Солдатъ -- ненавистникъ мужиковъ.
(1782 г.).
Настоящее дѣло производилось уже въ царствованіе Анны Іоанновны и довольно ярко рисуетъ нравы давно отжившихъ людей. Въ этомъ дѣлѣ мы видимъ случайное указаніе, какъ были деморализованы въ описываемую эпоху солдаты и вообще все военное сословіе. И были дѣйствительныя причины для того, чтобы солдаты считали себя какими-то особенными, привилегированными. Къ помощи ихъ прибѣгали сильные міра для достиженія своихъ политическихъ цѣлей, совершенія переворотовъ,-- для этого заискивали у солдатъ, добивались ихъ расположенія деньгами, послабленіями въ дисциплинѣ и другими деморализующими средствами. Солдаты сознавали въ себѣ силу, воображали себя выше и важнѣе всѣхъ сословій и потому всякую милость, награду и похвалу, отданную не солдатамъ, считали похищенною у нихъ, будто сдѣлали это имъ въ оскорбленіе,-- и возмущались.
Солдатъ Иванъ Сѣдовъ, который будетъ фигурировать въ этомъ дѣлѣ, видимо, служить выразителемъ не своихъ личныхъ мнѣній, а большинства солдатъ; онъ только переступилъ границы и потому попалъ въ бѣду,-- безъ этого съ нимъ бы согласились всѣ, какъ со старымъ бывалымъ солдатомъ.
Въ Кронштадтѣ, въ казармѣ Новгородскаго полка, расположеннаго въ этомъ городѣ, валялись по нарамъ безо всякаго дѣла солдаты и разговаривали о томъ, о семъ. Кто тачалъ сапоги, кто чистилъ амуницію, кто курилъ трубку.
Въ казарму вошелъ ихъ капралъ, седьмой роты, Яковъ Пасынковъ, и объявилъ:
-- Ребята, слушай полковой приказъ! Чтобы быть къ разводу и къ караулу въ готовности всѣмъ, по первому барабану, чтобъ всѣмъ быть готовымъ! Чисть амуницію и оружіе, натирай ремни!..
-- Опять!.. Чтобъ ихъ разорвало!..-- послышались голоса.
-- Отдохнуть не дадутъ!.. Тутъ съ тѣла спадешь!
-- Завязался у насъ этотъ капитанъ, чтобъ ему...
-- Худо намъ, братцы, безъ нашего маіора Шишкина! Послали его въ Петергофъ дороги мостить, а у насъ остался командовать вмѣсто него Ларіоновъ -- капитанъ... Не чета тому! Тотъ былъ добрый, солдатъ берегъ: у него спи, сколько хочешь, а этотъ просто замучилъ!.. То смотръ, то разводы, то ученье да караулы, а то на работу погонитъ!.. Коли къ намъ Шишкинъ долго изъ Петергофа не вернется, тогда замучитъ насъ Ларіоновъ въ конецъ...
-- Вотъ, кабы государыня императрица къ намъ въ Кронштадтъ пожаловала,-- авось бы намъ отъ работы стало полегче.
-- За-то отъ смотровъ потруднѣе.
-- Смотровъ и теперь довольно у Ларіонова.
-- Нынче у насъ императрица Анна Ивановна добрая,-- заговорилъ капралъ Пасынковъ.-- Перевели къ намъ недавно изъ Ладожскаго полка солдата Кирилу Семенова,-- такъ онъ мнѣ разсказывалъ, что какъ-то имъ случилось, солдатамъ Ладожскаго полка, быть по лѣту на работѣ близъ императорскаго дворца. Окна были открыты, и у одного окна стояла императрица Анна Ивановна и на улицу смотрѣла. Кирила Семеновъ это самъ видѣлъ и слышалъ...
Солдаты при этомъ разсказѣ столпились около капрала, чтобы послушать что-то очень интересное.
-- Идетъ только при этомъ случаѣ близко мимо дворца мужикъ, видитъ у окна государыню -- зналъ ли, не зналъ ли, что стояла императрица,-- поклонился, проходя, и шляпу снялъ.
Государыня милостиво на него посмотрѣла и остановила:
-- Что де ты, мужичекъ, за человѣкъ?-- спросила всемилостивѣйшая.
-- Я де посадскій человѣкъ,-- отвѣтилъ мужикъ.
-- Это она съ мужикомъ заговорила, а съ солдатами, что тутъ были, не завела разговора?.. Ну, чудеса!-- удивился одинъ изъ слушателей.
-- Надо быть, не заговорила... Такая ея воля царская,-- отвѣчалъ капралъ Пасынковъ и продолжалъ свой разсказъ:
-- Что-жъ это ты, посадскій мужичекъ,-- снова говоритъ императрица,-- какъ смѣшно одѣтъ?
-- Что смѣшного?-- спрашиваетъ мужикъ.
