Заключительныя пренія: рѣчь представителя обвиненія, генералъ-лейт. Гурскаго.
-- 20-го декабря 1904 года, въ нашу войну съ Японіей,-- ^начинаетъ свою рѣчь прокуроръ,-- была сдана врагу наша твердыня на Дальнемъ Востокѣ, крѣпость Портъ-Артуръ. Какою славною, какою геройскою представлялась намъ обо;рона этой крѣпости! Съ какимъ вниманіемъ слѣдили мы за нею! Съ какою жадностью читали мы правдивыя, какъ намъ тогда казалось, донесенія генерала Стесселя! Картина, создаваемая ими, была ясна и потрясающа, и чѣмъ дальше, тѣмъ виднѣе становилось тяжелое и критическое положеніе гарнизона. И когда пришла роковая вѣсть о сдачѣ Портъ-Артура, хотя и больно защемило сердце, но ни съ чьихъ устъ не сорвалось слово упрека по отношенію къ лицамъ, стоявшимъ во главѣ обороны. Имена Стесселя и другихъ защитниковъ произносились съ благоговѣніемъ. Мы ими гордились. Мы думали, что въ нашу военную исторію вписана новая страница, на которой ярче всѣхъ будетъ сверкать имя Стесселя. Но это было горькое, обидное заблужденіе... Скоро до насъ стали доходить вѣсти ужасныя, позорныя, и намъ пришлось испытать тяжелыя чувства горечи и униженія. Вѣсти эти росли, множились и задолго до сегодняшняго дня, когда я открыто, громко, во всеуслышаніе, по чистой совѣсти и глубокому убѣжденію, основанному на обстоятельствахъ дѣла, могу и долженъ сказать, что крѣпость сдана врагу и сдана въ то время, когда она была еще способна защищаться и притомъ на условіяхъ, позорнѣе которыхъ еще исторія не видѣла,-- я говорю: задолго до сегодняшняго дня -- изъ вѣнка, сплетеннаго Россіею Стесселю, не осталось ровно ничего! Мы узнали, что передъ самымъ концомъ обороны Артура поднялось тамъ то темное, что таилось гдѣ-то на днѣ человѣческой души, и привело къ столь позорному концу доблестной обороны.
Прокуроръ напоминаетъ о другихъ генералахъ и комендантахъ, которыхъ судьба ставила въ положеніе Стесселя,-- о томъ, какъ они выходили съ честью изъ этого положенія: Бореперъ, Массена, Бернье, прапорщ. Щербина, шт.-кап. Лико и Архипъ Осиповъ и, наконецъ, Штоквичъ, герой Баязета; одни изъ нихъ сами кончали съ собой, не будучи въ состояніи пережить сдачу; другіе взрывали крѣпости и пробивались; третьи угрозой врагу драться до послѣдней возможности выговаривали себѣ почетныя условія; четвертые погибали подъ развалинами. Малодушные же коменданты погибали отъ руки своихъ,-- вѣрныхъ долгу и чести (Пацевичъ). Прокуроръ особенно долго останавливается на геройской оборонѣ Баязета; онъ говоритъ, что тамъ угроза турокъ перерѣзать гарнизонъ была дѣйствительной, а не фиктивной, и она не можетъ идти въ уровень съ опасеніями Стесселя и Рейса, что японцы перерѣжутъ жителей и раненыхъ, ворвавшись въ Портъ-Артуръ.-- "То былъ Штоквичъ, маіоръ гарнизоннаго полка, а здѣсь мы имѣемъ дѣло съ генералъ-маіоромъ генеральнаго штаба, генералъ-лейтенантами и даже генералъ-адъютантомъ Его Величества".
Далѣе прокуроръ напоминаетъ о судьбѣ тѣхъ комендантовъ, которые не исполнили своего долга: въ Лондонѣ былъ повѣшенъ Бингъ за сдачу Минорки, нашему Шеину отрубили голову за сдачу Смоленска, Базену хотя и сохранили жизнь, но казнили его невыразимымъ презрѣніемъ всей націи.
