Графъ Дмитріевъ-Мамоновъ.-- Его сумасшествіе.-- Назначеніе моего отца опекуномъ надъ нимъ.-- Сестра Мамонова, графиня Марія Александровна.-- Ея отношеніе въ брату.-- Полкъ, сформированный Мамоновымъ въ 1812 году.-- Курьёзные указы Мамонова.-- Опись его бумагъ.-- Отношеніе къ нему императора Николая Павловича.-- Назначеніе къ Мамонову опекуншей сестры его.-- Отказъ моего отца отъ опеки.-- Кончина Мамонова.
Кто не зналъ въ Москвѣ сумасшедшаго графа Дмитріева-Мамонова, а если не зналъ, то кто не слыхалъ о немъ? Втеченіе 35--40 лѣтъ, графъ Дмитріевъ-Мамоновъ жилъ въ первопрестольной, одержимый страшнымъ душевнымъ недугомъ,-- зимой въ своемъ домѣ на Покровскомъ бульварѣ, а лѣтомъ въ подмосковскомъ богатомъ имѣніи своемъ, селѣ Дубровицахъ.
Я съ малыхъ лѣтъ слышалъ много разсказовъ о графѣ Мамоновѣ, такъ какъ покойный отецъ мой, находясь съ нимъ въ родствѣ, по Высочайшему повелѣнію, въ 1825 году, былъ назначенъ опекуномъ Мамонова, вмѣстѣ съ другимъ его родственникомъ, Сергѣемъ Павловичемъ Фонвизинымъ.
Графъ Мамоновъ былъ сынъ любимца императрицы Екатетерины II, генералъ-адъютанта графа Александра Матвѣевича Дмитріева-Мамонова, происходившаго отъ знаменитаго рода русскихъ бояръ, потомковъ Владиміра Мономаха.
Графъ Александръ Матвѣевичъ, влюбившись въ княжну Щербатову, женился на ней противъ желанія императрицы и уѣхалъ въ Москву, никого не извѣстивъ о своемъ отъѣздѣ. Этотъ поступокъ Мамонова крайне огорчилъ императрицу, которая, однако же, не взирая на крайне нелестные отзывы о бывшемъ своемъ любимцѣ, данные княземъ Потемкинымъ {Письма Потемкина къ Екатеринѣ о Мамоновѣ были напечатаны въ No 12 журнала "Русскій Архивъ" за 1865 годъ.}, переписывалась съ нимъ и посылала ему разные подарки.
Графъ Александръ Матвѣевичъ Мамоновъ, живя въ Москвѣ, посвятилъ себя воспитанію сына, который съ малыхъ лѣтъ пристрастился къ чтенію историческихъ книгъ.
Молодому Мамонову открыта была самая блестящая карьера: онъ былъ знатенъ, богатъ, уменъ и красавецъ собой; при этомъ обладалъ неимовѣрной физической силой.
Женщины не могли равнодушно смотрѣть на него, а мужчины гордились его знакомствомъ. Онъ поступилъ на службу въ Конногвардейскій полкъ и замѣчательно быстро дослужился до чина генералъ-маіора.
Казалось, что этому баловню природы предстояла самая счастливая жизнь, но судьба рѣшила иначе: послѣ сильныхъ нравственныхъ страданій, отъ неудовлетвореннаго честолюбія и самолюбія, послѣ постоянныхъ мелкихъ непріятностей и ссоръ съ родною сестрою, графинею Марьей Александровной Мамоновой, имъ овладѣла жестокая душевная болѣзнь, не оставившая его до самой могилы, втеченіе болѣе 30-ти лѣтъ.
Считаю необходимымъ обрисовать личность сестры графа Мамонова, дѣвицы графини Марьи Александровны, бывшей фрейлины императрицы Елисаветы Алексѣевны.
На сколько братъ ея былъ благороденъ, щедръ и уменъ, на столько она была фальшива, скупа и ограниченна. Не взирая на высокое положеніе свое, она выбирала себѣ въ фавориты людей самаго дурнаго общества, сутягъ, искателей приключеній и легкой наживы, которые старались всячески заставить ее вымогать отъ брата возможно больше денегъ. Эти вымогательства не имѣли уже никакихъ предѣловъ, когда графиня растратила на свои легкія похожденія почти все свое огромное состояніе.
Изъ слѣдующихъ двухъ писемъ графа Мамонова къ отцу моему видны отношенія его къ сестрѣ и характеръ послѣдней.
"Милостивый государь
"Александръ Александровичъ.
