IV.

Продолжаю осматриваться на новомъ мѣстѣ.

Переночевавъ кое-какъ у Палъ Палыча, я рано утромъ сталъ "переходить" къ Хатунцевымъ. Мужиковъ никого дома не было, кромѣ старика, прилаживавшаго крюки къ косамъ; въ сѣнцахъ меня встрѣтила молодуха баба, съ груднымъ ребенкомъ на рукахъ, очень бойкая и говорливая.

-- Куда мнѣ тутъ идти?-- спросилъ я.-- Хозяинъ вчера обѣщалъ клѣтушку отвести подъ квартиру...

-- Такъ это вы писаремъ будете? Сказывалъ, сказывалъ вчерась бачка за ужиномъ; слыхали. Идите за мной, я укажу...

Она повела меня на дворъ. Съ правой стороны его тянулись навѣсы, подъ которыми стояли телѣги, сохи и проч., въ глубинѣ устроены были загородки для лошадей, коровъ и свиней, а слѣва былъ рядъ клѣтокъ -- иныя бревенчатыя, иныя плетневыя. Къ одной изъ нихъ и привела меня молодуха; отворивъ дверь, я оглядѣлъ внутренность моего жилья. Съ боку стояли козлы, на нихъ были положены доски, на доскахъ сѣно, покрытое полостью, т.-е. бѣлымъ войлокомъ въ 1 1/2 арш. ширины и 2 1/2 длины. По стѣнамъ, на вбитыхъ кольяхъ, висѣли рѣшета, недоуздки, грабли и всякій хозяйственный хламъ. Въ углу стояли пустыя кадушки.

-- Тебѣ тутъ очень даже спокойно будетъ!.. Ни тебѣ мухъ, ни ребята сюда не зайдутъ: живи на здоровье.

-- Спасибо, спасибо; только вотъ темно,-- окошка нѣтъ.

Она засмѣялась.

-- Да нешто въ пунькахъ или клѣтяхъ бываютъ оконца? Это вотъ въ клѣтяхъ, что при избахъ стоятъ, ну, тамъ дѣлаютъ. Да тебѣ на что и окно-то? Кабы семья,-- а то выспался и пошелъ. Ты платье-то вонъ на колышекъ повѣсъ, дайко-съ мнѣ... Ишь, платье-то у тебя хо-орошее, барское. Ты самъ откуда будешь?

-- Я, умница, дальній, нездѣшній.

-- Дальній?.. Что-жъ, здѣсь сродственники есть, или нѣтъ? Ты гдѣ же жилъ-то до мѣста?

-- У Ковалева, Сергѣя Николаевича.

-- Сергѣя Николаевича!.. Какъ не знать, батюшка ты мой! Онъ, какъ ѣдетъ на машину, всегда у насъ лошадей беретъ, потому -- своихъ жалѣетъ,-- тутъ вѣдь пески пойдутъ. Такъ у него жили. Въ приказчикахъ, что-ли?

-- Нѣтъ, не въ приказчикахъ, а такъ до мѣста.

-- До мѣста, понимаемъ. Онъ баринъ хорошій:, какъ не знать, знаемъ: бѣдному человѣку завсегда уваженіе сдѣлаетъ. Когда проѣзжаетъ, нашимъ ребяткамъ всегда двугривенничекъ на крендели даетъ и насъ, бабъ, иной разъ даритъ, коль молочка спроситъ напиться.

Словоохотливая баба не переставала разсказывать и разспрашивать, покуда я окончательно не прибралъ своихъ вещей. Когда же я сталъ собираться уходить, то собесѣдница моя заволновалась.

-- Ахъ батюшки, я-то съ тобой тутъ закалякалась, а варево еще и въ печь не становила. А я нонѣ вѣдь деньщица... Ты у насъ кормиться-то будешь?

-- У васъ.

-- Ну, ну,-- такъ приходи ужотка-съ завтрикать. Съ нами снѣдать будешь, аль одинъ?

-- Когда съ вами, когда нѣтъ,-- какъ дѣла въ волости.

-- Извѣстно, извѣстно,-- тамъ дѣла...

Я ушелъ въ волость. Палъ Палычъ сидѣлъ уже на своемъ мѣстѣ и что-то строчилъ; писаря еще не было. Я подсѣлъ къ старику, онъ на мгновеніе оторвался отъ работы, какъ-то разсѣянно взглянулъ на меня, быстро проговорилъ: "а, а, H. М., пришли?" и опять углубился въ писаніе, бормоча: "а посему... вышеизложенному... честь имѣю донести"... и передвигалъ со строчки на строчку бумаги, которую переписывалъ, футляръ отъ своихъ очковъ, чтобы не перескочить черезъ строку. Тутъ же на столѣ лежало еще нѣсколько бумагъ; верхняя была написана на бланкѣ земской управы. Я хотѣлъ ее взять, чтобы прочесть отъ нечего дѣлать, но Палъ Палычъ, замѣтивъ мое движеніе, быстро схватилъ бумаги и спряталъ въ столъ.

