Около двенадцати часов ночи я услышал знакомый звонок.
"Неужто Иван Дмитриевич? -- радостно подумал я. -- Верно, случилось что-нибудь новое, экстренное".
Не успел я выскочить из спальни, смежной с моим приемным кабинетом, как в него вошел, громко звеня шпорами и пристукивая саблей, гусарский полковник.
Я попятился даже.
-- Что вам угодно? -- в чрезвычайном удивлении спросил я.
-- Попросить вас, господин доктор, немедленно одеваться, чтобы следовать вместе со мной.
-- С нами крестная сила! -- Голос Путилина, моего талантливого друга!
-- Иван Дмитриевич, да неужто это ты?! Путилин -- это был он -- громко расхохотался.
-- Что, удивлен? Таким меня еще никогда не видел?
-- Черт знает, что такое... Ты, кажется, твердо решил сводить меня с ума своими сюрпризами...
-- Однако, живо, живо! Нам нельзя терять времени, доктор! Мы должны ехать.
-- Куда?
-- Далеко. В Колпино.
-- Что? В Колпино? Сейчас? Ночью? Зачем? Да сейчас уже и поезда нет.
Моему изумлению не было границ.
-- Когда ты только избавишься от своей постоянной привычки засыпать меня вопросами? А относительно того, как мы доберемся туда, не беспокойся: нас ожидает лихая тройка.
Через несколько минут мы находились уже в коляске.
-- Ну, Николай, валяй лихо! -- возбужденно крикнул кучеру мой друг.
По интонации голоса его я понял, что Путилин находится в том отличном состоянии духа, какое у него всегда бывает, когда он нападал на верный след.
Признаюсь, сильное любопытство разбирало меня.
"Что за история? Зачем мы ночью катим в Колпино?"
Но, наученный горьким опытом, я знал, что все расспросы бесполезны до тех пор, пока мой гениальный друг не сочтет нужным сам объясниться.
Я только кряхтел, ожесточенно куря сигару.
-- Любопытно? -- спросил вдруг Путилин, лукаво поглядывая
на меня.
-- Ничуть... -- с притворным равнодушием ответил я.
-- Ой, врешь, доктор! -- тихо рассмеялся он. -- Вижу потому, как ты дымишь сигарой... Признайся, что моя форма тебя смущает.
-- Отчасти... если хочешь...
-- С чего, дескать, Иван Дмитриевич обратился в гусарского полковника? Правда?
-- Правда.
-- Ну, так знай, что я тебе еще не такой сюрприз приготовил.
-- Ого!
-- Знаешь ли ты, куда и зачем мы едем?
-- Понятия не имею, за исключением того, что мы едем в Колпино.
-- Мы... -- Путилин сделал паузу. -- Мы едем с тобой в церковь венчаться.
Как ни был я искушен всевозможными трюками гениального сыщика, я не поверил своим ушам.
-- Что такое? Венчаться? Мы с тобой?!
-- Венчаться. Мы с тобой. Вот в этом чемодане и твой подвенечный наряд.
Я не мог выговорить ни слова от изумления.
-- Ты шутишь?
-- Нимало... -- ответил Путилин, раскрывая чемодан и вынимая из него белое платье, белые туфли, фату, флердоранж. -- Помилуй Бог, если в фешенебельной петербургской церкви могли венчаться купеческая дочь с гусарскими усами, то почему в скромной колпинской церкви не может случиться такая же оказия? Прошу покорно, доктор, скинуть с себя все, что полагается, и облечься в наряд невинной голубицы.
-- Иван Дмитриевич, не рехнулся ли ты?! -- воскликнул я. Путилин передернул плечами.
-- Честное слово, доктор, ты заставляешь меня сожалеть, что вместо тебя я не взял с собою мою агентшу, твою знакомую по делам "Квазимодо" и "Калиостро". Но я хотел доставить тебе удовольствие... Ну, ну, мой старый друг, облачайся. Ты не рискуешь простудиться, так как ночь на редкость тепла. Я помогу тебе...
И... не прошло и пяти минут, как рядом с Путилиным сидела невеста, не скажу, чтобы очень изящная, так как она была -- ваш покорный слуга, доктор медицины.
-- Скорей! Поторапливай, Николай! -- покрикивал на кучера Путилин.
Мы ехали по шоссе, тянувшемуся параллельно полотну железной дороги, очень быстро. Верстовые столбы мелькали. Душная июньская ночь, когда еще заря с зарей сходится, кончалась. Вот-вот -- и должно было появиться солнце во всем своем сверкающем великолепии.
-- Что же я должен делать?... -- обратился я к моему "жениху".
-- Молчать. Больше ничего. Остальное предоставь мне, -- невозмутимо ответил Путилин.
Вот из-за леса уже брызнули первые лучи восходящего солнца. Мы подъехали к Колпино.