Крылатый конь. Брюшлъ, проводникъ Брадаманты. Анжеликино кольцо. Волшебный щитъ. Очарованный замокъ. Бой волшебника съ Брадамантой. Освобожденіе Рожера. Воздушное путешествіе Рипальдъ въ Шотландіи. Бесѣда его съ монахами о женщинахъ.
Лукавство -- признакъ злыхъ сердецъ --
Достойно порицанья;
Но иногда оно -- вѣнецъ
Для насъ благодѣянья,
Спасая насъ порой отъ бѣдъ,
Порой отъ смерти самой...
Когда бы поступалъ весь свѣтъ
Чистосердечно, прямо!...
А то -- ты думаешь, что другъ
Тебя ласкаетъ вѣрной;
Посмотришь,-- это адскій духъ,
Предатель лицемѣрной.
Когда и друга поискать
Да поискать на свѣтѣ,
И испытать да испытать
И видѣть въ полномъ свѣтѣ,
Каковъ онъ, можно ли открытъ
Ему сердечны тайны;
Такъ Брадаманту ли винишь?
Съ ней воръ необычайный,
Безсовѣстный хитрецъ и лжецъ,
Какихъ на свѣтѣ мало,
Какимъ Мелисса, наконецъ,
Брюнеля описала.
Она вела съ нимъ разговоръ,
Держа глаза на стражѣ;
И хорошо,-- при ней былъ воръ
Чрезчуръ искусный въ кражѣ,
Какъ прежде я уже сказалъ.
Вдругъ поднялась тревога,
На улицѣ и крикъ и гвалъ.
"Скажите, ради Бога,
Что тамъ такое?" говоритъ
Красавица младая,
И въ тотъ же мигъ на шумъ бѣжитъ,
Отвѣтъ предупреждая.
Хозяинъ, дѣти и жена
Со всей огромной дворней,
Кто, помѣстяся у окна,
Кто вонъ, какъ могъ проворнѣй,
Всѣ вверхъ глядятъ, какъ бы слѣдятъ
Комету иль затмѣнье;
И Брадаманта, бросивъ взглядъ,
Чудесное явленье,
Смутясь, открыла: въ вышинѣ,
Почти подъ облаками,
Несется рыцарь -- на конѣ
Съ широкими крылами;
И крылья тѣ со всѣхъ сторонъ,
Какъ радуга, сіяли,
А рыцарь самъ вооружёнъ
Въ доспѣхъ изъ чистой стали.
Онъ къ западу полетъ склонилъ
И скрылся за горами.
"Вотъ онъ, хозяинъ говорилъ
Предъ шумными толпами,
Вотъ тотъ волшебникъ, что всегда
Летаетъ сей страною,
Порою далѣ, иногда
Близёхонько къ постою.
"To долетаетъ онъ до звѣздъ,
То вьется надъ землёю,
И всѣхъ красавицъ здѣшнихъ мѣстъ
Уноситъ вдаль съ собою,
Вотъ почему, денной норой
Явяся къ намъ, прохожій
Не видитъ вовсе ни одной
Здѣсь дѣвушки пригожей:
Бояся встрѣтишься съ во іхвомъ
И стать его добычей,
Онѣ съ двора не ходятъ днёмъ,--
Таковъ у насъ обычай.
"На Пиринеяхъ, силой чаръ,
Изъ чистой слитый стали,
Есть замокъ, онъ горишь какъ жаръ,
И въ свѣтѣ не видали
Такаго чуда никогда
И не увидятъ вѣрно.
Тамъ чародѣй живетъ, туда
Съ отвагой безпримѣрной
Ходили Рыцари гурьбой,
Да тамъ и оставались;
Знать брались въ плѣнъ, вступая въ бой,
Иль смерти предавались."
Прислушавшися къ симъ словамъ,
Красавица младая
Отраднымъ предалась мечтамъ,
Заранѣ помышляя,
Волшебнымъ овладѣвъ кольцомъ,
Взять съ замкомъ чародѣя;
И вслухъ промолвила потомъ,
Отъ радости краснѣя:
"Когда бъ, хозяинъ, ты послалъ
Проводника со мною
Къ волхву до Пиринейскихъ скалъ!
Какъ жажду я съ нимъ бою!"
--Ты требуешь проводника?
За нимъ не станетъ дѣло,
Прервалъ Брюнель, и вотъ рука!
