Залы дворянскаго собранія блещутъ огнями. Одиннадцать часовъ вечера.
У небольшого, кокетливо утопающаго въ зелени пальмъ кіоска Ненси сплошной стѣной толпятся фраки и мундиры. Въ главный буфетъ, гдѣ у чайнаго стола засѣдаетъ сама губернаторша, окруженная цвѣтникомъ интересныхъ дамъ, съ очаровательной улыбкой разливающихъ чай и предлагающихъ бисквиты, то-и-дѣло прибѣгаютъ лакеи съ требованіемъ новыхъ крюшоновъ.
Ненся, въ своемъ бѣломъ, вышитомъ жемчужными бусами платьѣ, очаровательна. Лицо ея сіяетъ, глаза горятъ жаднымъ, лихорадочнымъ блескомъ. Она опьянѣла отъ толпы и успѣха. Она почти автоматически наливаетъ изъ большой хрустальной вазы въ граненые стаканчики янтарную жидкость крюшона; любезная улыбка не сходитъ съ ея алыхъ губъ, а сверкающей брилліантами ручкой она собираетъ обильную дань благотворительныхъ бумажекъ.
-- Счастье валитъ!-- шепчетъ, въ упоеніи, состоящій при ней Эсперъ Михайловичъ:-- еще немного, и у насъ въ кассѣ -- семьсотъ.
Ненси вздрогнула отъ удовольствія.
-- А, Авениръ Игнатьевичъ!.. Что вы такъ поздно?-- привѣтствовала она Лигуса, появившагося передъ кіоскомъ.
Онъ низко нагнулъ свою напомаженную голову и, снова поднявъ ее, прикоснулся губами къ протянутой ручкѣ.
-- Я былъ занять, кончалъ поэму.
-- Какія все глупости! Вы тутъ необходимы.
-- Зачѣмъ?
-- Чтобы быть у кассы. Бѣдный Эсперъ Михайловичъ совсѣмъ измучился.
-- Ай-ай-ай, charmeuse, какая клевета! Я счастливъ, что могу быть вамъ полезенъ,-- и онъ чмокнулъ, поймавъ на лету ручку Ненси.
-- Я постараюсь загладить свою вину,-- робко проговорилъ Лигусъ.
-- А дѣдушкѣ оставили стаканчикъ... старому солдату?-- шутливо басилъ Нельманъ.
Онъ былъ чрезвычайно доволенъ баломъ и собою; онъ считалъ себя красивымъ мужчиной и испытывалъ высшее наслажденіе, когда облекался въ полную парадную форму.
-- Сейчасъ, ваше превосходительство!..-- откликнулся молодой, стройный поручикъ мѣстнаго полка -- Сильфидовъ, старавшійся подражать столичнымъ гвардейскимъ собратьямъ, для чего считалъ почему-то нужнымъ носить брилліантовое колечко на мизинцѣ съ длиннымъ ногтемъ и тоненькую браслетку на правой рукѣ.
Онъ быстро подалъ Ненси чистый стаканъ и ловко поднесъ его, наполненный, Нельману.
-- А вы что же это тутъ?-- усмѣхнулся Нельманъ, отхлебывая изъ стакана и потряхивая серебромъ своихъ тяжелыхъ эполетъ:-- сейчасъ былъ у m-lle Завзятой... Вѣдь вы приставлены къ цвѣтамъ... Она въ отчаяніи: "пропалъ, говоритъ, мой помощникъ; не знаете ли, гдѣ поручикъ?" -- А онъ, изволите видѣть, здѣсь!.. Нехорошо, молодой человѣкъ, нехорошо! Хе-хе-е!..
-- Я только на минуту забѣжалъ помочь...-- сконфуженно забормоталъ, весь покраснѣвшій, бѣдный поручикъ.
-- И застрялъ... ха-ха-ха-ха!.. Ну ничего!-- снисходительно потрепалъ юношу по плечу Нельманъ:-- мы сами были молоды, мы сами увлекались... Сколько прикажете?-- обратился онъ къ Ненси..
-- Чѣмъ больше -- тѣмъ лучше!-- отозвался изъ глубины кіоска сидѣвшій у кассы Эсперъ Михайловичъ:-- у насъ такой prix-fixe.
