Впечатление от приговора не только среди осужденных и их родственников, но и во всем городе было потрясающее и, надо оказать, совеем не то, на которое рассчитывали власти. Вместо страха и трепета, люди негодовали, ужаснувшись откровенной и безобразной жестокости приговора, в котором, в окончательном итоге, не оказалось и политического смысла.
Дело слушалось при закрытых дверях. Печать должна была молчать о нем, но она не молчала. Первой выступила местная газета "Южная Заря" со статьей под назвавшем "Ужас", которая произвела свое действие.
Екатеринославский (губернатор оштрафовал редактора газеты "Южная Заря" А. Я. Ефимовича на 300 рублей. Возбуждался вопрос о закрытии газеты. Однако дело было сделано, молчание нарушено. Появились замешки во всех столичных газетах, и волна негодования полилась по всей России.
Тотчас же в 3-й Думе был внесен запрос правительству, энергично поддержанный всей оппозицией и с.-д. Правые в лице Пуршикевича и Маркова 2-го подняли самый пошлый скандал, в обычном стиле этих думских гаеров, вскрыв тем самым с полным обнажением и наглядностью внутренние мотивы этого акта правительственного террора. Вся оппозиция ушла из зала заседания, и хотя запрос был формально провален, правительство, так сказать, победило, но он возымел свое действие. Столыпин тотчас же послал шифрованную телеграмму в Одессу, командующему войсками барону Каульбарсу:
"Благоволите не отказать в предварительном сообщении ваших предположений по поводу приговора военного суда по рассмотренному в Екатеринославе делу о захвате революционерами Екатерининской ж. д.". На этой телеграмме стоит дата: "25/XII 1908 г. No 160".
Таким "образом, в день самого праздника рождества Столыпин счел необходимым побеспокоиться об этом деле. Не получив ответа в течение четырех дней, он 29 декабря, за No 166. вновь послал шифрованную телеграмму -- в Одессу, командующему войсками:
"Лично. По поводу окончательных мер взыскания по рассмотренному в Екатеринославе делу о захвате Екатерининской ж. д. считаю своим долгом сообщить вашему превосходительству, что его величество изволил неоднократно высказывать мнение о необходимости применения высшей репрессии лишь в случаях, а когда наказание следует в непродолжительном времени за преступлением. В виду того, что после указанного выше революционного акта прошло до приговора три года, представлялось бы естественным ограничиться назначением высшей кары только лицам, уличенным по суду и самых тяжких преступлениях. Сообщая об этом, орошу телеграфировать о принятом вами решетит".
В ответ он получил телеграмму:
"Екатерининское дело мне еще не доложено. Представлю мои заключения согласно с прежде полученными распоряжениями. 672. Барон Каульбарс".
По содержанию этих телеграмм, по их спешности, по нетерпению три неполучении в неприсутственные дни ответа на депешу, посланную в первый день рождества, (совершенно очевидно, что Столыпина волновало впечатление, произведенное приговором в Петербурге. Однако от применения в этом деле смертной казни, как видно из самого текста телеграммы, он не хотел отказаться. Повидимому, он беспокоился только о том, что "прежде полученные от него распоряжения" помяты слишком широко. Столыпин хорошо знал приверженность барона Каульбарса к смертным казням и беспокоился не напрасно, но от своего плана отказаться ему не хотелось. На всякий случай, чтобы обеспечить себя, он сослался даже на "его величество", сделав это очень двусмысленно. Получив, наконец, 29 декабря, в первый присутственный день после праздников, ответную телеграмму Каульбарса, приведенную выше, он успокоился.
После объявления резолюции суд потратил несколько дней на то, чтобы изложить приговор в окончательной форме, и 30 декабря, в 12 часов дня, он был объявлен подсудимым; согласно закону, им был предоставлен суточный срок для подачи кассационной жалобы. Все осужденные воспользовались этим правом, и от имени всех была принесена кассационная жалоба в главный военный суд. От командующего войсками округа генерала Каульбарса зависело дать или не дать движение этим жалобам, т. е. отказать в праве кассации или переслать жалобу в главный военный суд.
В начале января Каульбаре телеграфировал Столыпину: "На No 160 прошлого года по делу захвата революционерами Екатерининской ж. д. мною дано движение кассационной жалобе всех осужденных".
Получив это сообщение, Столыпин не только успокоился, во совсем забыл об этом деле -- до того момента, когда его, уже в июле, побеспокоил сам Каульбаре, о чем речь будет ниже.
