Я провел первую ночь в Варшаве отвратительно. Вы поймете причину этого, если я вам скажу, что Путилин, уехав вечером к графу Ржевусскому, вернулся только... в 6 часов утра!
При виде его вздох радости вырвался у меня из груди.
Путилин шаг за шагом ознакомил меня со своим визитом к старому магнату.
-- Скажу тебе, доктор, откровенно, что случившееся явилось для меня полной неожиданностью: у меня ведь было нешуточное подозрение на участие в деле исчезновения молодого графа самого отца.
Лицо Путилина было угрюмо-сосредоточенное.
И если я прежде не тревожился за жизнь юноши, то теперь я уверен, что она висит на волоске. Это дело куда серьезнее дела об исчезновении сына миллионера Вахрушинского с "белыми голубями и сизыми горлицами".
-- Как, опаснее даже этого?
-- Безусловно. Там, несмотря на весь ужас, который мог произойти с молодым человеком, он все-таки остался бы жив. А тут -- смерть, и наверное, лютая, мучительная.
-- Прости, И. Д., но я не вполне тебя понимаю. Ты говоришь об опасности, угрожающей молодому графу, с такой уверенностью, точно ты знаешь, где он находится.
-- Да, я это знаю.
-- Как?! Ты это знаешь?
-- Еще раз повторяю, знаю. Знаю так же, как знал на второй день розысков, где находится молодой Вахрушинский.
-- Так, ради Бога, в чем же дело?
-- В том, чтобы найти способ проникнуть туда, где он находится.
-- Разве это так трудно?
-- Поразительно трудно. Не забывайте, что не всегда приходится иметь дело с наивными сектантами-изуверами из простолюдинов или же из мещан-купцов российской закваски. Случается нарываться на диаволов в шелковых одеяниях.
Я, каюсь, хлопал глазами.
-- Всю эту ночь я выслеживал их.
-- Кого: этих диаволов?
-- Да. Среди них я заметил необычайное волнение: кажется, приготовляются к кровавому каннибальскому пиру. В поисках известных нитей я чуть не утонул в этой проклятой Висле... Однако я еле стою на ногах. Я сосну часа два, а затем мне придется прибегнуть к героическому средству.
-- Ты думаешь обратиться к содействию властей? Мой друг усмехнулся, отрицательно покачав головой.
-- Нет, доктор, это было бы самое нежелательное. К этому прибегнешь ты, если... если со мной случится несчастье.
-- Ну, что? -- взволнованно спросил граф Сигизмунд Ржевусский Путилина, приехавшего к нему с условленным паролем "pro Christo morir". -- Но, Боже мой, что с вами, ваше превосходительство? Вас не узнать... вы ли это?
Перед магнатом стоял человек с круглым одутловатым лицом без бакенбард.
-- Мои бакенбарды до времени спрятаны, граф... -- усмехнулся Путилин. -- Дело, однако, не в них, а в вашем сыне.
-- Вы узнали что-нибудь?
-- Да, кое-что и очень невеселое. Ваш сын в смертельной опасности.
Граф побледнел.
-- Но где он? Что с ним?...
-- В точности я не могу вам этого сказать, да и некогда. Сейчас вы должны предпринять нечто.
-- Я?
-- Да. Садитесь и пишите письмо.
-- Кому? -- пролепетал совсем сбитый с толку надменный магнат.
-- Вы это сейчас узнаете. Прошу писать, ваше сиятельство, следующее: "Любезнейший padre Бенедикт! Чувствуя себя очень скверно, прошу Вас немедленно посетить меня. Граф С. Ржевусский".
-- Як Бога кохам, я ничего не понимаю! Зачем мне приглашать настоятеля N-ского костела?
-- Вы желаете спасти вашего сына? -- резко проговорил Путилин, пристально глядя в глаза графу.
-- О! -- только и вырвалось у магната.
-- В таком случае я вас попрошу беспрекословно следовать моим распоряжениям.
-- Но что я буду с ним, делать?
-- Вы, разыгрывая из себя больного, настойчиво попросите его остаться в замке и провести с вами всю эту ночь... во всяком случае до того времени, когда я приду к вам.
-- А... а если он не согласится, ссылаясь на свои важные нужды?
-- Тогда вы употребите насилие над "св. отцом", то есть попросту не выпустите его из замка, хотя бы для этого вам потребовалось вмешательство вашей челяди.
-- Помилуйте, господин Путилин, вы требуете невозможного! -- воскликнул испуганно граф. -- Ведь это -- скандал, преступление, разбой. Какое я имею право производить насилие над человеком, да к тому же еще духовным?
-- В случае чего -- ответственность я приму на себя. Впрочем, если вам не угодно, мне останется покинуть вас.
-- Хорошо! -- с отчаянием махнул рукой старый граф.
Через час перед замком его остановилась карета, из которой вышел католический священник. Прошло минут сорок -- и он вышел из замка обратно.
Очевидно, старый магнат не исполнил приказания Путилина.