Очищеніе форта ІІ-го 5-го декабря 1904 г. Допросъ свидѣтелей: капитановъ Мацкунаса и Флорова, лейтенантовъ Подгурскаго и Максимова 7-го, поручика Садыкова. Очищеніе Скалистаго кряжа и Китайской стѣнки 18-го декабря 1904 г. Объявленіе ген. Смирнова. Допросъ свидѣтелей: ген.-м. Горбатовскаго, полк. Дмитревскаго и подполк. Степанова.-- Послѣдній день обороны -- 19-е декабря. Объясненіе ген. Смирнова; допросъ свидѣтелей: ген.-м. Горбатовскаго, полк. Степанова и полк. Дмитревскаго.
Три года назадъ это былъ послѣдній день героической обороны Артура. Въ этотъ день три года назадъ Стессель послалъ къ Ноги парламентера съ предложеніемъ сдачи крѣпости, а въ Петербургъ телеграфировалъ: "...Суди насъ, Великій Государь, но суди милостиво... Мы все сдѣлали, что было въ нашихъ силахъ"...
И вотъ теперь "судятъ"...
Но чѣмъ дальше развивается судебное слѣдствіе, тѣмъ все яснѣе становится, что гарнизонъ Артура суду не подлежитъ, что онъ до конца исполнялъ свой долгъ. Исполнилъ ли свой Стессель, все ли было и имъ сдѣлано, что было въ его силахъ, въ силахъ гарнизона -- вотъ въ чемъ вопросъ, что составляетъ нынѣ предметъ судебнаго изслѣдованія...
Съ особеннымъ вниманіемъ, съ благоговѣйнымъ трепетомъ выслушиваются сегодня показанія живыхъ свидѣтелей-участниковъ послѣдняго дня Артура, съ болѣзненнымъ любопытствомъ вглядываются въ ихъ лица, чтобы прочесть въ ихъ душѣ все пережитое ими тогда, въ этотъ день, все болѣе задергиваемый завѣсою времени... Прошлое оживаетъ съ новою силою, съ новою страстью, которую рождаетъ судъ въ его исканіяхъ истины.
По ходатайству защиты ген. Фока и Стесселя судъ возвращается къ изслѣдованію обстоятельствъ очищенія форта ІІ-го. Допрашиваются два бывшихъ коменданта этого форта -- кап. Мацкунасъ и кап. Флоровъ. Показаніе перваго не существенно. Онъ пробылъ на немъ со 2-го декабря, когда былъ раненъ Флоровъ, до 4-го декабря, когда былъ назначенъ Кватцъ.
Кап. Флоровъ.
Показаніе второго даетъ яркую картину состоянія форта и условій его обороны до 2-го декабря, когда на немъ былъ убитъ Кондратенко и раненъ свидѣтель...
-- Японцы,-- говоритъ онъ,-- занимали капониръ праваго рва и поставили въ немъ 75-мм. пушку, они увѣнчали весь гласисъ форта и занимали уже наружную сторону бруствера, будучи въ 6-ти шагахъ отъ насъ. Они вели три минныя галлереи, и двѣ изъ нихъ были уже готовы. 2-го декабря въ 10 ч. утра они пробили въ капонирѣ стѣнку и стали наполнять галлерею праваго рва удушливыми газами. Нѣсколько человѣкъ у насъ задохлось. Мы отошли къ потернѣ, и я вызвалъ Рашевскаго... Вечеромъ пріѣхалъ Кондратенко -- и былъ убитъ. Онъ былъ у насъ наканунѣ и приказалъ рыть колодцы для закладки фугасовъ. Хотѣли это сдѣлать еще въ сентябрѣ, но я воспротивился. Гарнизонъ хотѣлъ умереть на форту, а не очищать его. Минированіе форта могло поколебать это рѣшеніе. Положеніе было тяжелое: Послѣ 15-го октября люди были всегда на ногахъ, спали урывками, въ водѣ былъ недостатокъ -- и мы не умывались. Свобода передвиженія на форту была сильно стѣснена. Шагу нельзя было сдѣлать не подъ пулями. Внутренность форта все время обстрѣливалась изъ пулеметовъ... Я мало доносилъ начальству, чтобы не было упрека въ томъ, что жалуемся на тяжесть положенія... О вылазкахъ никогда не доносилъ, о перестрѣлкахъ тоже, а только объ убыли и о генеральныхъ штурмахъ... Мнѣ приказало было ген. Кондратенко держаться -- и мы держались. Стрѣлки были далеки тому, что дѣлалось въ Артурѣ. Они умирали и не думали, что борьба изъ-за власти начальниковъ лишитъ ихъ добраго имени.
