Когда Эсперъ Михайловичъ пришелъ объявить, что Ненси сейчасъ придетъ, только переодѣнется, Марья Львовна уже была не одна. Въ гостиной сидѣло нѣсколько человѣкъ гостей: жандармскій генералъ Нельманъ -- крашенный, въ большихъ бакенбардахъ и усахъ; товарищъ прокурора Пигмаліоновъ -- господинъ среднихъ лѣтъ, очень глубокомысленный и очень рыжій, и служащій въ отдѣленіи государственнаго банка, молодой, благообразный блондинъ Крачъ съ женой, тоже свѣтлой блондинкой, высокой и стройной. Злая иронизирующая улыбка играла на ея крупныхъ блѣдныхъ губахъ, а живописно вьющіеся волосы, въ связи съ мечтательными глазами, придавали ея лицу странное, но поэтическое выраженіе. Серафима Константиновна -- такъ звали прекрасную блондинку -- была талантливой художницей и относилась свысока ко всѣмъ, начиная съ своего добродушнаго мужа. Ея гибкую фигуру безъ корсета облекало черное простое платье, стянутое у пояса широкой лентой съ старинной серебряной пряжкой и оттѣняло еще больше болѣзненную прозрачность ея кожи.
Поодаль отъ другихъ сидѣлъ мѣстный поэтъ Лигусъ, недавно окончившій курсъ въ правовѣдѣніи, молодой человѣкъ, пріѣхавшій въ городъ кандидатомъ на судебныя должности. Его густые, блестящіе волосы были аккуратно приглажены, образуя сбоку проборъ; отъ маленькой, коротко остриженной бородки несло духами; темные глаза смотрѣли разсѣянно; обутыя же въ лакированные сапоги, ноги нетерпѣливо постукивали острыми носками. Онъ былъ влюбленъ въ Ненси и ждалъ ее.
-- Войновскій мнѣ пишетъ, что будетъ непремѣнно къ балу,-- громко заявилъ Нельманъ.
Вошла Ненси. Произнесенное имя поразило ее -- это была фамилія ея отца.
-- Войновскій? Какъ его зовутъ?-- спросила въ то же время Марья Львовна.
-- Борисъ Сергѣевичъ.
"Должно быть, однофамилецъ или дальній родственникъ",-- подумала успокоенная Ненси, обходя всѣхъ съ любезной улыбкой.
-- Кто этотъ Войновскій?-- спросила она подсѣвшаго къ ней Лигуса.
-- Нашъ городской голова, богатый человѣкъ... Развѣ вы не знаете?.. Я вамъ романсъ новый принесъ -- мои слова.
Онъ протянулъ ей тоненькую нотную тетрадь.
-- Merci. Вы споете?
-- Мнѣ музыка не нравится,-- Лигусъ сдѣлалъ гримасу.
-- Авениръ Игнатьевичъ, вы, кажется, хотите насъ порадовать?-- окликнула его съ дивана Марья Львовна:-- я вижу, вы намъ принесли новыя ноты.
-- Да,-- вспыхнулъ молодой человѣкъ,-- мои слова, но музыкой я не доволенъ.
-- А кто писалъ?
-- Тутъ есть одинъ такой... настройщикъ Гриль...