-- Нельзя, перепутаете; не люблю я этого. Да и Григорій Ѳедоровичъ увидитъ -- сердиться будетъ.

Я на него посмотрѣлъ съ удивленіемъ,-- такъ этотъ сухой, дѣловой тонъ поразилъ меня. Позднѣе ужъ я понялъ, что Палъ Палычъ дома за стаканомъ чаю и Палъ Палычъ въ волости -- два лица совершенно разныя. Сорока-лѣтняя служба въ волостяхъ сдѣлала изъ него пишущую машину, и только въ домашней обстановкѣ онъ становился похожимъ на самого себя; дома онъ рѣшался и покритиковать начальство, и обругать писаря, и пороптать на судьбу; въ волости же онъ былъ подчиненнымъ, маленькимъ человѣчкомъ -- и только. Передъ всякимъ начальствомъ, начиная съ писаря, онъ благоговѣлъ и никогда ему не перечилъ, къ "бумагамъ" относился съ благоговѣніемъ, къ мужикамъ -- по начальнически. Но стоило кому-нибудь изъ этихъ мужиковъ сказать: "Палъ Палычъ, брось сердиться, пойдемъ по стаканчику выпьемъ",-- какъ на лицѣ Палъ Палыча показывалась широкая, радостная улыбка, и онъ говорилъ: "ахъ, другъ ты мой, спасибо, что старика вспомнилъ! Чтожъ, пойдемъ,-- стаканчикъ отчего не выпить". Они шли, и дорогой Палъ Палычъ ругалъ и волость, и службу свою "анаѳемскую", и писаря. Но, возвратившись изъ заведенія, Палъ Палычъ мгновенно облекался въ суровую оболочку дѣльца и на своего же пріятеля обрушивался примѣрно такой тирадой: "дуракъ, такъ дуракъ и есть! Сказано, нельзя этого сдѣлать. Ступай къ становому -- одна дорога, дубина ты этакая, пойми ты! До вечеру мнѣ съ тобой говорить, что ли?" и т. д.

Таковъ былъ Палъ Палычъ. Впослѣдствіи я привыкъ къ этимъ переходамъ отъ дружескаго тона къ дѣловому, и никогда не заговаривалъ съ нимъ въ волости; но въ данную минуту я никакъ не могъ понять, чѣмъ это я разобидѣлъ моего добродушнаго старикашку? Въ это время, въ канцелярію вошелъ "самъ писарь". Я привсталъ немного и подалъ ему руку. Онъ сказалъ: "а, вы уже здѣсь?" и, сунувъ мнѣ свои холодные пальцы, прошелъ къ своему мѣсту. Минутъ пять длилось молчаніе.

-- Вотъ вамъ бумага, снимите вотъ съ этого предписанія копію,-- сказалъ, наконецъ, писарь, протягивая ко мнѣ бумагу, но не глядя на меня.

Я взялъ бумагу -- полъ-листа -- и циркулярное предписаніе исправника о починкѣ гатей и мостовъ, и сталъ переписывать его съ дословною точностью. Окончивъ, я отступилъ на палецъ и сдѣлалъ подпись исправника, а затѣмъ понесъ свою работу показать писарю. Въ это время въ канцелярію вошелъ мужчина въ бѣломъ кителѣ; онъ держалъ въ одной рукѣ клеенчатое кепи, а въ другой -- классическую нагайку. Я сейчасъ же догадался, что это мѣстное начальство,-- урядникъ. Онъ развалисто подошелъ къ писарю и, пожавъ ему руку, небрежно протянулъ ее потомъ Палъ Палычу, который, привставъ, взялъ ее, потрясъ и спросилъ: "а, а, Харитонъ Никитычъ, здоровы ли себѣ?" -- Но Харитонъ Никитычъ не разслыхалъ, должно быть, этого вопроса, потому что занятъ былъ разглядываніемъ моей особы; я вертѣлъ папиросу.

-- А это кто такой-съ?-- обратился "онъ" къ писарю.

-- Новый помощникъ мой! Развѣ не слыхали? Да-съ, видите, господинъ хоть куда, а къ намъ на десять рублей пошелъ. Должно быть, охота -- пуще неволи!..

Какъ ни старался я сохранять хладнокровіе, но не сдержался.

