В великолепной гавани Константинополя два парохода готовились к отплытию. Погрузка уже кончилась. Вся эта громада разношерстных людей, "снарядивших" гигантские пароходы, отирала с лиц обильно струившийся пот.
По трапу входили последние пассажиры.
Они, испуганные, боящиеся опоздать, были нервны, суетливы.
"Скорей! Сейчас последний звонок... А вещи?"... -- "Все сдано... все сдано..."
На пароходе прямо у трапа стоял Савин -- "граф Тулуз де Лотрек", "маркиз да Коста дель Ривольто" -- претендент на Болгарский престол, окруженный своей свитой.
-- Ваше высочество бледны... Вам худо?
-- Пустяки, Цанков, пустяки... Но, говоря откровенно...
-- Вы боитесь этого дьявола?
В голосе болгарина, политического эмигранта, слышалась тревога.
-- Да, я боюсь Путилина. Вы, конечно, не знаете, что это за огромный талант... До сих пор он был непобедим.
-- Но его противники?
-- Ах, Цанков, он боролся с Домбровским, со Шпейером, и...
-- Всех победил?
-- Всех.
-- Но вы, ваше высочество, не им чета. Вы...
-- Послушайте, Цанков, вы хорошо осмотрели весь пароход?
-- Чудесно.
-- И... и его нет?
-- Если он не обратился в мышь, даю вам слово, что его нет.
Вздох облегчения вырвался из груди Савина, "его высочества".
-- Ну, а я-то его не пропущу. Я узнаю его, хотя бы он загримировался самим дьяволом.
Последние пассажиры непрерывной лентой проходили мимо претендента и его свиты.
Как жадно, с каким жгучим вниманием впивался знаменитый корнет в их лица!
Мимо него проходили дамы, мужчины, молодые, старые.
"Не он, не он"... шептал про себя претендент на Болгарский престол.
-- А тот, другой пароход? -- вдруг услышал Савин взволнованный голос Цанкова.
Савин усмехнулся:
-- Во-первых, Цанков, мы отплываем раньше, стало быть, если бы он догадался, то не стал бы терять времени, а во-вторых, какой смысл ему миновать борт нашего парохода? А впрочем, дайте-ка бинокль.
-- Пожалуйста, ваше высочество!
Савин наставил бинокль на трап другого парохода, готовящегося к отплытию.
Вдруг из его груди вырвался подавленный крик радости.
-- Смотрите, Цанков, смотрите: он, он!
-- Кто "он", ваше высочество?
-- Путилин! Путилин!
-- Да не может быть? Да неужто?!
-- Да, да, смотрите... Вот он идет... Видите этого джентльмена, седого, с сумкой через плечо? Вот он обгоняет даму!.. Вот он приподнял свою панаму, извиняясь за то, что чуть-чуть толкнул ее, эту красавицу. Это он, он!
И Савин расхохотался безумно радостным смехом.
-- Попался! Попался! Пароходом ошибся, гениальный сыщик!..
Те несколько болгар, которые составляли свиту будущего "князя", во главе с душой заговора Цанковым, -- поддерживали своего будущего повелителя.
"Ловко! Ловко!", "Иди, иди, проклятая собака-ищейка!"
На пароходе шли последние приготовления.
-- Давай сигнал! Сейчас! К отплытию! -- раздалась команда.
Бросились уже убирать трап.
-- Стойте! Стойте! -- на ломаном языке послышался испуганный крик.
По трапу бежал низенький, горбатый католический священник.
Его ряса-сутана смешно раздувалась, словно парус, поднятый ветром.
-- Эдакое животное! -- недовольно пробурчал капитан, злясь на опоздание. -- Не мог вовремя поспеть!..
Минута, другая -- и католический священник входит на борт парохода "Ольга".
-- Отчаливай! -- послышалась команда капитана. Винты парохода зашипели, зашумели, пеня и бунтуя тихую гладь великолепной бирюзовой воды.
Медленно и горделиво покачиваясь, пароход отвалил. Свита будущего Болгарского князя почтительно взяла под козырек.
-- Ваше высочество, поздравляем вас с вступлением на престол!
-- Не рано?
-- Нет. Вы сами говорили, что последний враг ваш, проклятый Путилин, попал на другой пароход.
-- А остальное, друзья мои?
-- Остальное позвольте довершить нам, ваше высочество. За это мы ручаемся...
Восторг засветился в глазах Савина.
-- В таком случае... надо выпить шампанского? Не правда ли, друзья мои?
-- Если угодно вашему высочеству, -- ответствовала свита.
И через несколько секунд лакей подавал шампанское. Савин, взяв в руки бокал с искрометной влагой, торжественно начал:
-- Я подымаю бокал, господа, прежде всего за посрамление моего врага -- Путилина.
-- За посрамление Путилина! За здоровье вашего врага! -- подхватила свита.
Встал Цанков.
-- А мне, ваше высочество, позвольте выпить за здравие будущего князя Болгарии... Господа, за здоровье нашего повелителя!..
Радостный клич пронесся по палубе первого класса.
-- За князя! За князя!
-- За болгарский народ! -- вторично поднял бокал Савин.
-- За народ! За народ!
В эту секунду к группе ликующих заговорщиков подошел католический священник.
-- Простите, господа... Я не знаю, не имею чести знать, кто вы. Но ваш тост за посрамление Путилина меня глубоко растрогал. Как вам, быть может, известно, он вмешался даже в дела церкви и иезуитского ордена. О, этот проклятый нечестивец!
Голос "последнего пассажира" задрожал от глубины негодования и скорби.
-- Я знаю, padre, эти его розыски-похождения, -- с чувством произнес Савин.
-- Ну не наглец ли? Я... я... с удовольствием выпью бокал шампанского за его посрамление.
И палуба парохода "Ольга" огласилась восторженным криком:
-- За погибель Путилина! За посрамление его!
-- А вы все-таки, padre, чуть-чуть не сыграли ему в руку! -- улыбнулся Савин.
-- Я? -- удивился padre -- католический священник.
-- Вы. С чего это вам пришла такая фантазия запоздать на пароход до последнего звонка?..
-- Задержался... Давал святые дары умирающей женщине.