Заключительныя пренія. Рѣчи защитниковъ подсудимаго ген. Рейса -- присяж. повѣренныхъ Нечаева и Квашнина-Самарина.
Начавшаяся въ засѣданіи 24-го января рѣчь защитника ген.-маіора Рейса -- прис. повѣр. Нечаева была прервана внезапною болѣзнью предсѣдателя, ген.-отъ-инф. Водара. Засѣданіе суда было отложено до выздоровленія послѣдняго и возобновилось лишь 30-го января, когда прис. пов. Нечаевъ и закончилъ свою обширную рѣчь.
Онъ началъ ее съ признанія, что шелъ въ верховный судъ "съ страннымъ чувствомъ".
-- Когда насъ, россійскихъ обывателей, грабятъ, оскорбляютъ, убиваютъ, мы смѣло идемъ въ судъ, зная, что въ немъ насъ ожидаетъ правда. Но въ настоящемъ дѣлѣ, когда ограбленнымъ и оскорбленнымъ оказался весь народъ въ сознаніи своей безопасности и чести, нами овладѣваетъ смущеніе. Не сомнѣваясь въ высокихъ качествахъ этого чрезвычайнаго трибунала -- верховнаго военно-уголовнаго суда, я все-таки полагаю, что для правильнаго разрѣшенія настоящаго дѣла судьи должны обладать сверхчеловѣческимъ безстрастіемъ, которое можетъ быть присуще лишь потомству. Судъ современниковъ всегда ошибоченъ.
Напомнивъ о томъ, что современники Аустерлицкаго сраженія въ нашемъ пораженіи винили генераловъ Пшебышевскаго и Ланжерона, историки же нашихъ дней видятъ, что причины этой катастрофы лежали глубже, защитникъ указываетъ на особенно тяжелую отвѣтственность судей въ данномъ случаѣ, такъ какъ "здѣсь много человѣческаго, слишкомъ человѣческаго, освободиться отъ котораго трудно".
Между тѣмъ приговоръ верховнаго суда не подлежитъ никакой кассаціи и будетъ разсматриваться лишь исторіей.
Своей задачей защитникъ ставитъ прежде всего разобраться въ томъ самосознаніи Артура, которое проявилось на военномъ совѣтѣ 16-го декабря.
-- Ген. Рейсу ставится въ вину,-- говоритъ Нечаевъ,-- его свободно и откровенно высказанное мнѣніе. Въ первый разъ мнѣ приходится считаться съ такимъ обвиненіемъ, ибо сказать правду было долгомъ ген. Рейса. Это чувствовалось и обвинительной властью, которая, чтобы квалифицировать его, какъ преступленіе, бросила на это мнѣніе тѣнь: "въ своей рѣчи онъ преувеличивалъ тяжелое положеніе Портъ-Артура". Что же преступнаго сказалъ ген. Рейсъ на военномъ совѣтѣ? Онъ предложилъ держаться сперва на 1-й линіи, затѣмъ отойти на 2-го, и только если послѣдней будетъ угрожать серьезная опасность,-- вступить въ переговоры. Это мнѣніе ген. Рейса квалифицировали, какъ предложеніе сдаться. Представитель обвиненія указывалъ, что это предложеніе зародилось еще раньше и выразилось въ томъ вопросѣ, который ген. Рейсъ, по порученію ген. Стесселя, предложилъ на обсужденіе совѣта обороны 25-го ноября,-- о предѣлѣ сопротивленія. Этимъ вопросомъ совѣту обороны предложено было взглянуть въ глаза дѣйствительности, но отъ этого тогда отказались, и вопросъ о приведеніи въ соотвѣтствіе периметра крѣпости съ численностью ея гарнизона не былъ тогда разрѣшенъ. И [вотъ тогда, когда отъ обсужденія этого насущнаго вопроса отказались верхи артурскаго гарнизона, Стессель, этотъ простой армейскій плебей, перессорившійся съ аристократіей Артура, на военный совѣтъ пригласилъ "низы" артурскаго гарнизона, непосредственныхъ защитниковъ Артура, а не тѣхъ, кто бывалъ на фортахъ мѣсяца за два, за три до ихъ паденія.
