Безъ сомнѣнія, вожаки соціалистическаго движенія, охватившаго уже почти весь міръ, съ негодованіемъ, какъ величайшее оскорбленіе, отвергнутъ всякое подозрѣніе въ томъ, что они дѣйствуютъ и мыслятъ въ состояніи религіознаго умоизступленія.
А между тѣмъ, эти крайніе матеріалисты, съ презрѣніемъ отворачивающіеся отъ всякаго Неба, проявляютъ всѣ признаки самаго грубаго религіознаго фанатизма.
Слѣдуетъ, конечно, до нѣкоторой степени отдѣлить соціализмъ, какъ политико-экономическую теорію, отъ дѣйствительнаго, дѣйственнаго соціалистическаго ученія, пропагандирующаго извѣстную программу жизнестроительства и творящаго свою новую мораль, въ которой самый возвышенный идеализмъ причудливо сплетенъ съ самымъ дикимъ изувѣрствомъ.
Великая загадка для психолога -- это человѣческая душа, способная рѣшительно отвергнуть всѣ идеалистическія представленія о человѣкѣ и въ то же время исповѣдывать идеалы братства, равенства и свободы!
Чѣмъ характеризуется религіозный фанатизмъ? Вѣрою въ конечный идеалъ, въ стремленіи къ которому полагается весь смыслъ жизни; слѣпой убѣжденностью въ непогрѣшимости своей истины; страстнымъ отрицаніемъ какой бы то ни было иной правды; готовностью на любыя жертвы и самопожертвованіе; ненавистью ко всѣмъ, инако мыслящимъ; рѣшимостью всѣми средствами, хотя бы огнемъ и мечемъ, способствовать торжеству своего идеала!
Поистинѣ, соціалистическіе вожди и пророки не уступаютъ самымъ крайнимъ изувѣрамъ. Они поднимаютъ кровавое знамя соціальной революціи, и хотя на этомъ знамени начертано "братство, равенство, свобода", но на изнанкѣ его красной краской грубо наляпано: "да здравствуетъ классовая ненависть, диктатура и терроръ!"
Въ этомъ нѣтъ ничего удивительнаго, если признать, что мы имѣемъ дѣло именно съ новымъ религіознымъ движеніемъ. Исторія повторяется если не въ фактахъ, то въ духѣ: вѣдь и крестовые походы и великолѣпные ауто-дафе святѣйшей инквизиціи совершались подъ знакомъ креста и любви къ ближнему.
Необходимо подчеркнуть, что въ этомъ изувѣрствѣ повинны не только крайніе элементы соціалистическаго движенія. Нѣтъ, каждый, кто въ основу своего ученія кладетъ не миръ, а борьбу, отвѣтствененъ за всѣ тѣ формы, которыя эта борьба можетъ принять въ своемъ развитіи. Сѣющіе сѣмена вражды должны знать, что "кто сѣетъ вѣтеръ, пожинаетъ бурю".
Борьба есть борьба. Въ ней всѣ пріемы и средства обусловливаются характеромъ и силой сопротивленія. Разъ вступивъ на путь прямого дѣйствія, нельзя колебаться въ выборѣ оружія, ибо такое колебаніе неминуемо поведетъ къ пораженію. Крайніе элементы суть только передовые бойцы, наиболѣе рѣшительные и послѣдовательные. Тотъ, кто выбросивъ знамя борьбы, впослѣдствіи станетъ отрекаться отъ жестокихъ крайностей ея проявленія, будетъ подобенъ полководцу, который, пославъ въ бой своихъ солдатъ, потомъ съ ужасомъ и отвращеніемъ станетъ озирать поле сраженія, покрытое кровью и трупами, возмущаясь жестокостью своихъ воиновъ! Это лицемѣріе, ибо борьба безъ жертвъ и жестокости есть такая же нелѣпость, какъ битва безъ крови. Зажигая факелъ всемірной соціальной революціи, надо знать, что такое пожаръ!
Чѣмъ глубже увѣренность въ правотѣ своей идеи, тѣмъ интенсивнѣе стремленіе къ побѣдѣ и безпощаднѣе борьба.
Всякое соціально-политическое ученіе, поскольку оно переходитъ въ программу дѣйствія, не можетъ быть проявленіемъ только холодно-разсудочнаго анализа историческаго процесса. Отъ "матеріалистическаго пониманія исторіи" до проповѣди мірового переворота, во что бы то ни стало,-- дистанція огромнаго размѣра. Одного констатированія факта, что "человѣчество идетъ къ соціализму и должно къ нему притти", еще слишкомъ недостаточно, чтобы звать на кровавую борьбу съ готовностью на величайшія жертвы. Для этого необходимо какое-то внутреннее чувство, экстазъ, непоколебимая вѣра. Вѣра не только въ то, что истина есть истина, но и въ то, что въ сравненіи съ ея конечнымъ торжествомъ все остальное ничтожно.
