Прошло несколько дней.
Необыкновенное приключение с таинственным гробом, из которого во время хода поезда исчез покойник, стало известным петербургской, вернее, всей русской публике и породило самые разноречивые и нелепые толки.
-- Вы слышали страшную историю с гробом! Покойник убежал!
-- Ну, уж это вы извините, покойники не бегают.
-- Но позвольте, это же факт, что гроб оказался пустым?
-- Из этого следует, что покойника выкрали.
-- Но с какой целью?
-- Весьма возможно, что покойник имел на себе драгоценности... Мошенники пронюхали об этом, проникли в вагон, и...
-- Обокрали его? Прекрасно. Но зачем же им, мошенникам, мог понадобиться сам покойник? Ведь это -- лишняя и страшная обуза.
Такие и в подобном роде разговоры можно было услышать везде. Стоустая молва, по обыкновению, все преувеличивая, перевирая и сдабривая своей досужей фантазией, создала целую чудовищную легенду о появлении какой-то страшной, таинственной шайки "мистических" злодеев, выкрадывающих для ритуальных целей покойников из гробов.
Дело дошло до того, что во время похорон родственники, прежде чем гроб их близкого опускали в могилу, требовали, чтобы перед опусканием крышка его была вновь открыта, дабы убедиться, что гроб не пуст!
Путилин был в подавленном состоянии духа.
Раскрыть истинный смысл чудесного происшествия с гробом он, в интересах дела, не мог.
-- Хорошенькую кутерьму поднял этот негодяй! -- ворчал он. -- Воображаю, как хохочет он теперь!...
Доставленный немедленно в сыскную полицию -- под строжайшим инкогнито! -- виновник всей кутерьмы, гроб с двойным дном, был тщательно исследован.
В то время, как мой друг обшаривал пространство, находящееся между первым дном и вторым -- потайным, я услышал его подавленно-радостный крик: -- Ага! Хоть что-нибудь, хоть что-нибудь найдено...
-- В чем дело? -- спросил я, удивленный.
-- Смотри!
Путилин держал в руке огромный изумруд. Этот драгоценный камень необычайной величины и красоты, принадлежал к породе редчайших кабошонов-изумрудов {Кабошон -- камень с особой формой шлифовки (с сильно выпуклой одной стороной линзы или полусферы).}.
Внутри его, по странной игре природы, совершенно ясно виднелся крест.
Не успели мы как следует осмотреть его, как вошел курьер и подал Путилину депешу:
"Спешу предупредить вас, мой гениальный друг, что я вчера преблагополучно прибыл в Петербург. Весь -- в вашем распоряжении и к вашим услугам.
Домбровский".
-- Это уж чересчур! -- вырвалось у меня.
-- Начинается вторая стадия борьбы... -- усмехнулся Путилин. -- Ты свободен? -- после десятиминутного раздумья спросил он меня.
-- Совершенно.
-- Поедем, если хочешь, вдвоем. В одном месте ты меня подождешь, в другое -- мы войдем вместе.
Наша карета остановилась около роскошного барского особняка на аристократической С-ой улице.
Путилин скрылся в подъезде.
Теперь, для планомерности рассказа о знаменитых похождениях моего друга, я вам воспроизведу ту сцену, о которой позже рассказывал он мне.
Путилин поднялся по дивной лестнице в бельэтаж. Дверь подъезда распахнул ливрейный швейцар, а дверь квартиры -- лакей в безукоризненном фраке.
-- Графиня дома? -- спросил Путилин.
-- Их сиятельство дома...
Через минуту Путилин был принят графиней.
-- Скажите, графиня, это ваш изумруд? -- показывая ей замечательный "кабошон", спросил он.
Крик радости вырвался из груди графини.
-- Мой, мой! Боже, monsieur Путилин, стало быть, вы нашли мои драгоценности?!
