Вафангоу.
"...Графъ Бобринскій (адъютантъ Куропаткина) разсказалъ, что изъятіе японцами Киньчжоу произошло очень неожиданно... Но все таки генералъ Куропаткинъ,-- даже рискуя паденіемъ Портъ-Артура, не намѣренъ идти на выручку, пока не сосредоточитъ всѣхъ войскъ".
(Бар. Теттау).
21 апрѣля 1904 года, къ вечеру, противъ Бицзыво показались японскіе транспорты, а утромъ 22-го съ нихъ начали высаживаться войска. Японцы совершенно даромъ тратили снаряды, поддерживая, какъ слѣдуетъ по учебнику тактики, свою высадку артиллерійскимъ огнемъ.
Имъ не только никто не хотѣлъ мѣшать, напротивъ, ихъ готовы были поощрять. Въ бытность свою въ Инкоу, въ 20-хъ числахъ марта, генералъ Куропаткинъ сказалъ адмиралу Л., направлявшемуся въ Артуръ и ему тамъ представлявшемуся, что чѣмъ больше японцевъ высадится на Квантунъ, тѣмъ лучше.
Штабъ его популяризировалъ эту мысль, отвѣчая на недоумѣнные вопросы, почему не противодѣйствуютъ высадкѣ:-- "надо дать японцамъ спокойно высадиться и проникнуть въ Маньчжурію. Чѣмъ дальше они продвинутся въ нее, тѣмъ вѣрнѣе мы ихъ разобьемъ, тѣмъ скорѣе мы кончимъ войну. Не надо только гоняться за маленькими успѣхами. Это неумно и не практично. Терпѣніе -- и однимъ хорошимъ ударомъ мы кончимъ войну...
И вотъ, въ Ляоянѣ, стоустая молва наканунѣ уже Тюренчена (18 апрѣля) повторяла эти мысли въ еще болѣе грубой редакціи: "ура! японцы переходятъ Ялу". Такъ, будто-бы, Куропаткинъ телеграфировалъ въ Петербургъ. Сомнѣваемся, конечно, чтобы такая телеграмма могла быть въ дѣйствительности послана, но что огромная самоувѣренность существовала,-- это фактъ. И онъ подтверждается еще разъ тѣмъ, что передалъ мнѣ одинъ изъ видныхъ и доблестныхъ защитниковъ Портъ-Артура. Присутствуя при осмотрѣ Цзинь-чжоусской позиціи ген. адъют. Алексѣевымъ 21 марта 1904 года, онъ слышалъ своими ушами, какъ Алексѣевъ говорилъ ген. Жил инскому:
-- Я ему (Куропаткину) говорилъ, что японцевъ не слѣдуетъ пускать за Ялу, а онъ утверждаетъ, что -- нужно, чтобы ихъ припереть.
Развивая въ этомъ разговорѣ далѣе свою мысль, намѣстникъ высказалъ, что японцевъ не надо пускать за Ялу, между прочимъ, еще и по соображеніямъ политическимъ,-- это произведетъ дурное впечатлѣніе для насъ въ Европѣ...
Но, очевидно, Куропаткинъ для осуществленія по своему плану "противодѣйствія высадкѣ", не хотѣлъ считаться и съ Европой.
22-го апрѣля намѣстникъ спѣшно выѣхалъ изъ Портъ-Артура со своимъ штабомъ и, какъ тогда выражались,-- "проскочилъ благополучно". Къ вечеру 22-го японцами высажено было больше 10 тысячъ, занята желѣзная дорога и Портъ-Артуръ -- увы навсегда -- былъ отрѣзанъ отъ Россіи {Прорывъ къ Артуру поѣзда подполк. Спиридонова не могъ конечно, почитаться возстановленіемъ сообщенія съ Артуромъ, какъ о томъ поспѣшилъ донести Куропаткинъ.}.
-- "Завидую опредѣленности и простотѣ задачи, которая выпадетъ на славныя войска Квантунской области, если на нихъ обрушится главный ударъ",-- писалъ въ началѣ мая Куропаткинъ Стесселю.