Вместе со Столыпиным, в первые дни после приговора большое беспокойство о деле обнаружила господствовавшая в 3-й Думе фракция октябристов. Запрос кадетов о приговоре был отклонен большинством их голосов вместе с правыми. Но глава октябристов М. В. Родзянко, председатель Думы и в то же время депутат от Екатеринославской губернии, и другой екатеринославский депутат, П. В. Каменский, прекрасно знали всю обстановку дела. Многие из подсудимых были им лично известны. Провалив запрос из-за нежелания дискредитировать правительство и лишиться его расположения, они стали хлопотать во влиятельных сферах об облегчении участии осужденных. По их настоянию, телеграмма с ходатайством о помиловании была спешно доложена Николаю II, и в день нового года он положил революцию: "Даровать жизнь, смягчить участь". Потом вслед за пропуском кассационной жалобы в главный военный суд они подали Столыпину нижеследующую докладную записку:
"По делу о захвате в декабре 1905 года Екатерининской железной дороги временным военным судом в Екатеринославе обвинено 92 человека, при чем 32 приговорены к смертной казни, а 60 в Каторжные работы на разные сроки.
"Чрезвычайно неблагоприятные общие условия судебного процесса, длившегося полтора месяца, обилие материалов, заключавшихся в тридцати томах следственного производства, и свыше тысячи допрошенных на суде свидетелей, разбросанность событий, подлежавших обследованию суда, по отдельным станциям и группам лиц, ничем между собою не связанных, и, наконец, самое ведение дела через три года, когда большинство свидетелей перезабыло подробности событий декабря 1905 года, не дало возможности суду вынести приговор, отвечающий справедливости и действительной виновности отдельных лиц.
"По имеющимся у нас сведениям, некоторые из обвиненных вовсе не виноваты; другим назначено наказание, совершенно не соответствующее их виновности. Полагая, что ошибки суда несомненно будут исправлены главным военным судом при рассмотрении кассационных жалоб и в порядке уже дарованной подсудимым высочайшей милости, мы находим, что судьба значительной группы лиц, содержащихся в настоящее время в Екатеринославской тюрьме, может и должна быть облегчена немедленным изменением принятой меры пресечения и освобождения их под залог или на поруки до разрешения главным военным судом кассационной жалобы и определения размеров высочайше дарованного смягчения.
"По закону, изменение меры пресечения зависит от Одесского военного суда; однако, после того, как все дело поступило на рассмотрение в Петербург и состоялась высочайшая резолюция о смягчении участи осужденных, на просьбы родственников, обращенные к председателю суда, им было объявлено, что суд теперь не предпримет без указаний из Петербурга никаких шагов по екатеринославскому делу, хотя и признает возможным и допустимым но отношению к некоторым изменение принятой меры пресечения на более легкую.
"Представляя при сем список лиц, по отношению к которым обвинительный приговор менее всего отвечает справедливости и действительной виновности, мы ходатайствуем о немедленном освобождении их с отдачей под надзор полиции, под залог или поручительство".
Подписали эту записку: члены Государственной Думы М. В. Родзяико и П. В. Каменский.
К этой записке был приложен очень большой список осужденных; он заключал в себе фамилии тридцати подсудимых, которых они лично знали, или относительно которых имели сведения от лиц, пользовавшихся их доверием. Обо всех этих тридцати осужденных Родзянко и Каменский хлопотали в министерстве внутренних дел, в главном военном суде и перед Одесским военно-окружным судом, прося немедленно их освободить под залог или на поруки "до разрешения главным военным судом кассационной жалобы". Конечно, не надо и упоминать, что в этом списке не было всех тех, кто отказался ходатайствовать о помиловании, в том числе не было, значит, никого из тех восьми, которые были потом казнены.
В результате этой записки товарищ министра внутренних дел Курлов 20 февраля 1909 года, за No 102.617, обратился к председателю главного военного суда барону Остен-Саксену со следующим конфиденциальным письмом, приложив к нему записку Родзянко и Каменского:
"Имею честь препроводить при сем на распоряжение вашего превосходительства записку членов Государственной Думы М. В. Родзянко и П. В. Каменского. Полагаю, что судьба указанных в приложениях к означенной записке лиц из числа осужденных по поступившему ныне на рассмотрение главного военного суда делу о захвате революционерами в декабре 1905 года Екатерининской железной дорога должна быть облегчена немедленным изменением принятой против них меры пресечения". Дальше следовал список девяти лиц, которых Курлов считал возможным немедленно освободить из-под стражи.