Допрашиваются также лейтенанты Подгурскій и Максимовъ 7-й.
Лейтенантъ Подгурскій.
Первый -- въ ночь съ 4-го на 5-е декабря былъ на Куропаткинскомъ люнетѣ и минами уничтожалъ траверсы во рву ІІ-го форта, занятомъ японцами. На самомъ форту онъ не былъ и участія въ оборонѣ его не принималъ. По показанію свидѣтеля, къ назначенію Фока н-комъ сухопутной обороны отнеслись хорошо, такъ какъ среди маленькихъ чиновъ онъ пользовался симпатіями.
-- Впрочемъ,-- добавляетъ онъ,-- что пойдетъ хуже, чѣмъ при Кондратенко, это чувствовалось всѣми...
-- Почему?
-- Потому, что Кондратенко былъ головою выше всѣхъ въ Артурѣ.
Лейтенантъ Максимовъ 7-й.
Свидѣтель командовалъ дессантной ротой съ "Пересвѣта", имѣвшей назначеніе "вышибать" японцевъ съ занятыхъ ими нашихъ укрѣпленій.
-- Около полудня 5-го декабря мы невольно обратили вниманіе на зловѣщую тишину на фронтѣ... Въ 1-мъ часу начались взрывы на форту ІІ-мъ. Они были такъ сильны, что къ намъ на Куропаткинскій люнетъ залетѣло семь японскихъ труповъ... А разстояніе было порядочное... Затѣмъ огонь -- по форту, подступамъ, ходу сообщенія, батареѣ Б и Кумирискому редуту... Около половины 2-го часа на военной дорогѣ показался Фокъ.-- "Здорово, вышибалы",-- поздоровался онъ съ нами.-- "Нѣтъ ли среди васъ охотниковъ пойти на фортъ ІІ-й и принести мнѣ донесеніе?" -- Вызвался Кириллъ Вова и черезъ часъ вернулся.-- "Жаль, что наши мало стрѣляютъ, сказалъ онъ,-- на форту держатся, и если пришлютъ подкрѣпленій, то удержатся...". Вечеромъ я узналъ, что на фортъ были посланы рота 25-го полка, рота съ "Побѣды", запасная рота -- и все было мало. Глаголевъ велѣлъ мнѣ послать еще взводъ. Пошелъ онъ съ прапорщикомъ Семеновымъ. Скоро принесли оттуда боцманмата Осминовскаго съ оторванной выше колѣна ногой.-- "Взводъ пропалъ,-- сказалъ онъ,-- японецъ самосильно бьетъ..." Дѣйствительно, во взводъ попала летательная мина -- и изъ 76 чел. осталось 9. Принесли раненымъ и Семенова. Онъ сказалъ, что положеніе форта критическое. Донесли Горбатовскому. Тотъ увѣдомилъ, что идетъ на фортъ самъ. Съ форта просили еще подкрѣпленій, но Глаголевъ не призналъ возможнымъ послать ихъ, такъ какъ на его участкѣ находился рядъ атакованныхъ укрѣпленій,-- и написалъ Кватцу приказаніе объ очищеніи форта. Въ половинѣ двѣнадцатаго ночи начались взрывы на форту. Я пошелъ къ форту посмотрѣть и, возвращаясь, встрѣтилъ Горбатовскаго. Навстрѣчу ему шла толпа людей.-- "Откуда"?-- спросилъ генералъ.-- "Съ форта".-- "Почему"?-- "Фортъ, очищенъ"!-- "Остановите людей"! Мы бросились устраивать эту толпу, но въ это время разорвалась шрапнель, ранила Глаголева въ челюсть, и онъ не успѣлъ ничего доложить Горбатовскому. Послѣдній набросился на Кватца. Тотъ показалъ записку, а я подтвердилъ, что она писалась Глаголевымъ въ моемъ присутствіи... ген. Фокъ резерва не задерживалъ. Съ 8-го августа я каждый день видѣлъ Фока. Моя рота и мои офицеры были рады его назначенію.