А въ путь съ тобою смѣло;
Онъ у меня на чертежѣ;
Есть нѣчто и другое...--
И про кольцо почти уже
Сказалъ ей роковое,
Но смолкъ." Я радъ итти съ тобой!"
Красавица сказала,
И между тѣмъ кольцо мечтой
Заранѣе ласкала,
И, на другое рѣчь склоня,
Съ Брюнелемъ говорила.
Она немедленно коня
Въ гостинницѣ купила,
Въ которомъ нужда ей была
Для битвъ и для дороги.
И вотъ, едва лишь ночь прошла,
Безъ шума, безъ тревоги
Она отправилась въ походъ.
Путь шолъ долиной тѣсной;
Вожатой ѣхалъ то впередъ,
То позади Прелестной.
Съ холма на холмъ, изъ лѣса въ лѣсь
Они переступали
И, Божьихъ зрители чудесъ,
На Пиринеяхъ стали,
Откуда видишь въ свѣтлый часъ
Испанію далеко
И Францію,-- отраду глазъ --
И океанъ широкой
Въ безбрежной западной дали
И на полудни море.
Оттуда внизъ они сошли,
Извѣдавъ трудъ и горе.
Внизу долина, а на той
Долинѣ углубленной
Утесъ крутой, вверху стальной
Оградой обнесенной;
Крутой утесъ едва небесъ
Главой не досягаетъ,
И недоступенъ сей утесъ
Тому, то не летаетъ.
"Вотъ-гдѣ въ плѣну, Брюнель сказалъ,
И Рыцари и Дамы,
Которыхъ силой чаръ забралъ
Къ себѣ Атлантъ упрямый."
И тотъ утесъ со всѣхъ сторонъ,
Какъ будто по отвѣсу,
Обсѣченъ вгладь и вгладь сведёнъ;
Ни лѣстницы къ утесу
И ни уступа не видать
И никакого слѣду,
И можно лишь на немъ витать
Орлу -- небесъ сосѣду"
Настало время совершить
Свой замыслъ дѣвѣ грустной;
Пора ей спутника лишить
Кольца и жизни гнусной.
Но мечь побѣдный обагрить
Въ крови не благородной,--
Но безоружнаго убить --
Для ней неблагородно.
Кольцо ей нужно,-- овладѣть
И безъ того имъ можно;
И -- въ первый разъ попался въ сѣть
Бездѣльникъ осторожной,
Ола схватила хитреца
И, что всего несноснѣй,
Лишила силою кольца
И привязала къ соснѣ.
Онъ проситъ, молитъ, слезы льётъ,--
Она не преклонилась,
И все идетъ впередъ,-- и вотъ
Пришла, остановилась.
Предъ нею замокъ роковой;
Она, чтобъ чародѣя
Скорѣй изъ замка вызвать въ бой,
Въ рогъ трубитъ не робѣя;
И, отразившись объ утесъ,
Отъ рога гулъ несется
Чрезъ долъ, чрезъ горы, черезъ лѣсъ,
И въ замкѣ отдается.
И не замедлилъ чародѣи,
Послышавъ вызовъ къ бою;
Онъ разсѣкаетъ эмпирей,
И горнею стезёю,
Заранѣ радуясь войнѣ,
Въ доспѣхѣ небогатомъ
Несется на своемъ конѣ,
На бѣгунѣ крылатомъ.
И чтоже? Брадамантѣ онъ,--
Столь страшный всѣмъ; не страшенъ,--
Онъ былъ почти неворужеаъ,
Явяся изъ-за башенъ.
Онъ только щитъ въ рукѣ держалъ
Подъ шелковымъ покровомъ
Да книгу, и ее читалъ;
И тутъ-то въ блескѣ новомъ
Чудесъ являлся длинный рядъ:
То, чудилось, средь бою
Онъ грозно заносилъ булатъ
Надъ вражьей головою,
То булавою, то копьемъ
Махалъ, разилъ жестоко,
Межь тѣмъ какъ онъ сидѣлъ тишкомъ
Отъ поля битвъ далёко.
Ho конь не сверхъ-естественъ,-- онъ
Отъ кобылицы съ грифомъ
Зачатъ, рожденъ и воздоёнъ,
И названъ Гиппогрифомъ.
По переду онъ схожъ съ отцомъ
Когтистымъ и крылатымъ;
Но заду -- это мать, съ хребтомъ
Крутымъ, съ хвостомъ косматымъ,
Сей родъ ужъ рѣдокъ, и теперь
Остался позабытымъ;
Живетъ же эта птица-звѣрь
За моремъ Ледовитымъ.