В результате этих хлопот несколько отдельных лип, из числа приговоренных к каторге были освобождены под залог в несколько тысяч рублей. Вообще же на участи подсудимых все эти закулисные хлопоты Родзянко и Каменского мало отравились: только вое успокоились в виду высказанного ими убеждения, что по этому делу никто казнен не будет. Дело было переслано в главный военный суд и там выдерживалось несколько месяцев, пока не улеглось впечатление от приговора и делом никто не стал интересоваться, за исключением осужденных и их родственников. Вопреки обычной практике, по которой кассационные жалобы в главном военном суде по делам, рассматривавшимся но законам военного времени, разрешались в течение нескольких дней, а в редких случаях в течение нескольких недель, его дело покоилось в канцелярии главного военного суда в Петербурге до самого наступления думских каникул, т. е. того глухого летнего времени, когда к этому забытому делу не было никакой возможности привлечь внимание высоких и влиятельных сфер. На все справки родственников в главном военном суде отвечали, что никому не известно, когда кассационная жалоба будет рассмотрена.
Наконец, "совершенно неожиданно, 28 мая главный военный суд рассмотрел кассационные жалобы осужденных и оставил их без последствий и тотчас же отослал дело барону Каульбарсу для конфирмации приговора.
Все это было сделано так, что немногие из подсудимых узнали об отказе в кассационной жалобе. Официальных объявлений им послано не было. Адвокаты, поддерживавшие жалобы в главном военном суде, сообщили своим коллегам, екатеринославским адвокатам, по поручению которых выступали, но из тех в летнее время многих не было в городе. В заключение стало известно подсудимым, что приговор пошел на конфирмацию командующею войсками, и что проект конфирмации будет доложен Столыпину, который обещал Каменскому и Родзянко, что казней по этому делу не будет. Поэтому отказ главного военного суда в жалобе не произвел впечатления ни на кого, не исключая присужденных к казни, так как от главного военного суда другого результата никто не ожидал.
А в это время в судьбах приговора произошло следующее.
2 июня дело поступило к барону Каульбарсу, при отношении главного военного суда, в котором было предложено "уведомить об его конфирмации относительно всех осужденных по делу". Каульбарс потребовал, чтобы ему m помощь был командирован из Москвы генерал Лопатин, который к этому моменту в виде повышения был переведен в Московский военно-окружной суд. Таким образом, "даровать жизнь и смягчить участь", согласно высочайшей резолюции, должны были те самые люди, по воле которых весь этот процесс был обращен в оплошной ужас. Как Лопатин и Каульбарс пересматривали делю, неизвестно, об этом надо судить главным образом по фигурам самого Каульбарса и его докладчика Лопатина, да еще по одному документу, а именно -- по рапорту Каульбарса на имя военного министра, посланному в ответ на телеграмму с запросом о казни. В этом рапорте Каульбарс писал, что сущность доклада Лопатина сводилась как к объективному уяснению существа настоящего дела, так и к определению чисто индивидуальных особенностей каждого осужденного, степени участия в деле, поведения на суде и в тюрьме и степени искренности выраженного им раскаяния.
Таким образом, Лопатин и Каульбарс возились с этим делом до конца июня. Затем 8 июля 1909 года к Столыпину пост улили предположения Каульбарса о конфирмации, согласно телеграмме Столыпина, посланной им еще 25 декабря 1908 года, за No 160.
"Секретно. Министру внутренних дел. Препровождая при сем список осужденных по делу о вооруженном восстании на линии Екатерининской ж. д. в 1905 году, сообщаю вашему высокопревосходительству, что я предлагаю назначить каждому из них наказание, как указано в списке. Подобный же список вместе с сим представляю военному министру, вследствие отзыва главного военно-судебного управления от 2 июня с. г., за No 7648. Приложение: список. Командующий войсками генерал-от кавалерии барон Каульбарс".
На этой телеграмме имеется резолюция Столыпина:
"Срочно. Составить доклад о приговоренных к смертной казни".
По этой резолюции (директор департамента полиции составил следующий доклад:
"Из сопоставления предположений командующего войсками с имеющимися сведениями о виновности осужденных можно вывести заключение:
1) что ссылка в бессрочную каторгу предположена для тех осужденных, которые принимали непосредственное активное участие в убийствах или стреляли в войска;
2) что каторга на 20 лет назначается для тех лиц, которые принадлежа к революционным боевым дружинам, участвовали в их выступлениях, но в совершении убийств не уличались, и
3) что ссылка на каторгу на 15 лет предполагается для тех членов боевых дружин, которые особенно деятельного участия в вооруженных выступлениях революционеров не принимали.