-- Ахъ, Гриль? Дрянь!-- раздался сердитый басъ Нельмана.-- Я, какъ директоръ музыкальнаго кружка, хотѣлъ его поднять, спасти талантъ... вы понимаете?-- обратился онъ преимуществено въ Марьѣ Львовнѣ:-- я призываю его какъ-то къ себѣ и говорю: послушайте, говорю, Гриль,-- я обращаюсь къ вашей совѣсти и говорю вамъ какъ другъ: хотите исправиться?.. Онъ разсыпается въ благодарности, и то, и сё... Я говорю:-- поймите, вы вѣдь нищій, у васъ ничего нѣтъ, но вы талантъ -- хотите, я васъ спасу?.. Онъ, понимаете, въ восторгѣ, чуть не плачетъ. Я ему опять:-- итакъ, слово честнаго человѣка -- вы бросите пить! Затѣмъ кружокъ будетъ вамъ выдавать двѣнадцать рублей ежемѣсячно... вы понимаете? Это все-таки обезпеченіе, а вы вѣдь нищій. Но такъ какъ кружокъ учрежденіе не благотворительное, то вы съ своей стороны будете участвовать безвозмездно во всѣхъ его вечерахъ и отдадите въ полную его собственность все, что вы будете писать... Согласны?-- "Помилуйте, говоритъ, вы благодѣтель!" -- Въ первый же мѣсяцъ написалъ нѣсколько пьесъ -- принесъ, получилъ двѣнадцать рублей. Отлично! Затѣмъ испортился рояль въ кружкѣ. Я говорю Грилю:-- исправьте. А онъ, надо вамъ сказать, великолѣпнѣйшій настройщикъ. Но такъ какъ въ кружкѣ было неудобно чинить -- онъ взялъ инструментъ къ себѣ, на квартиру. Проходитъ недѣля -- ни рояля, ни Гриля! Я посылаю. Отвѣтъ такой: привезутъ рояль черезъ три дня. Жду -- не шлетъ. Отправляюсь, наконецъ, самъ. Что-жъ вы бы думали -- застаю этого негодяя -- pardon за выраженіе!-- мертвецки пьянымъ, а тысячерублевый рояль оказался ужъ проданнымъ. Я не хотѣлъ поднимать эту грязную исторію, предавать суду этого каналью -- pardon за выраженіе!-- я выписалъ новый рояль, но все это меня страшно разстроило, страшно разстроило!..
И какъ бы въ доказательство своего разстройства онъ вынулъ платокъ и сталъ поспѣшно вытирать выступившій на лбу потъ.
-- О, cher, люди такъ неблагодарны!..-- успокоила его Марья Львовва.
-- Пойдемте пѣть,-- обратилась Ненси къ Лигусу.
-- Avant dites la poésie.
Лигусъ поднесъ въ лампѣ тетрадку и продекламировалъ съ чувствомъ:
Спрошу я мысль:-- куда летишь?
Отвѣта нѣтъ, отвѣта нѣтъ!...
И сердце:-- ты зачѣмъ молчишь?
Отвѣта нѣтъ, отвѣта нѣтъ!
Отвѣта нѣтъ! Но отчего,
Когда гляжу въ лазурь небесъ,
Любви я вижу торжество
И жажду пѣсенъ и чудесъ?!
Я муки глубину постигъ,
Безумной муки многихъ лѣтъ...
На вздохъ души, на сердца крикъ
Отвѣта нѣтъ! Отвѣта нѣтъ!
-- Il а du talent,-- какъ бы сообщила всему обществу Марья Львовна:-- вы не находите, Платонъ Ивановичъ?-- окликнула она точно заснувшаго рыжаго прокурора, когда молодые люди вышли въ другую комнату, гдѣ находился рояль.
-- Н-да, не безъ дарованія,-- глубокомысленно подтвердилъ Пигмаліоновъ.
-- Платонъ Ивановичъ дарованья судитъ съ прокурорской точки зрѣнія,-- иронизировала Серафима Константиновна.
-- Это мнѣ нравится!-- захохоталъ Нельманъ.-- Позвольте, однако... Я крайне заинтересованъ: мы съ Платономъ Ивановичемъ, оба, являемся какъ бы охранителями общественнаго спокойствія... значитъ, и я... значитъ, и я, въ нѣкоторомъ родѣ долженъ имѣть... какъ это?.. прокурорскую точку зрѣнія на талантъ, а я -- директоръ музыкальнаго кружка... Вотъ вы и объясните намъ, милая барыня...
-- Мнѣ скучно, это слишкомъ длинно,-- проговорила съ гримасой Серафима Константиновна.
-- Вотъ, вотъ, вотъ такъ всегда дамы!-- хихикалъ Нельманъ: -- задѣнутъ, заведутъ, а послѣ и ни съ мѣста! Да-съ! Хе, хе! Система прекраснаго пола... Сирены, сирены!
"Отвѣта нѣтъ, отвѣта нѣтъ!" -- доносился изъ залы нѣсколько носового звука, но пріятный теноръ Лигуса.
-- Ни тутъ, ни тамъ -- отвѣта нѣтъ!-- и Нельманъ захохоталъ, страшно довольный своей остротой.