Классифицируя мнѣнія членовъ совѣта, по отчетливости ихъ сознанія о дѣйствительномъ положеніи Портъ-Дртура, защитникъ къ первой группѣ относитъ мнѣнія 5 человѣкъ, въ общемъ согласныхъ съ ген. Рейсомъ: полк. Дмитревскаго, Грязнова и ген. Надѣина, говорившихъ, что 2-я и
3-я линіи не представляютъ серьезной защиты, и полк. Гандурина и ген. Фока, думавшихъ, что надо держаться Китайской стѣнки и считавшихъ все остальное бутафоріей.
Шесть другихъ членовъ совѣта основывали свои соображенія о продолженіи обороны на слабости врага: это капитанъ Голованъ, полковники Григоренко, Петруша, Мехмандаровъ и Хвостовъ и ген. Горбатовскій (высказавшій, впрочемъ, мысль, что пресловутую 3-го линію можно удержать всего 3--4 дня); они разсчитывали на то, что послѣ каждагоштурма японцы даютъ намъ отдыхъ.
Но тактика и стратегія, основывающіяся не на подсчетѣ собственныхъ силъ и средствъ борьбы, а на слабости непріятеля,-- давно осуждены военной наукой.
Адмиралы Виренъ и Лащинскій присоединились къ мнѣнію Смирнова, но они съ тѣмъ уже шли на совѣтъ. Полк. Семеновъ предлагалъ поставить въ строй цынготныхъ и видѣлъ спасеніе въ пулеметахъ, которые предлагалъ ему изготовить по своей системѣ какой-то изобрѣтатель; но изъ свидѣтельскихъ показаній суду уже извѣстно, можно ли было разсчитывать на этихъ цинготныхъ, а что касается пулеметовъ, то пробный долженъ былъ быть готовъ лишь черезъ двѣ, три недѣли. Ген. Бѣлый импонировалъ увѣренностью и массой цифръ. Но снаряды были негодные. Онъ говорилъ, что ихъ хватитъ на два штурма, но не сказалъ, хватитъ ли ихъ на отбитіе штурма.
Ген. Смирнова защитникъ характеризуетъ, какъ необычайно абстрактно мыслящій умъ.-- "Это цѣнное качество,-- говоритъ защитникъ,-- но не всегда; всякое практическое дѣйствіе идетъ на компромиссъ, такъ какъ надо считаться съ жизнью, съ другими событіями". Въ силу этой логичности ума, для приведенія въ соотвѣтствіе, периметра крѣпости съ численностью гарнизона, ген. Смирновъ хотѣлъ пожертвовать цѣлою дивизіею на Цзиньчжоу.
Другою характерною чертою ген. Смирнова защитникъ считаетъ необычайную своеобразность взглядовъ его, желаніе быть всегда оригинальнымъ. Напр., всѣ утверждали, что нужно оборонять Цзиньчжоу, а ген. Смирновъ хотѣлъ выдвинуть войска впередъ и противодѣйствовать высадкѣ; всѣ придавали огромное значеніе Большому Орлиному Гнѣзду, а ген. Смирновъ -- какой-то Безымянной Горѣ, которая на какую-то десятую долю фута не то выше, не то ниже "Орлинаго Гнѣзда. И, наконецъ, у ген. Смирнова замѣчается странная идеологія числа; онъ стремится все свести къ одному знаменателю; и этимъ знаменателемъ были для него цифры интендантской вѣдомости о запасахъ продовольствія.