"Право командующего войсками при замене смертной казни назначить другое наказание, на основании ст. 95 Воинск. уст. о наказ., сила и пространство действия конфирмации приравниваются к высочайшему повелению и поэтому не подлежат законному ограничению.
"По полученным из главного военно-судебного управления сведениям, 31 декабря 1908 года и 9 января 1909 года последовали высочайшие повеления о том, чтобы была дарована жизнь и облегчение участи восьмидесяти осужденным, которые подали всеподданнейшее прошение о помиловании. К числу этих лиц принадлежат те двадцать четыре осужденных к смертной казни, которым командующий войсками ныне предполагает заменить это наказание каторжными работами на разные сронен.
"Те же восемь осужденных к смертной казни, в отношении коих командующий войсками предполагает приговор утвердить, не обращались ж милосердию монарха.
"Приговор по настоящему делу состоялся в декабре 1908 года. Зятем по кассационным жалобам осужденных дело было передано в главный военный суд, коим в настоящее время жалобы эти оставлены без последствий, почему ныне приговор и обращен к конфирмации.
"Главное военно-судебное управление, в "которое командующий войсками Одесского округа представил описок, аналогичный с поступившим в министерство внутренних дел 16-го сего июля, по приказанию военного министра, просило барона Каульбарса сообщить об окончательной конфирмации приговора, но ответа еще не поступало.
29 июля 1909 года".
Таким образом, в этом докладе Столыпину директор департамента совершенно ясно указал, что командующий войсками предполагает утвердить смертный приговор в отношении тех восьми осужденных, которые не обращались с ходатайствами о помиловании. Кроме того, если бы Столыпин пожелал заглянуть в список, приложенный к предположениям Каульбарса, он сам увидел бы "э него то же самое, что доложил ему директор департамента. Мало того, что к докладу, приведенному выше, была еще приложена справка для Столыпина со списком всех осужденных, в которой было сказано еще раз:
"Не обращались тогда к милосердию монарха двенадцать осужденных. Из них восемь приговорены к смертной казни, и по отношению к ним приговор вошел в законную силу, а именно:
1. Митусов Илья; 2. Григоращенко Василий; 3. Зубарев Александр, он же Марк Кузнецов; 4. Ткаченко-Петренко Григорий; 5. Щербаков Андрей; 6. Ващаев Андрей; 7. Шмуйлович Владимир; 8. Бабич Петр".
При каждой из этих фамилий сообщались для Столыпина сведения о том, в чем каждый из них виновен.
Замечательно, что этот доклад и справка к нему директора департамента полиции помечены датой 29 июля 1909 года, составлены же они, как указано, на основании резолюции самого Столыпина на представление Каульбарса, помеченной 15 июля; однако, не ожидая этого доклада, Столыпин телеграфировал 19 июля в Одессу командующему войсками:
"Не встречаю препятствий к замене смертной казни указанным в описке лицам в (предположенном размере. No 1872. Министр внутренних дел статс-секретарь Столыпин. 19 июля 1909 года".
Итак, волею Столыпина, прежде всего, был поставлен весь этот дикий процесс, а затем судьба подсудимых отдана в распоряжение Каульбарса и Лопатина, которые не умели, да и не хотели сдерживать своей злобы к революционерам. И в то же время Столыпин посылал запросы и телеграммы Каульбарсу, приказывал докладывать ему предположения о конфирмации, ссылаясь на высочайшую волю, и даже создал миф, что "его величество изволил неоднократно высказывать мнение о необходимости применения высшей репрессии лишь в случаях, когда наказание следует в непродолжительном времени за преступлением". Он же возмущался перед Родзянко и Каменским нелепой жестокостью приговора, обещал им, что казней по этому делу не будет, и достиг того, что они, поверив ему, сообщили свое убеждение всем заинтересованным в деле -- и самим осужденным, и их родственникам.
А в заключение, когда Каульбарс доложил Столыпину проект конфирмации, тот телеграфировал ему свое согласие. Но этим роль Столыпина еще не кончилась. 5 сентября член Государственной Думы Каменский со ст. Желанной, т. е. из глубокой провинции, где спокойно отдыхал, полагая, что все сделано для предотвращения казней по этому делу, послал ему телеграмму следующего содержания:
"По делу захвата Екатерининской ж. д. в 1905 году воспоследовало высочайшее повеление жизнь даровать. Родственники осужденных извещают, что утверждено восемь смертных приговоров. Молвят пощады. Член Государственной Думы Каменский".