Подпоручикъ Садыковъ.
Подпоручикъ Садыковъ показалъ, что на форту ІІ-мъ былъ въ маѣ. Тогда онъ былъ готовъ наполовину. Въ началѣ августа -- видъ его былъ тотъ же. Онъ не могъ служить убѣжищемъ для гарнизона. 6-го августа снарядъ попалъ въ ничѣмъ не прикрытую дверь каземата и выбилъ около 50 человѣкъ. 8-го августа свидѣтель былъ тяжело раненъ въ голову и по день сдачи находился въ госпиталѣ {Въ первыхъ числахъ марта 1908 года, по возвращеніи изъ Петербурга въ Вилькоміръ, подпоруч. Садыковъ застрѣлился.-- "Тяжелый процессъ, длившійся съ крайне нервнымъ напряженіемъ два съ половиною мѣсяца, по словамъ корреспондента "Нов. Врем." настолько повліялъ на подпоруч. Садыкова, что онъ возвратился послѣ приговора въ Вилькоміръ въ удрученномъ душевномъ состояніи и застрѣлился въ присутствіи нѣсколькихъ офицеровъ бригады, внезапно вынувъ револьверъ и нанеся себѣ смертельную рану".}.
О дняхъ, послѣдовавшихъ за паденіемъ форта ІІІ-го и военнымъ совѣтомъ 16-го декабря, первымъ даетъ показаніе бывшій комендантъ Портъ-Артура.
Генер.-лейтен. Смирновъ.
-- День 17 декабря прошелъ въ относительномъ затишьѣ, непріятель лишь слабо бомбардировалъ сѣверо-восточный фронтъ. 18-го декабря на укрѣпленіи 3-мъ произошли два взрыва, съ промежутками между ними въ 10 минутъ. Полагаютъ, что второй взрывъ произошелъ отъ детонаціи -- взорвался складъ бомбочекъ, хранившійся на укрѣпленіи въ потернѣ. Этими взрывами казематы укрѣпленія были разрушены и около сотни защитниковъ погребено подъ ихъ развалинами... Но телефонъ чудомъ уцѣлѣлъ и работалъ, поддерживая сношенія заваленныхъ защитниковъ укрѣпленія съ центрами крѣпости -- штабами. Заживо погребенные, они спрашивали, что имъ дѣлать. Имъ дали разрѣшеніе покинуть ввѣренное имъ укрѣпленіе... Но это было нелегко. Тогда Стессель далъ имъ позволеніе сдаться. Все же около 12-ти человѣкъ ночью пробрались къ своимъ. Около 12 часовъ того же дня японцы двинулось въ атаку противъ форта III-го и Скалистаго кряжа. Рота 13-го полка отошла на Скалистый кряжъ. Японцы не посмѣли идти дальше. Подъ дѣйствіемъ нашей артиллеріи они отхлынули отъ Китайской стѣнки. Около 3--4 часовъ дня я получилъ телефонограмму, въ которой сообщалось, что начальникъ укрѣпленнаго раіона приказалъ очистить Китайскую стѣнку... А наканунѣ еще я сказалъ Фоку: "Держите Китайскую стѣнку до послѣдней возможности. Я дамъ вамъ для этого весь комендантскій резервъ"... Я запросилъ Фока, протестовалъ, требовалъ держаться... Но въ 4 ч. 20 м. дня получилъ отъ него телефонограмму слѣдующаго содержанія: "Ген.-адъют. Стессель вполнѣ согласился съ вашимъ мнѣніемъ, но затѣмъ получена была телефонограмма ген. Горбатовскаго, который проситъ разрѣшенія очистить стѣнку. Но Курганную батарею держите крѣпко". И вечеромъ того же числа Китайская стѣнка была нами очищена. Въ 2 ч. ночи на 19-е число войска наши заняли 2-го позицію -- отъ р. Луньхе на Курганную батарею, на горы Лаперовскую, Владимірскую, Митрофаньевскую, Безымянную, Морской кряжъ, Отрожную и Опасную горы, батарею А, откр. капониръ No 1, фортъ І-й, редутъ Тахе и Сигнальную гору.
