Лѣто 18** года было необыкновенно жаркое и сухое; даже старожилы не могли вспомнить на своемъ вѣку такой засухи. Во многихъ деревняхъ колодцы высохли такъ, что воду приходилось возить издалека. Крестьяне горевали, что негдѣ будетъ ленъ мочить. Обыкновенно въ каждой деревнѣ для этого есть яма, наполненная водой, но теперь эти ямы стояли совсѣмъ сухія. Лѣсные пожары, возобновляющіеся каждое лѣто, теперь свирѣпствовали съ необыкновенной силой. Такъ какъ я часто ѣздила по обязанностямъ своей службы въ разныхъ направленіяхъ, то имѣла возможность наблюдать опустошенія, совершонныя огнемъ. Гдѣ еще недавно красовались стройныя сосны и развѣсистыя ели, сегодня грустно торчатъ обгорѣлые стволы на почернѣвшей землѣ и только кое-гдѣ виднѣются зеленые островки, пощаженные пламенемъ. Но лѣтомъ 18** года, кромѣ лѣсовъ, горѣли еще и болота, что гораздо хуже. Болота или моховики, обыкновенно пропитанныя водой, вслѣдствіе небывалой жары и продолжительнаго бездождія окончательно пересохли и загорались очень легко. Они не вспыхиваютъ пламенемъ, а только тлѣютъ, распространяя густой дымъ и смрадъ, чрезвычайно затрудняющіе дыханіе. Разъ загорѣвшись, болото уже все выгоритъ въ длину и глубину, сваливая весь кустарникъ, растущій на немъ.
Много разъ я обращалась къ деревенскимъ обитателямъ съ разспросами о причинахъ. такихъ частыхъ лѣсныхъ пожаровъ и получала въ отвѣтъ, что большею частью они происходятъ отъ случайныхъ причинъ. Пастухи, назначаемые преимущественно изъ подростковъ, зажигаютъ ночью востры и по небрежности не тушатъ ихъ. Поднимается вѣтеръ, раздуетъ пламя, понесетъ на ближайшія деревья и вотъ лѣсной пожаръ готовъ. Но, съ другой стороны, по словамъ тѣхъ же обитателей, нерѣдко бываютъ случаи умышленныхъ поджоговъ.
Заслуживаютъ вниманія тѣ мотивы, которыми руководствуются при этомъ крестьяне. Несмотря на обиліе лѣсовъ въ этой мѣстности, собственно крестьяне не имѣютъ его вовсе и крайне нуждаются въ строевомъ лѣсѣ. Вслѣдствіе этой нужды, порубка въ господскомъ лѣсу составляетъ весьма нерѣдкое явленіе и лѣсничій ведетъ съ крестьянами безпрерывную войну; но виновникъ рѣдко отыскивается, ибо крестьяне въ этомъ отношеніи очень солидарны и ни за что не выдадутъ провинившагося, хотя бы очень хорошо знали, кто сдѣлалъ ту или другую порубку. Воровать лѣсъ они не считаютъ преступленіемъ на томъ основаніи, что, по ихъ мнѣнію, это Божье добро и каждый можетъ брать, сколько ему потребуется.
Нѣсколько разъ бесѣдовала я съ крестьянами на эту тему; приведу одинъ разговоръ, могущій служить характеристикой крестьянской морали.
Какъ-то разъ была я приглашена на свадьбу къ знакомому крестьянину (онъ женилъ своего внука). Привезли они меня рано, еще до отъѣзда молодыхъ въ церковь. Здѣсь я присутствовала при церемоніи снаряженія и благословенія жениха, но меня также интересовало узнать, какъ будутъ встрѣчать молодыхъ по возвращеніи изъ-подъ вѣнца, и я осталась дожидаться пріѣзда свадебнаго поѣзда обратно. Въ ожиданіи молодыхъ, хозяинъ и его своякъ предложили показать мнѣ свое хозяйство, на что я охотно согласилась. Между прочимъ, вошли мы въ новую избу, которую онъ началъ строить, такъ какъ прежняя была уже стара и тѣсна для разросшейся семьи. Хотя изба, въ которую мы вошли, была, очевидно, совершенно новая, еще не оконченная, но почему-то имѣла видъ старой и даже бревна какъ будто почернѣли. Я спросила о причинѣ такого явленія.
