Масонскія и мистическія произведенія К. Бродзинскаго.
Бродзинскаго застаемъ мы въ масонской ложѣ уже въ 1815 году, т. е. немедленно послѣ того, какъ она была возобновлена; къ этому году относятся и первыя масонскія стихотворенія Бродзинскаго {О масонствѣ Бродзинскаго въ польской литературѣ мы не находимъ никакихъ указаній почти до 70-хъ годовъ. Нѣкоторыя масонскія стихотворенія были указаны Эстрейхеромъ ("Bibliografja XIX st.", t. I, стр. 152); затѣмъ нѣсколько небольшихъ отрывковъ изъ стихотвореній масонскаго характера приводитъ Дмоховскій ("Bibl. Polska" 1870 г.). Крашевскій въ предисловіи къ Познаней, изд. соч. Бродзинскаго обѣщаетъ масонскія произведенія помѣстить въ VI т., но мы ихъ и тамъ не находимъ. Самый полный очеркъ принадлежитъ д-ру П. Хмѣлёвскому, который пользовался рукописными матерьялами, собранными Скимборовичемъ. Этотъ очеркъ, помѣщенный первоначально въ "Atheneum'k", включенъ впослѣдствіи въ общій очеркъ литературной дѣятельности Бродзинскаго ("Studya..." 111--132). Новыя и довольно важныя данныя о Бродзинскомъ можно найти въ книгѣ Заленскаго: "О Masonii w Polsce", Kraków 1889 г., гдѣ между прочимъ приводятся и новыя масонскія стихотворенія Бродзинскаго. Кромѣ того въ "Pam. Warsz." 1816--1823 были въ свое время напечатаны стих. "Pogrzeb przyjaciela", "Do radości" и переводъ съ нѣм. "О towarzystwie wolnych mularzy" (t. XIX, 79--100).}, числомъ три. Вообще Бродзинскій сразу же дѣлается оффиціальнымъ польскимъ поэтомъ ложи, точно такъ же, какъ для "братьевъ" нѣмцевъ присяжнымъ поэтомъ былъ Кольбергъ {Zalęski, "O Masonii w Polsce", стр. 191.}. 27-го апрѣля 1815 года былъ выбранъ новый намѣстникъ ордена, Стан. Потоцкій, а 24-го Іюня (czerwca) въ торжественномъ собраніи "братья" распѣвали положенные на музыку Ант. Вейнертомъ стихи Бродзинскаго:
Powitaj, o dniu radosny,
Pokojny zesłanćze Boży,
Przybywasz, jak pośród wiosny
Zefir z woniejącej róży.
Поэтъ воспѣваетъ добродѣтель, украшенную спокойствіемъ, благожелательствомъ и невинностью {Многія выраженія заимствованы Бродзинскимъ изъ его "Pieśni rolników", наприм.:
Spokojność wiflać z jéj czoła...
Łagodność mieszka jéj w oku
А newinność przy jéj boku.
Раньше этими выраженіями были описаны прекрасныя пастушки...}, взываетъ къ дружбѣ, которая "добудетъ родинѣ правду, навѣки вгонитъ въ гробъ предразсудки"; стихотвореніе заканчивается похвалой "mądrości synu" -- Александру I, покровительства котораго ждетъ орденъ {Это стихотв. впервые сообщено Кс. Заленскимъ ("О Masonii...").}.
Второе стихотвореніе написано по случаю именинъ Л. Осинскаго, 25 іюня, съ музыкой Курпинскаго. Это -- діалогъ между солистомъ и хоромъ, который начинаетъ похвалой правдѣ:
Kapłanko mularzy święta,
W łonie wieczności poczęta,
O prawdo! niech twe natchnienia
Ożywią mularskie pienia!
На это намѣстникъ отвѣчаетъ:
Tajemna jest twoja brama,
Mądrość trzyma w niej pochodnie,
Blask ich zniesie cnota sama,
W proch przed niemi nikną zbrodnie.
Хоръ повторяетъ первый куплетъ, и затѣмъ одинъ изъ учениковъ обращается къ намѣстнику ложи, "Filaru mądrości", съ просьбой, чтобы онъ воздалъ хвалу закону. Въ длинной рѣчи важнымъ тринадцати-сложнымъ стихомъ излагаетъ намѣстникъ исторію ордена и его блестящую будущность:
"Свѣтъ долго спалъ подъ скипетромъ ночи, пока не появилась правда
I z światłem szybkiem przeszła urokiem,
А złym sen przedłużając; jej moc tajemnicza
Wzbudziła mężów prawych, godnych jej oblicza.