-- Что вамъ за дѣло, господинъ Ястребовъ, по охотѣ я или по неволѣ пошелъ къ вамъ? Если я пошелъ сюда, то единственно по указанію Павла Ивановича, а вовсе не изъ желанія познакомиться съ вами,-- въ этомъ вы можете быть увѣрены.

-- Ох-хо-хо, какъ строго!.. Испугались очень!-- отвѣтилъ Ястребовъ, хотя и вполголоса.-- Конечно, еслибъ не рекомендація Павла Ивановича, то никогда вамъ и не бывать тутъ: кто васъ знаетъ, кто вы такой?

-- Для этого,-- говорю,-- существуетъ полиція, обязанная удостовѣриться въ моей личности,-- если удостовѣренія Павла Иваныча мало...

И я, вынувъ изъ бокового кармана бывшій всегда при мнѣ видъ мой, подалъ его уряднику; тотъ поклонился, улыбаясь, и подалъ мнѣ руку.

-- Ахъ, зачѣмъ же-съ?.. Позвольте познакомиться,-- мѣстный урядникъ-съ... Такъ въ наши края на жительство-съ?

-- Да, на жительство.

-- Вы ужъ позвольте бумагу вашу къ г. приставу свезть. Я сейчасъ къ нимъ ѣду,-- у крыльца и лошадь стоитъ,-- такъ кстати ужъ и свезу... Нельзя-съ, сами изволите знать -- времена ныньче какія строгія пошли!..

-- Сдѣлайте одолженіе, только не потеряйте.

-- Ка-акъ это можно-съ! Вѣдь документъ!.. Мы сами -- хоть люди и не очень образованные, а все-таки понимать можемъ-съ...

Я ему ничего не отвѣчалъ, а обратившись къ писарю, подалъ ему свою работу со словами: "я кончилъ".

-- Хорошо, подождите,-- былъ отвѣтъ.

Онъ неторопливо сталъ дописывать страницу. Понявъ, что это съ его стороны "фортель",-- чтобы заставить меня стоять передъ нимъ въ ожиданіи его резолюціи, я отошелъ къ своему мѣсту и сѣлъ; онъ съ сердцемъ взялъ мое писаніе и сталъ читать. Дойдя до конца и посмотрѣвъ на подпись, онъ насмѣшливо скривилъ губы и ѣдко захохоталъ.

-- Ха, ха! Разнымъ наукамъ обучаться изволили, а не знаете, какъ копію снять! Пожалуйте сюда, полюбуйтесь, Харитонъ Никитычъ: новый исправникъ у насъ появился, ха, ха!.. Подпись-то не въ строку сдѣлана!.. Развѣ такъ пишутъ?

Его нахальство вывело меня изъ терпѣнія. Я рѣзко ему замѣтилъ, что не терплю такого обращенія, что совѣтую ему попридержать свой языкъ и говорить лишь то, что требуется по службѣ. Этотъ отпоръ послужилъ мнѣ въ пользу: Ястребовъ уже не позволялъ себѣ впослѣдствіи такихъ "начальническихъ" выходокъ и сдѣлался вообще сухо вѣжливъ.

Возвращаюсь, однако, къ первому моему знакомству съ урядникомъ. Въ тотъ же день, когда я сидѣлъ вмѣстѣ съ семьей Хатунцевыхъ за обѣдомъ и разсказывалъ имъ кое-что о себѣ, въ избу вошелъ урядникъ.

-- Хлѣбъ соль... А я опять къ вамъ съ докукой, почтеннѣйшій Н. М.

Мужики привстали изъ-за стола и начали кланяться.

-- Харитонъ Никитычъ, милости просимъ, пожалуйте съ нами обѣдать!..

-- Некогда, благодарю покорно. Къ вамъ дѣльце есть,-- обратился онъ ко мнѣ.-- Пожалуйте сюда на пару словъ.

Я вышелъ за нимъ въ сѣнцы.

-- Господинъ становой приставъ приказали вамъ сейчасъ къ нимъ пожаловать. Очень нужно-съ.

-- Хорошо, я пойду, какъ пообѣдаю. Но для чего было изъ-за стола меня звать!.. А гдѣ онъ живетъ,-- приставъ?

-- А вотъ, какъ перейдете мостикъ, на правой рукѣ и будетъ ихъ домъ:, сразу узнаете. Такъ вы ужъ поскорѣе,-- я буду въ надеждѣ, потому -- строго приказали-съ.

-- Хорошо, хорошо. Пообѣдаю и пойду.

Я опять сѣлъ за столъ; онъ еще помялся въ сѣнцахъ и, опять пріотворивъ дверь, повторилъ убѣдительнымъ шопотомъ: "такъ вы ужъ пожалуйста!"...