Нельманъ нахмурился и, доставъ изъ бумажника десятирублевую бумажку, проговорилъ угрюмо:
-- Со стараго солдата и этого достаточно!
И убоясь, должно быть, дальнѣйшаго разоренія, съ улыбкой приложился къ ручкѣ Ненси, отвѣсилъ поклонъ и проворно заковылялъ отъ кіоска.
-- Какъ у васъ идетъ?-- у самаго уха Ненси раздался пѣвучій голосъ m-me Ранкевичъ.
-- Merci, очень хорошо,-- отвѣтила Ненси.
-- Полковникъ, надо поддержать,-- пропѣла m-me Ранкевичъ командиру полка Ерастову, съ которымъ стояла подъ-руку, причемъ прижалась такъ къ его плечу, что ея пышная правая грудь поднялась еще выше, рискуя перейти за положенные для декольт е предѣлы.
О связи съ губернаторомъ этой дебелой красавицы было извѣстно цѣлому городу, да и она сама даже какъ бы бравировала своей ролью, не стѣсняясь носила роскошныя платья и усыпала себя брилліантами, несмотря на скромное положеніе мужа -- правителя канцеляріи. Мужъ, высокій, плотный одноглазый хохолъ, впрочемъ, былъ очень доволенъ, повидимому, выпавшей на его долю судьбой. Входя въ соглашеніе съ подрядчиками, онъ обдѣлывалъ грязныя дѣлишки и тоже наживалъ деньгу. Въ городѣ эту чету не любили, но терпѣли по необходимости, и даже сама губернаторша, вѣчно страдающая экземой на лицѣ, но высокихъ душевныхъ качествъ женщина, прекрасно зная шашни своего невзрачнаго супруга, приглашала m-me Ранкевичъ на всѣ свои благотворительныя затѣи.
-- У насъ сегодня аллегри идетъ неважно,-- произнесла m-me Ранкевичъ съ грустной гримаской:-- мнѣ кажется, эта выдумка неудачна: балъ и аллегри несовмѣстимы... Сильфидовъ! вы придете ко мнѣ испытать счастье,-- обратилась она, слащаво улыбаясь, къ появившемуся опять возлѣ кіоска поручику.
-- Сочту долгомъ!-- смущенно пробормоталъ тотъ.
Онъ спустилъ послѣдніе двадцать-пять рублей у кіоска Ненси, и въ карманѣ его ощущалась абсолютная пустота. Но m-me Ранкевичъ отнесла его смущеніе къ силѣ ея неотразимой прелести и, перегнувшись черезъ полковника, подставляя къ глазамъ юноши свои черезчуръ откровенно раскрытыя формы, повторила съ тою же плѣнительной улыбкой:
-- Такъ смотрите -- я васъ жду!
Оркестръ, на хорахъ, заигралъ вальсъ.
-- Могу я васъ просить?..-- расшаркнулся передъ Ненси Сильфидовъ.
-- Эсперъ Михайловичъ!.. Авениръ Игнатьевичъ!.. Я оставляю на васъ мое хозяйство,-- и съ улыбкою, поклонясь m-me Ранкевичъ, Ненси вышла изъ кіоска.
Подъ плавный ритмъ вѣнскаго вальса тихо скользили, волнообразно двигаясь, танцующія пары.
Граціозно пригнувъ головку, Ненси смотрѣла черезъ плечо своего кавалера, и въ мѣрномъ круженіи мелькали передъ нею блестящіе квадраты паркета и блестки граненыхъ хрустальныхъ подвѣсокъ подъ люстрами, мелькали взмахи бѣлыхъ, голубыхъ, розовыхъ, желтыхъ дамскихъ воздушныхъ платьевъ и черныя фигуры мужчинъ, и обтянутые желтымъ трипомъ бѣлые стулья, и стѣны съ лѣпными украшеніями, и расписанный живописью потолокъ. Казалось, все и вся участвовало въ общемъ весельѣ, и ликовало и радовалось вмѣстѣ съ Ненси, утопая въ волнахъ чарующаго вальса.