"Со всѣхъ сторонъ сходятся каменщики разныхъ народностей, всюду распространяютъ они свою власть, и сами короли сходятъ на встрѣчу имъ со своихъ троновъ. Разрушаются города, погибаютъ народы, и только одинъ орденъ, свободный и сильный внутреннимъ согласіемъ, спокойный и скромный, удерживается среди всеобщаго разрушенія.
Zakon pewny w zasadach, w skutkach nieomylny,
Pracuje, jak czas, tajny, nieustanny, silny.
On to kiedyś opasze ziemię w łańcuch zgody,
Z nim od morza do morza uklękną narody.
Намѣстникъ кончаетъ, и затѣмъ другой членъ ложи говоритъ о принципахъ масонства и о его заслугахъ. "Когда надменность, говоритъ онъ, вознесшись на плечахъ подлости, изгнала изъ людского общества братское единеніе, когда вмѣсто естественнаго состоянія равенства и согласія наступило раздѣленіе міра религіями, народностями и сословіями, предразсудки закрыли всѣмъ глаза, насиліе связало руки лицъ, готовыхъ объяснить человѣчеству его единство, а человѣкъ, задавленный, презираемый, мыслилъ и поступалъ по волѣ другого,-- возникъ орденъ тамъ,
...gdzie blask prawdy świeci.
Въ немъ царитъ братская между всѣми любовь, украшенная всеобщимъ равенствомъ, всеобщее довольство и радость:
Tu w ogniwach braterskich wszyscy sobie bliscy:
Jeden wsparty na wszystkich, а na jednem wszyscy.
Хоръ поетъ славу великому мастеру ордена, П. Рейху, а затѣмъ второй солистъ, указывая на человѣческія слабости и предразсудки, говоритъ:
Lecz szszęsny, komu w życiu na morzu goryczu
Opiekuńcza mularstwa gwiazda przewodniczy.
Jazon za runem, Ulisses za Itaką dąży,
Mularz po głębiach myśli za prawdami krąży.
Такимъ счастливцемъ, познавшимъ добродѣтель, является виновникъ торжества Л. Осинскій, котораго П. Рейхъ ввелъ въ ложу еще въ 1806 году.
Все стихотвореніе носитъ не поздравительный, а назидательный характеръ, напоминаетъ о задачахъ масонства и истинныхъ его основахъ: свободѣ, правдѣ, равенствѣ. Въ томъ же 1815 году написанъ и "Pogrzeb przyjaciela" по случаю смерти "великаго дозорцы", масона Іосифа Орсетима {"Pam. Warsz.". 1817, t. VIII, 424. Въ познанскомъ изданіи это стихотвореніе напечатано въ версіи, утратившей слѣды масонства. Такъ напр. совѣтъ черпать утѣшеніе въ масонствѣ въ болѣе поздней версіи отнесенъ къ религіи; совсѣмъ нѣтъ заключительныхъ строкъ.}. Мы уже знаемъ, что въ этомъ стихотвореніи первыя строчки взяты Б-скимъ изъ его юношескаго стихотворенія на смерть товарища. Но кромѣ этого стихотворенія и другое, "Duma nad grobem" (1812--1814), нельзя не признать какъ-бы черновымъ наброскомъ, первымъ очеркомъ болѣе зрѣлаго масонскаго стихотворенія. Въ слѣдующемъ 1816 году Бродзинскій передѣлалъ "An die Freude" Шиллера ("Radość") {Нап. "Pam. W." t. VI.}, который, какъ извѣстно, написалъ свой восторженный гимнъ подъ вліяніемъ охватившаго его чувства любви къ Шарлоттѣ; переполненный счастьемъ Шиллеръ признаетъ радость доступной и хорошимъ и дурнымъ людямъ. Бродзинскій, написавшій гимнъ радости по случаю именинъ своего "брата" по ложѣ, морализуетъ: радость доступна, по его мнѣнію, только людямъ добродѣтельнымъ.
Къ 1817 году относятся четыре масонскихъ стихотворенія Бродзинскаго. Въ первомъ изъ нихъ поэтъ обращается къ великому мастеру ордена, графу Станиславу Потоцкому, который былъ тогда министромъ народнаго просвѣщенія, и превозноситъ его заслуги въ томъ, что орденъ масоновъ, благодаря его покровительству, сохранилъ въ самую бурную пору "цвѣтущія надежды". Бродзинскій сравниваетъ графа Потоцкаго съ восходящимъ солнцемъ, которое будитъ людей и зоветъ ихъ къ новымъ трудамъ.