-- Моя судьба вся въ этихъ словахъ: "отвѣта нѣтъ!" -- проговорилъ Лигусъ, окончивъ романсъ,-- но вы... вы не поймете, все равно.
-- Прелестно!-- крикнула изъ гостиной Марья Львовна, и какъ бы въ подтвержденіе ея словъ раздалось нѣсколько лѣнивыхъ апплодисментовъ.
-- Вы меня считаете глупой?-- вадорно спросила Ненси.
-- Я? Васъ?
-- Ну да!.. вы говорите... я не могу понять... Я молода, но я все понимаю.
-- Нѣтъ, вы меня не можете понять.
-- Ахъ, вы такой глубокомысленный?!
-- Нѣтъ, не хотите.
-- А вотъ вы молодой, а точно старикъ -- такой чувствительный, такой сентиментальный!..
Ненси захлопнула крышку рояля и пошла, посмѣиваясь, въ гостиную, впереди уныло за нею шагавшаго Лигуса.
Въ гостиной появилось новое лицо -- жена директора мѣстной гимназіи -- Варвара Степановна Ласточкина, полная, среднихъ лѣтъ дама, съ мелкими чертами на сѣромъ, неинтересномъ лицѣ. Она знала всѣ городскія новости; ея языка боялись, какъ огня, и она поэтому пользовалась большимъ вліяніемъ въ городѣ.
-- Я окончательно могу сообщить, изъ самыхъ достовѣрныхъ источниковъ, что Войновскій къ балу пріѣхать не можетъ,-- тараторила она, обмахиваясь вѣеромъ, съ которымъ никогда не разставалась:-- коммиссія, гдѣ онъ засѣдаетъ, продлится еще два мѣсяца, мнѣ это достовѣрно извѣстно.
-- Однако, какъ это странно!-- мягко замѣтилъ Нельманъ.-- Онъ пишетъ мнѣ, что будетъ непремѣнно.
-- Не будетъ, не будетъ, не будетъ! Мнѣ это достовѣрно извѣстно. Мнѣ это сказала вчера m-me Ранкевичъ. Онъ обѣщалъ ей привезти модный газъ изъ Петербурга, и m-me Ранкевичъ страшно разстроена -- приходится ей шить совершенно въ другомъ родѣ платье.
-- Мнѣ кажется, свѣдѣнія m-me Ранкевичъ могутъ быть не особенно основательны: коммиссія заканчиваетъ свои дѣйствія черезъ недѣлю,-- внушительно произнесъ прокуроръ.
-- Ахъ, Платонъ Ивановичъ, какъ вы любите спорить!-- вспыхнула Ласточкина.-- Я говорю вамъ, что я знаю изъ достовѣрныхъ источниковъ!
Прокуроръ, пожавъ плечами, подошелъ въ Ненси.
-- Вы сегодня необыкновенно интересны!-- проговорилъ онъ мрачно и повелъ своими рыжими усами.
-- Merci!-- отвѣтила Ненси небрежно.
-- Балъ безъ него немыслимъ!-- горячился Эсперъ Михайловичъ:-- безъ него тоска и мертвечина!
-- Что онъ -- красивъ, уменъ?-- спросила Марья Львовна.
-- C'est une beauté!-- воскликнулъ Эсперъ Михайловичъ:-- я въ него влюбленъ, положительно влюбленъ, какъ женщина!.. Великолѣпный ростъ, глаза засылающаго льва... потомъ уменъ... ума палата!
-- Не нахожу!-- возразила Ласточкина, презрительно пожимая плечами.
-- Ужъ извините -- уменъ! Поставилъ городъ образцово, побарски. Всѣ эти купчины наши злятся, а ничего сдѣлать не могутъ. Онъ баринъ настоящій, родовой, и города теперь узнать нельзя.
-- Вы вѣчно спорите, Эсперъ Михайловичъ, а я не нахожу, не нахожу, не нахожу!
-- Нѣтъ, человѣкъ онъ интересный,-- проронила точно сквозь зубы Серафима Константиновна.
Отвѣтъ Ласточкиной былъ прерванъ появленіемъ лакея, объявившаго, что чай готовъ.