Коротка -- и окончивается неудовлетворительно для Густава, потому что Бригитта придумываетъ уловку, чтобы не произнести еще и на этотъ разъ послѣдняго, связующаго слова, которое ни одною дѣвушкою не произносится безъ большаго или меньшаго страха.
Маленькій садъ былъ залитъ лучами солнца. Бригитта сидѣла въ тѣни, въ бесѣдкѣ; листья дикой виноградной лозы колыхались въ воздухѣ и были безпокойны, какъ сердце дѣвушки. Она ревностно шила и по временамъ поглядывала на ребенка, который спалъ на травѣ, подъ тѣнью куста.
Смутное чувство лежало у нея на душѣ. Она желала, чтобы все скорѣе кончилось, и въ то же время боялась этого. У нея не было духу спросить себя -- какъ бы она отнеслась къ предстоящему рѣшенію, и она предоставляла его собственному теченію; она желала бы, чтобы у нея были уже установившіяся понятія на счетъ этого вопроса, но когда думала, что надо бы спросить себя самое, то смущалась и краснѣла, сама не зная почему.
Чудно было ей какъ-то; точно она надѣла вуаль, но солнце такъ настойчиво обдавало свѣтомъ, что ей подъ этою защитою было еще вдвое жарче. Какъ и въ предыдущій вечеръ она только сказала себѣ: "Я не вѣрю".-- Но звучали эти слова уже иначе.
Тутъ она услыхала приближавшіеся шаги; она вздрогнула, потому что предчувствовала, кто могъ ее отыскивать; иголка заходила еще быстрѣе. Всю эту работу прійдется распороть завтра; но это не бѣда, не это страшило дѣвушку; она не поднимала головы.
-- Такъ вотъ вы гдѣ! Здравствуйте! сказалъ Густавъ, подходя къ ней.
-- Добраго утра, баринъ!-- Глаза, смотрѣвшіе обыкновенно такъ смѣло въ лице, не отрывались отъ работы.
-- Мнѣ надо поговорить съ вами, Бригитта, сказалъ онъ и сѣлъ противъ нея.
Рука ея съ вытянутою ниткою замерла въ ожиданіи.
-- Я долженъ предложить вамъ вопросъ, который быть можетъ, удивитъ васъ, а можетъ быть, и не удивить; но такъ какъ и помыслы, и дѣло мое честные, то пусть и будутъ они высказаны прямо безъ колебаній... Бригитта!.. (онъ пытался взять ее за руку, но рука эта быстро опустилась на полотно, которое шила),-- Бригитта, согласны ли вы быть моей женой?
Дѣвушка поблѣднѣла. Вотъ и сказано слово, сомнѣній быть не можетъ. Она чувствовала, хотя и не поднимала глазъ, что онъ пристально, выжидательно смотрѣлъ на нее -- и краска снова бросилась ей лице; она отвернулась въ сторону, къ ребенку.
Молодой человѣкъ слѣдилъ за ея движеніями и добавилъ: -- И быть матерью моему ребенку?
Какъ сильно можетъ поразить то, что случается вдругъ, хотя бы другіе и предвидѣли и предсказывали вамъ это! Головка съ богатыми косами наклонилась еще ниже.
-- Я не знаю право!
-- Вы поражены...
-- Я и сама не понимаю, почему я такъ поражена. Мнѣ не слѣдовало бы говорить это, но вѣдь я никого не выдаю, сказавъ только, что я знала о вашихъ намѣреніяхъ уже со вчерашняго вечера.
-- Говорите прямо, Бригитта! Что подумали вы въ первую минуту, когда объ этомъ услышали?
-- Что все это неправда.
-- На какомъ же основаніи думали вы такимъ образомъ?
-- Основаній много; я бѣдная, деревенская дѣвушка и въ этомъ домѣ не болѣе, какъ нянька.
-- А теперь, когда вы увѣрены, что это правда... какъ думаете вы теперь, Бригитта?
-- Не знаю, право! О! не обижайтесь, но я право не знаю, что мнѣ дѣлать. Я могу уважать и цѣнить васъ, какъ моего барина, какъ отца того маленькаго сокровища, которое такъ тихо покоится тамъ; но затѣмъ... Я мало знаю васъ и не умѣю высоко цѣнить себя! Вы уже были женаты; вы думаете, что можете забыть вашу первую жену, потому что вамъ нравится моя наружность, но скоро, и какъ скоро, я не буду выдерживать сравненія съ нею! Я бы могла съ чистымъ сердцемъ ухватиться за ваше предложеніе обѣими руками, но это можетъ оказаться неразсудительнымъ и повлечь за собою наше обоюдное несчастье.