"Изъ почтеннѣйшаго письма вашего превосходительства не могъ я узнать, чего именно требуетъ уполномоченный графини Марьи Александровны. Мнѣ остается повторить, что я готовъ исполнять ея волю, лишь бы скорѣе кончить возникшіе между нами споры; я готовъ, говорю, уступить ей и другое имѣніе, кромѣ Кучкаева, ибо некорыстолюбивому и доброму человѣку всегда приходится уступать корыстолюбію и злобѣ.
"Съ полною и неограниченною довѣренностію поручаю вашему превосходительству жребій мой по сему дѣлу. Мнѣ уже и то пріятно, что моими повѣренными ваше превосходительство, сенаторъ и ближній мой свойственникъ, а Марья Александровна присылаетъ на конференціи съ вами стараго приказнаго враля, какъ вы сами его называть изволите.
"Съ отличнѣйшимъ почтеніемъ и преданностію имѣю честь быть,
"милостивый государь,
"вашего превосходительства
"покорнѣйшій слуга
"графъ Дмитріевъ-Мамоновъ".
"8-го сентября
"1823 года".
"Милостивый государь
"Александръ Александровичъ!
"У меня не достаетъ словъ къ изъясненію вашему превосходительству моей благодарности за милостивое участіе и посредничество ваше (въ извѣстномъ дѣлѣ), теперь успѣхомъ увѣнчанное.
"Меня наставилъ мой добрый геній адресоваться къ вамъ, а то бы Марья Александровна, можетъ быть, не такъ поступила подъ руководствомъ другихъ людей.
"Поручая себя въ лестное для меня благорасположеніе ваше, съ отличными почтеніемъ и преданностію имѣю честь быть
"вашего превосходительства
"покорнѣйшимъ слугою
"графомъ Дмитріевымъ-Мамоновымъ".
"Мая 14-го дня".
Оставивъ службу, графъ В. А. Мамоновъ поселился въ Москвѣ и всецѣло предался изученію исторіи и философіи, а за симъ месмеризму.
Безпредѣльно щедрый, сострадательный, вельможа до мозговъ костей, Мамоновъ положительно бросалъ деньги, "желая (какъ онъ выражался) помогать людямъ не временно, а возобновлять ихъ жизнь, дѣлая изъ несчастныхъ -- счастливцевъ".
Не взирая, однако, на то, что графъ Мамоновъ потратилъ на возобновленіе десятковъ жизней сотни тысячъ, состояніе его было до такой степени громадно, что онъ оставилъ его наслѣдникамъ своимъ почти неприкосновеннымъ.
Во время Отечественной войны 1812 года, Мамоновъ снарядилъ на свой счетъ цѣлый полкъ, который впродолженіе всей кампаніи содержалъ безъ малѣйшей помощи со стороны казны и притомъ даже роскошно.
Покойный отецъ мой, который въ 1812 году былъ московскимъ уѣзднымъ предводителемъ дворянства, разсказывалъ, что полкъ Мамонова былъ замѣчательно щегольски обмундированъ, имѣлъ двѣ смѣны одежды для солдатъ и неимовѣрное количество бѣлья, часть котораго была оставлена на мѣстѣ, такъ какъ невозможно было полку взять его съ собою.
Въ 1824 году, окружающіе графа Мамонова стали замѣчать за нимъ частые припадки меланхоліи, въ особенности послѣ полученія имъ писемъ отъ сестры, не оставлявшей его въ покоѣ требованіями денегъ и подарковъ. Послѣ припадковъ онъ входилъ въ бѣшенство и предавался разнымъ неистовствамъ: билъ все, что ему попадалось подъ руку, рвалъ въ клочки ассигнаціи, бросалъ деньги за окно и писалъ какіе-то "указы", содержаніе которыхъ, большею частію, заключалось въ томъ, чтобы такого-то наказать плетьми, того-то кнутомъ, а иного отправить въ Сибирь, въ каторжныя работы. Указы эти подписывались имъ "Владиміръ Мономахъ".
При описи имущества и бумагъ Мамонова было найдено нѣсколько подобныхъ указовъ, а также и въ бумагахъ Мамонова, присланныхъ московскому военному генералъ-губернатору военнымъ министромъ, которыя были препровождены къ отцу моему княземъ Дмитріемъ Владиміровичемъ Голицынымъ.
Самая опись бумагъ требовала большихъ формальностей, что доказываетъ слѣдующее письмо князя Голицына къ моему отцу
"Секретно.
"Милостивый государь мой
"Александръ Александровичъ.
