Когда удовлетворена какая нибудь органическая потребность человѣка, наступаетъ пресыщеніе. Самая пылкая страсть угасаетъ, когда она насыщена. И чѣмъ больше потребностей человѣка удовлетворены единовременно, тѣмъ естественнѣе для него желаніе покоя, отдыха.
Поэтому мы въ правѣ думать, что если бы въ процессѣ жизни всѣ потребности человѣка равномѣрно и гармонично насыщались, то наступило бы, наконецъ, пресыщеніе и самой жизнью. Человѣкъ такъ же естественно возжелалъ бы смерти, какъ желаетъ онъ уснуть послѣ долгаго трудового дня.
Тогда смерть явилась бы такою же потребностью, какъ и всякая иная потребность.
Если же этого нѣтъ, то, слѣдовательно, не насыщается человѣкъ своей жизнью и вѣчно остается неудовлетвореннымъ.
Если грубо схематизировать всѣ потребности человѣка, вытекающія изъ прирожденныхъ его свойствъ, то онѣ распадутся на три группы: потребности сохраненія своего я, потребности выявленія своихъ индивидуальныхъ способностей и потребности знанія, то есть, соприкосновенія со всѣмъ окружающимъ міромъ. Между этими основными требованіями не всегда можно провести рѣзкую грань, но все, о чемъ мечтаетъ, чего желаетъ и къ чему стремится человѣкъ, заключено въ этой схемѣ.
А между тѣмъ, отъ зари сознанія и до нашихъ дней, въ жизни человѣчества не было такого момента, когда бы условія его существованія не были бы прямо враждебны удовлетворенію его потребностей, его запросовъ. Напротивъ, съ каждымъ новымъ шагомъ по пути внѣшняго и внутренняго прогресса идеалъ гармонической жизни, какъ будто, все дальше и дальше отодвигается въ область недостижимыхъ утопій. Жизнь пещернаго человѣка, изнемогавшаго въ борьбѣ со стихіями, едва ли не была болѣе гармонична, чѣмъ жизнь современнаго "царя природы", вооруженнаго всѣми завоеваніями науки и окруженнаго всѣми благами культуры.
Если наша задача заключалась въ томъ, чтобы создать такія условія, при которыхъ всѣ стороны человѣческой личности получали бы гармоническое развитіе и всѣ потребности ея были бы удовлетворены, то придется признать, что наши тысячелѣтніе труды привели къ совершенно обратнымъ результатамъ.
Жесточайшая эксплуатація, раздѣленіе людей на враждующія націи и классы, фальшивыя и уродливыя формы сожительства двухъ половъ, безконечное ограниченіе правъ личности и гнетъ надъ мыслью, вотъ то, чего мы добились!
Жизнь превратилась въ узкую тюремную камеру, подобную тѣмъ знаменитымъ клѣткамъ Людовика ХІ-го, въ которыхъ нельзя было ни сидѣть, ни стоять, ни лежать, и въ которыхъ человѣкъ днемъ и ночью, до самой смерти былъ вынужденъ пребывать въ самомъ неестественномъ, полусогнутомъ положеніи.
И ужасъ этого положенія усугубляется тѣмъ, что впереди нѣтъ никакого просвѣта. Человѣчество не только не стремится къ освобожденію, но явно приближается къ полному зарѣпощенію. Какъ бы отчаявшись въ достиженіи счастья, люди впадаютъ въ безумную мысль: заставить человѣка быть счастливымъ!.. Рождается и растетъ дикій планъ превратить всю землю въ рабочую казарму, уничтоживъ личность до конца, превративъ все человѣчество въ клѣточки единаго организма, все назначеніе котораго -- вырабатывать пищу и потреблять ее.
Между прочимъ, существуетъ весьма распространенное мнѣніе, будто всѣ уродства современной жизни произошли благодаря какой-то роковой ошибкѣ, и множество людей искренно вѣритъ, что со временемъ эта ошибка будетъ исправлена, и люди вернутся на какой-то иной, настоящій путь.
Поэтому они осуждаютъ культуру, проклинаютъ цивилизацію и зовутъ человѣчество назадъ, къ первобытной простотѣ жизни и нравовъ.
