ это письмо и отвѣтитъ на него. Время, казалось, тянулось безконечно. Дни проходили за днями, а отвѣта не было!
Между тѣмъ изъ Гленмалорка приходили тревожныя вѣсти. Сэръ Рупертъ готовился выгонять своихъ фермеровъ, а Пирсъ все еще находился въ заточеніи.
Наконецъ, въ одно прекрасное утро, получено было письмо съ американскимъ штемпелемъ.
-- Отъ тети Евы, наконецъ,-- сказалъ, улыбаясь, отецъ.-- Видите, она отвѣчаетъ немедля, а вы тутъ выходили изъ терпѣнія, дожидаясь письма.
Письмо было вскрыто. Оно было слѣдующаго содержанія:
"Дорогая Джіанетта!
Благодарю тебя отъ души за довѣріе, оказанное теткѣ, которую ты никогда не видала. Я спѣшу домой, но у васъ все-таки будетъ время приготовить къ моему возвращенію мою старую комнату. Я совсѣмъ не похожа теперь на портретъ, который виситъ тамъ, но вы должны меня любить такою, какая я теперь.
Поцѣлуй Маргариту и кланяйся Гонорѣ.
Твоя тетя Ева".
Я была въ восторгѣ, что тетя Ева отвѣтила мнѣ.
Насъ особенно заинтересовали ея слова, что она теперь не похожа на свой портретъ. Какою же она стала теперь?
Мы жили теперь въ ожиданіи пріѣзда тети Евы. Изъ Гленмалорка получено было извѣстіе, что выселеніе начнется 15-го декабря, такъ какъ сэръ Рупертъ хотѣлъ покончить съ этимъ дѣломъ къ Рождеству. Значитъ, эти несчастные должны будутъ встрѣтить Рождество подъ открытымъ небомъ, не имѣя ни хлѣба, ни крова!