На этой телеграмме резолюция Кур лова:
"Срочно. Директору департамента полиции. Снестись скорее с главным прокурором, нет ли ошибки".
А сам Столыпин 6 сентября, за No 539, телеграфировал в Одессу Каульбарсу:
"Благоволите телеграфировать, конфирмован ли вами приговор по делу захвата Екатерининской железной дороги, и, в утвердительном случае, имели ли место какие-либо особые обстоятельства, усугубляющие вину приговоренных к смертной казни восьми лиц, или же конфирмация последовала только за необращением их с ходатайством о помиловании. В виду посланной вашему высокопревосходительству военным министром телеграммы о приостановлении приведения приговора в исполнение, не предполагаете ли вы войти с представлением об облегчении участи осужденных".
В ответ на эту телеграмму он получил на другой день следующее сообщение:
"Приговор об осужденных по екатеринославскому делу конфирмован командующим войсками 30 июля, согласно предположениям, изложенным в отзыве вашему высокопревосходительству 8 июля, No 1052, по получении телеграммы вашей от 19 июля, No 1872. Об окончательной конфирмании телеграфировано главному военному прокурору 30 июля, за No 1149. 28 августа утвержденный приговор военным прокурором обращен к исполнению. 6 сентября, вследствие телеграммы военного министра, телеграфировано прокурору екатериноситавского суда и губернатору о приостановлении приговора над восемью осужденными к смертной карий. Что касается сведений по вопросу об облегчении участи их, то таковые могут быть даны лишь по возвращении командующего войсками из Ливадии, каковое ожидается на-днях. 12646. Помощник командующего войсками генерал-от-артиллерии фан-дер-Флит.
А 8 сентября тот же фан-дер-Флит телеграфировал Столыпину:
"Екатеринославский губернатор сообщает, что приговор приведен в исполнение 4 сентября".
"Столыпин положил резолюцию: "Дел. пол. Опять такая торопливость", и потребовал справку. Ему сообщили следующее:
"По делу о вооруженном восстании в декабре 1905 года на линии Екатерининской железной дороги 8 июля 1909 года, No 1052, командующим войсками Одесского военного округа представлен список осужденных девяноста двух лиц, с предположениями о смягчении, согласно высочайшему повелению, определенного им судом наказания, присовокупив, что смертная казнь оставлена тем, которые не подали прошений на высочайшее имя".
На докладе по этому поводу последовала резолюция министра:
"На замену согласен. Разобраться более подробно, правильно ли командующим намечена градация на каторгу: без срока, на двадцать и на пятнадцать лет".
Во исполнение этой резолюции от 19 июля 1909 года, за No 1872, командующему войсками была послана телеграмма следующего содержания:
"Не встречаю препятствии к замене смертной казни указанным в списке лицам в предположенном размере. 8 сентября 3909 года".
Одновременно Столыпин запросил военного министра, которым состоял тогда Сухомлинов, и того же 8 сентября он получил ответ в виде письма, в котором тот сообщал "милостивому государю Петру Аркадьевичу", что еще в декабре 1908 года 73 осужденных по этому делу обратились со всеподданнейшей телеграммой о помиловании, на которой его императорскому величеству 31 декабря благоугодно было собственноручно начерпать: "Даровать им жизнь и облегчение участи". Затем в январе 1909 года еще семь человек из числа осужденных обратились со всеподданнейшей просьбой о помиловании и о смягчении их участи. На всеподданнейшем докладе с изложением этой просьбы его императорское величество 9 января собственноручно начертать изволил: "Согласен на помилование и облегчение участи".
Дальше в этом письме передается история кассационной жалобы, оставленной без последствий, история сношений самого Столыпина с Каульбарсом, а в заключение значится:
"Вследствие выраженного мне вашим высокопревосходительством от 6-го сего сентября желания приостановить приведение в исполнение приговора над восемью лицами, осужденными к казни, приговор о которых конфирмован без изменения, в виду отсутствия их прошений, мною того же 6 сентября была послана срочная телеграмма командующему войсками Одесского военного округа с предложением приостановить исполнение приговора. На эту телеграмму я сего числа получил от помощника командующего войсками Одесского военного округа генерала-от-артиллерии фан-дер-Флита извещение, что приговор над этими осужденными 4 сентября приведен уже в исполнение. О вышеизложенном считаю долгом довести до вашего сведения. Сухомлинов".