И среди этого хаоса, среди пестрой смѣси красокъ, звуковъ, огней, мелькнуло передъ Ненси незнакомое ей лицо высокаго, статнаго господина. Лѣнивыя, полузакрытыя вѣки скрывали наполовину величину его великолѣпныхъ черныхъ глазъ; небольшіе темные усы изящно окаймляли пунцовыя, полныя губы; вся осанка дышала благородствомъ; голова съ пышными сѣдѣющими кудрями держалась нѣсколько надменно на широкихъ, могучихъ плечахъ.
Ненси все кружилась и кружилась. Завитки ея волосъ слегка колыхались отъ горячаго дыханія счастливаго ея близостью поручика, и мѣрное звяканье его шпоръ пріятно раздражало ей слухъ. Вотъ теперь мелькнула сидящая въ углу, рядомъ съ m-me Ласточкиной, и бабушка. Ненси послала ей издали счастливую улыбку.
"Милая бабушка! еслибы она знала, какъ весело кружиться"!..
И Ненси радовалась своей молодости, кружась въ безпечномъ упоеніи.
Дыханіе Сильфидова сдѣлалось прерывистымъ -- онъ началъ уставать и не такъ ужъ мѣрно позвякивалъ шпорами.
Когда огибали еще разъ залъ, глаза Ненси встрѣтились съ пристально на нее устремленнымъ взглядомъ черныхъ глазъ того высокаго господина. Это было внезапно и такъ мимолетно, какъ блескъ молніи средь мглы темныхъ тучъ; но Ненси почему-то вздрогнула и, запыхавшись, велѣла своему кавалеру остановиться.
У ея кіоска ожидала цѣлая толпа жаждущихъ протанцовать съ нею. Но она почти упала на стулъ, и, улыбаясь счастливою, веселой улыбкой, обмахиваясь вѣеромъ, прошептала съ трудомъ:
-- Устала... не могу!
-- Войновскій здѣсь!-- сообщилъ Эсперу Михайловичу Сильфидовъ, едва переводя дыханіе и отирая батистовымъ платкомъ обильно выступившій на лбу потъ.
-- Гдѣ? гдѣ?-- даже привскочилъ съ мѣста Эсперъ Михайловичъ.-- А-а, вижу!.. Молодчина! Значитъ, прямо съ поѣзда и уже окруженъ дамами, какъ всегда.
"Такъ это, значитъ, Войновскій!" -- находясь еще въ чаду головокружительнаго вальса, подумала Ненси.
-- Я на минуточку васъ оставлю,-- всполошился Эсперъ Михайловичъ.-- Авениръ Игнатьевичъ! вотъ вамъ касса.
И подвинувъ Лигусу малахитовую шкатулку, переполненную деньгами, онъ съ легкостью юноши помчался въ самый центръ залы, ловко лавируя между танцующими парами.
Лакей принесъ новый полный крюшонъ. Только-что налитое холодное шампанское, пѣнясь, играло вокругъ сочныхъ кусковъ ананаса.
-- Кто начинаетъ?-- бойко спросила Ненси, окончательно вошедшая въ роль очаровательной продавщицы усладительнаго нектара.
-- Я!-- мрачно оповѣстилъ Пигмаліоновъ, все время болтавшійся у кіоска.
-- Послушайте: кто эта интересная блондинка?-- спросилъ Войновскій юлившаго подлѣ него Эспера Михайловича.
-- Ага! замѣтилъ, старый грѣшникъ? Внучка Гудауровой. Знаете -- извѣстная богачка.
-- Представьте меня ей.
-- Мы прежде къ бабушкѣ.
-- Давно онѣ пріѣхали сюда?-- разспрашивалъ Войновскій шедшаго съ нимъ подъ-руку Эспера Михайловича.
-- Уже два мѣсяца.
-- Гудауровы... Гудауровы...-- задумчиво произнесъ Войновскій:-- мой братъ двоюродный... кажется, женатъ на Гудауровой...
Марья Львовна подтвердила его догадку, напомнивъ, что даже знавала его еще юношей.
-- Мы, значитъ, родственники... отчасти... и я прихожусь дядей вашей прелестной внучкѣ?
-- Она дѣйствительно прелестна... прелестна и умна,-- съ гордостью добавила Марья Львовна.