-- Да это потому, что строится она уже-давно; каждый годъ понемногу прибавляемъ,-- отвѣтилъ хозяинъ.-- Вѣдь, сразу столько лѣсу намъ невозможно купить, вотъ мы по частямъ и добываемъ то тамъ, то въ другомъ мѣстѣ.
-- У кого же вы лѣсъ покупаете?-- спросила я.
-- У кого? Да частью мы снимаемъ лѣсную десятину у господъ и тамъ выбираемъ какія бревна покрупнѣе на постройки, а остальное на дрова, а то покупаемъ то у одного, то у другаго изъ нашихъ мужиковъ по бревну; такъ изба и поставится.
-- Да откуда же мужики лѣсъ берутъ?
-- Откуда?-- мои собесѣдники переглянулись между собою и засмѣялись.-- Да изъ господскихъ лѣсовъ.
-- Какъ такъ, изъ господскихъ?-- не могла я не выразить своего удивленія.-- Значитъ, воруютъ?
-- Да, воруютъ; безъ этого намъ нельзя, совсѣмъ пропадать придется; вѣдь, лѣсу у насъ своего совсѣмъ нѣтъ, а покупать все намъ не въ моготу. Надо избу построить, дворъ, изгородь загородить или вотъ дрова на зиму запасать, откуда все это возьмешь? Вотъ для всего прочаго и снимаешь десятину мелкаго лѣсу, а для избы этотъ лѣсъ уже не годится, а потому безъ воровства трудно обойтись, если мужикъ небогатый. Да это мы, мужики, почитай что и за воровство не считаемъ; вѣдь, лѣсъ ничей, по нашему разумѣнію; его никто не сѣялъ и не садилъ, такъ почему же намъ и не попользоваться маленько?
-- Ну, а если кто попадется, тому плохо будетъ?
-- Извѣстное дѣло! Если накроютъ съ поличнымъ, то дѣло до суда дойдетъ и штрафъ заплатишь, а то можно иногда и откупиться. Но больше такъ случается, что не разыщутъ, кто порубку сдѣлалъ; какъ въ другомъ, а на этотъ счетъ у насъ въ деревнѣ строго: никто своего брата, мужика, не выдастъ.
Кромѣ того, чтобы вынудить того или другаго владѣльца вырубить на продажу свой лѣсъ и, притомъ, за относительно дешевую цѣну, крестьяне по временамъ прибѣгаютъ къ поджогу, потому что обгорѣлыя деревья портятся и засыхаютъ, и тогда владѣлецъ волей-неволей принужденъ бываетъ приступить къ порубкѣ лѣса.
Бываютъ также случаи поджога изъ мести. По этому поводу приведу разговоръ мой съ однимъ крестьяниномъ. Возвратившись изъ своей поѣздки въ городъ около пяти часовъ вечера и порядкомъ проголодавшись, я собиралась обѣдать, какъ вдругъ къ крыльцу кто-то подъѣхалъ и, вслѣдъ затѣмъ, въ комнату вошелъ знакомый крестьянинъ.
-- Что скажешь, Семенъ?-- обратилась я къ нему.
-- Въ твоей милости, матушка. Съѣздимъ ко мнѣ, дочь моя больно плоха.
-- Развѣ она у тебя лежитъ, а не у мужа своего?
-- Нѣтъ, я ее къ себѣ взялъ. Работать уже не можетъ, вѣдь, съ постели не встаетъ, такъ кто же за ней ходить тамъ будетъ, у мужа-то? И попить-то не дадутъ.