Второе стихотвореніе написано по случаю именинъ Ю. Вильчевскаго {Въ познанскомъ изданіи соч. Бродзинскаго оно озаглавлено: "Prawdziwa Wesołość", id., и въ "Pam. Warsz." 1821 г. Подлинное заглавіе чит. Р. Chmielowski, "Studyа i Szkice..." стр. 122.} и посвящено развитію мысли, что истинное веселье только
...na czystéj skroni
Prawego męża osiedzie.
Третье стихотвореніе, тоже именинное, въ честь Карла Войды, мастера ложи "Астрея"; на музыку положено Эльснеромъ {Стихотвореніе впервые сообщено Заленскимъ ("О Masonii".... стр. 192) и было записано Крашевскимъ.}. Содержаніе его незначительно. Гораздо болѣе характерно четвертое стихотвореніе {Тоже впервые сообщено Заленскимъ.}, пѣтое на банкетѣ ордена 25 Іюля 1817. Это, по мнѣнію Кс. Заленскаго,-- своего рода credo масонской свободы:
Wiara, wolność i światło, trzy świątynie złote,
W których lud szukał i rozwijał cnotę.
Но не скоро человѣкъ объялъ все величіе этихъ принциповъ: вѣры, свободы и свѣта. Во имя свободы Римъ обагрилъ кровью весь міръ:
Krwią twe imię po całym Rzym wypisał głobie,
Tobie on lud ujarzmiał z południa, z północy.
Точно такъ-же фанатизмъ возжегъ въ людяхъ "адскій огонь", и только свѣтъ знанія, не уничтоженный насиліемъ, сохраненный въ нѣдрахъ масонства, освободитъ человѣчество.
Поэтъ увѣщаетъ смертнаго:
...śmiertelny! póki życia póki sił ci stawa.
Chroń się stracić trzech dziedzictw: światła, wiary, prawa.
Масонская дѣятельность Бродзинскаго не прекращалась и въ слѣдующіе годы, хотя уже съ 1818 года замѣчается поворотъ въ польскомъ обществѣ: съ одной стороны нѣкоторые желаютъ придать масонскимъ ложамъ революціонно-политическій характеръ, а съ другой, обскурантной, стремятся ихъ окончательно уничтожить. Въ 1818 году Бродзинскій произноситъ рѣчь, посвященную выясненію принциповъ масонства, какъ онъ ихъ самъ понималъ {Она сохранилась въ матерьялахъ Скимборовича и перепечатана въ отрывкахъ Хмѣлёвскимъ ("Stndya..." 124--126).}. Изъ нея мы видимъ, что Бродзинскій понималъ и цѣнилъ въ масонствѣ почти исключительно его религіозно-нравственную сторону; это не мѣшало ему однако въ привѣтственной рѣчи Длусскому, представителю литовскаго ордена, высказать мысль о соединеніи братскими узами масонства Литвы и Царства Польскаго и видѣть въ Казимирѣ короля, который правильно "разумѣлъ всѣ масонскія добродѣтели не изъ наукъ, а черная изъ глубины сердца". Молодое поколѣніе развивало мысль, брошенную Бродзинскимъ, и стремилось къ соединенію Литвы и Польши не только узами масонскими... Въ томъ же 1818 году, въ маѣ, Бродзинскій говорилъ и другую рѣчь, не чуждую политикѣ: привѣтствіе товарищу Костюшки, швейцарцу Цельтнеру, сопровождавшему въ Варшаву смертные останки своего друга {Въ познанскомъ изданіи она сокращена и напечатана безъ всякихъ слѣдовъ масонскаго происхожденія (ср. Zalęski, 211).}. Не смотря на всѣ эти политическіе намеки, нельзя не признать, что масонскія идеи въ общемъ Бродзинскій дѣйствительно понимали въ духѣ той космополитической гуманности, которую проповѣдовали Шредеръ и Феслеръ, положившіе начало реорганизаціи масонскихъ ложъ и у насъ въ Россіи {А. Н. Пыпинъ, "Обществ. движ. при Ал. I", Спб. 1885, гл. VI.}. Съ цѣлью устраненія предубѣжденія противъ масоновъ Бродзинскій перевелъ забавную пьесу Коцебу "Wolny Mularz". Баронъ Гехтъ (щука) желаетъ знать, что такое масонство, и изъ любопытства готовъ даже поступитъ въ ложу, но его смущаетъ мысль о равенствѣ.
....Mam zdanie osobne, говоритъ онъ:
Doktorki i sekretarze, te i tym podobne
Mogą być dobrze ludzie....