Фокъ протестуетъ.
-- Я не получалъ отъ Смирнова никакого категорическаго приказанія защищать Скалистый хребтикъ... Онъ не говорилъ мнѣ, что я получу весь резервъ. Это я самъ распорядился занять Скалистый хребтикъ, а полк. Гандуринъ его укрѣпилъ, выполнивъ гигантскую работу. И фортъ ІІІ-й отданъ не по моему распоряженію, а по приказанію Горбатовскаго.
Смирновъ напоминаетъ Фоку обстоятельства, при которыхъ происходилъ между ними разговоръ о Китайской стѣнкѣ.
-- Быть можетъ, ген. Фокъ вспомнитъ, что я говорилъ еще ему при этомъ о необходимости дать отдохнуть утомленному, изнервничавшемуся Бандурину...-- "Кого же прикажете назначить?" -- спросилъ меня Фокъ.-- "Другого штабъ-офицера".-- "У меня въ 13 полку остались только капитаны..." Бандуринъ остался... Оборона Китайской стѣнки только выразила на дѣлѣ то, чего желали на словахъ нѣкоторые члены военнаго совѣта.
-- Ничего этого положительно не было,-- заявляетъ рѣзко Фокъ.-- Если бы это было такъ, то ген. Смирновъ, вѣроятно, запасся бы какимъ-нибудь документомъ, письменнымъ предписаніемъ, что ли. Бандуринъ, это -- герой!
Выходитъ, что Горбатовскій, если и не самовольно очистилъ Китайскую стѣнку, стало быть,-- l-ю линію обороны, на которой рѣшено было совѣтомъ держаться во что бы то ни стало возможно долѣе,-- то это было сдѣлано по его представленіямъ, по его настоянію.
Приглашается самъ начальникъ обороны восточнаго фронта.
Генер.-маіоръ Горбатовскій.
-- Двѣ атаки,-- говоритъ онъ -- на Китайскую стѣнку въ этотъ день, 18-го декабря, были отбиты. Но при послѣдней, около 1 часа дня, небольшой отрогъ Скалистаго гребня, очень важный въ тактическомъ отношеніи, былъ все-таки занятъ японцами, и они получили возможность обстрѣливать фланговымъ огнемъ всю Китайскую стѣнку. Бандуринъ, ее защищавшій, нѣсколько разъ доносилъ, что оставаться у Китайской стѣнки нѣтъ возможности,-- отовсюду обстрѣливаютъ... Въ 4 часа дня онъ былъ тяжело раненъ. Когда его проносили мимо меня, онъ сказалъ мнѣ:-- "Прикажите отступать на 2 линію, а я взялъ съ своихъ солдатъ честное слово, что до вечера они продержатся".
