Пароход "Ольга" подходил к Бургасу. В комфортабельно убранном салоне-каюте претендента на Болгарский престол было весело, шумно.
Весь будущий кабинет министров во главе с премьером Цанковым окружали великого русского авантюриста-самозванца.
Графиня Тулуз де Лотрек мирно и покойно почивала.
Во сне, наверно, ей грезились ослепительные курорты и трон Болгарского княжества. То и дело хлопали пробки от бутылок шампанского.
-- Друзья мои! -- обращался к своим министрам, политическим эмигрантам, Савин. -- Мы переживаем исторические минуты!
-- О, еще бы, ваше высочество!
-- Честное слово, это напоминает мне Наполеона! С той только разницей, что великого императора везли на Эльбу в заточение-изгнание, меня же везут в Софию на престол на воцарение.
Подошел Цанков.
-- Ваше высочество, вам следовало бы теперь облачаться в полную парадную форму.
Савин, искренно вошедший в свою роль, горделиво простер руку вперед.
-- Дайте все, что мне следует!
-- За исключением короны, ваше высочество... Ее вы возложите на себя там, в Софии, во время коронования.
И началась сцена, знаменитая, единственная в истории авантюр: патентованный мошенник облачался -- не маскарада ради -- а всерьез в форму одного из венценосцев.
-- Кушак, господа.
-- Пожалуйте, ваше высочество.
-- Цанков, где звезды?
-- Здесь, ваше высочество.
-- Ха-ха! Я дорого бы дал, чтобы Путилин посмотрел на меня теперь. О, он понял бы, что шутить со мной нельзя!
-- Охота вам, ваше высочество, тревожить себя воспоминанием о каком-то сыщике... Позвольте, я лучше вам стяну мундир.
-- Еще, еще, Цанков.
-- А не будет туго?
-- Нет. Слушайте, господа: мне так понравился этот милейший падре, что я хотел бы пригласить его к нам и угостить бокалом шампанского. Почтенный иезуит, ха-ха-ха, кажется, не дурак выпить...
Глаза Савина горели.
Он не отводил взора от зеркала, которое отражало его красивую, стройную фигуру, облаченную в парадную форму Болгарского князя.
Теперь уже никто и ничто не могли бы разуверить его в том, что он -- только жалкий безумный самозванец.
-- Когда я войду на Болгарский престол, я с трона произнесу такую речь. "Господа! В то время, когда политический горизонт Европы обложен мрачными тучами, я возвещаю вам с высоты престола, что Болгария ничего не боится. Почему? Да потому, что во главе Болгарии стою я, Сав... -- Савин спохватился, поправился и продолжал, все более и более воодушевляясь: -- Стою я, ваш великий князь. Верьте в меня слепо так, как верили старые гренадеры Наполеону, и мы утрем нос и Германии, и России, и Путилину..."
Савина слегка качнуло.
-- Ваше высочество... вы бы отдохнули, -- обратился к самозванцу Цанков.
Выпитое шампанское сказывалось: язык Савина путался, заплетался.
-- Нет, я не буду, я не хочу спать. Пригласите сюда, господа, католического священника. Я хочу побеседовать с ним о Ватикане. Нам (гениальный авантюрист сделал ударение на этом слове) необходимо знать о положении дел Святейшего Престола.
Прошло несколько минут, и один из заговорщиков, Мацавелов, вернулся.
-- Я нигде не мог найти его, ваше высочество. Каюта его пуста.
-- Ну... Ладно... Черт с ним, -- совсем уж не по-великокняжески бросил Савин. -- Я продолжаю, господа: "Политика, которой мы будем держаться по отношению к России..."
В это время в каюте капитана происходила не менее любопытная и важная сцена.
-- Могу я переодеться у вас? -- спокойно обратился к капитану парохода католический священник, входя в каюту.
-- Переодеться? У меня? Это с какой же стати? Разве у вас, падре, нет своего помещения? -- удивленно спросил капитан.
-- Есть, но, видите ли... -- начал католический монах что-то объяснять капитану.
Говорил он довольно долго. С каждой секундой лицо капитана все более и более бледнело и принимало глупо-растерянное выражение.
-- Стало быть, вы?
-- Да.
-- И сейчас?
-- Сейчас.
-- А если сопротивление?
-- Вы обязаны оказать мне поддержку. Помилуй бог, у вас команды хватит.
Капитан схватился за голову.
-- Вот не думал! Вот не чаял!
-- Бывает, -- усмехнулся католический священник...