Онъ напоминаетъ далѣе, какъ смотрѣли на комендантовъ и ихъ долгъ Наполеонъ и Петръ Великій. Первый говорилъ, что "есть только одинъ почетный путь сдѣлаться военноплѣннымъ,-- это быть взятымъ съ оружіемъ въ рукахъ, не имѣя возможности употребить его въ дѣло. Дать право слагатьоружіе и капитулировать -- значило бы разрушитъ въ корень духъ націи, открыть дверь трусамъ и ослабить національную честь".-- "Язвы чести неизлѣчимы"...-- "Солдатъ найти можно, но честь невозвратима". Петръ Великій же называетъ коменданта "божьимъ человѣкомъ", т. е. такимъ, жизнь котораго принадлежитъ одному Богу.
Прокуроръ указываетъ на связь дѣянія Стесселя со сдачей эскадры Небогатова, на связь его съ нашимъ пораженіемъ подъ Мукденомъ и со всей смутой послѣдующихъ лѣтъ.
Онъ спрашиваетъ, не былъ ли правъ генералъ Стессель, сдавшій крѣпость во имя гуманности? "Нѣтъ",-- говоритъ онъ.-- "Солдатъ долженъ умирать, а не разсуждать о гуманности. На войнѣ, какъ бы къ ней ни относиться, приносятся жертвы тысячами жизней во имя будущаго націи и государства. Но будущее -- не только въ матеріальныхъ благахъ, а въ сохраненіи нравственныхъ понятій, воспитывающихъ духъ народа въ самопожертвованіи во имя отечества".
Обращаясь къ разсмотрѣнію дѣйствующаго законодательства и его взглядовъ на коменданта и оборону крѣпости, прокуроръ указываетъ, что дѣйствующій законъ нашъ (положеніе объ управленіи крѣпостями) не знаетъ "сдачи", а лишь паденіе крѣпости, т. е. полное истощеніе средствъ ея обороны.
-- Все это ясно, опредѣленно. И ген. Стессель, и его сподвижники не могли этого закона не знать, но они его не исполнили, они его сознательно нарушили и тѣмъ самымъ не исполнили своей обязанности по долгу присяги. Если бы законъ былъ исполненъ въ точности, то Портъ-Артуръ не сдался бы, онъ могъ пасть подъ грохотъ орудій, подъ стонъ послѣднихъ усилій, могъ пасть достойно великой нашей арміи, но не быть сданъ подъ лепетъ взаимныхъ комплиментовъ, подъ рукопожатія за стаканами вина, какъ это на самомъ дѣлѣ имѣло мѣсто въ д. Шуйшуинѣ. И тотъ, кто сдалъ крѣпость, долженъ отвѣтить и, конечно, отвѣтитъ.
-- Но, кромѣ сдачи крѣпости, возбужденъ рядъ другихъ менѣе важныхъ обвиненій, предшествовавшихъ сдачѣ, и вотъ, желая быть хронологически послѣдовательнымъ, я и перейду къ изложенію этихъ обвиненій. Раньше, при слѣдствіи, я отказался отъ обвиненія по этимъ пунктамъ, но въ виду того, что они есть въ обвинительномъ актѣ, я по обязанности прокурора поддерживаю по нимъ обвиненіе.
Слѣдуя хронологическому порядку, прокуроръ переходитъ къ обвиненію генерала Фока въ отдачѣ цзинь-чжоуской позиціи, не употребивъ всѣхъ имѣвшихся въ его распоряженіи средствъ.
