Въ гостинной у Беркина сидѣли гости. Дверь нерѣшительно открылась и на порогѣ остановилась Сора. Увидѣвъ цѣлое общество, она растерялась и не знала, итти ли ей дальше или вернуться обратно.
-- Что такое?! что тебѣ надо?!-- воскликнула съ изумленіемъ и негодованіемъ жена Беркина, поднявшись съ мѣста.
-- Я хотѣла... извините... я хотѣла... я имѣю сказать нѣсколько словъ ребъ Довиду...
-- Такъ тебѣ надо лѣзть сюда?! Ступай въ прихожую!!-- крикнула сердито Беркина и, обратившись къ своимъ, прибавила съ глубокимъ негодованіемъ:
-- Разъ есть дверь -- еврей долженъ лѣзть!
-- Ступай въ прихожую, я сейчасъ выйду,-- проговорилъ Беркинъ.
Сора поспѣшно вышла и сейчасъ за нею вышелъ Беркинъ.
-- Что тебѣ надо?-- спросилъ онъ отрывисто, подходя къ ней.
-- Ребъ Довидъ..-- заговорила дрожащимъ голосомъ Сора.-- Я пришла... Вы велѣли мнѣ придти. Вы сказали Шмерелю...
Беркинъ догадался, что передъ нимъ жена убитаго рабочаго. Лицо его слегка передернулось, но онъ постарался выразить нѣчто вродѣ любезной улыбки.
-- А-а! это вы... жена того рабочаго?..
-- Да, это я...-- отвѣтила уныло Сора.
-- Да, да!.. Я васъ не узналъ!.. Зайдите, пожалуйста, въ столовую...
Онъ вошелъ въ столовую. За нимъ зашла Сора.
-- Такъ это вы, да!.. Присядьте, пожалуйста...
-- Спасибо,-- отвѣтила Сора, оставаясь стоять.
Беркинъ прошелся по комнатѣ.
-- Да, да, я сказалъ Шмерелю, чтобъ вы зашли... Я ему ужъ давно сказалъ...
-- Я не могла тогда зайти, я "сидѣла шиве",-- отвѣтила Сора.
-- Ахъ, да, да, "шиве", конечно!-- спохватился Беркинъ.
-- Вотъ, видишь-ли,-- заговорилъ онъ вдругъ дѣловито, перейдя на "ты" и остановившись у стола.-- Я сказалъ Шмерелю, чтобъ ты зашла, я хотѣлъ...
И, не докончивъ фразы, онъ вытащилъ изъ бокового кармана толстый бумажникъ.
-- Ребъ Довидъ!-- воскликнула съ мольбой Сора.-- Сжальтесь надо мною и надъ бѣдными сиротами! Не дайте намъ пасть! Единственная наша надежда на васъ!
Беркину не понравились ни этотъ громкій крикъ отчаянья (такъ не просятъ!), ни заявленія, что всѣ надежды возлагаются на него. Она, очевидно, надѣется получить отъ него цѣлое состояніе... Глупо было, что онъ тогда, сгоряча, велѣлъ Шмерелю прислать ее. Зачѣмъ? Далъ бы Шмерелю для нея нѣсколько рублей, и дѣло съ концомъ.
-- "Единственная надежда на меня?" -- проговорилъ Беркинъ, пожавъ удивленно плечами.-- Во-первыхъ, ты должна знать, что надѣяться слѣдуетъ на Бога, а не на людей. А у Бога не ты одна, которая нуждается, и не я одинъ, который можетъ помочь.
-- Ребъ Довидъ, что значитъ, не вы одни...-- заговорила съ мольбой Сора.-- Вѣдь это у васъ на работѣ случилось...
-- Ну, а если у меня на работѣ?-- спросилъ Беркинъ сухо, съ задоромъ, глядя прямо въ глаза Сорѣ.
-- Я не знаю... я думала... вы, какъ еврей, вы должны, вы обѣщали... что-нибудь сдѣлать...
Эти слова Соры окончательно возмутили Беркина. Слова "долженъ", "обязанъ" въ устахъ рабочихъ были для него самыми невыносимыми, казались ему самыми возмутительными. Какъ! Онъ даетъ этимъ нищимъ кусокъ хлѣба, онъ ихъ спасаетъ отъ голодной смерти -- и онъ еще, кромѣ того, передъ ними въ долгу какъ будто! Онъ не злой человѣкъ, у него есть сердце, у него въ душѣ есть жалость къ бѣдному человѣку, особенно къ своему рабочему. Но и этотъ бѣдный человѣкъ, этотъ рабочій не долженъ быть нахаломъ, не долженъ требовать, а просить, какъ слѣдуетъ, долженъ понимать, долженъ чувствовать благодарность. А если тотъ начинаетъ нахально повторять "долженъ", "обязанъ" -- такъ онъ и покажетъ, какъ онъ обязанъ!
-- Послушай, женщина, что я тебѣ скажу,-- заговорилъ онъ сухо и наставительно. Знай, что я ничего не обязанъ! Если несчастье случилось на моей работѣ, то еще не значитъ, что я тутъ виноватъ. Если ты мнѣ не вѣришь, можешь спросить кого хочешь... Но, повторяю тебѣ! я ни-че-то не обязанъ, слышишь? Если я тебѣ велѣлъ придти, то только потому, что мнѣ тебя жалко было и я хотѣлъ тебѣ помочь. Но, если ты начнешь со мной разговаривать объ обязанностяхъ, ты ни гроша не получишь отъ меня.