Оттуда волхвъ его досталъ
Волшебства силой чудной,
И цѣлой мѣсяцъ объѣзжалъ;
Окончивъ подвигъ трудной,
Онъ приучилъ его къ уздѣ,--
И Гиппогрифъ послушной
Летаетъ, рыщетъ съ нимъ вездѣ
По высотѣ воздушной.
Лишь Гиппогрифъ, одинъ лишь онъ
Не чародѣйной силой
Атлантовой произведёнъ,
Какъ все другое было.
Другое все -- игра одна
Волшебнаго искуства;
Непостижимая -- она
Обманывала чувства.
Но дочь Амонова кольцомъ
Разрушила всѣ чары,
И сѣетъ, между тѣмъ, мечемъ
По воздуху удары;*
И конь уже усталъ подъ ней,
За чародѣемъ рѣя;
Она въ отпоръ быстрѣй, живѣй,
Какъ завѣщала Фея.
Но вотъ, остановивъ коня,
На землю прыгъ проворно,
Волхва и тѣша и маня
Усталостью притворной.
Рѣшившись положишь конецъ
Таинственнымъ ударамъ,
Атлантъ лукавый наконецъ
Прибѣгъ къ послѣднимъ чарамъ?
Онъ щитъ открылъ,-- онъ полагалъ.
Что свѣтъ его чудесной
Сразилъ врага, что дерскій палъ
Съ отвагой неумѣстной"
Онъ могъ бы, выходя на рать,
Свой щитъ вскрывать сначала.
Чёмъ долго рыцарей держать;
Но старца утѣшала
Ихъ суетливость, удаль, нравъ
И вспыльчивость смѣшная.
Такъ часто кошка, мышь поймавъ,
И тѣшась и играя,
Бѣдняжку въ лапахъ жметъ, а тамъ,
Какъ ей играть наскучитъ,
Она изъ лапъ ее -- къ зубамъ,
Да тутъ же и замучитъ.
Бывало прежде роль мышей
Всѣ витязи играли,
А Волхвъ -- роль кошки; прошлыхъ дней
Потѣхи миновали,
Какъ Брадаманта въ бой съ кольцомъ
Таинственнымъ предстала.
Она лукаво за волхвомъ
Лукавымъ наблюдала;
Едва покровъ съ щита слетѣлъ,--
Она закрыла очи
И пала, будто тяготѣлъ
На нихъ мракъ долгой ночи"
Не то, чтобъ щитъ ей могъ вредить,
Огнисты искры сѣя,--
Нѣтъ! ей хотѣлося сманить
На землю чародѣя;
И эта хитрость удалась,
Сбылись ея надежды:
Она лишь только улеглась
И опустила вѣжды,
Какъ, очертя широкій кругъ,
И радостью объятый,
На землю опустился вдругъ
Атлантовъ конъ крылатый.
Атлантъ съ коня, покрытый щитъ
Оставивъ надъ лукою;
Атлантъ къ красавицѣ спѣшитъ
Дрожащею стопою,--
Она, какъ волкъ козлёнка, ждешь
Украдкой лиходѣя.
Онъ подошелъ;-- она встаетъ
И -- сжала чародѣя.
Несчастный книгу позабылъ
На этотъ разъ далече,
А ею-то онъ и творилъ
Всѣ чудеса на сѣчѣ.
Заблаговременно слѣпой
Предавшися надеждѣ,
Онъ цѣпь было-принесъ съ собой,
Какъ важивалось прежде,--
Онъ прежде цѣпи налагалъ
На плѣнниковъ несчастныхъ,--
Теперь самъ плѣнникомъ онъ сталъ
Въ часы надеждъ напрасныхъ.
Я не дивлюсь, что онъ отъ ней
Не сталъ обороняться,--
Не старику подъ вечеръ дней
Съ Могучею сражаться.
И голову уже она
Отнесть ему хотѣла,--
Но вдругъ рука опущена --
И месть охолодѣла;
Постыдной мести не могла
Предаться Брадаманта.
Всмотрѣвшися въ черты чела
Печальнаго Атланта,
Она смутилася; онъ сѣдъ,
Морщинамъ нѣтъ и счоту,
Ему подъ семьдесятъ ужъ лѣтъ,
Онъ жить терялъ охоту.