-- Сейчасъ веду знакомить,-- предупредительно сообщилъ Эсперъ Михайловичъ.
Хрустальная чаша уже была опорожнена. Вальсъ кончился, и цѣлая гурьба молодыхъ офицеровъ кольцомъ оцѣпила кіоскъ. Они стояли съ полными стаканами, сверкая молодостью и золотомъ эполетъ, и, громко смѣясь, говорили всѣ почти въ одно время.
-- Однако здѣсь не проберешься,-- раздался среди общаго гама чей-то бархатный, низкій голосъ.
Ненси, вся улыбающаяся, оживленная, подняла глаза и сразу потупила ихъ, отъ неожиданности. Передъ нею, среди разступившейся молодежи, стояла статная фигура Войновскаго, подъ-руку съ Эсперомъ Михайловичемъ.
-- Я вамъ привелъ нашего льва,-- проговорилъ онъ съ нѣкоторой хвастливостью.
-- Ну, ну, зачѣмъ такъ страшно?-- остановилъ его шутливо Войновскій:-- такъ можно испугать... Позвольте представиться: фамилія моя вамъ не совсѣмъ чужда, такъ какъ ее носитъ вашъ батюшка... И, что мнѣ было особенно пріятно сейчасъ узнать -- мы съ вами даже родственники.
-- Да, да!-- подхватилъ Эсперъ Михайловичъ.-- Прошу быть почтительной племянницей.
-- Довольно, если снисходительной,-- любезно поправилъ его Войновскій -- Однако мы здѣсь -- чтобы благотворить, не правда ли? Я вижу у всѣхъ полные бокалы -- позвольте и мнѣ...
Онъ небрежно, но съ достоинствомъ наклонилъ свою красивую голову.
Ненси, наполняя стаканъ, неловко плеснула на розовый атласъ стола кіоска.
-- Ой-ой-ой, какое полное счастье, если вѣрить предразсудкамъ!-- воскликнулъ Войновскій, принимая съ поклономъ стаканъ изъ ея рукъ.
-- Но всякое открытіе чѣмъ-нибудь знаменуется. Позвольте же ознаменовать и наше такъ неожиданно открывшееся родство: я хочу чокнуться съ вами...
-- Да! да! да!.. мы просимъ тоже!-- раздалось кругомъ.
-- А вы еще не чокались? Ой, господа!.. Какая же вы молодежь!..-- укоризненно покачалъ головой Войновскій.
Растерявшаяся Ненси вопросительно смотрѣла на Эспера Михайловича.
-- Да, да, нельзя!-- подхватилъ тотъ торопливо и самъ налилъ ей бокалъ.
Ненси, конфузясь, чокнулась съ Войновскимъ и въ замѣшательствѣ выпила залпомъ.
-- Вотъ это отъ сердца!-- весело воскликнулъ Войновскій.-- Но я хочу быть справедливымъ: за что же обижать столь милыхъ молодыхъ людей?-- онъ указалъ на офицеровъ:-- вамъ нужно чокнуться со всѣми.
-- Въ пользу бѣдныхъ!-- съострилъ Сильфидовъ, услужливо протягивая ей бокалъ.
И Ненси стояла за своимъ розовымъ атласнымъ столомъ взволнованная, недоумѣвающая; надъ ея головой колыхались развѣсистыя пальмы, въ ушахъ отдавался звонъ чокающихся хрустальныхъ бокаловъ, а на нее прямо въ упоръ смотрѣли два черныхъ огненныхъ глаза.
Ненси привыкла читать въ глазахъ мужчинъ восторгъ и затаенную страсть, но это былъ совсѣмъ другой, незнакомый ей взглядъ -- созерцающій, пронизывающій, властный...
Преодолѣвъ свою робость, она, въ первый разъ, прямо и открыто взглянула ему въ глаза, а въ отвѣтъ на ея взглядъ, въ глубинѣ его темныхъ зрачковъ, блеснулъ и загорѣлся страстный, зловѣщій огонь.
Никто не замѣтилъ этой неуловимой мимической сцены, никто, кромѣ вездѣ поспѣвающаго и всевидящаго Эспера Михайловича.
"Клюнуло!" -- подумалъ онъ съ легкой ироніей.