Относительно опредѣленности спорить не приходится, ну, а на счетъ простоты -- это звучитъ теперь горькой ироніей, когда намъ всѣмъ уже хорошо извѣстно, какова была въ дѣйствительности твердыня Артура, въ какихъ надежныхъ рукахъ она находилась и насколько обезпечена была крѣпость продовольствіемъ и боевыми припасами.
Странно, что бывшаго военнаго министра, а въ данный моментъ командующаго маньчжурской арміей, въ размышленіяхъ о судьбѣ Артура смущалъ одинъ только вопросъ -- о мясѣ. Еслибы не это, "то я былъ бы совершенно спокоенъ, какими бы силами японцы васъ не атаковали" -- писалъ онъ-Стесселю.-- "Патроновъ и хлѣба много, а это главное. Снарядами крѣпость снабжена по положенію за немногими исключеніями... Выручка будетъ... Вамъ всѣмъ необходимо запастись, кромѣ непоколебимой твердости, мужествомъ еще и терпѣніемъ..."
Тогда, въ Ляоянѣ, въ эти успокоительныя заявленія еще вѣрилось. Но теперь, когда извѣстно, что не хватило Портъ-Артуру не только мяса -- питались подъ конецъ кониной -- но и снарядовъ, которые пришлось выдѣлывать кустарнымъ способомъ въ портовыхъ мастерскихъ,-- когда извѣстно, что безъ артиллеріи, снятой съ судовъ эскадры, Портъ-Артуръ не могъ бы столько продержаться -- а вѣдь на нее, конечно, въ началѣ войны не разсчитывали, понуждая флотъ къ выходу во Владивостокъ,-- всѣ эти заявленія Куропаткина не знаешь, какъ и понимать. Да ихъ, видимо, и не понимали ни въ Артурѣ, ни въ Мукденѣ, ни въ Петербургѣ. Судьба отрѣзанной отъ родины крѣпости вездѣ и всѣмъ внушала самыя серьезныя опасенія...
-- "Скорая помощь необходима. Доношу это для спасенія всего дѣла",-- телеграфировалъ Стессель въ Мукденъ.
И онъ былъ правъ. Съ участью Артура, какъ показали событія, связана была участь всей кампаніи.
Я пріѣхалъ въ Мукденъ какъ разъ въ тѣ дни, въ двадцатыхъ числахъ мая, когда эти зловѣщія слова Стесселевской депеши таинственно передавались изъ устъ въ уста, но уже съ успокоительными, добавленіемъ, что помощь Артуру рѣшена, что борьба, намѣстника съ Куропаткинымъ по этому вопросу окончена побѣдой перваго.
Передавали, что намѣстникъ съ самаго почти отъѣзда изъ Артура настаивали, на переходѣ Куропаткина къ активнымъ дѣйствіямъ для помощи отрѣзанной крѣпости. Онъ тогда еще указывалъ, что если раньше это сдѣлать было рискованно, то теперь, когда армія значительно усилилась въ числѣ батальоновъ и орудій, возможно, не отступая нисколько отъ главной задачи -- сохранить желѣзную дорогу, какъ единственную связь съ Россіей и возможность продолжать сосредоточеніе арміи -- двинуть часть силъ, отъ двухъ до четырехъ дивизій къ Артуру.
Куропаткинъ возражалъ на это, что кровавый тюренченскій опытъ доказываетъ, какъ трудно руководить операціями войскъ, выдвинутыхъ на 250 верстъ отъ раіона сосредоточенія арміи, и что если генералъ Засуличъ, принимая бой, могъ еще расчитывать съ большимъ или меньшимъ вѣроятіемъ на спокойное отступленіе, то еще труднѣе можетъ сложиться обстановка для корпуса, двинутаго къ Портъ-Артуру. Высадкой японцевъ у Сеньючена и въ другихъ мѣстахъ онъ можетъ быть совсѣмъ отрѣзанъ и поставленъ между двухъ огней.