"Убей меня, скорѣй убей!
Волшебникъ, негодуя
И задыхаясь, молвилъ ей,
Чужой ужъ вѣкъ живу я."
Но дѣва ратная совсемъ
О томъ не помышляла
И, любопытствуя, межъ тѣмъ
Подробно знать желала,
Зачѣмъ построилъ замокъ онъ
Въ странѣ пустынной, дальной.
Зачѣмъ людей беретъ въ полонъ
Въ окрестности печальной.
"Знай, отвѣчалъ ей чародѣй,
Залившися слезами,
Что я построилъ замокъ сей
Межъ дикими скалами
Не изъ желанья зла другимъ,
Не изъ корысти гнусной,--
Нѣтъ! знаньемъ я открылъ моимъ
Конецъ Героя грустной...
Онъ мой питомецъ... Онъ законъ
Оставитъ Магометовъ
И -- на погибель обречёнъ
Отъ вражескихъ навѣтовъ...
"Нѣтъ лучше юноши на всей
Подсолнечной планетѣ;
Рожеръ -- прелестный рыцарь сей -
Рожеръ мнѣ все на свѣтѣ;
Его отъ колыбельныхъ дней
Лелѣялъ я, какъ сына.
Желанье пылкое честей
И грозная судьбина
Его за Аграмантомъ въ слѣдъ
Во Францію умчали;
Его хочу спасти отъ бѣдъ,
Увесть изъ чуждой дали.
"Въ семъ мѣстѣ замокъ для того
Построилъ я прекрасной,
Что бы любимца своего
Укрыть въ немъ безопасно;
Я завладѣлъ имъ, какъ тобой
Мнѣ завладѣть желалось,--
А послѣ уводить съ собой
Мнѣ въ замокъ удавалось
Прелестныхъ рыцарей и дамъ,
Чтобъ юному герою
Ни разу не сгрустнулось тамъ
Съ веселою толпою.
"У нихъ одной свобода нѣтъ --
Уйти имъ не позволю --
А прочихъ благъ, которыхъ свѣтъ
Такъ жаждетъ,-- вволю;
Чего ни захотятъ, все есть:
Наряды, пляски, пѣнье;
Въ пирахъ есть что попить, поѣсть;
Все нѣжитъ слухъ и зрѣнье.
Я начиналъ уже плоды
Сбирать моей заботы;
Но ты пришелъ,-- и въ прахъ труды,
И въ прахъ мои расчёты!
"Черты прекраснаго лица
Есть знакъ души прекрасной,
Какъ у тебя, и за птенца
Молю я не напрасно.
Возьми мой щитъ, передъ тобой
И этотъ конь воздушной,
Возьми двухъ-трехъ друзей съ собой,
Герой великодушной,
Возьми ихъ всѣхъ до одного,
Все забери съ собою,--
Но не Рожера моего --
Его оставь со мною.
"Ho если силой у меня
Рожера взять рѣшишься,--
Молю и плача и стеня,
Пока не возвратишься
Во Францію,-- освободишь
Мой духъ отъ плоти хилой."
--Рожера-то и возвратишь
Хочу свободѣ милой,
Она въ отвѣтъ; мольбы твои --
Все вздоръ; плачь, сколько хочешь..
А конъ и щитъ и такъ мои,
Ты о пустомъ хлопочешь.
--Они мои по праву сѣчь,
Ты въ нихъ не властенъ болѣ;
Странна мнѣ о размѣнѣ рѣчь,--
Ты самъ теперь въ неволѣ."
Ты говоришь: тебѣ твоей
Наукою открыто,
Что близокъ къ гибели своей
Рожеръ мой знаменитой; -~
Ты предузналъ чужой конецъ,
А что тебѣ грозило,
Не предузналъ?... Ты лжецъ я лжецъ,
Какихъ не много было.
--Не умоляй о смерти, нѣтъ!
Напрасное моленье!...
Когдажъ покинуть хочешь свѣтъ,
И жизнь тебѣ -- мученье,--
Самъ, мужествомъ вооружась,
Сбрось грустной жизни бремя.
Пока не наступилъ твой часъ,
Зачѣмъ терять намъ время?
Скорѣе плѣнниковъ спасёмъ
Отъ пышной ихъ темницы.-- *
Сказала и впередъ съ волхвомъ,
Опутаннымъ въ плѣницы.
