Заключительныя пренія. Рѣчи защитниковъ ген. Стесселя -- присяж. повѣр. Сыртланова и подполк. Вельяминова.
-- Пережитыя нашей родиной боевыя испытанія 1904--1905 гг.,-- говоритъ первый защитникъ ген. Стесселя, членъ Государсти. Думы, прис. повѣр. Сыртлановъ,-- еще не нашли себѣ безпристрастной оцѣнки, они еще слишкомъ свѣживъ нашей памяти; еще не выяснены и причины нашихъ неудачъ. Одни винятъ въ нихъ режимъ, другіе -- отдѣльныхъ лицъ. Въ минувшую войну Портъ-Артуръ занималъ выдающееся мѣсто. Какъ свѣтлая звѣздочка на темномъ фонѣ неудачъ въ Манчжуріи, онъ приковывалъ къ себѣ наше вниманіе своей геройской защитой. На него обрушился первый ударъ противника, и его же паденіе показало, что кампанія нами проиграна. И тогда чувство досады и обиды мы стали срывать на отдѣльныхъ личностяхъ. Я понимаю соображенія прокурора, что не будь Артура, не было бы Небогатова, небыло бы Мукдена; но я скажу еще: не будь Артура -- не было-бы и самой войны. Нѣтъ, не эти лица, сидящія теперь на. скамьѣ подсудимыхъ,-- виновники; они лишь сами жертвы, виновники -- иныя лица. Виновата вся Россія.
-- Мы проглядѣли моральную силу противника, мы проглядѣли его патріотическій пылъ, желѣзную дисциплину, не оцѣнили возбужденіе японскаго народа противъ насъ. Въ то время, какъ у насъ война была не популярна, вся Японія сочувствовала ей. Силу Японіи составляло единеніе арміи съ народомъ. И тѣмъ не менѣе русскіе солдаты показали себя тѣми же беззавѣтными героями, достойными всякой похвалы, и если гдѣ японцы могли оцѣнить ихъ доблесть, то. именно въ Артурѣ.
Переходя къ фактической части обвиненій, предъявленныхъ къ Стесселю, защитникъ начинаетъ съ опредѣленія юридическаго положенія Стесселя въ Артурѣ. Оно представляется ему яснымъ. 12-го марта 1904 г. ему было Высочайше ввѣрено руководство обороной раіона Цзипьчжоу -- Артуръ съ подчиненіемъ коменданта послѣдняго. Слѣдовательно, все въ Артурѣ должно было ему подчиняться. Между тѣмъ, Стессель волей-неволей долженъ былъ вести войну съ комендантомъ, начальниками флота и гражданскимъ комиссаромъ. Они не только не оказывали ему содѣйствія, но всячески мѣшали. И такъ какъ Стессель былъ въ сущности не комендантомъ, а командующимъ арміей на Квантунѣ, то положеніе объ управленіи крѣпостями къ нему относиться не можетъ, и онъ не долженъ былъ бы отвѣчать за сдачу крѣпости, если бы самъ не взялъ на себя этой отвѣтственности.
Касаясь вопроса объ отозваніи Стесселя и комментируя относящіеся сюда документы и статьи закона, защитникъ приходитъ къ выводу, что, оставшись въ Артурѣ, Стессель правъ нравственно и юридически и что ст. 255 къ нему примѣнена быть не можетъ.
Затѣмъ защитникъ переходитъ прямо къ обвиненію въ сдачѣ крѣпости.-- "Тяжелое, гнетущее впечатлѣніе произвела на. всякаго вѣсть о сдачѣ,-- говоритъ онъ;-- войска шли сражаться, а не сдаваться. Но на судѣ надо скорбь забыть, ибо она плохой руководитель въ статьяхъ закона. Законъ нашъ вовсе не считаетъ сдачу крѣпости преступленіемъ "позорнымъ" и не приравниваетъ ее къ "измѣнѣ". Преступность сдачи крѣпости зависитъ отъ условій, при которыхъ или во имя которыхъ она сдана. Она будетъ правомѣрной, "если будутъ исчерпаны всѣ средства обороны". А это именно и случилось въ Артурѣ.