Разбирая далѣе по существу мнѣніе ген. Смирнова, высказанное имъ на военномъ совѣтѣ 16-го декабря и сводившееся къ тому, что интендантскій листокъ -- вотъ предѣлъ сопротивленія, что если не будетъ пуль,-- останутся штыки, защитникъ иронически замѣчаетъ, что тутъ обычная логика ген. Смирнова его, повидимому, оставила: -- онъ упустилъ изъ виду, что, съѣвъ послѣдній сухарь, человѣкъ можетъ еще голодать нѣкоторое время, а послѣ штыковъ остаются приклады, кулаки, зубы и тому подобныя средства сопротивленія.
Сдѣлавъ общій выводъ изъ мнѣній, высказанныхъ на военномъ совѣтѣ 16-го декабря, прис. пов. Нечаевъ переходитъ къ разбору взгляда, что крѣпость никогда не должна сдаваться.
-- Воспитывайте, удесятеряйте примѣры доблести, приведенные прокуроромъ,-- говоритъ онъ,-- подавайте личный примѣръ, но не дѣлайте этого на головахъ тѣхъ, кто преданъ суду. У суда свои законы.
Защитникъ указываетъ, что и Наполеонъ считалъ возможной сдачу, когда возникало опасеніе за участь стариковъ, женщинъ и дѣтей.-- "Здѣсь же,-- говоритъ защитникъ,-- опасеніе рѣзни въ Артурѣ называлось сантиментальностью; но не будемте же, господа, Наполеонами больше, чѣмъ самъ Наполеонъ".
-- Въ нашихъ законахъ слова "сдача" дѣйствительно нѣтъ, а есть "паденіе", но законъ умышленно умалчиваетъ о "сдачѣ".-- Въ 63 ст. пол. объ упр. кр. говорится о "паденіи"; но тутъ же говорится -- "комендантъ долженъ выговорить выгодныя условія"; стало быть, подъ "паденіемъ" здѣсь можно понимать "сдачу".
Защитникъ считаетъ важнымъ вопросъ, "когда и при какихъ обстоятельствахъ допускается сдача". Въ "Артикулѣ" Петра Великаго защитникъ находитъ отвѣтъ:-- "когда крѣпость уже по всѣмъ видамъ удержать будетъ невозможно". Защитникъ считаетъ, что въ новѣйшемъ законодательствѣ сохранился тотъ же принципъ, выраженный лишь въ другой формѣ.
-- "Требованіе сдачи лишь въ виду полнаго истощенія всѣхъ силъ",-- говоритъ защитникъ,-- ведетъ къ отрицанію всякой сдачи. Слѣдовательно, нужно создать критерій:-- "таковой опредѣленъ Петромъ и другого быть не можетъ".
Вопросъ, по мнѣнію защитника, въ томъ, сколько еще Портъ-Артуръ могъ продержаться:-- "Самъ г. прокуроръ призналъ, что Портъ-Артуръ находился въ агоніи; Кондратенко сказалъ, что агонія началась съ паденія Высокой горы; а съ тѣхъ поръ прошелъ цѣлый мѣсяцъ"!
Оцѣнивая оставшіяся укрѣпленія, защитникъ находитъ, что "дѣло шло о нѣсколькихъ часахъ".-- "Измѣнники же не ждутъ послѣднихъ часовъ, они сдаютъ крѣпость во что бы "то ни стало". На указаніе обвинителя, что Артуръ не могъ считаться выполнившимъ свою задачу убѣжища флота, защитникъ возражаетъ, что "никому и въ голову не приходило, что Портъ-Артуръ будетъ базой еще для какой-то эскадры; эскадра Рожественскато была бы также разстрѣляна, какъ портъ-артурская".
