Чисто публицистическое содержаніе творчества Короленко очень опредѣленно подчеркивается весьма любопытнымъ явленіемъ, давно уже подмѣченнымъ нашей критикой. У Короленко почти нѣтъ женщинъ въ его произведеніяхъ. Нѣтъ любви и страстей. Ревности и слезъ. Обмановъ и мукъ. Свѣтлой, тихой влюбленности и бурно-пламеннаго сгоранія въ страстныхъ надрывахъ. Нѣтъ женщины -- божества и женщины -- дьявола. Нѣтъ ласки любви и гнѣва любви. Нѣтъ ни рая, ни ада любви, въ современной душѣ и въ современной трагедіи занимающихъ такое высокое и всѣмъ видное мѣсто.
Этотъ вопросъ заслуживалъ бы спеціальнаго и тщательнаго изслѣдованія, такъ какъ онъ очень интересенъ въ литературно-психологическомъ отношеніи. За недостаткомъ мѣста мы ограничимся лишь бѣглыми замѣчаніями.
У Короленко нѣтъ любви.
Когда читаешь "Исторію моего современника", ожидаешь, переходя къ свѣтозарной юности человѣка, который все такъ божественно-отчетливо помнитъ, что вотъ-вотъ вспыхнутъ лучи того свѣта, который озаряетъ съ желѣзной необходимостью сердца и души юношей и дѣвушекъ.
Ждешь отъ автора, который умѣетъ быть волшебно-наивнымъ, откровеній въ области этихъ незабвенныхъ, весеннихъ навожденій, весеннихъ очарованій, красивой лжи мая мѣсяца и соловьевъ, первыхъ откровеній и перваго причастія любви.
Увы!... У Короленко этого нѣтъ. Въ "Исторіи моего современника" только три раза юноша вспоминаетъ "ее". Но какъ вспоминаетъ!
Зимой гимназисты катаются на пруду на конькахъ. "Порой,-- разсказываетъ Короленко,-- приходитъ съ матерью и сестрой она, кумиръ многихъ сердецъ, усиленно бьющихся подъ сѣрыми шинелями. Въ темъ числѣ -- увы! (обратите вниманіе на его "увы"!) и моего бѣднаго современника".
Вотъ и все. Дальше юноша провѣряетъ воспоминанія первыхъ лѣтъ ученія въ ровенской гимназіи и, спрашивая себя, что тамъ было свѣтлаго и здороваго, забываетъ о своей первой любви, помня лишь толпу товарищей да войну съ начальствомъ...
Это хладнокровіе къ первой любви -- "увы!-- любви" доходитъ до того, что, прослышавъ городскую сплетню о томъ, что его возлюбленная выходитъ замужъ, герой не мучится, не терзается, не плачетъ и не блѣднѣетъ, а романтично тотчасъ утѣшается: пусть женится на ней учитель, по крайней мѣрѣ, перестанетъ пить...
Романъ къ "ней" въ первой части "Исторіи" заканчивается неожиданно. Герой ждалъ однажды любимую дѣвушку на мосту довольно долго. Но минуты ожиданія менѣе всего были посвящены терзаніямъ или нѣжнымъ думамъ влюбленнаго юноши: Онъ обсуждалъ доводы противъ теоріи матеріализма, съ которыми онъ только-что познакомился. И вотъ въ тотъ моментъ, когда отъ нашелъ, наконецъ, въ своемъ мозгу неопровержимые аргументы въ пользу безсмертія души, въ этотъ моментъ проѣхала, возлюбленная и спугнула всѣ умные аргументы. И когда проѣзжала возлюбленная, влюбленный не глядѣлъ на нее, а ловилъ разлетавшіеся во всѣ стороны отъ неожиданности аргументы!..
"На душѣ было ощущеніе важной утраты, раскаяніе, сожалѣніе. И было тускло, какъ на улицѣ, на которой нечего было ждать въ этотъ вечеръ"...
И такое же холодное отношеніе къ женщинѣ и къ любви проходитъ яркой нитью чрезъ всѣ произведенія Короленко. Женщина занимаетъ самое отдаленное мѣсто. Ей не посвящена ни одна яркая страница, ни одна пламенная строчка. Если съ извѣстнымъ чувствомъ Короленко говоритъ о дѣвочкахъ, то о женщинахъ онъ говоришь, какъ о чемъ-то чужомъ, выходящемъ за предѣлы его точныхъ и большихъ воспріятій. Эвелина въ "Слѣпомъ Музыкантѣ" считается критикой изящнѣйшимъ образомъ въ русской литературѣ. Но вѣдь Эвелина-дѣвочка не должна заслонять отъ насъ женщины. А именно женщины-Эвелины мы и не видимъ у Короленко. Есть еще дѣвушка-Эвелина, хрупкая, миніатюрная, готовая на самопожертвованіе. Но въ данномъ случаѣ мы должны только вѣрить автору. Онъ насъ не убѣждаетъ поступками, бесѣдами, жестами, всѣмъ тѣмъ, чѣмъ авторъ долженъ убѣждать. И ограничивается характеристикой, которую мы и должны взять, какъ готовую: "есть натуры, будто заранѣе предназначенныя для тихаго подвига любви, соединенной съ печалью и заботой, натуры, для которыхъ эти заботы о чужомъ горѣ составляютъ какъ бы атмосферу, органическую потребность".
И женщина-Эвелина уходитъ отъ насъ, и мы только въ грезахъ своихъ должны дополнить эту обрекшую себя на жертву любящую жену, друга и помощника слѣпого мужа...