Скоро мы отправились. Надо замѣтить, что мы съ Семеномъ были хорошо знакомы, такъ какъ я лечила всю его семью и не разъ ѣздила къ нему на домъ въ деревню. Былъ онъ мужикъ неглупый и жилъ сравнительно богаче другихъ, т.-е. хлѣба у него было вдоволь, недоимокъ за нимъ не водилось и изба у него была просторная, бѣлая,-- явленіе весьма рѣдкое въ этихъ мѣстахъ. Однимъ только Богъ его обидѣлъ, какъ онъ мнѣ не разъ жаловался: "внучата мужскаго пола никакъ у него не уживались; дѣвочки всѣ живы, а какъ родится мальчикъ, такъ вскорѣ и помретъ".
Крестьянинъ горячо желаетъ себѣ наслѣдника мужскаго пола; и не потому что иначе его родъ прекратитъ свое существованіе, а потому, что онъ боится остаться на старости лѣтъ безъ поддержки и куска хлѣба.
Дорогой разъ намъ пришлось проѣзжать мимо горящаго болота, и у насъ естественно завязался разговоръ о причинахъ такихъ частыхъ пожаровъ.
-- Да, разное бываетъ,-- замѣтилъ Семенъ.-- Вотъ хоть, къ примѣру сказать, такой случай у насъ произошелъ нынче лѣтомъ... Знаешь ли ты, сударыня, село Семеновское, гдѣ живетъ старовѣръ?
-- Знаю,-- сказалъ я.-- Я разъ ѣздила туда къ нему.
-- Съ тѣхъ поръ, какъ этотъ старовѣръ купилъ имѣніе у нашего бывшаго барина, онъ сталъ прижимать насъ хуже, чѣмъ при баринѣ было. Вотъ за этотъ моховикъ,-- онъ указалъ рукою на болото по правую сторону дороги,-- куда мы выгоняемъ скотину, наша деревня платитъ ему двадцать пять рублей въ годѣ и, кромѣ того, должна высылать ему на лѣтнія работы десять косцовъ и столько же жницъ на два дня. На будущій годъ онъ пригрозилъ потребовать больше денегъ, и какъ ни трудно, а нужно намъ будетъ согласиться, иначе никакъ нельзя; некуда скотину выгонять. Вотъ у этого самаго старовѣра нѣсколько мужиковъ хотѣли снять на аренду болото одно, съ тѣмъ, чтобы вырубить, высушить и пустить подъ сѣнокосъ. Такъ что бы вы думали, сколько запросилъ онъ? Пятьдесятъ рублей за это болото!... Такъ ребята и плюнули на это дѣло, да въ отместку взяли и подожгли болото-то. Теперь оно такъ чисто выгорѣло, что, почитай, на цѣлыхъ десять лѣтъ не вырастетъ и травинки! А ничего не подѣлаешь,-- прибавилъ онъ обычную здѣсь поговорку.
Про вышеупомянутаго старовѣра я слыхала и другія нехорошія рѣчи. Разъ онъ пріѣзжалъ за мной по поводу одного несчастнаго случая въ его домѣ, касавшагося одной изъ его постоянныхъ работницъ. Это была какая-то темная исторія, уяснить себѣ которой я не имѣла возможности, ибо какъ причастныя къ ней лица, такъ и сама усадьба не принадлежали къ моему району и я имѣла съ ними мало сношеній. На обратномъ пути со мной ѣхалъ его работникъ, который и разсказывалъ мнѣ про образъ дѣйствій своего хозяина слѣдующее:
-- Самъ онъ не работаетъ, потому что слишкомъ толстый и грузный, а прижимаетъ въ сто разъ хуже бывшаго барина. Баринъ, извѣстно, много что два, три раза выйдетъ въ поле поглядѣть на работу, а этотъ торчитъ въ полѣ цѣлый день и строго смотритъ, чтобы во время работы никто не отдыхалъ. Своихъ же годовыхъ батраковъ онъ такъ и загоняетъ; трубку же ни за что не позволитъ курить. Обѣдаемъ мы не вмѣстѣ съ хозяевами, какъ у другихъ водится, а готовятъ намъ особое кушанье и кормятъ куда какъ хуже, чѣмъ у простыхъ мужиковъ.