-- Въ Портъ-Артурѣ были увѣрены, что армія Куропаткина сосредоточилась, а представитель обвиненія говоритъ, что таковая не сосредоточилась, и что еще въ маѣ 1905 г. къ манчжурской арміи подходили корпуса; но это было не сосредоточеніе, а подкрѣпленіе, и съ этимъ естественнымъ фактомъ Портъ-Артуръ считаться не могъ. Артуръ спасалъ армію Куропаткина въ самое критическое время; онъ обезпечилъ ей отступленіе отъ Ляояна, онъ далъ возможность ей перейти въ наступленіе на Шахе; и, конечно, не онъ виноватъ въ пораженіи ея подъ Мукденомъ. Всѣ слышали, какъ Куропаткинъ на судѣ благодарилъ Артуръ за все то, что онъ сдѣлалъ для него. Но воспользоваться этой заслугой Артура Куропаткинъ не сумѣлъ. Обѣщаніе выручить крѣпость не выполнялось.-- Каждый день промедленія Куропаткина стоилъ жизни Артуру, но кто повѣритъ, что каждый лишній день обороны Артура могъ спасти Куропаткина? Между тѣмъ, именно отъ дѣйствій свободной арміи зависитъ участь осажденной крѣпости. И потому отвѣтственность, юридическая и историческая, лежитъ не на Портъ-Артурѣ. Но Артуръ въ чемъ-то дѣйствительно провинился.-- Онъ провинился противъ эстетики войны. Онъ виноватъ въ томъ, что не было треска, бенгальскаго огня, эффектнаго конца? Но такой конецъ нуженъ лишь безучастному зрителю. Оглядываясь на нашу военную исторію, мы видимъ, что неэстетиченъ былъ военный совѣтъ въ Филяхъ, рѣшившій вопросъ объ оставленіи Москвы, неэстетично было и очищеніе Севастополя, безъ взрыва на воздухъ Малахова, кургана, въ сѣрое, пасмурное утро. И хотя въ Севастополѣ было оставлено при этомъ больше 3000 орудій и больше 400 тысячъ снарядовъ, однако, онъ живъ въ памяти народной.
-- Участіе ген. Рейса въ оборонѣ Артура и въ судебномъ дѣлѣ невелико,-- продолжаетъ его защитникъ,-- а въ обвинительной рѣчи ему отведено несоразмѣрно много мѣста, но я отдалъ ему свои симпатіи и взялся его защищать -- за честность и смѣлость мысли, проявленныя имъ 25-го ноября и 16-го декабря 1904 года. Вѣдь онъ могъ оставаться въ тѣни, дѣйствовать закулисно, но онъ предпочиталъ и говорить, и дѣйствовать открыто.
Останавливаясь на обвиненіи ген. Рейса въ сокрытіи телеграммы, защитникъ говоритъ, что если доказанъ служебный подлогъ, то "нужно выставлять формальное обвиненіе, не ограничиваясь полунамеками".
Но подлогъ этотъ не можетъ быть доказанъ при разногласіи свидѣтелей, не увѣренныхъ даже, кому именно, Стесселю или Смирнову, адресована была телеграмма. Но и въ томъ случаѣ, если эта телеграмма была получена Стесселемъ, то, онъ, по мнѣнію защитника, имѣлъ право представить ген. Куропаткину свои основанія, остаться въ крѣпости и до полученія отвѣта отъ Куропаткина -- не передавать содержанія ея Смирнову, такъ какъ послѣдствіемъ этого могла быть гражданская междоусобная война.-- "Тутъ нѣтъ преступленія,-- говоритъ г. Нечаевъ,-- это печальная необходимость".