Атлантъ въ своихъ цѣпяхъ за ней
Идетъ, и Брадамата
Ни на мгновеніе очей
Не хочетъ свестъ съ Атланта,
Какъ онъ тогда ни присмирѣлъ
Отъ тягостной печали.
Идутъ; вотъ ихъ пути предѣлъ,
Вотъ подъ утесомъ стали,
Какъ бы нежданно очутясь
Предъ тѣсною калиткой;
Утесомъ лѣстница вилась
И къ замку шла улиткой.
Атлантъ съ порога камень снялъ,--
Весь въ племенахъ, въ символахъ;
Подъ нимъ Фіаловъ рядъ стоялъ;
Надъ ними дымъ, какъ пологъ,
Висѣлъ, едва струясь, и въ нихъ
Таился пламень алой.
Атлантъ ихъ въ дребезги -- и въ мигъ
Все степью дикой стало:
Сокрылся отъ очей утесъ,
Нѣтъ болѣ грозныхъ башенъ,
И замокъ блещущій изчезъ,
Что былъ для многихъ страшенъ.
И чародѣй изъ-подъ цѣпей
Въ тожь время ускользаетъ:
Такъ часто муха изъ сѣтей
Арахны улетаетъ.
Изчезло все, подобно снамъ,
И вотъ предъ дѣвой бранной
Толпы и рыцарей и дамъ
Надъ чистою поляной;
И всѣ свободны, но не всѣхъ
Свобода обольщала,--
Она обманчивыхъ утѣхъ
Невольниковъ лишала.
Тамъ Сакрипанъ, тамъ и Градассъ
И два примѣрныхъ друга --
Празильдъ съ Ирольдомъ,-- ихъ въ свой часъ
Взаимная услуга
Сроднивши, за Ринальдомъ въ слѣдъ
Съ Восточныхъ странъ призвала;
Тамъ дѣва -- дѣвъ прелестныхъ цвѣтъ --
Рожера отыскала.
Рожеръ взглянулъ, Рожеръ узналъ
Пришелицу младую...
Какъ таялъ онъ, какъ расточалъ
Признательность живую!
Онъ ею жилъ, ее любя
Всего на свѣтѣ болѣ
И болѣ самаго себя,
Съ тѣхъ поръ, какъ въ ратномъ полѣ
Она предъ нимъ, вскрывъ злато власъ,
Поражена жестоко;
Но гдѣ и кѣмъ,-- О томъ разсказъ
Завелъ бы насъ далёко.
Съ тѣхъ самыхъ поръ они вездѣ
Другъ друга всё искали
И дни и ночи, но нигдѣ
Другъ друга не встрѣчали
Рожеръ единственнымъ себя
Счастливцемъ почитаетъ,
Онъ внѣ себя; она любя,
Его освобождаетъ.
И дружно всѣ глухимъ путёмъ
Идутъ, спѣшатъ къ долинѣ,
Гдѣ верхъ одержанъ надъ волхвомъ
Отважной героиней.
Какъ прежде, тамъ и конь стоятъ,
Какъ прежде, надъ лукою
И чудный щитъ лежитъ, покрытъ
Шелковой пеленою.
Красавица къ коню,-- конь ждетъ,
Но только что дождется,
И мигомъ крылья распахнетъ,
Взмахнетъ и -- вверхъ взовьется
И -- спустится въ виду у ней
На крутизнѣ нагорной;
Она за нимъ и -- въ эмпирей
Онъ вновь уйдетъ проворно.
Такъ точно по сухимъ пескамъ
Ворона водитъ, манитъ
Собаку по своимъ слѣдамъ
И всякой разъ обманетъ.
Рожеръ, Черкескій царь, Градассъ
И всѣ, что съ ними были,
Разсыпалися въ тотъ же часъ,
И всѣ коня ловили;--
Летучій конь то по горамъ,
То по доламъ ихъ водитъ;
Они къ нему,-- Онъ здѣсь и тамъ,
Измучивъ ихъ, проводитъ;
Рожеру только одному
Отдаться онъ рѣшился,
Онъ самъ приблизился къ нему,
Взглянулъ, остановился.
И это былъ Атлантовъ ковъ,
Онъ принялъ эту мѣру;
Пятая нѣжную любовь
Въ душѣ своей къ Рожеру,
Онъ своему коню велѣлъ,
Давъ сѣсть въ сѣдло герою,
Умчаться въ дальній съ нимъ предѣлъ
Воздушною стезёю.