Куропаткинъ находилъ, что ни численность маньчжурской арміи, ни расположеніе ея силъ, а главное -- полная невыясненность, куда японцы направятъ свой главный ударъ, не позволяютъ ему рискнуть на эту операцію.
Ему на это возражали, что надо торопиться, пока подъ Артуромъ можетъ быть не болѣе трехъ-четырехъ дивизій японцевъ; что надо торопиться, пока мы стоимъ еще на Цзиньчжоуской позиціи, а когда она падетъ, придется брать ее всей маньчжурской арміей; что въ распоряженіи командующаго находится достаточно кавалеріи (и надо только ею умѣло пользоваться),-- и можно было бы еще добавить, что руководство операціями войскъ можно облегчить приближеніемъ къ нимъ руководителя.
Куропаткинъ отвѣчалъ, что по докладу ген. шт. кап. Гурко, прибывшаго изъ Портъ-Артура гарнизонъ его, вмѣстѣ съ моряками, исчисляется въ 45000 чел. и что поэтому японцы не могутъ еще имѣть "подавляющаго превосходства" надъ нимъ; стало быть, крѣпость еще не нуждается въ немедленной выручкѣ...
Въ подобнаго рода отвѣтахъ приходится видѣть только систему проволочекъ, затягиваніе дѣла, такъ какъ ясно, что именно отсутствіемъ еще пока "подавляющаго превосходства" японцевъ и надо было спѣшить воспользоваться для выручки крѣпости...
И въ этихъ пререканіяхъ на бумагѣ прошелъ почти мѣсяцъ. Въ теченіе его мы потеряли Цзиньчжоу. Задача выручки Артура становилась еще труднѣе.
Самъ Куропаткинъ признавалъ теперь, что въ случаѣ ея осуществленія ему придется брать эту позицію у японцевъ ускоренными осадными работами... {Теперь извѣстно, что по требованію Куропаткина, дли стрѣльбы по судамъ непріятельскаго флота при предполагавшемся обратномъ взятіи Цзиньчжоусскоѣ позиціи, данъ былъ даже заказъ французскому гражданину Захарову на изготовленіе 24-хъ 120 мм. пушекъ, которыя г. были доставлены въ Либаву въ іюнѣ и въ іюлѣ 1905 года.}
Наконецъ, изъ Петербурга была получена телеграмма съ выраженіемъ крайней тревоги за Портъ-Артуръ и съ возложеніемъ отвѣтственности за судьбу его всецѣло на Куропаткина {Хотятъ, кажется, теперь отрицать фактъ вліянія Петербурга на Куропаткина. Мнѣ кажется, что это невозможно и даже не нужно. Вотъ если бы Петербургъ "связывалъ крылья" Куропаткину, какъ нѣкогда вѣнскій "гофкригсратъ" -- Суворову, тогда отрицаніе вліянія Петербурга было бы понятно, при настоящемъ же положеніи вещей Петербургъ можно только благодарить за подталкиванье чрезмѣрно "терпѣливаго" Куропаткина.}.
Намѣстникъ вызвалъ его въ Мукденъ. Свиданіе состоялось и было очень продолжительно. Мнѣ передавали, что предъ штабомъ было сказано только слѣдующее:
-- Ну, что же, стало быть отступленіе кончено? Теперь вы будете наступать?
-- Да, этого хочетъ Россія,-- отвѣтилъ, будто бы, Куропаткинъ.
По другой версіи онъ, будто бы, сказалъ лицамъ своего штаба, что онъ противъ этого наступленія, но что ему "приходится повиноваться, какъ солдату"
И, наконецъ, еще передавали, "что въ этотъ день намѣстникъ, выйдя къ приглашеннымъ имъ къ себѣ на обѣдъ лицамъ нѣсколько позднѣе обычнаго часа (6 ч. веч.1, сказалъ собравшимся:-- "Извините, господа, что я васъ нѣсколько задержалъ... За то мы переходимъ въ наступленіе... Мнѣ удалось убѣдить въ этомъ генерала Куропаткина'...