Эти слова и видъ раненаго Бандурина такъ меня взволновали, что я сообщилъ объ этомъ коменданту. Но онъ требовалъ держать стѣнку во что бы то ни стало {Въ развитіе этого мѣста своего показанія ген. Горбатовскій напечаталъ въ No 4 "Рус. Инв." слѣдующее письмо въ редакцію этой газеты: "Хотя въ отчетѣ "Рус. Ими." (No 282) мое показаніе передано въ общемъ довольно правильно, но все же при той редакціи, въ которой оно изложено, можно подумать, будто я сказалъ, что соглашеніе полковника Гандурина съ нижними чинами, т. е. взятіе съ нихъ слова держаться до вечера, подорвало въ нихъ духъ для дальнѣйшей обороны. Я этого сказать не хотѣлъ. Можетъ быть даже, что именно этотъ разговоръ полковника Гандурина съ нижними чинами его полка заставилъ ихъ еще продержаться нѣсколько часовъ на Китайской стѣнкѣ, но самъ я уже не могъ вѣрить въ возможность упорной обороны позиціи тѣми нижними чинами, съ которыхъ взято слово держаться только до вечера".}. Но въ это время пришла телеграмма, что начальникъ укр. раіона разрѣшилъ ее очистить. Я сообщилъ объ этомъ коменданту... Онъ попрежнему противился, но когда я сказалъ ему, что начальникъ раіона разрѣшилъ ее очистить,-- онъ согласился. Тогда мы принялись вывозить со стѣнки орудія, снаряды, отводить войска. Они отходили въ удивительномъ порядкѣ и тихо. Но кто-то на оставленной позиціи зажегъ блиндажъ, разгорѣлся пожаръ, и при свѣтѣ его японцы обнаружили наше отступленіе...
-- Я долженъ прибавить,-- сказалъ Горбатовскій,-- что пока начальникомъ сухопутной обороны былъ Кондратенко, я распоряжался на своемъ фронтѣ всѣмъ самолично; съ назначеніемъ же ген. Фока я сталъ играть какую-то странную роль. Изъ его штаба сносились съ моими подчиненными помимо меня, и они стали дѣлать то же самое. Очевидно полк. Гандуринъ снесся прямо со штабомъ укр. раіона о необходимости очистить Китайскую стѣнку, и тамъ, не спросивъ меня, распорядились объ этомъ... То же самое было и въ отношеніи ІІІ-го форта.
-- Свидѣтель вполнѣ подтверждаетъ мое показаніе,-- говоритъ Смирновъ.-- Онъ убѣдилъ меня согласиться на очищеніе стѣнки именно тѣмъ, что разрѣшеніе Стесселя уже получено. Я запросилъ тогда Фока: какъ? что? почему? Отвѣтъ его суду уже извѣстенъ. Что же мнѣ оставалось дѣлать? Отмѣнять приказаніе начальника?
Полковникъ Дмитревскій.
Начальникъ штаба генерала Фока, полк. Дмитревскій, какъ всегда, говоритъ, что не помнитъ, какія телефонограммы поступали 18-го декабря въ штабъ сухопутной обороны и требовались ли въ этотъ день резервы.
Подполковникъ Степановъ.
Бывшій начальникъ штаба восточнаго фронта, наоборотъ, далъ подробное показаніе, вполнѣ подтвердившее то, что сказалъ Горбатовскій.