"По свѣдѣнію, полученному отъ вашего превосходительства о предстоящей описи имущества графа Дмитріева-Мамонова, по ввѣренному вамъ съ г. Фонвизинымъ надъ нимъ опекунству обязанъ будучи по обстоятельствамъ разсмотрѣть принадлежащія ему бумаги, прошу покорно васъ, милостивый государь мой, приглашая къ сему и г. Фонвизина, по распечатаніи законнымъ порядкомъ въ селѣ Дубровицахъ дома графа Дмитріева-Мамонова, всѣ бумаги, принадлежащія лицу его, которыя окажутся гдѣ бы то ни было въ прежде занимаемыхъ имъ комнатахъ, и даже въ собственной его шкатулѣ, собрать при посредствѣ посылаемаго мною съ вашимъ превосходительствомъ чиновника особыхъ моихъ порученій, статскаго совѣтника Кочубея, которому и благоволите ввѣрить всѣ найденныя бумаги, за общими печатьми вашими, для надлежащаго ко мнѣ доставленія.
"Командируя при васъ г. Кочубея, болѣе въ обезпеченіе отвѣтственности вашего превосходительства и г. Фонвизина, по сему дѣлу въ отношеніи въ опекѣ, я ласкаюсь, что по немедленномъ распоряженіи предложеніе мое выполнить изволите съ должнымъ розысканіемъ и въ самомъ скорѣйшемъ времени; способствуя чему, доставляю при семъ подольскому земскому исправнику предписаніе, дабы по первому требованію вашему съ нужными изъ уѣзда чиновниками явился въ село Дубровицы, для надлежащаго вашему превосходительству по сему предмету содѣйствію.
"Съ совершеннымъ почтеніемъ и преданностью имѣю честь быть, "милостивый государь мой,
"вашего превосходительства
"покорный слуга
"князь Дмитрій Голицынъ".
"No 33.
"Января 3-го дня 1826 года,
"Москва".
Нельзя не указать на сердечное вниманіе, съ которымъ относился императоръ Николай къ болѣзненному положенію Мамонова. Это доказываетъ слѣдующее письмо князя Д. В. Голицына къ отцу моему:
"Милостивый государь мой,
"Александръ Александровичъ!
"Какъ при учрежденіи опеки надъ графомъ Дмитріевымъ-Мамоновымъ послѣдовала высочайшая воля государя императора, между прочимъ, изъ томъ, чтобы гг. опекуны употребили особенное попеченіе къ пользованію графа въ настоящемъ его положеніи, то я съ своей стороны совершенно согласенъ на тѣ мѣры, какія вашимъ превосходительствомъ и господами медиками къ лѣченію его будутъ приняты, и тѣмъ болѣе, что вы, милостивый государь мой, сколько по родственному расположенію, столько и по чувству состраданія къ бѣдственному положенію графа, не оставите употребить съ своей стороны всѣ средства въ облегченію настоящей его участи, будучи притомъ увѣренъ, что прочіе гг. опекуны сдѣланными вами распоряженіями останутся довольны; почему до полученія указа изъ дворянской опеки о назначеніи васъ опекуномъ я разрѣшаю приступить къ лѣченію, графа и дѣлать нужные на сіе расходы.
"Съ совершеннымъ почитаніемъ и таковою же преданностію честь имѣю быть
"вашего превосходительства
"покорнымъ слугою,
"князь Дмитрій Голицынъ".
"No 4,971.
"12-го ноября".
Не взирая на болѣзнь брата, графиня Мамонова не переставала безпокоить его чрезъ посредство разныхъ лицъ, такъ какъ переписка съ братомъ не могла имѣть смысла помимо опекуновъ. Она, впрочемъ, добилась быть опекуншей надъ своимъ братомъ вмѣстѣ съ другими опекунами, въ 1826 году {Вотъ письмо князя Голицына къ отцу моему, сообщающее о назначеніи графини Мамоновой опекуншей надъ братомъ, совокупно съ прочими опекунами:
"Милостивый государь мой
"Александръ Александровичъ!
"Господинъ министръ юстиціи увѣдомилъ меня, что его императорское величество по всеподданнѣйшему прошенію дочери генералъ-адъютанта, дѣвицы графини Дмитріевой-Мамоновой, высочайше повелѣть соизволилъ дозволить ей быть опекуншею надъ имѣніемъ брата ея генералъ-маіора графа Дмитріева-Мамонова, совокупно съ прочими означенными отъ правительства опекунами, о каковомъ высочайшемъ повелѣніи объявлено уже по порядку правительствующему сенату.
"Нужнымъ считая сообщить о томъ вашему превосходительству, для доведенія до свѣдѣнія прочихъ опекуновъ о сдѣланномъ распоряженіи по сему предмету, имѣю честь быть
"вашего превосходительства,
"покорнымъ слугою,
"князь Дмитрій Голицынъ".
"No 1,367.