Такъ, жребій былъ брошенъ...
Генералъ Стессель былъ объ этомъ увѣдомленъ.
-- "Я сдѣлаю все возможное для выручки Артура,-- писалъ Куропаткинъ Стесселю.-- Но вамъ нужна выручка, а не пораженіе маньчжурской арміи но частямъ, а потому запаситесь терпѣніемъ. Спѣшное движеніе недостаточными силами принесетъ скорѣе вредъ, чѣмъ пользу... Въ первую очередь назначенъ сильный корпусъ генерала Штакельберга.
За нимъ въ іюнѣ будетъ двинутъ еще корпусъ, въ іюлѣ еще одинъ"...
Но вѣдь такой способъ выручки и создавалъ возможность пораженія маньчжурской арміи по частямъ?!
Вѣдь самъ же генералъ Куропаткинъ раньше заявлялъ, что если мы потеряемъ позицію на Цзиньчжоу, мы вынуждены будемъ брать ее осадными работами и всей маньчжурской арміей, а не однимъ корпусомъ. И тѣмъ не менѣе теперь на югъ имъ былъ двинутъ только корпусъ {По авторитетному заявленію ген. Жалинскаго, въ николаевской академіи ген. штаба видно, что генералу Куропаткину предложено было на выборъ два плана: или, выставивъ къ югу заслонъ, всѣми силами обрушиться на армію Куроки и отбросить ее за Ялу, причемъ японцы врядъ ли бы предприняли что нибудь серьезное противъ Портъ-Артура, по крайней мѣрѣ -- до поры, до времени;-- Или, оставивъ сильный заслонъ противъ Куроки, значительными силами двинуться на югъ для операцій противъ войскъ, непосредственно дѣйствующихъ противъ Портъ-Артура. Изъ нихъ онъ выбралъ второй, наименѣе рекомендованный.}.
Исходъ операціи извѣстенъ. Отвѣтственность за неудачу была возложена тогда всецѣло на генерала Штакельберга, какъ потомъ неудачу за Ляоянъ слагали на Орлова, за ІІТахе -- на всѣхъ, кромѣ Куропаткина, за Сандепу -- на Гриппенберга, а за Мукденъ -- на Каульбарса.
Но, возвращаясь къ Вафангоу, позволяю себѣ думать, что главная отвѣтственность остается все-таки на Куропаткинѣ. Она обусловливается прежде всего тѣмъ, что, подчинившись "какъ солдатъ" приказу наступать для выручки Артура, онъ не отдался исполненію этого приказанія всей полнотой душевныхъ силъ и потому не принялъ всѣхъ мѣръ для наилучшаго обезпеченія успѣха операціи. Такъ, онъ многократно увѣдомлялъ генерала Стесселя, что готовитъ ему сильную выручку, а въ дѣйствительности назначаетъ силы совершенно недостаточныя для осуществленія этой выручки.
Генералу Штакельбергу даны были 1-я и 9-я вост.-сиб. стрѣлк. бригады съ ихъ артиллеріей, 2-я бригада Зб-й пѣхотной дивизіи, Приморскій драгунскій полкъ, два сибирскихъ казачьихъ полка и двѣ забайкальскихъ казачьихъ батареи. Это въ сущности и составляло тѣ двѣ дивизіи пѣхоты съ дивизіей казаковъ, съ которыми Куропаткину первоначально, еще въ апрѣлѣ мѣсяцѣ предлагалось штабомъ намѣстника-Главнокомандующаго идти на выручку Артура. Но уже депешею отъ 18 мая предлагая Куропаткину безотлагательно произвести наступленіе съ цѣлью выручки Портъ-Артура, намѣстникъ выражалъ желаніе, чтобы силы, для этого назначаемыя, были доведены до 4-хъ дивизій. И это понятно. Съ тѣхъ поръ прошелъ цѣлый мѣсяцъ, въ теченіе котораго соотношеніе'силъ измѣнилось, и, конечно, не въ нашу пользу. Японцы высадили на Квантунъ двѣ арміи, взяли Цзиньчжоу и оттѣснили къ Артуру дивизію Фока, на содѣйствіе которой мы разсчитывали въ этой операціи.