При какихъ же обстоятельствахъ совершена сдача Портъ-Артура? Цитируя мнѣнія по этому поводу многихъ участниковъ обороны, защитникъ приходитъ къ убѣжденію, что "никакой крѣпости Портъ-Артура и не было". Крѣпость должна быть обезпечена отъ штурма и бомбардировокъ, должна быть въ состояніи оказать продолжительное сопротивленіе блокадѣ. Но ни одному изъ этихъ условій Портъ-Артуръ не удовлетворялъ. Были лишь использованы нѣкоторыя природныя условія. Въ Артурѣ не знали закрытыхъ позицій, и это повело къ быстрому уничтоженію артиллеріи. Сравнительно же грозный видъ Портъ-Артура созданъ исключительно работами гарнизона, и заслуга въ этомъ принадлежитъ всецѣло покойному ген. Кондратенко.
На вопросъ: "что же представлялъ собою Артуръ"?-- защитникъ отвѣчаетъ:-- "Портъ-Артуръ былъ полевой укрѣпленной позиціей, оборона которой была обставлена неимовѣрно тяжкими условіями".
Отмѣчая исключительное значеніе дѣла о сдачѣ П.-Артура, защитникъ находитъ, что въ данномъ случаѣ приходится защищать не столько самихъ подсудимыхъ, сколько событія. Защитникъ еще разъ обращаетъ вниманіе судей на то, что "въ основѣ дѣла лежитъ крупное недоразумѣніе: обвиненіе формулировано неправильно: ибо 251 ст. вопн. уст. о нак. говоритъ о крѣпости, а П.-Артуръ не былъ крѣпостью, къ моменту же сдачи пересталъ быть и укрѣпленнымъ мѣстомъ.
20-го декабря П.-Артуръ долженъ былъ бы пасть, какъ падаетъ съ дерева перезрѣлый плодъ". Защитникъ цитируетъ записки японскаго маіора Дзунода, свидѣтельствующія о плачевномъ состояніи крѣпости, о массѣ больныхъ въ гарнизонѣ. "У Стесселя были солдаты, но не было бойцовъ". И потому,-- "не вѣрнѣе ли, по мнѣнію того же Дзунода,-- принести ген. Стесселю благодарность во имя гуманности, чѣмъ карать его".
Въ заключеніе защитникъ выражаетъ увѣренность, что верховный военно-уголовный судъ поступитъ подобно римскому сенату, который послѣ битвы при Каннахъ вышелъ навстрѣчу разбитаго Теренція Варрона и выразилъ ему благодарность за то, что онъ не утратилъ вѣры въ силу римскихъ легіоновъ и въ возможность успѣха.
------
Послѣ г. Сыртланова слово переходитъ къ другому защитнику ген. Стесселя, подполк. Вельяминову. Онъ началъ свою рѣчь съ характеристики обвинительнаго акта, въ которомъ, по его словамъ, "замѣчаются слѣды сведенія съ ген. Стесселемъ личныхъ счетовъ всѣхъ, кто былъ имъ почему-либо недоволенъ."
Защитнику всегда казалось страннымъ, что къ такому крупному факту, какъ сдача крѣпости, приплетенъ цѣлый рядъ побочныхъ обвиненій, подчасъ столь мелочныхъ, что, казалось бы, о нихъ не стоило и говорить. И только изъ рѣчи прокурора онъ узналъ, что это сдѣлано по требованію Частнаго присутствія Военнаго Совѣта, и такимъ образомъ поддержаніе этихъ обвиненій сдѣлалось для прокурора долгомъ службы.