-- Съ паденіемъ форта ІІІ-го намъ пришлось,-- разсказываетъ онъ,-- очистить часть Китайской стѣнки, примыкающую къ форту и влѣво отъ него. Утромъ 18-го декабря произошелъ взрывъ 3-го укрѣпленія. Послѣ этого японцы атаковали Скалистый кряжъ -- и очень энергично. Мы получили отъ Гандурина два донесенія, что онъ держится, отбиваетъ атаки и проситъ подкрѣпленія. Потомъ пришло тревожное донесеніе, что продержится только до вечера. Скоро послѣ этого его ранили и пронесли мимо насъ. Его видъ и слова произвели на насъ сильное впечатлѣніе. Изъ штаба раіона получена была затѣмъ телефонограмма о томъ, что Скалистый кряжъ можно очистить. Ген. Горбатовскій по этому поводу говорилъ по телефону съ комендантомъ. Тотъ сперва какъ будто бы не соглашался на это, но когда ему сказали, что начальникъ раіона разрѣшаетъ, согласился. Стали отводить войска съ 1-й линіи. На весь восточный фронтъ въ резервѣ было 400--500 человѣкъ.
Послѣ этого судъ переходитъ собственно къ событіямъ 19-го декабря. Первымъ приглашается разсказать о нихъ комендантъ крѣпости.
Генер.-лейтен. Смирновъ.
-- Съ ранняго утра 19-го декабря непріятель началъ сильную бомбардировку сѣверо-восточнаго фронта, сосредоточивъ свой огонь по Большому Орлиному Гнѣзду. Уже съ 9 час. утра стали поступать донесенія, что Гнѣздо занято японцами. Провѣрили это: оказалось, невѣрно. Борьба за этотъ пунктъ продолжалась до 3-хъ часовъ дня.
Въ началѣ 4-го было получено донесеніе, что его заняли японцы. Лично я не придавалъ Большому Орлиному Гнѣзду значенія тактическаго ключа позиціи. Въ полуверстѣ сзади его была Безымянная гора съ запущеннымъ, правда, редутикомъ, который начали усиливать и исправлять. Гора эта, во всякомъ случаѣ, была не ниже Большого Орлинаго Гнѣзда, если не выше его,-- и потому вопросъ о командномъ значеніи этихъ высотъ былъ спорнымъ. На совѣтѣ 16-го декабря я и вовсе не упоминалъ о Большомъ Орлиномъ Гнѣздѣ но включилъ Безымянную гору во вторую линію обороны. Къ тому же Большое Орлиное Гнѣздо окаймлялось рядомъ нашихъ батарей, и японцы не могли тамъ поставить орудія. Весь приморскій фронтъ могъ бы также обстрѣливать Орлиное Гнѣздо. Около 4 час. дня я получилъ отъ своего начальника штаба извѣстіе, что проскакалъ парламентеръ. Въ послѣднее время было не рѣдкостью, что мы вступали въ переговоры относительно уборки тѣлъ. Спросилъ по телефону Горбатовскаго -- правда ли это? Нѣтъ ли распоряженія о прекращеніи огня, о посылкѣ парламентера? Отвѣтили:-- ничего подобнаго. Оказалось, что парламентеръ поѣхалъ не кратчайшей дорогой, черезъ восточный фронтъ, а дальней -- черезъ сѣверный. Спустя нѣсколько времени Горбатовскій спросилъ меня, правда ли, что я, комендантъ, разрѣшилъ очистить батарею Б. Я ему отвѣтилъ: -- ничего подобнаго... Явился адм. Виренъ съ письмомъ Рейса, въ которомъ говорилось, что настало время топить суда. Это было въ 7 час. вечера. Для меня стало ясно, что затѣвается сдача и что, быть можетъ, наступилъ моментъ для переворота. Я поѣхалъ къ адмираламъ. Обсудивъ положеніе вещей, мы признали, что для переворота осталась одна ночь, въ теченіе которой надо было арестовать Стесселя, Фока и Рейса и выслать ихъ на миноносцѣ изъ Артура; устранить отъ командованія полками полковниковъ Савицкаго, Грязнова и Гандурина, снять часть войскъ съ западнаго фронта и перевести ихъ на восточный; организовать новую линію обороны, ослабленную не только паденіемъ Болыи. Орл. Гнѣзда, но, главнымъ образомъ, отдачею безъ боя, по распоряженію Фока, Малаго Орлинаго Гнѣзда, Куропаткинскаго люнета и батареи Б. Первымъ я не придавалъ большого значенія, а батареѣ Б, вмѣстѣ съ Залитерной горой,-- громадное. Это была опора нашего фланга 2 и 3 линій. Тамъ были бетонныя сооруженія. Это былъ сильный опорный пунктъ. Послѣ 11-ти часовъ вечера я получилъ отъ полк. Рейса рапортъ съ приложеніемъ копіи съ письма, посланнаго Ноги...