Такое представленіе о процессѣ историческаго развитія болѣе чѣмъ наивно. Человѣчество не есть нѣчто единое, движимое однимъ чувствомъ и одной волей. Человѣчество -- это сложнѣйшій конгломератъ, совокупность безчисленныхъ воль, разнообразнѣйшихъ индивидуальностей. Только борьба за существованіе внѣшне объединяетъ людей, но не больше, чѣмъ половой инстинктъ объединяетъ собачью стаю. На подлинно общее движеніе, а слѣдовательно и на общую ошибку, человѣчество не способно. Глупость и злая воля отдѣльныхъ лицъ хотя и вліяютъ на общій ходъ историческаго процесса, но лишь постольку, поскольку форма и вѣсъ отдѣльной горошины вліяютъ на движеніе милліоновъ мѣръ гороху, высыпаннаго на покатую плоскость.
Какъ русло рѣки опредѣляется взаимоотношеніемъ двухъ силъ -- напора массы водныхъ частицъ и сопротивленія грунта, такъ и путь человѣчества опредѣленъ столкновеніями каждаго атома человѣческой массы съ противодѣйствіемъ всѣхъ окружающихъ силъ, отъ стихіи до индивидуальныхъ интересовъ каждаго живого существа въ отдѣльности.
Человѣчество въ массѣ не могло ошибиться, не могло сбиться съ дороги, ибо оно всегда шло и всегда будетъ итти по единственному естественному направленію: въ сторону наименьшаго сопротивленія, во всѣхъ своихъ дѣлахъ подчиняясь одному закону -- потребности момента.
И если послѣ многихъ вѣковъ пути оно оказалось тамъ, гдѣ находится нынѣ, то иначе, очевидно, и быть не могло.
Самыя вопіющія уродства и несправедливости нашей жизни являются логическимъ послѣдствіемъ тѣхъ условій, въ которыхъ приходится жить, чувствовать и мыслить какъ общей человѣческой массѣ, такъ и ея отдѣльнымъ представителямъ. И если человѣчество не удовлетворено достигнутыми результатами, то и это свидѣтельствуетъ не объ ошибкѣ, а лишь о томъ, что всегда существовало великое несоотвѣтствіе между потребностями человѣка и тѣми средствами, которыми онъ располагалъ для ихъ удовлетворенія.
Всякая потребность вызываетъ влеченіе къ предмету или дѣйствію, въ которыхъ заключается, или хотя бы только предполагается, возможность удовлетворенія. Это влеченіе можетъ быть осознано, но по существу оно безсознательно, инстинктивно. Объединяя причину и слѣдствіе въ одномъ понятіи, то есть, слагая потребность и влеченіе, мы различаемъ цѣлый рядъ инстинктовъ -- половой, самосохраненія и т. д.,-- а такъ какъ всѣ потребности человѣка, въ ихъ общей совокупности, могутъ быть удовлетворены только въ процессѣ жизни, то у человѣка является влеченіе къ жизни, является стремленіе продолжить свою жизнь до тѣхъ поръ, пока она не насытитъ его. Это влеченіе къ жизни есть сумма инстинктовъ -- инстинктъ жизни.
Пока этотъ инстинктъ не удовлетворенъ, въ человѣкѣ неизбѣжно, понятно и неустранимо, ибо естественно, отвращеніе къ смерти. Только тогда, когда будутъ такія условія жизни, при которыхъ станетъ возможнымъ насыщеніе жизнью, онъ избавится отъ "тяжелой ноши" страха смерти.
Ибо тогда явится новая потребность: естественное желаніе покоя, отдыха, смерти.
Мечниковъ не правъ, полагая, что это можетъ быть достигнуто простымъ удлиненіемъ человѣческой жизни. Срокъ тутъ не при чемъ! Полнота жизни измѣряется не временемъ, а исчерпывающей полнотой переживаній.
Только тогда человѣкъ скажетъ "довольно!", когда получитъ возможность свободнаго и полнаго развитія своей личности, неограниченнаго простора для удовлетворенія всѣхъ своихъ потребностей.
Только созданіе такихъ условій и можетъ быть цѣлью какъ каждаго отдѣльнаго человѣка, такъ и всего человѣчества въ массѣ.
Достижима ли эта цѣль -- вопросъ достойный лишь человѣка, не отдающаго себѣ отчета въ громадности задачи, стоящей передъ человѣческимъ геніемъ. Впереди милліоны лѣтъ, милліарды силъ, не поддающихся учету. Мы можемъ только опредѣлять ближайшіе шаги и оцѣнивать то, что дѣлается у насъ на глазахъ.