Когда вдумаешься въ богатую разносторонность дѣятельности В. Г. Короленко, невольно возникаетъ вопросъ: какъ же она согласуется съ творчествомъ художника, творчествомъ, во всякомъ случаѣ требующимъ такого интимнаго напряженія, при которомъ шумная жизнь является досадной и вредной помѣхой. Творить, созидать, можно только въ своей мастерской. Но когда въ нее врывается ежеминутно жизнь, и хлопаютъ двери, и чрезъ форточку доносятся вопли и стоны жизни, когда приходятъ депутаціи, устраиваются совѣщанія и т. д., и т. л.,-- то мастерская перестаетъ бытъ мастерской. Убираются или завѣшиваются холсты, прячутся краски, мраморъ ставится подальше въ уголъ,-- легко разбить его движеніями жизни,-- и мастерская обращается въ кабинетъ редактора или общественнаго дѣятеля въ пріемные часы.
Самымъ бѣглымъ образомъ обозрѣвая жизнь и дѣятельность В. Г. Короленко, воспроизводя самыя общія черты, ему присущія и его характеризующія, можно уловить одну простую линію. Короленко, какъ сынъ солнца, любитъ жизнь всѣмъ существомъ своимъ, любитъ пламенно въ предѣлахъ всего своего темперамента, любитъ даже безотчетно, на столько сильна эта любовь. Это отъ природы.
Природа создала въ немъ этотъ неизбывный источникъ жизнерадостности и самаго непосредственнаго отношенія къ жизни. И такъ обиленъ былъ этотъ источникъ жизнерадостности, что сталъ онъ служить не только себѣ, но и другимъ.
Жизнь Короленки благодаря "Исторіи моего современника" мы знаемъ довольно хорошо, особенно на первыхъ ступеняхъ. У всѣхъ, конечно, остались въ памяти черты этого живописнаго быта на Западной Руси, живописныхъ людей, живописной природы и живописныхъ отъ нихъ впечатлѣній на душѣ писателя. Здѣсь были положены основы его солнечной любви къ жизни, любви стихійной и всепоглощающей. Здѣсь закрѣпились въ его сердцѣ улыбки жизни, какъ улыбки первой осознанной весны, первой пригрезившейся любви. И эти улыбки были настолько сильными и прочно внѣдрившимися въ сердцѣ, что вся послѣдующая жизнь, со всѣми уклонами созерцанія въ сторону неизбѣжнаго зла и мерзостей, не могла прогнать тихаго озаренія дѣтства и юности и перестроить лиру души писателя на другой ладъ...
Нѣжное поэтическое дѣтство съ нѣжной голубоглазой матерью и отцомъ -- Донъ-Кихотомъ честности, оставивъ свой слѣдъ, подготовило душу ребенка къ мягкому воспріятію тѣхъ идейныхъ теченій, которыя напитали атмосферу тогдашняго времени -- конецъ шестидесятыхъ годовъ. И въ тихій городокъ, гдѣ учился Короленко въ реальномъ училищѣ, пришли отраженія идейныхъ волненій того времени. Пришелъ матеріализмъ, и новая либеральная педагогика, и даже политика въ формѣ нечаевскаго процесса. Грозой пронеслось еще раньше польское возстаніе, которое растревожило душу мальчика, но опредѣлило его моральныя тяготѣнія.
Когда Короленко окончилъ реальное училище и поступилъ въ технологическій институтъ, онъ духовно былъ почти законченъ, и тогда уже опредѣлились рѣшительно черты его характера. Нѣжная, уступчивая любовь къ людямъ, безмѣрная жалость къ несчастію, переходящая иногда въ сплошной, даже подсахаренный сантиментализмъ, романтическія порыванія, матеріалистическія устремленія, не затемненныя, однако, красивыми религіозными переживаніями, смутныя политическія броженія, и надъ всѣмъ этимъ торжествующимъ аккордомъ -- одинъ величайшій принципъ и смыслъ философіи всей: Да здравствуетъ жизнь!".