Какъ въ основу многихъ религіозныхъ культовъ заложено чисто-философское ученіе, такъ и соціалистическое движеніе зиждется на болѣе или менѣе научныхъ основаніяхъ, но, чтобы знаніе стало ученіемъ, необходимо, чтобы оно перешло въ чувство, въ вѣру, въ религію.
И въ лицѣ современнаго соціалистическаго движенія мы, очевидно, имѣемъ дѣло не съ историко-научнымъ теченіемъ въ области мысли, а съ новой религіей, идущей отъ непосредственнаго и фанатическаго чувства.
Этой новой религіи суждено играть въ жизни человѣчества колоссальную роль, на время или, быть можетъ, навсегда замѣнивъ обветшалые идеалы христіанства.
Всякій религіозный культъ основывается на вѣрѣ въ то, что реальная жизнь есть ничто иное, какъ только преддверіе какой-то иной, настоящей и лучшей жизни, въ цѣляхъ достиженія которой люди должны подчинить всѣ свои помыслы и дѣйствія суровому и требовательному нравственному закону.
Соціалистическое ученіе, какъ и самая грубая изъ религій прошлаго, основана на вѣрѣ въ невидимый и разумомъ непостижимый міръ. И это съ моей стороны не шутка, ибо будущее царство соціалистическаго братства и равенства ничуть не реальнѣе, чѣмъ загробная жизнь.
Если примитивное религіозное міросозерцаніе требовало отъ человѣка жертвъ во имя загробнаго, но все же личнаго блаженства, то соціалистическая религія идетъ гораздо дальше, требуя отъ милліоновъ живыхъ людей совершенно безкорыстныхъ жертвъ во имя счастія какихъ-то невѣдомыхъ никому на свѣтѣ потомковъ.
Различіе между мечтами о раѣ небесномъ и раѣ земномъ, по существу, не такъ важно, какъ кажется. Царство соціализма такъ же находится за предѣлами дѣйствительности, какъ и загробная жизнь. Дѣло не въ томъ, насколько осуществимъ идеалъ въ далекомъ будущемъ, а въ томъ, насколько этотъ идеалъ дѣйствительно связанъ съ настоящимъ моментомъ. И религія, утверждающая безсмертіе души, ближе стоитъ къ человѣку, къ его внутреннему чувству, чѣмъ соціалистическій идеалъ. Допустимъ, что никакого безсмертія души нѣтъ, а соціалистическій строй водворится непремѣнно, и это нисколько не измѣнитъ дѣла. Для вѣрующаго человѣка самая вѣра въ безсмертіе уже есть частица безсмертія, для ученія же матеріалистическаго, признающаго полное уничтоженіе человѣка съ его смертью, нѣтъ никакой возможности установить моральную связь между его личностью и судьбою слѣдующихъ поколѣній.
Правда, въ борьбѣ за соціализмъ не малую роль играютъ и кое-какія реальныя завоеванія настоящаго момента, но это нисколько не мѣняетъ религіозно-идеалистическаго отношенія правовѣрнаго соціалиста къ его конечной цѣли: съ его точки зрѣнія, всѣ эти завоеванія, въ концѣ концовъ, не важны и второстепенны въ сравненіи съ идеаломъ, хотя именно ими и объясняется та легкость, съ какою примыкаютъ къ этому ученію широкія народныя массы.
Этимъ массамъ, безъ сомнѣнія, чужды и непонятны идеалы соціализма въ ихъ конечномъ осуществленіи. Захватъ тѣхъ или иныхъ реальныхъ цѣнностей, знаменитое "грабь награбленное" для нихъ несравненно важнѣе, чѣмъ туманныя мечты о грядущемъ царствѣ братства, равенства и свободы.
Толпа всегда толпа, и не въ состояніи она подняться выше своей собственной, маленькой пользы. Но истинный соціалистическій вождь и долженъ смотрѣть на эту грубую массу, какъ вдохновенный миссіонеръ смотритъ на толпу жалкихъ дикарей, принимающихъ крещеніе только для того, чтобы получить новую рубашку. Задача соціалиста именно въ томъ и состоитъ, чтобы заставить этихъ дикарей отказаться отъ шкурныхъ интересовъ и воспитать въ нихъ готовность на самопожертвованіе во имя идеала общаго блага.
Въ худшемъ случаѣ, конечно, можно терроризировать эту толпу дикихъ, можно ихъ заставить жертвовать собой, но въ такомъ случаѣ самъ вождь долженъ быть идеалистомъ и вѣрить и стремиться къ идеалу, воплощать въ себѣ самомъ все, повторяя крестный путь Христа, принявшаго на себя грѣхъ всего міра.
Иначе онъ будетъ лицемѣромъ и политическимъ мошенникомъ, сводящимъ на нѣтъ весь смыслъ, всю правду своего движенія.