Несмотря на точныя и ясныя директивы, полученныя ген. Фокомъ отъ ген. Стесселя,-- удерживать до послѣдней возможности Цзинь-чжоускую позицію, ген. Фокъ не использовалъ всѣхъ находившихся въ его распоряженіи средствъ, въ самый разгаръ боя уѣхалъ въ бухту Инченцзы и не послалъ подкрѣпленій, хотя къ тому представлялась полная возможность.-- "Если судъ признаетъ эти факты, говоритъ прокуроръ, онъ долженъ примѣнить къ генералу Фоку не 251 ст. воинскаго устава о наказ., по которой квалифицирована его виновность Частнымъ присутствіемъ Военнаго Совѣта, а по 3 ч. 104 ст. того же устава, предусматривающей неисполненіе приказаній въ виду непріятеля".
Говоря далѣе о виновности Стесселя въ томъ, что онъ самовольно остался въ Портъ-Артурѣ, о вмѣшательствѣ его въ права и обязанности коменданта, повлекшемъ за собою обвиненіе ген. Стесселя въ превышеніи власти, прокуроръ предоставляетъ суду разобраться, кто виноватъ въ этихъ треніяхъ, и высказываетъ свой взглядъ, что если виноватъ въ нихъ ген. Стессель, то виноватъ и ген. Смирновъ. Оправданія послѣдняго въ томъ, что онъ не посылалъ письменныхъ докладовъ ген. Куропаткину, а ограничивался устными, потому что онъ "старый кадетъ", который не хочетъ выносить сора изъ избы, прокуроръ находитъ неудобными.-- "По-кадетски", говоритъ онъ, поступаютъ кадеты, а не генералы".
Относительно сокрытія телеграммы прокуроръ сказалъ, что ген. Рейсомъ въ данномъ случаѣ былъ допущенъ служебный подлогъ. Каи. Голованъ далъ на судѣ показаніе, что ген. Рейсъ отъ имени ген. Стесселя объявилъ считать телеграмму на имя ген. Смирнова неполученной.-- "Для меня лично и для суда важно было бы знать, получена ли ген. Стесселемъ эта телеграмма объ отозваніи или нѣтъ; могло вѣдь быть и другое: полк. Рейсъ могъ не пойти къ ген. Стесселю и взять на себя смѣлость не доложить даже ему объ этой телеграммѣ; я этого не утверждаю, это лишь мое предположеніе,-- ясно только, что ген. Рейсъ зналъ объ этой телеграммѣ и приказалъ подчиненному ему офицеру ее скрыть".-- Прокуроръ говоритъ, что онъ поддерживаетъ обвиненіе по этому пункту не по 255 ст., а по 141 и 145 ст. воинск. уст. о наказ.
Переходя къ обвиненію ген. Стесселя во вмѣшательствѣ его въ права коменданта крѣпости, прокуроръ считаетъ толкованіе ген. Стесселемъ приказа намѣстника, разграничившаго права его и коменданта,-- въ смыслѣ подтвержденія правъ его, ген. Стесселя, на все, что предоставлено младшему,-- неправильнымъ: -- "Такое толкованіе отнимаетъ у подчиненныхъ иниціативу, убиваетъ въ нихъ энергію и чувство отвѣтственности".
Обвиненіе это поддерживается имъ по тѣмъ же 141 и 145 статьямъ.
Далѣе прокуроръ переходитъ къ разсмотрѣнію обвиненія ген. Стесселя въ бездѣйствіи власти относительно увеличенія средствъ питанія гарнизона, выразившемся въ томъ, что онъ не пополнилъ запасовъ вещей, поздно началъ реквизицію лошадей и не увеличилъ дачу конины.
Признавая, что большая часть "замѣтокъ" ген. Фока имѣла цѣлью выставить самого себя болѣе свѣдущимъ и способнымъ и унизить другихъ генераловъ -- участниковъ обороны, прокуроръ поддерживаетъ обвиненіе ген. Стесселя въ томъ, что онъ не принялъ мѣръ къ прекращенію изданія этихъ замѣтокъ, относя и это къ бездѣйствію власти начальника укрѣпленнаго раіона.