И, раскрывъ бумажникъ, онъ вынулъ пяти-рублевую бумажку и положилъ на столъ.
-- Пять рублей я далъ Шмерелю для тебя. Онъ тебѣ отдалъ?
-- Да...
-- Ну, вотъ тебѣ еще 5 рублей,-- и...
Беркинъ не договорилъ фразы, но его жестъ ясно означалъ "и или съ Богомъ!"
Сора не взяла денегъ и не уходила. Она стояла теперь выпрямившись и на ея лицѣ уже не было прежняго приниженнаго выраженія жалкой просительницы. Она взглянула на деньги и затѣмъ перевела свой взглядъ на Беркина.
-- Это все, что вы мнѣ даете?-- спросила она сухо.
-- Все!-- отвѣтилъ также сухо Беркинъ.
-- Это значитъ, вы даете мнѣ и сиротамъ на саваны? Спасибо! Но вы еще забыли дать на веревки, чтобъ намъ повѣситься. Вѣдь насъ живыхъ не похоронятъ.
-- Послушай, женщина!-- воскликнулъ съ гнѣвомъ Беркинъ,-- перестань болтать вздоръ! я не люблю этого! Что это значитъ? "Жидъ, подавай гроши!" Чего ты хотѣла, чтобъ я тебя озолотилъ? Мнѣ некогда съ тобой разговаривать! Бери деньги и ступай съ Богомъ. А не хочешь -- подавай въ судъ! Требуй съ меня за то, что твой мужъ сидѣлъ въ канавѣ, когда всѣ рабочіе оттуда вышли.
-- Ребъ Довидъ! Мы всѣ подъ Богомъ ходимъ! Вы тоже съ Богомъ контракта не заключили!-- воскликнула громко и сурово Сора.
-- Что-о-о?-- воскликнулъ Беркинъ, пораженный ея дерзостью.
Сора сразу потеряла всякое самообладаніе. Въ глазахъ у нея помутилось. Все горе, всѣ страданія, пережитыя за послѣдніе дни, сразу волной нахлынули на нее -- и въ эту минуту для бѣдной женщины всѣ причины ея несчастій сконцентрировались въ сытомъ и выхоленномъ лицѣ Беркина. Сора сразу выпрямилась и закричала тѣмъ же голосомъ, что Беркинъ!
-- Ты спрашиваешь: "что-о-о?" Вотъ что! Если ты говоришь, что судъ меня не услышитъ, то меня Богъ услышитъ!! Понимаешь, безбожникъ, Бо-огъ!! Есть Богъ на небѣ, есть, и Онъ меня услышитъ!!.. Господи!!-- воскликнула она вдругъ съ истерическимъ воплемъ, поднявъ руки къ небу.-- Господи, ты не долженъ смолчать этого! Я ему желаю, чтобъ его жена дожила до моего состоянія, чтобъ его дѣти испытали жизнь моихъ дѣтей. А онъ -- онъ пусть будетъ живъ и видитъ это! Господи! дай имъ испытать хоть одну недѣлю моей жизни!!
-- В-вонъ!!-- закричалъ, задыхаясь отъ бѣшенства, Беркинъ.-- В-вонъ! Вонъ, наглая женщина, чтобъ слѣда твоего здѣсь не было!!
И, затопавъ ногами вслѣдъ быстро ушедшей Соры, онъ крикнулъ на весь домъ:
-- Р-Рахміелъ! Рахміелъ! Бѣги сюда! Сбрось эту мерзавку съ лѣстницы!! Рахміелъ!!
Изъ какой-то конуры выскочилъ высокій грязный всклокоченный парень -- и опрометью, какъ собака, сорвавшаяся съ цѣпи, бросился къ дверямъ. Выбѣжавъ въ корридоръ и сбѣжавъ нѣсколько ступенекъ вслѣдъ за Сорой, онъ вдругъ остановился, оглянулся назадъ и проговорилъ полушепотомъ:
-- Разгорѣлась уже разбойничья кровь! Чтобъ ему провалиться сквозь землю.
На крикъ Беркина изъ гостиной выбѣжали его жена и дочери и въ испугѣ стали спрашавать:
-- Что случилось? Что такое?
-- Ничего! это васъ не касается!-- отвѣтилъ рѣзко Беркинъ и ушелъ къ себѣ въ кабинетъ.
Онъ долго ходилъ взадъ и впередъ по кабинету, пока немного успокоился. Затѣмъ онъ остановился посреди комнаты, поморщился и проговорилъ съ неудовольствіемъ:
-- Ч-чертъ съ нею! Не стоило горячиться, не стоило выходить изъ себя... А теперь можетъ подняться цѣлая исторія!..
Онъ опять зашагалъ по комнатѣ и думалъ теперь о томъ, что изъ этой глупой исторіи можетъ выйти цѣлый скандалъ. Враговъ у него въ городѣ достаточно. Всякій радъ будетъ потолковать, посудачить. Скажутъ: сбросилъ съ лѣстницы вдову рабочаго, который убился у него на работѣ. А какія дерзости эта вдова ему наговорила, про это не спросятъ. Пожалуй, даже найдутся такіе "доброжелатели", которые подговорятъ ее подать въ судъ, найдутъ ей адвоката... Чертъ знаетъ, что такое.
-- Надо будетъ завтра позвать Шмереля, послать ей, этой мерзавкѣ, 25 рублей -- и дѣло съ концомъ!-- рѣшилъ онъ -- и на этомъ успокоился.