Переходя къ обвиненію ген. Рейса въ соучастіи въ сдачѣ крѣпости, защитникъ утверждаетъ, что "такового въ этомъ дѣлѣ не было и вся отвѣтственность за сдачу лежитъ на ген. Стесселѣ".-- "Но если мы допустимъ, что соучастіе возможно, то ген. Рейса нельзя винить въ составленіи письма къ ген. Ноги, въ веденіи переговоровъ о сдачѣ, въ разговорахъ о тяжеломъ положеніи крѣпости. Все это -- исполненіе приказаній ген. Стесселя, а насколько преступны были эти при, казанія -- мы рѣшаемъ здѣсь цѣлый мѣсяцъ". Защитникъ приходитъ къ выводу, что юридически никакой отвѣтственности на ген. Рейсѣ не лежитъ. Переговоры велись имъ насколько возможно энергично; были выработаны и представлены японцамъ наши контръ-требованія. Угрожать отчаянной обороной, до послѣдняго человѣка, наши уполномоченные не могли. Массена, осажденный въ Генуѣ, могъ угрожать австрійцамъ, потому что къ нему шла на выручку французская армія, Портъ-Артуръ же потерялъ надежду на помощь.
-- Всякая сдача крѣпости, конечно, унизительна для государства, ибо свидѣтельствуетъ объ отсутствіи у него мощи, позволяющей отстоять свое достояніе. Но можетъ ли быть поставленъ вопросъ о почетности условій сдачи? Кельнъ сдался à discretion; несмотря на это, слѣдственная комиссія признала сдачу его цѣлесообразной; Османъ-паша сдался безъ условій, но сдачу его мы не считаемъ позорной, а когда въ 1814 г. на самыхъ почетныхъ условіяхъ сдался Суассонъ -- его сдача произвела взрывъ негодованія.-- "Такимъ образомъ, въ вопросѣ о требуемыхъ закономъ наиболѣе выгодныхъ, почетныхъ условіяхъ все зависитъ отъ реальнаго соотношенія силъ, и прокуроръ не доказалъ, что возможно было добиться другихъ условій". Да это и трудно, по мнѣнію защитника, доказать, памятуя общее положеніе враждующихъ сторонъ; у японцевъ былъ всюду перевѣсъ надъ нами, и они могли не торопиться со взятіемъ Портъ-Артура. Считая, что приведенными соображеніями исчерпывается по существу роль защиты ген. Рейса, г. Нечаевъ, тѣмъ не менѣе, въ нѣсколькихъ словахъ касается тѣхъ деталей обвиненія, которыя дѣйствуютъ на чувство, напр., обвиненія въ невыработкѣ условій, касавшихся гражданскаго населенія крѣпости. Защитникъ указываетъ, что это уже оговорено международными законами и въ невыполненіи ихъ виноваты японцы, а не ген. Рейсъ. Если же и есть пробѣлы въ условіяхъ капитуляціи, то они, свидѣтельствуя о поспѣшности, съ которой капитуляція вырабатывалась, свидѣтельствуютъ вмѣстѣ съ тѣмъ, что умысла сдать крѣпость ранѣе не возникало, иначе можно было заблаговременно къ этому и подготовиться.
-- Оборона и конецъ ея -- сдача -- нераздѣлимы,-- говоритъ въ заключеніе г. Нечаевъ,-- и потому осудить подсудимыхъ, значитъ, осудить всю оборону и всѣхъ защитниковъ Артура. Между тѣмъ, еще пятьдесятъ лѣтъ назадъ, послѣ паденія Севастополя, императоръ Александръ II въ манифестѣ своемъ объ окончаніи Крымской войны призналъ, что "и для героевъ есть невозможное". Эти золотыя слова великодушнаго монарха надо вырѣзать и на памятникахъ, которые впослѣдствіи, конечно, будутъ воздвигать Артуру и его героямъ.
-----
Второй защитникъ ген. Рейса, прис. пов. Квашнинъ-Самаринъ, сказалъ сравнительно немного.
Онъ напалъ съ выясненія роли и значенія начальника штаба въ Артурѣ.