Цѣлью своей защиты подполк. Вельяминовъ ставитъ очистить Стесселя отъ всѣхъ обвиненій. И онъ начинаетъ съ главнаго,-- съ обвиненія въ сдачѣ крѣпости. Онъ отвергаетъ обвиненіе прокуроромъ ген. Стесселя, Фока и Рейса въ сговорѣ, какъ недоказанное, основанное лишь на томъ, что такой-то генералъ держалъ въ рукѣ, а затѣмъ спряталъ въ карманъ бумагу, которую никто не читалъ.-- "Она написана была чернилами, а на Большомъ Орлиномъ Гнѣздѣ бойцы кровью написали вѣрность ген. Стесселя долгу и присягѣ". Вопросъ о предѣлѣ сопротивленія, поднятый на совѣтѣ обороны 25-го ноября,-- вовсе не вопросъ о "сдачѣ", и очень жаль, что его тогда не обсудили. Прослѣдивъ всѣ послѣдующія событія, защитникъ находитъ, что усматриваемыя въ нихъ обвинителемъ улики -- "не болѣе, какъ грязныя сплетни". Онъ не видитъ въ нихъ и тѣни заговора. Если бы признать наличность такового, то пришлось бы признать и то, что въ теченіе всего декабря оборона Артура была фиктивная... Но судебное слѣдствіе показало, что она таковою не была.
Переходя къ вопросу о численности гарнизона, защитникъ говоритъ:,-- Г. прокуроръ трижды высчитывалъ цифры, но я, признаюсь, ихъ не понялъ. По моему расчету, не 38 тыс., а 7 1/2 тыс. человѣкъ". Число больныхъ, раненыхъ и слабосильныхъ ген. Смирновымъ опредѣлено въ 21 тыс. человѣкъ, и защитникъ не имѣетъ основанія уменьшать ее.
-- "Къ 20-му декабря Артуръ держался только грознымъ именемъ ген. Стесселя". При такихъ условіяхъ мысль о сдачѣ была естественной. Исторія знаетъ сдачи при такихъ условіяхъ, и не только она, но и современники не осуждаютъ сдавшихся комендантовъ. Въ Пруссіи оправдали Блюхера, сдавшагося въ 1806 г.,-- и въ 1815 году, подъ Ватерлоо, онъ съ лихвою заплатилъ за это своей родинѣ. "Приводимый прокуроромъ примѣръ Баязета неудаченъ,-- говорилъ подполк. Вельяминовъ.-- Тамъ въ сердцѣ каждаго солдата жило слово "выручка". А тамъ, гдѣ есть выручка, солдатъ будетъ стоять до конца".
Ген. Стессель никогда не произносилъ словъ: "Портъ-Артуръ будетъ моей могилой". Слова же его "съ трехъ сторонъ море, съ четвертой -- врагъ" -- "желѣзной сталью заковывали сердца защитниковъ. Развѣ солдатъ долженъ знать, что думаетъ его военачальникъ?-- Солдатъ долженъ умереть". По словамъ защитника, прорывъ изъ крѣпости возможенъ былъ въ августѣ, но никакъ не въ декабрѣ, когда пришлось бы идти черезъ Цзиньчжоу и Ляоянъ.
Защитникъ требуетъ, чтобы слова 251 ст. вопя. уст. о нак. "когда исчерпаны всѣ средства обороны", не были толкуемы казуистически. Зачѣмъ же было тогда высчитывать людей, снаряды, продовольственные запасы?-- спрашиваетъ онъ. Защитникъ проситъ судей встать въ трудное положеніе ген. Стесселя.-- "На судѣ полк. Хвостовъ говорилъ, что въ Портъ-Артурѣ было 2,500 лошадей; на совѣтѣ же обороны 25-го ноября онъ считалъ ихъ 900". Защитникъ касается вопроса о превышеніи власти и говоритъ, что если бы ген. Стессель не принялъ мѣръ, за которыя его теперь обвиняютъ,-- его обвинили бы въ бездѣйствіи власти. "Какъ смѣлъ рѣшить вопросъ о рѣзнѣ ген. Стессель,-- говоритъ подполк. Вельяминовъ,-- когда онъ не смѣлъ арестовать Ножина, смѣстить брандмейстера. Я заявляю, что будь рѣзня въ Артурѣ, я защищалъ бы ген. Стесселя такъ же, какъ и теперь, но по обвиненію въ допущеніи рѣзни. Ген. Стессель хорошо зналъ, что городское населеніе не хочетъ выпить смертную чашу".
