Пещера первого Столба мрачно зияла своею черною пастью, и мы с Кубырем остановились, не решаясь войти под каменный свод.
-- А вдруг там кто-нибудь сидит? -- спросил Кубырь.
У меня мурашки пробежали по спине, но нужно было бодриться.
-- Ну, кто там будет сидеть!
-- Темно, ничего не видно. Глубокая она?
-- Сажен пять.
-- Иди ты вперед, -- предложил Кубырь.
И я, преодолевая страх, двинулся вперед.
-- Никого нет.
-- А ну, крикни.
-- Кто тут есть? -- спросил я.
Пещера наполнилась звуками, загудела, но никто не отозвался.
Мы немного успокоились.
-- Давай устраиваться вот тут, ближе к краю; тут вот и кострище недалеко.
Кубырь еще раз оглянулся кругом и стал разгружаться.
Я ощупал кострище; там лежало несколько больших холодных головешек. Горсть сухих сучков, собранных кругом, -- и крошечный костерок весело замигал у порога нашего пристанища.
Свет ободрил нас, и мы перестали так часто озираться.
-- Вали побольше.
-- Да дров нет.
Но головни, хорошо просохшие под каменным навесом, скоро разгорелись.
-- Ну, Кубырь, теперь нужно торопиться и до ночи приготовить все. Ступай за дровами...
-- А ты?
-- Я пойду пока за водой.
-- Знаешь что, -- после некоторого молчания сказал Кубырь, -- пойдем за водою вместе: все равно мне нужно знать, где здесь водопой.
-- Боишься? -- спросил я.
-- Боюсь, -- просто ответил Кубырь.
И сразу обоим стало как-то легче. Теперь не нужно притворяться, и мы, взявшись за руки, побежали за водою.
Только около водопоя мы вспомнили, что сделали большую оплошность и оставили все оружие около костра.
-- Что теперь делать?
Но в пещере было благополучно, наше оружие неприкосновенно валялось около входа, и мы почти совсем уже спокойно отправились за дровами.
Прошло часа два. Мы натаскали целый ворох валежнику, нарвали травы для постели, обследовали все закоулки пещеры, несколько раз наведывались к Змеиному Зубу, а он все еще спал. Теперь расхрабрившийся Кубырь один ушел туда же, а я сидел около ярко разгоревшегося костра, присматривая за чайником.
-- Э-гей! -- донеслось до меня в ночной тишине.
Я прислушался.
-- Ва-ась-ка! -- взывал кто-то.
-- Что-о?
-- Иди к нам, дорогу потеряли!
Схватив пылающую головешку, я побежал на крик.
-- Сюда!
-- Прямо или направо?
Я понял, что они были около поворота на источник.
-- Прямо!
Еще несколько минут, и передо мною явились три силуэта.
-- Сюда! -- кричал я, махая головней.
И вот передо мной весь Союз пяти.
Ликующий Кубырь впереди, за ним, как ни в чем не бывало, Змеиный Зуб с копьем на плече, и улыбающийся Крокодил сзади.
-- Санька, ты?
-- Я, -- улыбнулся тот, не замечая на этот раз нарушения постановления Союза.
-- Он совсем здоров, -- радостно доложил Крокодил.
-- Ну, где твоя пещера?
-- Идем.
Пытливо озираясь кругом, наш вождь вступил в пещеру.
-- Гм... пещера... Настоящая пещера! -- говорил он, ощупывая скалу, -- какой шершавый.
-- Кто?
-- Камень... скала! Я думал, что они гладкие бывают.
Змеиный Зуб еще раз пошлепал ладонью по скале, оглянулся кругом и сказал:
-- Хорошо, но жаль, что уже ничего не видно.
Вскипел чайник. Змеиный Зуб снова приготовил нетерпеливо ожидаемую трапезу; мы дружно уселись вокруг дымящегося котелка и молчаливо принялись утолять голод.
Ночь. Чуткая таежная ночь. Над самой пещерой тяжело нависли, бог весть почему только не падающие, скалы первого столба.
Прямо перед нами, высоко вздымаясь в темную синеву звездного неба, рисовался гигантский силуэт подавляюще огромного утеса, гордо царящего над окрестностью.
Темный лес, чутко ловит каждый звук, родящийся в полночной тишине, и близко-близко подступил к самой пещере, словно хочет подслушать нашу тихую беседу. Какие-то неведомые цветы на высоких стеблях повернули к нам свои белые кудрявые головы и заглядывают на яркий костер. А он весело гудит, играет огненными языками и сыплет золотыми искрами. Светлые блики бегают по стенам пещеры -- то ярко озарят острый угол скалы, то потухнут в темном углу.
Все молчали.
Не то жутко, не то радостно.
-- Как здесь тихо, -- прошептал Крокодил.
Но и этот шепот уловило чуткое эхо, и нам показалось, что в глубине пещеры кто-то тоже тихо прошептал:
-- Как здесь тихо...
Мы робко сдвинулись в тесную кучку и притаились.
Вспорхнула где-то ночная птица, прошелестела трепетнолистная осина, простонала старая сосна, и снова тихо...
-- Хорошо, -- чуть слышно произнес Змеиный Зуб.
-- Ш-ш-ш! -- зашептала трава, а белые цветы укоризненно покачали головами.
И мы молчали.
Костер прогорел и затих. Тогда темные углы пещеры как будто расплылись, загадочный лес придвинулся еще ближе, ниже нагнулись белые цветы, и чудилось, что кто-то неведомый и незримый хочет войти в наше убежище.
Я, не вставая с места, тихонько протянул руку и бросил несколько веток на золотистые угли.
Минута, и сосновые ветки затрещали, закурились смолистым дымком, вспыхнули, и костер снова ожил, зарокотал.
Крокодил погладил меня по плечу и улыбнулся, беззвучно шевеля губами. Я наклонился.
-- Хорошо здесь, -- прошептал он мне прямо в ухо, -- только немножко страшно, -- и прикорнул у меня на коленях, словно отдаваясь под мою защиту