-- Въ Артурѣ, гдѣ было столько славныхъ, доблестныхъ героевъ, гдѣ героизмъ сталъ явленіемъ обыденнымъ, боевая дѣятельность начальника штаба незначительна. Онъ не могъ состязаться въ храбрости съ тѣми богатырями, которые залили своею кровью позиціи и укрѣпленія Артура. Мѣсто его дѣйствія -- штабъ раіона; его работа -- скучная, бумажная, канцелярская, требующая точности и порядка. Во время боевъ онъ сидитъ у телефона, онъ принимаетъ донесенія, передаетъ ихъ своему начальнику, получаетъ приказанія и сообщаетъ ихъ войскамъ. Онъ свѣтитъ не собственнымъ свѣтомъ, а отраженнымъ свѣтомъ своего начальника. Слава начальника падаетъ своими лучами и на него, безславіе начальника отражается и на немъ, а преступленіе начальника приводитъ и его на скамью подсудимыхъ. Кто можетъ дать вѣрную и справедливую оцѣнку дѣятельности ген. Рейса? Только Стессель. Но Стессель на скамьѣ подсудимыхъ -- и его голосъ не имѣетъ болѣе для васъ значенія.
-- Генералу Рейсу предъявленъ рядъ обвиненій и по его адресу прокуроромъ направленъ рядъ упрековъ за блестящую карьеру. Но развѣ "блестящая" карьера есть синонимъ "безчестной" карьеры? Давно ли стали требовать отъ человѣка, носящаго мундиръ русской арміи, особыхъ доказательствъ его честности?
Защитникъ доказываетъ, что ст. 97-я Положенія о крѣпостяхъ обязывала начальника штаба поставить на совѣтѣ обороны 25-го ноября вопросъ о предѣлѣ обороны не въ томъ субъективномъ смыслѣ, что защитники крѣпости пали духомъ, а въ томъ,-- объективномъ -- что нельзя будетъ остановить вторженія японцевъ въ городъ... На военномъ совѣтѣ 16-го декабря мнѣніе ген. Рейса ничѣмъ не отличалось отъ мнѣній другихъ членовъ совѣта, и нѣтъ никакихъ основаній выдѣлять его въ особую категорію и обвинять въ нарушеніи долга присяги и правилъ воинской чести.
Чтобы дать правильное освѣщеніе факту сокрытія Рейсомъ телеграммы Куропаткина, по мнѣнію защитника, надо вникнуть въ тѣ отношенія, которыя создались къ тому времени между Стесселемъ и Смирновымъ на почвѣ пресловутаго двоевластія.
Отозваніе Стесселя изъ Артура было результатомъ тайнаго доклада ген. Смирновымъ Куропаткину о неспособности, даже трусости Стесселя -- и надо было дать послѣднему оправдаться. Пусть Рейсъ поступилъ опрометчиво, приказавъ считать телеграмму Куропаткина временно не полученной. Винить его за это все же трудно. Двоевластіе въ Артурѣ отзывалось тяжело на подчиненныхъ: имъ приходилось лавировать между двумя враждующими начальниками и примыкать или къ Стесселю, или къ Смирнову. Рейсъ былъ начальникомъ штаба у Стесселя и ихъ связывали взаимное довѣріе, взаимныя симпатіи -- основа ихъ личныхъ и служебныхъ отношеній.
Указывая далѣе, что законъ говоритъ только о выгодности или невыгодности условій капитуляціи, прис. повѣр. Квашнинъ-Самаринъ полагаетъ, что едва ли было можно и. удобно выпрашивать почести у врага -- побѣдителя. Отъ того, что азіатскій народъ не пожелалъ ихъ оказать Портъ-Артурскому гарнизону, доблесть послѣдняго не потускнѣла.-- "Да и рано еще молодой японской арміи, опьяненной недавними успѣхами и похвалами, судить о славѣ арміи Старой Европы"...
-- Вы, гг. судьи, держите теперь эту славу въ своихъ рукахъ,-- закончилъ свою рѣчь Квашнинъ-Самаринъ. Пусть же ни одно звено изъ этой цѣпи не будетъ вами выброшено, Дабы не умалить портъ-артурской славы...