-- Это и смущаетъ васъ, Бригитта?-- продолжалъ Густавъ; вы полагаете, что я васъ недостаточно знаю, что я рѣшаюсь опрометчиво, необдуманно, слишкомъ скоро; но подумайте хорошенько: развѣ можно, не уяснивъ себѣ свои чувства, говорить такъ, какъ я говорилъ теперь съ вами? Именно потому, что обоюдное довѣріе -- главное условіе для счастья и что самое твердое основаніе, на которомъ оно всего лучше можетъ укорениться, оно найдетъ тамъ, гдѣ заботы одного лежатъ въ рукахъ у другаго -- я и предлагаю вамъ взять на себя величайшую изъ моихъ заботъ, святѣйшее право матери надъ моимъ ребенкомъ! Вы не можете думать, Бригитта, что я легкомысленно играю своимъ и чужимъ счастьемъ! Не потому ищу я второй жены, что забылъ первую, а потому, что не могу забыть васъ; мнѣ хочется имѣть свой собственный домашній очагъ, гдѣ было бы тепло и мнѣ, и моему ребенку. Почему обращаюсь я къ вамъ? Я былъ бы лицемѣромъ, еслибы утверждалъ, что ваша красота не имѣла никакаго вліянія на мое рѣшеніе; но я скажу правду и тогда, когда буду увѣрять васъ, что моя склонность къ вамъ тѣсно связана съ моими сердечными обязанностями относительно моего ребенка. Вы сами говорили, что для правильнаго хорошаго воспитанія нужны двое; такъ развѣ вы захотите, послѣ всего того, что вы уже сдѣлали для моего ребенка, передать впослѣдствіи подрастающую, нѣжную дѣвочку, оставивъ ее безъ присмотра, безъ попеченій, на руки отца? Вы понимаете, что не то нужно этой малюткѣ. Въ такомъ только случаѣ вы имѣли бы право выражать преждевременное сомнѣніе насчетъ нашего общаго счастья -- и тогда я сталъ бы благодарить васъ за вашу откровенность -- если бы мое предложеніе могло измѣнить ваше душевное состояніе, если бы вы сами чувствовали, что не можете сдѣлаться моею женою, потому что не съумѣете оставаться любящею матерью для моего перваго ребенка, когда у васъ будутъ свои дѣти.
Бригитта безпомощно оглянулась на дѣвочку, какъ бы собираясь просить ее, чтобы она по крайней мѣрѣ не думала ничего подобнаго о своей Гиттѣ.
-- Бригитта, вы любите ребенка, потому я и стараюсь заслужить ваше расположеніе. Полюбите же и отца, ради ребенка; это будетъ для всѣхъ насъ лучше, чѣмъ если бы другіе полюбили ребенка ради отца.
Бригитта стояла, склонивъ голову, сложенныя руки ея опустились до колѣнъ, она тихо сказала: -- Это все такъ прекрасно и такъ честно!
Густавъ быстро подошелъ къ ней; онъ вѣроятно хотѣлъ взять ее за руки и приблизить къ себѣ, но она подалась назадъ и оборонительнымъ жестомъ протянула руку впередъ:
-- Что скажутъ на это ваши родители, баринъ?
-- Сталъ ли бы я дѣйствовать такъ открыто передъ ихъ глазами, если бы не былъ увѣренъ въ ихъ согласіи? Мое семейство любитъ васъ -- вы сами тотчасъ убѣдитесь въ этомъ; пойдемте со мною рука объ руку, я поведу васъ къ моимъ родителямъ и къ сестрамъ.
Бригитта покраснѣла, быстро заложила руки назадъ и снова отступила на шагъ. Широко раскрытыя глаза ея съ благодарностью устремились на него и она сказала: -- Да воздастъ вамъ Богъ за честь, которую вы хотѣли мнѣ оказать, за доброе обо мнѣ мнѣніе, и за все, все! Меня почти пугаетъ это. Но кому нибудь изъ вашихъ родственниковъ вашъ поступокъ все-таки непонравится.
-- Очень можетъ быть -- смѣясь, отвѣчалъ Густавъ.-- Есть у меня старая тетушка -- сестра мой матери и воспитательница мой первой жены.
Дѣвушка поспѣшила сказать: -- О, эта конечно неласково посмотритъ на нашъ бракъ!
-- Быть можетъ. Она добрая, только немного капризная дама; впрочемъ я хорошо знаю ее: она не выдержитъ и не можетъ долго сердиться; она скоро полюбитъ васъ также, какъ и всѣ прочіе.
-- Надо, чтобы она еще ранѣе была ко мнѣ расположена; если она узнаетъ объ этомъ позже, то можетъ подумать, что я хотѣла втереться въ ея семейство за ея спиною и имѣла къ тому какія нибудь причины. Я не должна имѣть враговъ. Я не хочу внести несогласіе въ домъ, въ которомъ не видѣла ничего кромѣ добра -- ни малѣйшаго несогласія, даже самаго ничтожнаго!
-- Объ этомъ вамъ незачѣмъ заботиться; я и самъ объ этомъ не думаю... Бригитта, прошу васъ отвѣтить откровенно на мой первый вопросъ!
-- Я не могу на него отвѣтить. (Она прижала обѣ руки къ груди).-- Я не желала бы давать отвѣтъ теперь, тотчасъ же... Я сначала хотѣла бы узнать, согласится ли на это тетушка... Тогда... Ну, а если тетушка будетъ согласна; тогда... Только не теперь, не теперь!-- Она зарыдала.
-- Бригитта!
Она отстранила его:-- Не сердитесь, баринъ; мнѣ было бы легче теперь остаться одной!
-- Такъ я уйду. Подумайте съ любовью о вашемъ другѣ!
Онъ удалился быстрыми шагами.
Она поплакала, оставшись одна, потомъ побѣжала къ ребенку и стала подлѣ него на колѣни:
-- Теперь уже будетъ, какъ Богу угодно, моя дорогая золотистая головка. Прійдется-ли намъ разставаться другъ съ другомъ или нѣтъ?.. Ты не разсердишься на меня? Ты видѣла, что я не могла сказать ни да, ни нѣтъ; не могла ни за что на свѣтѣ... Это ужъ такая трудная минута въ жизни, что плакать бываетъ легче, чѣмъ говорить. И если я теперь нѣкоторое время не смогу глядѣть на твоего отца, какъ прежде, то и это имѣетъ свою причину....
Которой она однако не рѣшилась сообщить дѣвочкѣ съ золотыми волосами. Она смѣялась со слезами на глазахъ.
Ребенокъ проснулся и выказалъ большую наклонность поплакать вмѣстѣ съ нею; но увидѣвъ веселое лицо своей подруги, онъ схватилъ съ громкимъ смѣхомъ свой маленькій передникъ и вытеръ имъ ея мокрыя щеки.