Поддерживая и остальныя обвиненія генераловъ Стесселя и Фока по выводамъ обвинительнаго акта, прокуроръ измѣняетъ квалификацію обвиненія ген. Фока въ томъ, что онъ сдалъ фортъ No и безъ вѣдома коменданта -- "Это, говоритъ онъ, не превышеніе власти, потому что разрѣшеніе сдать этотъ фортъ далъ ему ген. Стессель, а неисполненіе приказанія коменданта упорно отстаивать форты".
Всѣ событія, начиная съ совѣта обороны 25-го ноября, прокуроръ объединяетъ умысломъ трехъ лицъ,-- генераловъ стесселя, Фока и Рейса -- сдать крѣпость. Онъ видитъ проявленіе его въ назначеніи ген. Фока начальникомъ сухопутной обороны 3-го декабря, въ сдачѣ форта II 5-го декабря, на военномъ совѣтѣ 16-го декабря, въ отправкѣ Государю телеграммы, что крѣпость продержится нѣсколько дней и что снарядовъ нѣтъ, 16-го декабря, въ приготовленіи знаменъ къ отправкѣ въ Чифу 17-го декабря, въ очищеніи Китайской стѣнки 18-го декабря, въ заблаговременномъ написаніи письма маршалу Ноги, въ очищеніи 19-го декабря, уже послѣ отправки парламентера, батареи Б и другихъ укрѣпленій, въ посылкѣ парламентера безъ созыва военнаго совѣта, въ отъѣздѣ уполномоченныхъ къ подписанію капитуляціи изъ квартиры ген. Фока, въ выборѣ уполномоченнымъ ген. Рейса, въ неснабженіи послѣдняго письменной инструкціей относительно пріемлемыхъ условій, наконецъ, въ той поспѣшности, съ которою ген. Рейсъ велъ эти переговоры, и въ той готовности, съ какою онъ подчинился всѣмъ требованіямъ японцевъ, объясняя ихъ тѣмъ, что "тутъ ничего не подѣлаешь; они -- побѣдители".
-- Смерть генерала Кондратенко,-- говоритъ прокуроръ,-- развязала имъ руки, и напрасно защита тревожитъ прахъ героя чтеніемъ его письма къ ген. Стесселю отъ 18-го сентября 1904 г. Въ этомъ письмѣ говорится не о сдачѣ, а о почетномъ выходѣ изъ тяжелаго положенія путемъ заключенія мира до паденія П.-Артура.
Опредѣляя роль ген. Стесселя въ сдачѣ крѣпости, какъ зачинщика,-- Рейса, какъ сообщника,-- Фока, какъ пособника, содѣйствіе котораго было необходимо, прокуроръ требуетъ примѣненія ко всѣмъ тремъ 251 ст. воинскаго устава о наказаніяхъ, карающей виновныхъ смертью за сдачу крѣпости.
Правильность своего взгляда на наказуемость въ данномъ случаѣ генераловъ Фока и Рейса прокуроръ подтверждаетъ ссылкою на дѣло о сдачѣ миноносца "Бѣдовый" 15-го мая 1905 г. японскому миноносцу "Сазанами". Въ сдачѣ этого миноносца, какъ извѣстно, обвинялись и признаны виновными, кромѣ командира его, кап. 2-го ранга Баранова, также и флагъ-капитанъ, кап. 1-го ранга Клапье-де-Колонгъ и. штурманскій полковникъ Филипповскій.