-- Увы, графиня, пока еще я не нашел ни драгоценностей, ни их похитителя. Но, кто знает, может быть скоро мне это удастся. Я к вам с просьбой.
-- В чем дело?
-- Разрешите мне от вашего имени сделать газетные публикации, приблизительно такого рода: "Графиня Одинцова сим объявляет, что тот, кто разыщет и доставит ей похищенный в числе многих ее драгоценностей крупный изумруд, в котором виднеется крест и составляющий фамильную редкость, переходящую из рода в род Одинцовых, получит в награду сто тысяч рублей".
-- Как!? -- в сильнейшем недоумении вырвалось у графини. -- Но, ведь, изумруд найден. Вот он -- в моих руках. К чему же тогда объявление? И потом -- эта огромная награда... Я ровно ничего не понимаю.
-- Успокойтесь, графиня... -- усмехнулся Путилин. -- Спешу успокоить вас, что на самом деле вам никому не придется платить ни копейки. Это объявление нужно мне для особых целей, мотивы которых я не буду сейчас приводить вам.
-- О, в таком случае -- пожалуйста, пожалуйста...
Путилин вышел от графини и сел в карету, в которой я его поджидал.
-- Гм... -- несколько раз вырвалось у него в раздумьи. Карета остановилась около лавки, на вывеске которой был изображен гроб и стояла надпись: "Гробовое заведение Панкратьева".
-- Сюда мы можем войти вместе! -- обратился ко мне мой друг. В мастерской гробовщика заказчиков не было.
Из находящейся рядом комнаты выскочил на звонок гробовщик Панкратьев и при виде Путилина побледнел как полотно.
-- Ну, любезнейший, я к тебе в гости! -- тихо проговорил Путилин.
-- Ваше... превосходительство... -- пролепетал дрожащим голосом злосчастный гробовщик.
-- Придется тебе теперь расплачиваться, голубчик!
-- Ваше превосходительство, не погубите! Видит Бог, я тут не при чем? Польстился на деньги, сделал этот проклятый гроб с двойным дном, а для какой надобности -- и сам не знаю. Грех, за него теперь и отвечай...
Путилин рассмеялся.
-- Ну, так вот слушай теперь, Панкратьев. В наказание за этот грех я назначаю тебе такую кару: к завтрашнему дню ты должен мне изготовить новый гроб и тоже с двойным дном.
У гробовщика зашевелились волосы на голове. Он даже попятился от Путилина.
-- К-как-с? Опять-с гроб с двойным дном?!
Признаюсь, и я был удивлен не менее гробового мастера. Что за странная фантазия пришла в голову моему гениальному другу?
-- Опять. И опять с двойным дном, -- продолжал Путилин. -- Только на этот раз дно второе должно быть несколько иное. Слушай теперь мой заказ. Покойник должен лежать не наверху, а в пространстве между первым дном и вторым. Поэтому, дабы гроб казался не уродливо-большим, а обыкновенным и -- запомни это! -- точь-в-точь таким же, как и тот, который ты сработал щедрому заказчику, ты сделай вот как: первое дно подыми как можно выше, тогда пространство между двумя днищами будет настолько широкое, что туда можно будет вполне спокойно уместить покойника. Понял?
-- Так... точно... -- обезумевшим от страха голосом пролепетал гробовщик.
-- Затем, первое дно почти совсем не прикрепляй. Сделай так, чтобы покойник, если ему придет фантазия, мог совершенно свободно выскочить из гроба. В этом фальшивом первом дне просверли такие же отверстия, которые ты сделал в крышке первого гроба. И попомни, Панкратьев: если хоть одна собака узнает, какой гроб ты мастеришь, я тебя туда упеку, куда Макар телят не гонял! Все сам делай; подмастерья не допускай к работе, жене своей -- ни-гу-гу! За гробом я пришлю завтра сам и, конечно, -- со смехом добавил Путилин, -- за него ровно ничего тебе не заплачу, ибо ты за первый гроб довольно уж содрал.