Схвативъ коня, Рожеръ вести
Хотѣлъ его съ собою;
Но конь ни съ мѣста, онъ итти
Не думалъ въ слѣдъ герою.
Рожеръ съ Фронтина своего,--
Фронтиномъ называли
Ретиваго коня его~
И шпоры зазвучали
Подъ Гиппогрифомъ, и сѣдокъ
На немъ ужъ помѣстился.
Крылатый конъ сначала въ скокъ
А тамъ и въ лётъ пустился,
И въ воздухъ глубоко ушолъ,
И глубже, чёмъ спущенный
Съ руки соколышка соколъ,
Отъ путъ освобожденный.
Красавица, взоръ вверхъ, глядитъ,
Глядитъ и -- обомлѣла;
На сердцѣ черный страхъ лежитъ,
Кровь стыла, холодѣла;
И, полумертвая, она
Къ сырой землѣ припала.
Все, что въ былыя времена
Несчастная слыхала
О Ганимедѣ молодомъ,
На небо унесенномъ,
Отпечатлѣлося потомъ
Въ умѣ ея смущенномъ,--
И долго милаго слѣдитъ
Влюбленными очами....
Но вотъ отъ взора онъ сокрытъ
Туманными зыбями,--
И мыслью по его слѣдамъ
Въ предѣлъ безвѣстной дали
Летитъ, свободу давъ слезамъ
Отчаянной печали,
И льется ни рѣкой рѣка,
И рвется и рыдаетъ...
Рожера нѣтъ, безъ сѣдока
Фронтинъ его блуждаетъ.
Она беретъ его съ собой,
Чтобъ не отдать другому,
А возвратить своей порой
Рожеру дорогому,
Котораго когда нибудь
Опять увидѣть льстится.
Крылатый конь, свершая путь
Воздушный, быстро мчится;
Подъ рыцаремъ вершины горъ
Погрязли въ мглѣ глубокой;
Уже лѣсовъ, долинъ, озёръ
Не различаетъ ока.
Въ эѳирной очутясь дали,
Въ которой чуть примѣтной
Виднѣлся точкою съ земли,
Онъ къ западу завѣтной
Направилъ путь, несясь вперёдъ,
Какъ вѣтеркомъ попутнымъ
Корабль несется въ лонѣ водъ --
По хлябямъ моря мутнымъ...
Пусть онъ браздитъ въ своемъ пути
Воздушную пучину,--
Давно намъ время перейти
Къ Ринальду-Паладину.
Сердитый вѣтръ не утихалъ
И, споря съ парусами,
Два дни корабль несчастный гналъ
Межъ пѣнными валами,
То къ западу склонивъ полётъ,
То къ полуночи мрачной.
Но вотъ Риналъдъ изъ лона водъ
Идетъ на берегъ злачной,
Гдѣ Каледонскій древній лѣсъ,
Простершійся далёко,
Тьмы бранныхъ видывалъ чудесь
Въ тѣни своей глубокой.
Видалъ подъ тѣнью онъ своей
И витязей Британскихъ
И витязей изъ-за морей --
Французскихъ и Германскихъ.
Счастливъ, кто въ сердцѣ твердомъ слилъ
Безстрашіе и силу!
Другой тамъ -- робкій -- находилъ
Не славу, а могилу....
Прославились изъ рода въ родъ,
Проникнувъ въ лѣсъ дремучій,
Тристанъ, Галассъ и Ланцелотъ;
Артуръ, Гальванъ могучій,
И столько Рыцарей Стола,
Извѣстныхъ въ цѣломъ свѣтѣ,
Которыхъ ратныя дѣла
Сіяютъ въ полномъ свѣтѣ.
Ринальдъ беретъ копье и щитъ
И течь изъ слали чистой,
Беретъ Баярда и спѣшитъ
Сойти на берегъ мшистой,
А кормчему даетъ приказъ
Не медля отправляться,
И, съ кораблемъ остановясь,
Въ Бервикѣ дожидаться.
Безъ щитоносца, безъ людей
Вступивши въ лѣсъ дремучій,
Опасныхъ ищешь въ немъ путей
Амоновъ сынъ могучій;
И въ первый день младой Герой,
Идя путемъ-дорогой,
Заходишь въ монастырь мужской --
Въ обитель жизни строгой.
