Падали ранние сумерки холодного осеннего петербургского дня, когда мы подъехали к Охтенскому кладбищу.
Свинцовое небо низко-низко повисло над ним и плакало холодными редкими слезами.
Было пронизывающе сыро, угрюмо, тоскливо.
С печальным шумом проносился ветер по почти обнаженным верхушкам кладбищенских деревьев, срывая последние желтые мертвые листы.
"Царство мертвых" навевало невыразимую печаль...
У ворот кладбища нас встретил старик сторож.
При виде моего знаменитого друга огромная радость засветилась в его полувыцветших старческих глазах.
-- Изволили пожаловать, ваше превосходительство! -- бросился он почтительно высаживать Путилина из экипажа.
-- Не трусь, не трусь, старина, всех покойников твоих успокою, они не будут у меня бунтовать! -- похлопал рукой по плечу сторожа. -- Ну, веди нас к тому таинственному месту, где тебя так напугал загробный свет и мертвец...
На кладбище было совершенно безлюдно.
Раз только, покуда мы шли узкими дорожками между рядами могил, нам встретился могильщик с железной лопатой в руках.
Он слегка приподнял картуз и безразлично поглядел на нас.
-- Вот, ваше превосходительство, примерно в этом месте, -- повернулся к Путилину старик сторож.
Тут, в этом пространстве, указанном им, находилось могил около пятнадцати... Скромных крестов было только два, остальные -- все дорогие памятники.
-- Здесь, верно, места подороже, для богатых? -- спросил Путилин кладбищенского сторожа.
-- Так точно-с...
Путилин стал обходить их, внимательно вглядываясь в памятники и вчитываясь в их надписи.
-- "Отставной гвардии ротмистр...", "Потомственный почетный гражданин...", "Девица Любовь..." -- бормотал он.
Вдруг услышал я его возглас:
-- Смотри, доктор, какой интересный памятник, вернее -- странный!
Я поднял глаза, и при виде этого памятника какое-то неприятно-тоскливое чувство овладело мною.
Передо мною был род широкого, большого металлического бассейна, у бортов которого находились небольшие отверстия, круглые дырки. Посередине его вздымался очень высокий, тонкий медный крест не общего могильного типа крестов, а какой-то особенный, странный. Высоты он был сажени в две. Ближе к верхушке его находилась узкая перекладина, с которой спускалась вниз по стволу медная змея с широко раскрытой пастью, с вытянутым из нее тонким змеиным языком.
-- Что это? Это настоящий "медный змий" из Библии? -- вырвалось у меня с дрожью страха и отвращения. -- Как могли разрешить поставить такой памятник? Причем на могиле изображение змия?
-- Это точно изволите говорить, ваше высокоблагородие, -- угрюмо произнес кладбищенский сторож старик. -- Нехороший это монумент, не христианский. Недаром его все обходят, хотя спервоначала многие приезжали из любопытства на него поглядеть.
-- "Любезной матери и любезному отцу от их любящего сына", -- громко вслух прочел Путилин надпись на узкой медной дощечке, находящейся как раз под свесившейся головой змеи.
-- Давно стоит этот памятник? -- задал он вопрос сторожу.
-- Года два-три примерно.
-- А ты не знаешь ничего больше про него?
-- Без меня все это случилось, ваше превосходительство... Я в это как раз самое время уезжал на пять месяцев в деревню свою. Мне опосля, как я вернулся и стал о нем спрашивать, рассказывали, что похоронены тут богатеи большие -- старуха-купчиха с мужем своим. Почитай, чуть не в один день померли они. Потом, слышь, такая история вышла, что сын евойный начальство упросил разрыть могилу и выкопать гроба, а для чего -- уж я не знаю. Только что, значит, стали могилу разрывать, а оттуда гады-змеи так и стали выползать. Страшная сила их! Так и лежат, клубками свернувшись, так и шипят! Жуть взяла всех. Отскочили от могилы и могильщики, и начальство кое было, и духовенство. Скорей стали опять засыпать ее, отслужили панихидку -- и крышка. Спустя, значит, малое время сынок-то вот и поставил монумент сей.
Путилин, как мне казалось, рассеянно слушавший рассказ сторожа, вдруг опустился на колени и приложился ухом к одной из дыр в бассейне-памятнике. Он слушал что-то несколько секунд, потом встал и очень пристально, внимательно стал осматривать бассейн-постамент "медного змия".
-- Ого, как непрочно работают наши монументных дел мастера! -- усмехнулся великий сыщик. -- Крест стоит так недолго, а уж шатается.
-- Да им что: им бы только деньги сорвать, -- философски заметил старик сторож.
Путилин еще минут десять повозился около отвратительного памятника.
-- Ну, а теперь, старина, веди нас к себе в гости, в твою сторожку.
Старик сторож повел нас.
-- Мы долго останемся здесь, Иван Дмитриевич?--спросил я моего друга.
-- Да, порядочное количество времени. Ранее глубокой ночи мы не выберемся отсюда.
-- Так для чего же мы забрались в такую рань?
-- Для того чтобы при дневном еще свете полюбоваться некоторыми памятниками. Ночью при фонаре это было бы не совсем удобно.
-- Гм... Признаюсь, не особенно приятная перспектива торчать в этом мрачном месте столько часов, -- недовольно пробурчал я. -- Что мы будем тут делать?
-- Разве? -- рассмеялся Путилин. -- Обстановка как раз по тебе, мистику и оккультисту. А время мы как-нибудь убьем в продолжении нашего спора, который был так неожиданно прерван.