СНЕЖНАЯ БУРЯ
На другой день первое, что мне бросилось в глаза, это серое небо, покрытое слоистыми тучами. Отдалённые горы тонули в туманной мгле. Там шёл снег.
Опасаясь пурги, мы решили идти домой. Наскоро напившись чаю с сухарями, мы сняли палатки и пошли в направлении на юго-восток. Сперва мы попали в осыпи, где я больно ушиб ногу, потом залезли в ветроломную гарь, причём Чжан Бао разорвал свои штаны, затем мы вышли на зверовую тропу.
-- Вот дорога, -- сказал я своим спутникам. -- Теперь мы пойдём хорошо.
-- Маманды! Канка ба (т.е. погоди, ещё увидим), -- заметил китаец многозначительно.
Покурив немного, мои спутники пошли дальше в таком порядке: впереди шёл Ноздрин, за ним Дилюнга, потом Чжан-Бао. Я замыкал шествие. Не успели мы сделать и полсотни шагов, как вдруг Дилюнга схватил стрелка за пояс и сам быстро вышел вперёд, всё время к чему-то настороженно присматриваясь.
-- Что случилось? -- спросил я его.
-- Си исай (т.е. сам посмотри), -- ответил он, указывая на стрелу, воткнутую в землю.
Это был какой-то знак, но что он означал, мне было неизвестно. Дилюнга обошёл стрелу и осторожно двинулся вперёд, глядя себе под ноги. Шагов через десять он опять остановился перед заструганной палочкой, лежащей поперёк тропы. Это был знак, что отсюда совсем близко насторожен самострел. Действительно, в 3 метрах за палочкой виднелась тонкая нить, протянутая через зверовую тропу.
-- Би (вот), -- сказал удэхеец, указывая на лук толщиною в человеческую руку с большой стрелой на крупного зверя.
Я понял, какой опасности подвергался Ноздрин. Не обратив внимания на условные знаки, он задел бы нить и был бы убит наповал.
От самострела дальше мы пошли целиною.
После полудня погода совсем испортилась. Сумрачное небо словно снизилось к земле. Белесоватая мгла надвинулась на нас, и пошёл снег.
На вопрос, далеко ли до фанзы Кивета, наш проводник отвечал уклончиво и, по-видимому, сам не знал, где мы теперь находимся, но всё же, по его соображению, к сумеркам мы должны были выйти на реку Самарги. Так прошли мы по компасу ещё два часа. Казалось, гари не будет конца. То встречались участки, совершенно оголённые от леса, то заросшие молодой берёзой. Местность была как-то странно пересечённая, мелкие распадки чередовались с подъёмами на увалы с крутыми и пологими склонами.
Усилившийся ветер, шум в горах, снег и короткие вихри -- всё говорило за то, что собирается сильная пурга.
Мы прошли уже километров пятнадцать, по моим расчётам, и давно должны были бы выйти на реку Самарги. Возможно, что мы шли и параллельно ей, но теперь за снегом ничего не было видно.
Между тем ветер с юго-востока перешёл на восток, а теперь дул с северо-востока. Я ориентировался по закону Бэйо Балло и понял, что центр циклона шёл прямо на нас, а мы ему навстречу. Ветер, дующий теперь с острова Сахалина, то ослабевал на мгновенье, то вдруг словно зверь, сорвавшийся с цепи, бросался на людей. Он поднимал тучи снега с земли, и тогда казалось, будто в лесу пожар. Мгновенно деревья пропадали из глаз. Порыв ветра уходил, дымовая завеса исчезала, и большие древесные стволы, запорошённые снегом, опять появились в непосредственной близости. Наконец стало смеркаться. Я заметил, что мои спутники начали уставать. В это время мы вступили в густой хвойный лес. Все словно по команде бросили котомки, Чжан-Бао достал смольё, Дилюнга принёс бересту, я из сумочки вынул кусочек целлулоида, а Ноздрин собрал большую охапку хвороста. Через минуту вспыхнул огонёк и завилась струйка дыма; ветер отнёс её в сторону. Через несколько минут костёр разгорелся как следует. Потом мы поставили две односкатных палатки лицом друг к другу и принялись таскать дрова.
Чем больше смеркалось, тем сильнее неистовствовала пурга. Ночь провели мы без сна, дремали, зябли и с нетерпением ждали утра.
Наконец появились первые признаки рассвета. Небо стало очищаться, но зато ветер ещё более усилился. Он зашёл с севера и, поднимая снег с земли, его заметал.
Собрав котомки, мы снова пошли вперёд и не успели сделать и сотни шагов, как сразу вышли на реку Самарги против самой фанзы Кивета.
Это всех одновременно и обрадовало, и рассердило. В такую погоду ночевать в лесу, рядом с домом! Неудачу свою я приписывал непогоде, Дилюнга -- болотным кочкам, а Чжан-Бао -- лисе. Китаец и удэхеец считали себя правыми, а мои доводы ошибочными.
Через полчаса мы сидели дома, пили чай и рассказывали давно ожидавшим товарищам свои приключения.
Около полудня с северной стороны надвинулась чёрная туча с разлохмаченными краями и ветер сделался чрезвычайно сильным. Он сломал мачту нашей метеорологической станции до самого основания. К сумеркам казаки стали опасаться за крышу дома и на всякий случай привязали её к соседним деревьям.
Буря свирепствовала всю ночь. Дня через два после этой экскурсии прибыли наконец долгожданные грузы с реки Кузнецовой. К этому времени мой санный обоз был готов и собаки собраны.