Во-вторыхъ, сознавая трудность руководить операціями войскъ за 200 -- 300 верстъ и имѣя уже опытъ Тюренчена, генералъ Куропаткинъ и на этотъ разъ, даже при усугубившейся трудности операціи, все-таки остался въ Ляоянѣ.
До сихъ поръ точно неизвѣстно, какая имъ была дана задача генералу Штакельбергу. Одни говорили, что цѣль его дѣйствій отвлечь на себя вниманіе осаднаго корпуса, оттянуть часть его силъ къ сѣверу и тѣмъ замедлить тѣсное обложеніе; другіе понимали выручку въ болѣе простомъ и тѣсномъ смыслѣ разбить японцевъ и, если не заставить ихъ отказаться отъ осады Портъ-Артура съ суши, то, во всякомъ случаѣ, нанесеннымъ пораженіемъ ихъ обезсилить, въ то же время увеличивъ гарнизонъ Артура.
Какъ понималъ самъ генералъ Куропаткинъ слово "выручка", трудно сказать. Часто его употребляя, онъ только однажды далъ намекъ на раскрытіе его смысла, когда писалъ генералу Стесселю, что выдвинулъ ему "навстрѣчу до Вафангоу" сильный отрядъ и скоро продвинется далѣе.
На отсутствіе опредѣленныхъ директивъ, данныхъ Штакельбергу, указываетъ и самый ходъ боя. Въ первый день его -- 1-го іюня мы оборонялись на заранѣе намѣченной позиціи; ночь съ 1-го на 2-е провели въ колебаніяхъ, то намѣреваясь отступленіемъ своимъ оттянуть на сѣверъ отъ Артура противника, то рѣшаясь перейти въ наступленіе, чтобы разбить врага, казавшагося намъ поколебленнымъ неудачными попытками сбить насъ съ позиціи.
Всѣхъ этихъ колебаній не могло бы быть, если бы генералу Штакельбергу его задача была сформулирована ясно и опредѣленно.
Отсутствіе такой формулировки можно было бы еще извинить, если бы самъ командующій арміей былъ близко къ оперирующему корпусу. Но, повторяю, онъ оставался въ Ляоянѣ, несмотря на то, что по словамъ его генералъ-кваргимейстера ген. Харкевича, сказаннымъ мнѣ утромъ 2-го іюня, "мы (были) наканунѣ важныхъ событій".
Увы, мы были уже гораздо ближе къ новому пораженію. Въ то время, когда эта громкая фраза произносилась, исходъ нашего наступленія у Вафангоу уже опредѣлился.
Я не буду описывать и разбирать этотъ бой, участникомъ котораго не былъ, такъ какъ задержанный болѣзнью въ Мукденѣ, попалъ въ Ляоянъ только ночью съ 1-го на 2-ое іюня и не могъ изъ него тотчасъ же выѣхать далѣе безъ соблюденія нѣкоторыми, формальностей. Да это и не входитъ въ мои задачи. Онѣ сводятся къ выясненію полководческой личности Куропаткина, въ данномъ случаѣ -- къ выясненію того, что сдѣлалъ командующій арміей для подготовки успѣха.
И опять приходится сказать, какъ и относительно Тюренчена,-- почти что ничего.
А между тѣмъ, опять-таки, времени для этого было достаточно, если вспомнимъ, что наступленіе
1-го корпуса началось въ половинѣ мая, а рѣшено было и того ранѣе.