Вообще, всѣ случаи превышенія и бездѣйствія власти со стороны ген. Стесселя защитникъ его находитъ нормальными и неизбѣжными въ виду осаднаго положенія крѣпости и сложности дѣла ея обороны.
-- "Вамъ здѣсь рисуютъ ген. Стесселя, какъ деспота,-- говоритъ подполк. Вельяминовъ далѣе.-- А я вамъ скажу,-- не было человѣка болѣе безпомощнаго: всюду автономія,-- гражданское управленіе, портъ, эскадра, комендантъ"...
Защитникъ указываетъ, что ген. Смирновъ до 18-го декабря не былъ стѣсненъ въ своихъ правахъ и распоряжался резервами.-- "Ген. Стессель вовсе не упразднялъ коменданта, а давалъ ему лишь директивы. И я не понимаю, почему ген. Стесселя, а не коменданта судятъ за сдачу". Если ген. Смирновъ находилъ, что сдаваться было нельзя, то никто не мѣшалъ ему съ 3 ч. дня 19-го декабря, когда посланъ былъ парламентеръ, до 3-хъ часовъ ночи, когда очищена была бат. Б принять противъ сдачи какія угодно мѣры.-- "Двѣнадцать часовъ времени въ военное время -- это вѣчность". Говорятъ, что Смирновъ и Виренъ мечтали умереть на развалинахъ Артура. Но кто мечталъ умереть, тотъ и умеръ; живы тѣ, кто не мечталъ объ этомъ. Ген. Стессель, по словамъ защитника, не сдалъ крѣпости, онъ лишь прекратилъ оборону на сухопутномъ фронтѣ своего раіона, ибо есть предѣлъ всему, даже -- доблести.
Горячо отрицаетъ защитникъ обвиненіе ген. Стесселя въ подлогахъ, считая это вопросомъ чести: -- "Награжденіе ген. Рейса состоялось не 22-го декабря, а 24-го октября 1904 г.",-- поправляетъ онъ прокурора.
Далѣе защитникъ указываетъ на слабость укрѣпленій Портъ-Артура и на недостатокъ снарядовъ; признавая, что отчетъ ген. Бѣлаго составленъ безусловно вѣрно въ ариѳметическомъ отношеніи, онъ сомнѣвается, можетъ ли составитель сказать, что цифры отвѣчаютъ дѣйствительности.-- Слухъ идетъ отъ праваго до лѣваго фланга, что снарядовъ нѣтъ, а намъ говорятъ: "посмотрите въ отчетѣ". Величину японскихъ цифръ снарядовъ защитникъ объясняетъ присутствіемъ китайскихъ. Большихъ снарядовъ было не болѣе 6--7 тыс.
Упомянувъ о тяжеломъ нравственномъ состояніи гарнизона, о прежнихъ боевыхъ заслугахъ Стесселя, защитникъ заканчиваетъ свою рѣчь слѣдующими словами: "Прокуроръ требуетъ Стесселю смертной казни... Ген. Стессель не проситъ ни о снисхожденіи, ни о смягченіи его участи, онъ проситъ только правды, и если вы, гг. судьи, сможете хотя бы на двѣ минуты перенестись въ ту обстановку, въ которой находился ген. Стессель,-- вы вынесете ему оправдательный приговоръ".