"18-го марта 1826 года".}.
Вотъ, между прочимъ, письмо ея къ моему отцу, которое обрисовываетъ ея характеръ и желаніе сдѣлать экономію въ свою пользу, такъ какъ она ожидала скорой смерти своего брата, а слѣдовательно и его наслѣдства:
"Милостивый государь
"Александръ Александровичъ.
"Отъ 26-го минувшаго апрѣля извѣщала я ваше превосходительство, что отъѣздомъ моимъ въ Москву я совсѣмъ была готова и точно имѣла бы честь давно бесѣдовать съ вами по дѣламъ опеки, но неожиданный случай -- кончина августѣйшей государыни Елисаветы Алексѣевны, отъ сего пути меня остановила, и до самыхъ похоронъ священнаго тѣла ея мнѣ какъ члену Патріотическаго Общества назначено остаться въ С.-Петербургѣ, послѣ чего, нимало не медля, я увижусь съ вами.
"Между тѣмъ, занимаясь доставленными отъ васъ бумагами, замѣтила въ нихъ, что, по предположенію гг. докторовъ, на лѣтнее время слѣдуетъ для больнаго нанять домъ съ садомъ, что и я нахожу хорошимъ средствомъ въ поправленію здоровья его; домъ мой, что на Тверской, имѣетъ при себѣ обширный садъ, и всякое спокойствіе для больнаго въ немъ устроить возможно. Я прошу ваше превосходительство принять трудъ вмѣстѣ съ гг. медиками свидѣтельствовать оный, и ежели домъ и садъ по предположенію врачей окажутся способными, то на временное пребываніе брата моего я охотно уступаю, вмѣсто же найма цѣлаго дома съ садомъ, сумму, на то предположенную, можно употребить въ распоряженіяхъ по моему дому, что безотлагательно извольте приказать исполнить. Ежели же, чего я не ожидаю, домъ мой по свидѣтельству медиковъ окажется для больнаго неспособнымъ, то я согласна буду съ вами о наймѣ другаго выгоднаго; на случай же пребыванія моего въ Москвѣ, когда мой домъ останется за братомъ, я могу занять нѣсколько комнатъ въ домѣ его. О всемъ же послѣдующемъ буду ожидать вашего увѣдомленія, пребывая къ вамъ съ совершеннымъ почтеніемъ и таковою же преданностію.
"Вашего превосходительства
"милостиваго государя
"покорная къ услугамъ
"графиня Дмитріева-Мамонова".
"Мая 20 дня, 1826 года".
Графинѣ Мамоновой не удалось, однако же, сдѣлаться наслѣдницей своего брата: она умерла прежде него.
Для пользованія графа Мамонова, само собою разумѣется, не щадили никакихъ средствъ: надзоръ за нимъ былъ постоянный и самый внимательный; его пользовали московскія знаменитости, профессора Маркусъ и Эвеніусъ, которые обязаны были ежедневно сообщать моему отцу о состояніи здоровья графа Мамонова. На сколько память не измѣняетъ мнѣ, говорили, что иногда (очень рѣдко) онъ разсуждалъ здраво, втеченіе получаса, не болѣе, а затѣмъ углублялся въ свои думы и начиналъ отдавать приказанія о наказаніи и ссылкѣ разныхъ лицъ, болѣе или менѣе для него непріятныхъ.
Отецъ мой, не смотря на настоянія князя Д. В. Голицына и С. П. Фонвизина, сложилъ съ себя званіе опекуна надъ Мамоновымъ, такъ какъ графиня Марья Александровна слишкомъ часто и назойливо стала проявлять свои корыстныя цѣли на имѣніе брата. Въ 1826 году, отецъ передалъ опеку бывшему московскому почтдиректору (впослѣдствіи сенатору), Александру Яковлевичу Булгакову, который тоже не могъ долго вынести милой княжны и ея подпольныхъ подвиговъ.
Смерть постигла Мамонова, какъ мнѣ говорили, неожиданно: онъ шелъ изъ своой спальни въ библіотеку, упалъ и моментально умеръ, пораженный ударомъ паралича.
Въ бумагахъ покойнаго Мамонова и отца его, безъ сомнѣнія, находятся много интересныхъ и историческихъ документовъ временъ императрицы Екатерины II и императора Павла Петровича. Мнѣ не случалось, однако же, встрѣчать въ историческихъ сборникахъ никакихъ свѣдѣній, объ этихъ бумагахъ. Документы, которые были описаны, когда была учреждена опека надъ сумасшедшимъ Мамоновымъ, не могли погибнуть безслѣдно, такъ какъ храненіе ихъ подлежало оффиціальному контролю.