Объѣхалъ-ли генералъ Куропаткинъ войска, которымъ ставилась такая важная трудная задача? Говорилъ-ли онъ имъ о святомъ долгѣ выручки отрѣзанныхъ въ Артурѣ товарищей? Нѣтъ и нѣтъ. А эта моральная подготовка была такъ важна, особенно послѣ нашей неудачи подъ Тюренченомъ! И если все-таки духъ войскъ, дравшихся подъ Вафангоу, по свидѣтельству участниковъ, былъ великолѣпенъ, то, конечно, мы обязаны этимъ не генералу Куропаткину, а искони высокимъ качествамъ русскаго солдата. Вѣдь это фактъ, и его подтвердилъ мнѣ впослѣдствіи самъ генералъ Гернгроссъ, что войска, подошедшія мѣстами къ противнику на сто шаговъ, несмотря на страшный зной, на утомленіе и адскій огонь противника, орудійный и ружейный, не хотѣли отходить по приказаніямъ, полученнымъ чрезъ адъютантовъ и ординарцевъ, и потребовался объѣздъ позицій лично генераломъ Гернгроссомъ, уже раненымъ, чтобы войска начали отступленіе.
Сдѣлалъ-ли что-нибудь генералъ Куропаткинъ, чтобы ускорить движеніе генерала Штакельберга, начатое отъ Дашичао въ серединѣ мая и развивавшееся крайне медленно, какъ бы неохотно? Нѣтъ. И будетъ понятно-почему, если мы вспомнимъ несочувствіе генерала Куропаткина этому наступленію.
Осмотрѣлъ-ли генералъ Куропаткинъ позицію южнѣе Вафангоу, выбранную барономъ Штакельбергомъ для того, чтобы при оттягиваніи противника на сѣверъ нанести ему большія потери? Нѣтъ. А съѣздить туда въ пульмановскомъ вагонѣ было достаточно времени съ 23 мая по 1 іюня.
И если бы командующій арміей туда поѣхалъ, онъ увидалъ бы, что позиція выбрана неудачно, укрѣплена поверхностно, а войска расположены неискуссно. Позиція не соотвѣтствовала силамъ, имѣла одинъ путь отступленія, опорныхъ пунктовъ на ней не было, рѣка Фуджоу-хэ препятствія не представляла, высоты сѣверо-восточнѣе деревни Паджянгудзя давали возможность противнику скрытно развернутъ свои силы и огнемъ своей артиллеріи вдоль рѣки разъединить оборону западнаго и восточнаго участковъ нашей позиціи.
Военно-инженерное искусство не на много усилило эту слабую позицію. Болѣе или менѣе солидныхъ укрѣпленій возведено не было. Вырыты были на высотахъ окопы для артиллеріи и выкопаны для стрѣлковъ ровики незначительной профили. Ста]зые японскіе окопы остались неразрушенными. Работали по укрѣпленію позиціи китайцы, среди которыхъ всегда бывало нѣсколько переодѣтыхъ японцевъ.
Растянутый по фронту боевой порядокъ растянутъ былъ и въ глубину, причемъ іэезервъ, состоявшій не только изъ пѣхоты, но и артиллеріи, стоялъ въ двухъ группахъ.
Если бы командующій арміей посѣтилъ войска, готовившіяся къ бою, то, вѣроятно, диспозиція для боя была бы отдана. А то и тогда, и теперь говорятъ, что и на этотъ разъ, какъ подъ Тюренченомъ, диспозиціи отдано не было. Въ ней же представлялась особая надобность для второго дня боя, когда было рѣшено перейти въ наступленіе.
Разногласіе въ штабѣ по этому вопросу было такъ велико, что, какъ говорили потомъ, начальникъ штаба 1-го сиб. корпуса, г.-маіоръ Ивановъ, не раздѣлявшій наступательныхъ тенденцій, отказался составлять диспозицію на 2-е іюня и устранился отъ дѣлъ.
Въ роли начальника штаба въ этотъ день выступилъ полк. Гурко, но диспозиція осталась не составленной и войска дрались, какъ тогда же говорили, "по записочкамъ".
Если бы генералъ Куропаткинъ болѣе, активно относился къ судьбѣ возложенной на него операціи, то и слѣдующіе за нимъ начальники сдѣлали бы то же самое.