-- Мужикъ и есть!-- снова послышалось изъ толпы солдатъ,-- какъ онъ съ ея величествомъ разговариваетъ!.. Чистый вахлакъ! солдатъ бы вѣжливѣе отвѣтилъ: "такъ точно молъ, ваше величество!"...
-- А какъ же не смѣшно: шляпа у тебя худая, а кафтанъ хорошій,-- продолжаетъ императрица.
-- Не собрался еще,-- говоритъ мужикъ,-- на шляпу-то, все съ деньгами не собьюсь...
-- Какой ты, мужичекъ, бѣдный... На тебѣ на шляпу, да и ступай съ Богомъ!
При этомъ императрица вынула изъ кармашка два рублевика и дала мужику. Тотъ поклонился и пошелъ дальше. Вотъ сколь милостива наша государыня!..
-- Да, милостива!-- началъ одинъ Изъ слушателей, солдатъ Иванъ Сѣдовъ,-- милостива, только не знаетъ, на кого свою милость изливаетъ!.. На-ка! мужику сѣрому даетъ деньги, а солдатамъ не дала!.. Развѣ это порядокъ? Развѣ можно мужика передъ солдатомъ уважить?.. Она бы лучше эдакія деньги солдатамъ отдала!.. Эка милостивая!.. Я бы ее за эдакую милость камнемъ сверху убилъ бы!..
-- Что ты, подлецъ, говоришь!-- вскинулся на него капралъ,-- я сейчасъ донесу командиру за такія твои слова!..
-- Какія мои слова?.. Что я сказалъ?
-- А! не отвертывайся,-- всѣ слышали! Этого скрыть нельзя!.. Не распускалъ бы лучше горла-то!..
Капралъ Пасынковъ тотчасъ же донесъ командиру полковнику Ртищеву, тотъ отписалъ генералъ-лейтенанту, ландграфу Гессенъ-Гомбургскому, а этотъ послѣдній распорядился послать въ Кронштадтъ Семеновскаго полка сержанта Ивана Бѣляева, чтобы взять изъ Новгородскаго полка Сѣдова, Пасынкова и свидѣтелей гренадера Тимоѳея Иванова и мушкатеровъ Малоглазова и Шарова. Сѣдова велѣно было сковать кандалами по рукамъ и по ногамъ и во время переѣзда черезъ взморье на буерѣ въ Петербургъ имѣть за нимъ строгій надворъ, чтобъ онъ чего нибудь надъ собою не учинилъ. Іюня 5-го 1732 года, всѣ вышеназванные солдаты были уже въ Тайной канцеляріи передъ генераломъ Андреемъ Ивановичемъ Ушаковымъ.
Допросили доносчика Пасынкова,-- онъ повторилъ все сказанное; Иванъ Сѣдовъ показалъ о себѣ слѣдующее:
"Прежде онъ былъ крестьянинъ вотчины Петра Борисовича Черкасскаго, Галицкаго уѣзда, села Палкина. И тому нынѣ десятый годъ отданъ онъ въ рекруты и отосланъ въ Архангелогородскую губернію, а оттуда съ прочими рекрутами отосланъ въ С.-Петербургъ и опредѣленъ въ Новгородскій пѣхотный полкъ.
"1-го іюня говорилъ непристойныя слова простотою своею, понеже во время разговоровъ солдатъ мыслію своею завидовалъ онъ, Сѣдовъ, что изволила ея величество, кромѣ солдатъ, жаловать деньгами мужиковъ... А умыслу и злобы на ея императорское величество, какъ напредъ сего, такъ и нынѣ, онъ, Сѣдовъ, не имѣетъ и согласія о вышеописанномъ ни съ кѣмъ не имѣлъ и напредь сего ни съ кѣмъ не говорилъ. Самъ онъ, Сѣдовъ, близъ дворца никогда не работалъ и отъ роду своего ея императорское величество видѣлъ онъ однажды, какъ изволила въ нынѣшнемъ году шествіе имѣть изъ Москвы въ С.-Петербургъ, и онъ, Сѣдовъ, въ Петербуріѣ для встрѣчи былъ при полку въ строю. Грамотѣ не умѣетъ".
Всѣ свидѣтели солдаты показали точно съ Пасынковымъ, самъ Сѣдовъ не отрекался отъ своихъ словъ, но этого было мало для Тайной канцеляріи. Подозрѣвая вездѣ "умыслъ", "согласіе", "партію", не вѣря никакой "простотѣ", Тайная канцелярія приступила къ пыткамъ и подвергла Сѣдова двумъ вискамъ съ кнутомъ въ 16 и 11 ударовъ.
Новаго не выяснилось ничего, и 10 іюня генералъ Ушаковъ рѣшилъ дѣло: "Сѣдова за непристойныя передъ солдатами слова казнить смертію, но представить приговоръ на благоусмотрѣніе императрицы. Капитану Пасынкову и солдатамъ за правый доносъ выдать награду: первому 10 рублей, вторымъ по 6 рублей".
Касательно Сѣдова императрица рѣшила: вмѣсто казни сослать его въ Охотскъ.