Изъ двухъ послѣдующихъ показаній.-- ген. Горбатовскаго и его начальника штаба, подполковника Степанова, вполнѣ тожественныхъ по содержанію, мы приводимъ здѣсь разсказъ послѣдняго о томъ, что дѣлалось въ этотъ день на восточномъ фронтѣ, и при какихъ обстоятельствахъ узнали тамъ о посылкѣ парламентера.
Подполковникъ Степановъ.
-- Едва начало разсвѣтать, японцы повели наступленіе на Заредутную гору... Послышалась перестрѣлка. Въ это время штабъ нашего отряда очутился уже спиною къ атакованному пункту. Отошли на новое мѣсто, ранѣе намѣченное. Блиндажъ еще не былъ готовъ. Остановились у перевязочнаго пункта. Отсюда послали роту для занятія окоповъ на Безымянной горѣ. До Большого Орлинаго Гнѣзда, на которомъ сосредоточился бой, было около 1,000 шаговъ. Мы видѣли, какъ на него лѣзли японцы. Видѣли, какъ заволокло его дымомъ отъ безчисленнаго числа снарядовъ, рвущихся надъ нимъ. Даже у насъ въ лощинѣ со всѣхъ сторонъ летѣли пули. Въ 10 час. утра получили отъ коменданта горы, подполк. Галицинскаго, донесеніе, что нужны подкрѣпленія. Стали посылать туда полуроту за полуротой... Получили донесеніе и отъ начальника 2 отдѣла обороны фронта, подполковника Лебединскаго. Это былъ бодрый, всегда веселый человѣкъ.
Но въ этотъ день онъ съ утра доносилъ, что держаться на Куропаткинскомъ люнетѣ нельзя. Просилъ меня пріѣхать, чтобы убѣдиться въ этомъ, но ген. Горбатовскій не пустилъ, а велѣлъ Лебединскому держаться во что бы то ни стало до вечера. Глухо было сказано. Очистить люнетъ и вечеромъ разрѣшенія ему не давалось. Тогда, видимо, Лебединскій сталъ сноситься прямо со штабомъ сухопутной обороны. Около 4 ч. дня на Большомъ Орлиномъ Гнѣздѣ произошелъ страшный взрывъ. Стрѣльба вдругъ стихла, и скоро къ намъ явился едва очнувшійся отъ контузіи Галицинскій и сказалъ, что на Б. Орлиномъ Гнѣздѣ мы не удержались, что, насколько было силъ, онъ сдержалъ данное слово и что японцы ставятъ тамъ орудіе. Это дало намъ возможность донести ген. Фоку, что Б. Орлиное Гнѣздо не за нами.