но называть ихъ своими братьями баронъ не желаетъ, не смотря, на всѣ увѣренія молодого графа, что
Miłość praw i ludzkości, czyste obyczaje
To czyni ludzi bracią, to szlachetswo daje.
Въ концѣ концовъ однако баронъ убѣждается, что
Wolny mularz dla chluby nie prawie o cnocie,
Nigdy nie dba o pozór, kto ma rzecz w istocie,
Stały roztropnych zasad nigdy nie odmieni
I człowieka jedynie jak człowieka ceni.
Съ такою же цѣлью защиты масонства въ 1821 году Бродзинскій переводитъ нѣмецкую статью "О towarzystwie wolnych mularzy" ("Pam. Warsz." XIX), заключительныя слова которой такъ опредѣляютъ цѣль и значеніе масонскаго ордена: "Союзъ масоновъ, это -- общество, которое и по своему возникновенію, и въ своемъ дальнѣйшемъ развитіи тѣсно связано съ развитіемъ и совершенствованіемъ человѣчества; это единственный до сихъ поръ союзъ, который посвятилъ себя идеѣ исключительно чистой гуманности, и насколько онъ остается вѣренъ основнымъ принципамъ масонства, настолько онъ пролагаетъ дорогу всѣмъ высшимъ и лучшимъ стремленіямъ человѣчества. Если эти принципы чистыхъ человѣчныхъ чувствъ, которыя заключаются въ масонствѣ, превратятся подъ вліяніемъ образованія и упражненія въ опредѣленныя знанія, если сердца братьевъ при помощи взаимнаго поддержанія разгорятся благороднымъ огнемъ, а поступки ихъ будутъ руководимы разумомъ; если усиліями своихъ благородныхъ товарищей союзъ съумѣетъ подняться на третью степень своего существованія и съумѣетъ охватить весь міръ въ объятія любви,-- общество масоновъ можетъ тогда сдѣлаться и сдѣлается союзомъ высшимъ и приносящимъ счастье роду людскому".
Въ 1822 года русское правительство, какъ извѣстно, закрыло всѣ масонскія и мистическія общества; само собою разумѣется, что и масонская дѣятельность Бродзинскаго должна была прекратиться.
Довольно положительное масонское міровоззрѣніе Бродзинсаго къ началу 30-хъ годовъ переходитъ въ особое мистическое настроеніе, возникшее у многихъ польскихъ поэтовъ подъ вліяніемъ тяжелыхъ событій 1830--1831 года, когда душевное равновѣсіе было окончательно нарушено, и самыя дорогія, завѣтныя мечты и надежды поляковъ были жестоко попраны суровой дѣйствительностью. Вѣра въ свои силы была утеряна, польское общество растратило временно всѣ лучшія свои силы, реакція и утомленіе явились на смѣну жизнедѣятельнаго, бодраго романтизма, встрѣчая соотвѣтственный отзвукъ и въ настроеніи европейскаго общества {На сходство новаго мессіоническаго направленія съ реакціоннымъ романтизмомъ указываетъ и авторъ очерка философіи поляковъ въ книгѣ Ибервега-Гейнце (въ перев. Колубовскаго).}. Вѣра въ провидѣніе, въ Бога, замѣняетъ вѣру въ свои силы и помощь друзей. На этой почвѣ легко создается настроеніе, которое называютъ мессіанизмомъ. Г. Урсинъ справедливо опредѣляетъ мессіанизмъ, какъ вѣру въ благодать и любовь Бога, почившую на данномъ народѣ {Урсинъ (Здѣховскій) "Очерки психологіи слав. племени", Спб. 1887. Ред. чит. "Kraj" 1888, "Kwart. Hist." (Франка), "В. Евр. Пыпина".}. Главнымъ представителемъ этого направленія считается Мицкевичъ {Чит. "Księgi pielgrzymstwa polskiego" ("Dzieła" Ad. Mickiewicza, t. IV Paryż, 1880, 1--58.}, но для насъ не подлежитъ сомнѣнію, что основателемъ этого направленія слѣдуетъ признать К. Бродзинскаго, въ нѣкоторыхъ произведеніяхъ котораго мы находимъ всѣ черты мессіанизма на нѣсколько лѣтъ раньше, чѣмъ появились "Księgi pielgrzymstwa". Мы знаемъ, какое преувеличенное представленіе имѣлъ Бродзинскій о своемъ народѣ и его многочисленныхъ достоинствахъ. Еще въ 1815 году онъ писалъ:
Strudzon strażą, Europy wreszcie polak zasnął,
Upadł, kaganiec światła północy zagasnął.
