Приблизительно через полчаса в кабинет вошел, почтительно сгибаясь, худощавый господин, уже очень немолодой, с наружностью, говоря откровенно, преотвратительной. Он был, очевидно, крашеный, так как только концы волос были черные, корни же -- седые.
Узкие, противные, масляные глазки. Усы, распушенные, как у кота.
-- А вот и вы, любезнейший господин Статковский!
-- Имею честь кланяться вашему превосходительству. Ясновельможный пан Путилин имеет до меня дело?
Он говорил с сильным польским акцентом.
-- Да, да. Это мой бывший клиент, доктор, но теперь пошедший по другой дороге, по дороге честного труда. А это, пан Статковский, мой знаменитый доктор.
Мы поздоровались.
-- Изволите ли видеть, голубчик, какая история. Мне необходимо освежить в памяти всевозможные приемы шулерства высшей школы.
"Что такое?" -- подумал я.
Статковского передернуло.
-- Ваше превосходительство изволит шутить?
-- Нимало.
-- Но для чего же?
-- Для того, чтобы обыграть наверняка некоторых негодяев, а главное, для того, чтобы поймать их.
-- А-а, -- улыбнулся, как я потом узнал от Путилина, знаменитый экс-шулер, артист своего дела. -- Новое дело, ваше превосходительство?
-- Да. Ну-с, так вы можете преподать мне несколько уроков? Вы многое знаете?
-- О! -- только и произнес великий "мастер".
В этом невольно вырвавшемся восклицании было столько гордости и самодовольства, что я невольно улыбнулся.
"Вот оно, профессиональное самолюбие!" -- мелькнула мысль.
-- Приступим, Статковский.
Бывший шулер преобразился. Глаза засверкали восторгом, чуть не вдохновением.
-- Прошу садиться, пане. Пан доктор играет?
-- Как сапог! -- ответил за меня Путилин.
-- Ха-ха-ха! -- почтительно рассмеялся шулер-виртуоз.
-- Вот колода в моих руках. Прошу внимания.
Он, точно хирург, собирающийся приступить к операции, засучил рукава.
-- Это для чего же? -- спросил я.
-- Для того чтобы показать вам, как можно чисто работать даже голыми руками!
Путилин внимательно следил за всеми манипуляциями "мастера".
-- Какую угодно игру вашему превосходительству? -- спросил Статковский.
-- Да начнем с польского банчка. Игра эта теперь очень распространена в игорных домах.
-- О, то есть, то есть! -- согласился с этим исправившийся шулер.
Он попросил меня "срезать" колоду и обратился к Путилину.
-- Сейчас я буду метать. Кого угодно, чтобы я бил -- вас, ваше превосходительство, или пана доктора?
-- Ну, хоть меня, что ли... А то доктор испугается, -- рассмеялся Путилин.
-- А может, бить вас вместе?
-- И это можете?
-- Сколько угодно. Я начинаю. Вы, ваше превосходительство, не возьмете ни одного удара.
Карты были даны.
-- Бита! -- произнес Путилин.
Новая сдача.
-- Бита!
-- А теперь хотите взять?
-- Хочу. Раз, два, три.
-- Дана!
Статковский торжествующе поглядел на нас.
-- То есть игра!
-- Ловко! -- вырвалось у Путилина. -- Сколько способов, голубчик?
-- О, очень много, ваше превосходительство: "по крапу", "по срезке", "по передергиванью", "по накладке".
-- Ну, теперь объясняйте и демонстрируйте каждый отдельный способ и его приемы.
Началась целая лекция.
-- В то время, когда вы режете, я делаю то-то... Когда я сдаю, то получается так...
-- Ага, ага... А если так? -- задавал вопросы Путилин.
-- Тогда я делаю вот так. То вам ясно, ваше превосходительство?
-- Повторите-ка еще раз, Статковский! Впрочем, дайте-ка карты теперь мне в руки. -- И Путилин уселся метать.
Я ровно ничего, говоря откровенно, не понимал в этой карточной абракадабре.
Путилин начал игру.
-- Так?
-- А то ей-богу хорошо! Як Бога кохам, ваше превосходительство -- удивительный человек! Так быстро усвоить...
-- Что поделаешь, любезный пан Статковский, в нашем деле все надо знать.
-- Бита?
-- Бита!
-- Дана?
-- Дана!
-- Помилуй Бог, если бы я не был начальником сыскной полиции, я мог бы, стало быть, сделаться недурным шулером?
-- Без сомнения, ваше превосходительство! -- с восторгом и искренним восхищением поглядел на своего ученика знаменитый маэстро.
Путилин расхохотался.
Урок длился еще часа два. С редким терпением и упорством добивался этот необыкновенный человек результата, необходимого для его планов.
-- Ну, баста!.. Довольно! Спасибо, Статковский. Имейте в виду, вы можете мне понадобиться. Может быть, нам придется играть очень скоро вместе. Вас ведь забыли? Теперь не знают?
Статковский вспыхнул.
-- Простите, голубчик... Я спрашиваю об этом для пользы моего дела.
-- Нет, нет, меня никто не знает. Прошлое умерло. Теперешние же "мастера" знать меня не могут.
Когда мы остались одни, я спросил Путилина:
-- Кто этот субъект?
-- Знаменитый некогда шулер. Он попался мне в руки. Он на коленях клялся и умолял, что исправится, что больше никогда не будет заниматься своим позорным ремеслом. Я спас его. И он сдержал слово. Теперь он служит, у него уже взрослые дети.
-- И не играет?
-- Никогда. Даже в дурачка.
Мы распрощались.
-- Я уведомлю тебя, лишь только случится что новое.