-- Ты не устала, chère enfant?-- озабоченно спросила Марья Львовна, подойдя къ кіоску въ сопровожденіи вице-губернатора.
-- Нѣтъ, бабушка, мнѣ страшно весело!
-- Ну, веселись, дитя, не буду тебѣ мѣшать.
И Марья Львовна, величественно волоча шлейфъ своего изящнаго сѣраго платья, поднялась, по обитымъ краснымъ сукномъ ступенькамъ, на возвышеніе, гдѣ помѣщался главный буфетъ. Очаровательныя дамы имѣли нѣсколько усталый видъ и уже не такъ ретиво предлагали своимъ гостямъ чай и бисквиты. Губернаторша съ трудомъ боролась со сномъ, но твердо рѣшила перетерпѣть все до конца "ради бѣдныхъ". Ея мужъ сидѣлъ тутъ же. М-me Ранкевичъ успѣла ему сдѣлать, въ проходной гостиной, короткую, но чувствительную сцену, по поводу неудачнаго аллегри. И хотя въ это время комната была пуста и всѣ были заняты танцами, но онъ очень боялся чуткаго уха какого-нибудь таинственнаго сосѣда, охотника до чужихъ секретовъ, и потому сидѣлъ теперь злой и нахохлившись, какъ индѣйскій пѣтухъ. Появленіе Марьи Львовны всѣхъ сразу оживило -- ждали крупнаго куша.
-- Простите, je suis un peu en retard,-- извинилась она.
Затѣмъ, принявъ изъ рукъ жены полкового командира синюю севрскую чашку съ полу-холоднымъ чаемъ и положенный на тарелочкѣ самой губернаторшей кусочекъ англійскаго кекса, Марья Львовна любезно передала ей сторублевую бумажку.
-- Балъ очень, очень удался.
-- Да, да -- поспѣшно подхватила вице-губернаторша, еще молодая, но чрезвычайно толстая, страдающая одышкой дама.
-- Жоржъ,-- обратилась она къ своему мужу,-- ты, кажется, говорилъ, что у крюшона около тысячи?
-- Потомъ цвѣты... аллегри... нашъ буфетъ...
-- Пожалуй, тысячи четыре соберется!-- уныло пробормоталъ губернаторъ.
-- Дай Богъ, дай Богъ!-- сентиментально вздохнула губернаторша.
Въ залѣ танцовали вѣчно юную, неувядаемую мазурку. Въ нишѣ, задрапированной желтымъ штофомъ, у широкаго полукруглаго окна, стоялъ Ранкевичъ съ городскимъ архитекторомъ Заѣловымъ и, держа его за пуговицу фрака, таинственно съ нимъ бесѣдовалъ, при чемъ его единственный глазъ выражалъ немалое безпокойство.
-- Такъ сѣно, говорите вы, гнилое?-- спрашивалъ Заѣловъ.
-- Да, т.-е., попросту, меня надули -- вся партія оказалась гнилая... Прельстили дешевизной...
-- Н-да... непріятно,-- хитро усмѣхнулся въ свою русую бородку архитекторъ.
-- Не знаю, что и дѣлать... надули въ лучшемъ видѣ.
-- Есть у меня одинъ такой... субъектъ,-- небрежно будто обмолвился Заѣловъ, глядя разсѣянно на танцующихъ и играя кистью тяжелой портьеры.-- Конечно, надо дать процентъ приличный...
Глазъ Ранкевича загорѣлся радостью.
-- Устройте, дорогой,-- шепнулъ онъ торопливо.-- Вы знаете... весною... насчетъ проекта хлѣбныхъ магазиновъ... въ долгу я не останусь.
Скрипачи, напрягая послѣднія силы, старались удержать веселое настроеніе бала до конца; но ихъ усталыя руки съ трудомъ водили по струнамъ.
Бѣлыя, розовыя, желтыя, голубыя воздушныя платья дамъ имѣли уже нѣсколько поблекшій видъ... Полу-растрепанныя прически, утомленные глаза, лѣнивыя, разсѣянныя улыбки... Балъ приходилъ къ концу.
"Мнѣ было весело сегодня,-- писала мужу вернувшаяся домой Ненси,-- и весело, и страшно, не знаю почему"...