Большая часть доходовъ тамъ
Шла на пріемъ почётной
Блуждавшихъ Рыцарей и Дамъ
Съ отвагой беззаботной.
Пришельца Братья и Аббатъ
Роскошно угостили;
На пиршествѣ среди прохладъ
О многомъ говорили.
"Скажите мнѣ, развеселясь,
Спросилъ Ринальдъ у Братіи,
Какъ Рыцари, сюда стремясь
Для важныхъ предпріятій,
Въ вѣкахъ заслуживаютъ честь,
И чѣмъ тріумфъ великой
Герою можно приобрѣсть
Въ дубровѣ этой дикой?"
"Послушай! Братія въ отвѣтъ,
Трудовъ и приключеній
Здѣсь много встрѣтишь,-- пользы нѣтъ;
Они, какъ ваши тѣни.
Темны, ихъ свѣту не видать,
Имъ здѣшній лѣсъ могилой.
Другагобъ мѣста поискать
Тебѣ, могучій силой,
Гдѣбъ подвигъ наградился твой
Немеркнущею славой;
Иначе для чего и въ бой
Вступать тебѣ кровавой?
"Ты хочешь опытъ показать
Отважности чудесной,--
Такъ чтожь? лишь стоитъ пожелать,
А случай есть прелестной,
Такого случая, повѣрь,
Еще и не бывало:
Дочь нашего царя теперь
Подъ страшною опалой;
Баронъ Лурканій погубитъ
Рѣшился прелесть-дѣву;
Тебѣ бы, Рыцарь, защитить
Ее и -- честь цареву.
"Баронъ передъ Царемъ обнёсъ
Ее при всемъ совѣтѣ,
Что будто видѣть довелось
Ему при лунномъ свѣтѣ,
Какъ съ ней любовникъ, на балконъ
Взобравшись, обнимался.
У насъ же, Рыцарь, есть законъ,
Какъ въ мѣсяцъ не сыскался,
--А онъ въ исходѣ -- ктобъ позоръ
Съ ней смылъ въ борьбѣ упорной
Съ донощикомъ, такъ на костёръ
Взведутъ ее позорной.
"Законъ нашъ говоритъ: Жена,
Какогобъ состоянья
И роду ни была она,
По силѣ показанья
Повинна смерти, если въ связь
Вступаетъ беззаконно.
Ей гибель,-- развѣ въ грозный часъ
Въ защиту обнесённой
Предстанетъ Рыцарь и мечемъ
Въ бою докажетъ ясно,
Что злополучная врагомъ
Обнесена напрасно.
"Отецъ Женевры -- такъ у насъ
Зовутъ красу-царевну --
По милой дочери крушась
И кроя скорьбь душевну,
И въ городахъ и въ городкахъ
Пустилъ въ народъ извѣстье:
Ктобъ ни пришелъ съ мечемъ въ рукахъ
Омыть его безчестье,--
Будь только родомъ знаменитъ.
Будь рыцаремъ избраннымъ,--
Тому онъ дочь свою вручитъ
Съ приличнымъ ей приданымъ.
"Но если въ мѣсяцъ не придетъ,
Ктобъ могъ ее избавишь,--
Костёръ позоръ ее созжетъ,
Ей должно міръ оставить.
Вотъ подвигъ! онъ стократъ славнѣй,
Чемъ по лѣсу скитаться
И славы не въ виду людей
Безмолвной добиваться.
Вотъ подвигъ! онъ тебѣ сулитъ
И честь и дочь цареву,
Какихъ едваль земля родитъ --
Прелестнѣйшую дѣву!....
"И только ли? тебя за трудъ,
За подвигъ сей великій
Богатыя помѣстья ждутъ
Съ любовію Владыки.
Къ томужь, Герой, обязанъ ты
И рыцарскою честью
Итти въ защиту красоты
Съ неумолимой местью
За ту, которую народъ
Съ сердечной простотою,
Съ слезами на глазахъ, зоветъ
Невинностью святою"...
--Какъ! Рыцарь говоритъ въ отвѣтъ,
Какъ! дѣвушкѣ прекрасной
Разстаться съ жизнью въ цвѣтѣ лѣтъ
За то, что любитъ страстно,
Что милаго, забывъ про сонъ,
Ждетъ въ нѣжныя объятья?...
Будь проклятъ, кто сей далъ законъ!
И на того проклятья,
Кому онъ былъ и будетъ святъ!...