-- Намъ, конечно, скажутъ,-- замѣчаетъ прокуроръ,-- что крѣпость не была вполнѣ оборудована въ инженерномъ, отношеніи, не имѣла въ достаточномъ количествѣ орудій, снарядовъ, припасовъ и людей, что все это было извѣстно высшему начальству, что, назначивъ ген. Стесселя начальникомъ укрѣпленнаго раіона, намѣстникъ недостаточно точно и опредѣленно разграничилъ его права и обязанности отъ правъ и обязанностей коменданта, а законъ и вовсе не регламентируетъ эти отношенія; что существовавшія вслѣдствіе этого тренія между ген. Стесселемъ и морскими и гражданскими властями, а также комендантомъ крѣпости, создавали, для Стесселя неблагопріятныя условія дѣятельности; что, несмотря, однако, на это, онъ и ген. Фокъ, во главѣ славныхъ войскъ, долго и упорно защищали крѣпость, и она сыграла въ общемъ ходѣ войны. Громадную роль, оттянувъ, на себя треть японской арміи; что ген. Стессель предыдущею своею службою и боевыми отличіями недаромъ заслужилъ оказанное ему довѣріе, а, ген. Фокъ еще молодымъ офицеромъ, на Шипкѣ, въ рядахъ славной "желѣзной бригады", заслужилъ георгіевскій крестъ... Да, все это справедливо, но все это не можетъ оправдать позорной сдачи ими крѣпости? Все это лишь обстоятельства, уменьшающія вину и наказаніе, признать которыя составляетъ, право суда, а не его обязанность. Въ отношеніи же ген. Рейса и такихъ обстоятельствъ нѣтъ: весь его послужной, списокъ и все то, что мы знаемъ изъ дѣла, говоритъ, лишь о быстрой блестящей его карьерѣ по службѣ; молодой полковникъ генеральнаго штаба получаетъ въ командованіе славный 27-й Восточно-Сибирскій стрѣлковый полкъ, вскорѣ, по личному избранію ген. Стесселя и даже безъ вѣдома коменданта, онъ становится начальникомъ штаба ген. Стесселя, вмѣсто умершаго ген. Разнатовскаго. Находясь на такомъ высокомъ посту, полковникъ, затѣмъ ген. Рейсъ сдѣлалъ себѣ, по словамъ прокурора, быструю карьеру только тѣмъ, что скрылъ телеграмму, т. е. совершилъ подлогъ, произносилъ на совѣтахъ малодушныя рѣчи и подписалъ позорныя условія капитуляціи.
Въ немногихъ словахъ прокуроръ коснулся виновности ген. Смирнова въ томъ, что онъ не принялъ болѣе энергичныхъ мѣръ противъ сдачи крѣпости.
-- Если вы признаете, господа судьи,-- сказалъ онъ,-- что ген. Смирновъ имѣлъ возможность принять мѣры, то вы должны будете примѣнить къ нему ту часть статьи о бездѣйствіи власти, которая предусматриваетъ происшедшія ютъ сего важныя послѣдствія; она же караетъ виновнаго отдачей въ исправительныя арестантскія отдѣленія.
-- Заканчивая исполненіе возложенной на меня по закону обязанности,-- говоритъ прокуроръ въ заключеніе своей обширной рѣчи,-- я въ сознаніи исполненнаго по мѣрѣ силъ и разумѣнія и по совѣсти долга не могу не замѣтить, что настоящее дѣло имѣетъ исключительное значеніе. Своимъ приговоромъ вы скажете всѣмъ, имѣющимъ честь носить военный мундиръ, что позорной сдачею Портъ-Артура обезславлена русская армія, и что изъ-за малодушія немногихъ не забыты геройскіе подвиги тѣхъ, которые пожертвовали жизнью за Царя и родину, отстаивая нашу твердыню. Этими героями гордится родная земля и если не всѣмъ дано быть героями, то всѣ должны быть честными солдатами, готовыми умереть на своемъ посту, если обстоятельства того потребуютъ. Своимъ приговоромъ вы отдѣлите доблестныхъ героевъ славной обороны Портъ-Артура отъ героевъ позорной сдачи. Осуждая эту безславную сдачу Портъ-Артура, вы напомните всѣмъ и каждому полныя гордаго достоинства и силы слова незабвеннаго императора Николая I: "Гдѣ разъ поднятъ русскій флагъ, тамъ онъ не спускается".