Въ виду того, что взятіемъ его наша позиція разрѣзалась на-двое, надо было сообразить, куда отводить войска, какую позицію занять. Плана дальнѣйшихъ дѣйствій мы не знали. Рѣшилъ переговорить со штабомъ сухопутной обороны по телефону. Долго пытался соединиться съ нимъ,-- наконецъ, удалось. Вызываю полк. Дмитревскаго. Говорятъ, занятъ на какомъ-то совѣщаніи... Требую его. Наконецъ, онъ подошелъ.-- "Что вы тамъ волнуетесь?" -- сказалъ онъ. Это было слишкомъ въ такую критическую минуту, и я наговорилъ ему дерзостей... Тогда онъ сказалъ, что посылаетъ мнѣ письмо. Черезъ полчаса получаю его. Вотъ его приблизительное содержаніе: "Начальникъ укрѣпленнаго раіона выслалъ парламентера для переговоровъ о сдачѣ. Позицію надо держать, какъ завѣсу. Письмо это уничтожьте".-- Оно ударило меня какъ обухомъ по головѣ. Я передалъ его Горбатовскому, онъ долго его читалъ и молча вернулъ мнѣ. Я разорвалъ его въ клочки и бросилъ въ печку. Однако, положеніе наше какъ никакъ прояснилось. Я понялъ, что все нужно держать, какъ завѣсу: и Куропаткинскій люнетъ, и М. Орлиное Гнѣздо. Но затѣмъ случилось что-то странное и непонятное. Лебединскій донесъ, что получилъ приказаніе очистить Куропаткинскій люнетъ и Малое Орлиное Гнѣздо. Я сообщилъ объ этомъ коменданту. Тотъ отвѣтилъ, что безъ его приказанія ничего не очищать, и былъ этимъ вообще страшно возмущенъ. Горбатовскій между тѣмъ уѣхалъ въ новый штабъ, помѣщавшійся въ Новомъ городѣ, а я остался въ старомъ. Въ началѣ 8 часа вечера получилъ на имя Горбатовскаго собственноручную записку Фока. Въ ней подъ угрозой побудительныхъ мѣръ предписывалось очистить батарею Б. Послалъ ее Горбатовскому -- и батарея была очищена. Тогда стали поступать тревожныя донесенія съ укрѣпленія No 2, которое уже стало обстрѣливаться съ батареи Б. Ночью очистили и его...
-----
Разсказъ о письмѣ Дмитревскаго, согласный во всемъ въ показаніяхъ Степанова и Горбатовскаго, возбуждаетъ нѣкоторую сенсацію среди защиты Стесселя и Фока. Ген. Домбровскій, несмотря на свидѣтельство двоихъ лицъ, что это письмо было сожжено, заявляетъ, что оно. есть въ дѣлѣ и оглашеніе всего его содержанія сведетъ къ нулю весь 5 пунктъ обвиненія ген. Фока.
Оглашаютъ...
Оказывается, по признанію тутъ же сдѣланному Дмитревскимъ, что это не письмо и даже не черновикъ его, а просто составленная имъ,-- онъ не помнитъ, гдѣ и когда, но уже послѣ паденія Артура и выѣзда изъ него свидѣтеля,-- памятная записка о фактѣ посылки имъ письма въ штабъ восточнаго фронта. Въ запискѣ говорится, что письмо было послано ген. Горбатовскому, между тѣмъ и Горбатовскій и Степановъ говорятъ, что оно было адресовано послѣднему. Слова "держите позицію, какъ завѣсу", сопровождаются въ этой памятной запискѣ (кстати -- даже не датированной) указаніемъ, что это нужно для того, чтобы выговорить наиболѣе выгодныя условія.
-- Нѣтъ, содержаніе того письма было другое... не такое,-- говорятъ и Горбатовскій, и Степановъ.
-- А зачѣмъ вы просили уничтожить это письмо? Ради чего это было нужно?-- спрашиваетъ Дмитревскаго членъ суда, бар. Остенъ-Сакенъ.
-- Ген. Фокъ приказалъ...
-- Я не приказывалъ,-- рѣшительно заявляетъ Фокъ.
-- Утвердительно не могу сказать. Это изъ моей памяти улетучилось,-- заявляетъ и Дмитревскій.
Понятно, что у генерала Горбатовскаго могли появиться "темныя мысли", когда онъ получилъ приказаніе Фока во что бы то ни стало, "подъ угрозой побудительныхъ мѣръ" очистить батарею Б.
Такъ отвѣтилъ этотъ генералъ на вопросъ защитника Фока: "было ли тутъ тактическое разномысліе или преступленіе?".