Встревоженные нежданнымъ визитомъ урядника, мужики молча хлебали квасъ и посматривали на меня:, наконецъ, Василій вскользь замѣтилъ:

-- Должно дѣла?..

-- Да, становой что-то зоветъ къ себѣ.

-- Такъ. Ухъ, и становой же!..

-- А что?

-- Строгъ. Харитонъ Никитычъ, или другой тамъ урядникъ, какой не угодитъ,-- онъ прямо по щекамъ, а десятскихъ такъ плетью лущитъ... Нѣтъ, у этого не забалуешься! Который къ нему ежели десятскій назначенъ, такъ чуть не молебны служитъ, идя въ очередь.

-- Чтожъ у него десятскіе дѣлаютъ?

-- Разное, что прикажутъ, то и дѣлаютъ: по домашней части, или по хозяйству,-- что потребуется. Посѣвами они занимаются тоже...

Хозяинъ замолчалъ, боясь сказать лишнее. Впослѣдствіи самъ былъ свидѣтелемъ такого эпизода. Сижу въ волости, тутъ же и старшина отъ скуки позѣвываетъ, входитъ волостной сторожъ и говоритъ:

-- Матвѣй Иванычъ! Костюха отъ станового пришелъ,-- говоритъ -- прогнали, не годится, потому малъ...

-- Чѣмъ тамъ малъ? Для-ча не годится? Какихъ ему еще десятниковъ надо?..

-- Не могу знать. Только, говоритъ, у него молотьба ныньче, такъ мужика ему заправскаго пришлите, а энтому всего 15 лѣтъ, онъ и цѣпа не подыметъ... А какое не подыметъ: онъ завсегда дома молотитъ!

Послали другого десятскаго, мужика; хоть и не въ очередь, а пошелъ, потому что шутки съ становымъ плохи.

Въ другихъ станахъ, гдѣ пристава сельскимъ хозяйствомъ не занимаются, они получаютъ отъ каждой волости, входящей въ составъ стана, 25--35 рублей въ годъ на наемъ постояннаго десятскаго; понятно, что всѣ обязанности таковаго -- позвать кого-нибудь, отнести бумагу -- исполняетъ мальчуганъ лѣтъ 14-ти, которому въ дѣйствительности платится становымъ рубля 2--3 въ мѣсяцъ, такъ что отъ суммы въ 100--125 руб., получаемой съ волостей, остается "въ экономіи" недурненькій кушъ.

Послѣ обѣда я пошелъ представляться по начальству. Про домъ станового незачѣмъ было и спрашивать, такъ онъ выдѣлялся изъ общей массы крестьянскихъ избъ. На крыльцѣ съ навѣсомъ, въ родѣ террасы, обставленномъ цвѣтами, сидѣлъ пожилой мужчина въ бѣломъ кителѣ на распашку и курилъ большую самокрученную папиросу. У крыльца стоялъ съ шапкой въ рукахъ мужикъ и о чемъ-то просилъ, низко кланяясь. При моемъ приближеніи, мужчина въ кителѣ крикнулъ мужику: "отойди прочь, постой тамъ,-- тогда позову". Мужикъ продолжалъ стоять у крыльца, приговаривая: "ужъ вы, батюшка, ваше благородіе"... но, замѣтивъ энергичный жестъ руки его благородія, поспѣшно отретировался. Я поклонился; становой смотрѣлъ на меня, попыхивая папироской.

-- Я новый помощникъ писаря: урядникъ сказалъ мнѣ, что я вамъ нуженъ.

-- Да, я хотѣлъ спросить -- кто вы такой?

-- Странный вопросъ... Изъ моего вида вы могли въ подробности узнать, кто я такой.

Онъ помолчалъ, соображая что-то, потомъ усмѣхнулся.

-- Да, паспортъ... Ныньче паспорта, гм... Какъ вы сюда попали?

-- Очень просто: по назначенію или, правильнѣе сказать, по рекомендаціи уѣзднаго предводителя, Павла Ивановича Столбикова.

Сцена нѣсколько измѣняется. Меня приглашаютъ сѣсть, и, хотя настойчиво, но ужъ вѣжливо разспрашиваютъ,-- кто я, чѣмъ занимался прежде, и проч. Я немногосложно отвѣчаю. Наконецъ, меня просятъ написать на бумажкѣ свое званіе, имя и фамилію, а документъ возвращаютъ обратно. Я съ улыбкой замѣчаю:

-- Справки будутъ наводиться?.. Напрасный трудъ...

-- Нѣтъ-съ, это такъ, одна формальность,-- замѣчаетъ онъ, успокоительно улыбаясь.

Аудіенція кончается, и я ухожу, удостоенный на этотъ разъ пожатія начальнической руки.