Но если польскій народъ является образцомъ совершенства и невинности, не трудно догадаться, что именно на немъ и должна почить благодать Божія,-- и вотъ мы уже въ дебряхъ мессіанизма. Впервые въ 1831 году Бродзинскому пришла мысль сравнить воскресеніе возставшаго народа съ воскресеніемъ Христа. Въ стихотвореніи "Na dzień zmartwychwstania Pańskiego" польскій народъ изображенъ страдающимъ по примѣру Христа:
Chwała tobie, Chrystie Panie!
Lud, który chodził twym śladem,
Co twoim cierpiał przykładem,
Z tobą święci zmartwychwstanie! 1).
1) "Kur. Polski", 1831, No 484.
Ta же мысль еще настойчивѣе звучитъ въ рѣчи "О narodowości", сказанной 3-го мая 1831 года. Народъ польскій признается въ ней найболѣе чистымъ и найболѣе годнымъ для воспринятія небеснаго огня {"....Najczystszy do przejęcia ognia niewidomego, jaki mu niosę".}; онъ страдаетъ во имя Христово для блага всего человѣчества. Польскій народъ " философъ по вдохновенію"; онъ -- Коперникъ въ мірѣ нравственномъ. Его терновый вѣнокъ замѣнится вѣнцомъ побѣды; его предопредѣленіе -- стать на стражѣ общей свободы и независимости, выстрадать ее для человѣчества среди бури и натиска варваровъ {"Mowa о narodowości", стр. 5, 6 и др.}. Въ другомъ произведеніи, "Posłanie do braci na wygnaniu", Бродзинскій идетъ еще дальше въ своемъ мистицизмѣ. Онъ пишетъ, въ духѣ посланій апостольскихъ, къ эмигрантамъ въ такомъ тонѣ, какъ будто онъ отчасти считаетъ себя вдохновеннымъ самимъ Богомъ, Онъ увѣщеваетъ ихъ возложить все упованіе свое на Бога, бросить ссоры, партійность, не писать -- потому, что и Христосъ немного писалъ: всего одинъ разъ, и то -- пальцемъ на пескѣ {Чит. стр. 63.}. Онъ говоритъ имъ: "намъ нужно сѣять любовь, терпѣніе, отзывчивость, а вы разсѣеваете куколь, партіи, ненависть. Жизнь Христа -- прообразъ жизни и страданій нашего народа" ради спасенія (т. е. свободы) человѣчества. "Вѣруйте, что вѣра Христова возсіяетъ во всей своей огненной чистотѣ черезъ Польшу, а Польша вѣрою спасена будетъ. Рядомъ съ мѣстами (stacye) страданій Господнихъ будутъ поставлены мѣста страданій польскаго народа, и рядомъ съ хоруговью ягненка будетъ помѣщена хоругвь съ польскимъ орломъ" {Чит. стр. 30, 32, 33, 54 и др.} (!). Между всѣми событіями священной исторіи и польской Бродзинскій видитъ поразительную аналогію {Ibid. стр. 54.}, и это еще разъ убѣждаетъ его въ томъ, что неслѣдуетъ полагаться ни на свои силы, ни на друзей и союзниковъ, которые, какъ мельничный жерновъ, мелютъ для себя муку, а все упованіе нужно возложить на Бога {У Эстрейхера есть еще указаніе на другую статью, очевидно такого же мессіанистическаго характера: "Poselstwo z ziemi ucisku do synów jej w rozproszeniu" P. 1838. Но мы не нашли никакихъ указаній о ней. О нѣкоторыхъ другихъ произведеніяхъ безспорно того же характера (чит. 1-ю главу, стр. 62), а также о переводахъ изъ Библій мы уже говорили.}.
Буквально всѣ эти мысли мы находимъ и у Мицкевича либо дословно, либо въ дальнѣйшемъ ихъ развитіи. Такъ напр., сравненіе польскаго народа съ Коперникомъ дословно повторено Мицкевичемъ въ курсѣ славянской литературы {А. Mickiewicz, "Dzieła", W. 1858, t. VI, стр. 10--11.}. Въ особенности же поражаетъ сходство со взглядами Бродзинскаго мысли въ посланіи Мицкевича "Księgi pielgrzymstwa polskiego". Такимъ образомъ, намъ кажется, не подлежитъ сомнѣнію, что въ основу мессіанизма Мицкевича положены взгляды, не разъ высказанные еще Бродзинскимъ, и на это обстоятельство въ исторіи польской литературы и до сихъ поръ еще не было обращено должнаго вниманія.