Казнить бы непреклонныхъ,
А не красавицъ, что дарятъ
Отрадою влюблённыхъ.
--Мнѣ мало нужды до того,
Женевра принимала
Иль нѣтъ любимца своего...
А если принимала,--
Не сталъ бы я ее винить,
Лишь былобь это тайной.
Но полно! радъ я совершить
Сей трудъ необычайной!
Скорѣе мнѣ проводника!
Лечу,-- я чуждъ боязни;
Богъ дастъ,-- спасетъ моя рука
Красавицу отъ казни.
-- Не зная дѣла, защищать
Невинности не стану;
Зачѣмъ другихъ мнѣ подвергать
Невинному обману?
Но утверждаю, что вина
Не стоитъ обличенья;
Что тотъ былъ золъ иль глупъ сполна,
Кто далъ вамъ учрежденья;
Что надобно ихъ отмѣнишь
И, облегчая бремя,
Законъ умнѣй постановить,
Въ расчотъ принявши время.
-- Когда два пола въ цвѣтѣ дней,
Въ счастливое мгновенье,
Почувствуютъ въ душѣ своей
Взаимное влеченье
И жаждутъ плавать въ моръ нѣгъ,
Въ раздольи наслажденій,--
Пусть нѣжутся!... и что за грѣхъ?
За что на женщинъ пѣни?
И почему имъ не любить
Двухъ-трехъ и даже болѣ,
Когда мужчинамъ запретить
Тогожь никто не въ волѣ.
-- И впрямь -- для женщинъ сей законъ
Жестокъ безчеловѣчно...
Богъ дастъ,-- я докажу, что онъ
Ужь слишкомъ долговѣчно
Существовалъ и былъ терпимъ
Въ Шотландіи несчастной.--
Ринальдъ умолкъ; все было съ нимъ
Собраніе согласно,
Всѣ говорили: "люди встарь
Чрезчуръ жестоки были;
Какъ зло терпѣть? Какъ умный царь
Не приложилъ усилій?..."
На утро, только что востокъ
Денницей озлатился,
Ринальдо въ доспѣхахъ въ стремя скокъ
И въ дальній путь пустился;
Съ нимъ монастырской проводникъ,--
Они вдвоемъ летѣли
Чрезъ лѣсъ; лѣсъ былъ угрюмъ и дикъ,--
Повсюду мрачны ели
И ясеней и сосенъ рядъ
И дубы зеленѣли.
Два путника спѣшатъ, летятъ,
Не уставая, къ цѣли.
Желая сократить свой путь,
Они съ дороги битой
Рѣшились въ сторону свернуть
И ѣхать стёжкой скрытой.
Вдругъ слухъ ихъ стономъ поражёнъ,
Раздавшимся далёко;
И путники летятъ на стонъ
Сквозь чащу въ долъ широкой; --
Тамъ два убійцы, между нихъ
Красавица младая,--
Она мила и въ этотъ мигъ,--
Мила, какъ роза Мая;
Но вся въ слезахъ, въ такихъ слезахъ,
Какія рѣдко видны.
Разбойники, съ ложемъ въ рукахъ,
Готовы цвѣтъ завидный
И красоты и жизни ссѣчь
И кровью обагриться;
Она къ нимъ -- жалобную рѣчь,
И молитъ умилиться.
Ринальдъ спѣшитъ, пришелъ, взглянулъ
И -- съ помощью къ молящей.
Онъ закричалъ, и грозный гулъ,
Дробясь, грохочетъ въ чащѣ*
Оставивъ д о бычу, бѣжать
Разбойники пустились,
И скоро ихъ ужь не видать,
Они за доломъ скрылись;
И, незаботяся объ нихъ,
Ринальдъ скорѣй къ прекрасной;
Онъ хочетъ знать, за что постигъ
Ее удѣлъ несчастной.
Но торопясь, къ проводнику
Спасенную сажаетъ,
Заноситъ руку на луку
И путь свой продолжаетъ.
Дорогой приглядѣвшись къ ней,
Ринальдо увидѣлъ ясно
Въ лицѣ и бѣлизну лилей
И отцвѣтъ розъ прекрасной,
И много прелестей открылъ
Въ пріемахъ, въ разговорѣ.
"За что тебя, онъ вновь спросилъ,
Было постигло горе?"
Она, поникнувъ головой
И растревоживъ, совѣсть,
Такъ начала.... Но до другой
Поры отложимъ повѣсть.