Между тѣмъ командиръ корпуса, ген. Штакельбергъ прибылъ къ войскамъ, начавшимъ наступленіе въ половинѣ мая, только 23-го числа и руководилъ войсками въ бою такъ же издалека, какъ ген. Засуличъ подъ Тюренченомъ. Только этимъ отдаленнымъ руководствомъ и можно психологически объяснить и это продолжительное колебаніе о характерѣ дѣйствій для второго дня боя и то, что нагни батареи, стоявшія открыто на высотахъ, и на этотъ день оставлены были на тѣхъ же позиціяхъ, по которымъ японцы пристрѣлялись еще наканунѣ.
Въ частности, отсутствіе опредѣленно поставленнаго корпусу плана дѣйствій и продолжительное колебаніе -- что дѣлать дальше, имѣли результатомъ то, что, рѣшившись перейти въ наступленіе, мы не подтянули къ себѣ съ вечера и за ночь подкрѣпленій изъ Гайчжоу, тогда какъ къ японцамъ за это время подошло почти двѣ дивизіи. Вообще съ удивительной точностью повторены были генераломъ Куропаткинымъ подъ Вафангоу всѣ промахи въ обезпеченіи успѣха и руководствѣ оперaціей, допущенные имъ подъ Тюренченомъ. И результатъ былъ тотъ же, несмотря на геройство войскъ.
Но ореолъ Скобелевской славы, осѣнявшій Куропаткина, былъ такъ великъ, что и въ этотъ разъ общественное мнѣніе арміи не его винило въ новомъ пораженіи. Все негодованіе, вся боль обиды за напрасныя жертвы и безплодное геройство, обрушились на ген. Штакельберга. Безъ злобы, безъ раздраженія о немъ не могли говорить и не стѣснялись говорить даже очень крупныя лица въ арміи. Второй уже генералъ терялъ довѣріе своихъ войскъ, но командующаго арміей это, повидимому, не смущало: и генералъ Засуличъ, и ген. Штакель"бергъ оставались командовать корпусами. Страдали по прежнему "стрѣлочники".
Правда, послѣ Вафангоу слѣдствія назначено не было, но и безъ него отозваны были въ Дяоянъ "на покой" генералъ Ивановъ и полковн. Гурко.
Первый -- за проявленіе гражданскаго мужества не подписать роковой диспозиціи; второй,-- пожалуй, за такое же мужество, принять на себя въ трудную минуту тяжелыя обязанности начальника штаба {На покоѣ, въ положеніи "опальнаго боярина", какъ шутили тогда въ Ляоянѣ, полк. Гурко пробылъ почти два мѣсяца -- и былъ назначенъ затѣмъ начальникомъ конницы Южнаго отряда. На представленіе ген. Сахарова, что есть лица старше полк. Гурко, ген. Куропаткинъ отвѣтилъ:-- "Онъ сынъ фельдмаршала, его имя произведетъ отличное впечатлѣніе на войска". Полк. Гурко оказался отличнымъ боевымъ офицеромъ и начальникомъ, но этого то ген. Куропаткинъ, видимо, въ немъ не угадалъ и какъ оказывается оцѣнивалъ его по инымъ мотивамъ, которые я бы назвалъ "военнымъ сантиментализмомъ". Руководиться ими -- путь скользкій и опасный вообще, а у насъ, въ особенности. Даже такихъ "народныхъ героевъ", какъ Суворовъ, Кутузовъ и Скобелевъ, солдаты наши знаютъ только поверхностно, больше по имени,-- поэтому я сомнѣваюсь, чтобы сибирскіе казаки, которыми пришлось командовать полк. Гурко, знали что либо о боевыхъ заслугахъ его отца -- фельдмаршала.}.
Относительно самого генерала Куропаткина передавали, что онъ рвалъ и металъ на Штакельберга за неудачу, а потомъ успокоился, будто бы, на томъ соображеніи, что такъ какъ Вафангоуская операція была ему навязана, то неуспѣхъ ея только доказываетъ вѣрность его взглядовъ.
Дорогой цѣной покупала Россія спасеніе репутаціи Куропаткина, какъ стратега!