ЧАСТЬ ВТОРАЯ

I.

Для Изабеллы Отисъ "Genius loci" обладалъ болѣе могущественною притягательной силой, чѣмъ для всѣхъ другихъ, съ кѣмъ ей случалось сталкиваться. Она ощущала ее еще безсознательно во времена своего ранняго одинокаго дѣвичества, проведеннаго ею у озеръ Розуотэра. Среди своихъ странствованій по Европѣ она перебывала въ самыхъ очаровательныхъ уголкахъ, неизвѣстныхъ большинству туристовъ, но ни одинъ край такъ не волновалъ, не раздражалъ ее, не захватывалъ всѣ корни ея существа, какъ ея родная Калифорнія.

Ея воспоминанія дѣтства витали то вокругъ дома на такъ называемомъ Русскомъ холмѣ, гдѣ самыми радушными сосѣдями были козьи пастухи, то вокругъ залива въ бурные дни и среди окружавшихъ его почти отвѣсныхъ скалъ. Изрѣдка вспоминались дѣтскіе праздники въ богатыхъ домахъ въ долинѣ. Она сохранила очаровательныя воспоминанія о матери, когда та въ вечернемъ туалетѣ, предусмотрительно скрытомъ подъ дорожнымъ плащомъ -- заходила поцѣловать ее на сонъ грядущій прежде, чѣмъ спуститься по лѣстницѣ въ скалѣ къ ожидавшему ее внизу экипажу. Но за два года до своей смерти м-ссъ Отисъ принуждена била разстаться съ домомъ въ Санъ-Франциско на Русскомъ холмѣ и скрыть свое разочарованіе въ Розуотэрѣ. Ея мужъ, искусный стряпчій, человѣкъ недюжиннаго ума, все болѣе предавался страсти къ пьянству и кончилъ тѣмъ, что потерялъ послѣдняго кліента. Изабеллѣ пришлось побывать въ Санъ-Франциско уже шестнадцатилѣтнею дѣвочкою. Это случилось во время одного изъ краткихъ промежутковъ трезвости ея отца. Онъ долженъ былъ навѣстить свою пріемную дочь, жившую съ мужемъ и ребенкомъ круглый годъ въ городѣ, и взялъ съ собою свою надзирательницу и жертву. Изабелла бродила, какъ очарованная вокругъ ихъ дома, куда сидѣвшій въ качалкѣ у окна спальни арендаторъ не пригласилъ ее войти. Она была заинтересована блестящими магазинами, толпою на улицахъ, ресторанами, но, къ сожалѣнію, м-ръ Отисъ, не пившій болѣе полгода, избралъ это время для "рецидива", нашумѣвшаго отъ Телеграфнаго холма до Market-Street и напомнившаго въ мѣстныхъ "салонахъ" тѣ дни, когда "Джимъ Отисъ" былъ самой отчаянной головою въ самомъ отчаянномъ городѣ на свѣтѣ. Его подвиги относились къ эпохѣ шестидесятыхъ годовъ; въ восьмидесятыхъ онъ уже исчезъ съ горизонта, и забывчивый городъ успѣлъ о немъ позабыть. Въ семидесятыхъ и въ началѣ восьмидесятыхъ онъ, увлеченный духомъ реформъ, только-что женившійся на красивой и смѣлой дѣвушкѣ, Мэри Бельмонтъ, попытался сыграть партію въ политической игрѣ и очистить административныя Авгіевы конюшни. Его столкновеніе съ городскимъ совѣтомъ, имѣвшимъ Бёкли во главѣ, надолго осталось памятнымъ. Неудача, равнодушіе безпечнаго города къ тому, что творилось въ его вертепахъ -- озлобили его, подорвали вѣру въ себя и привели въ концѣ концовъ въ Розуотэръ, гдѣ онъ кое-какъ перебивался, гордясь тѣмъ, что женѣ его все же не приходится справлять домашнюю работу. Зять Изабеллы показывалъ дѣвочкѣ городъ, и она въ сопровожденіи его извлекла отца изъ четырнадцати счетомъ "салоновъ". Когда она увезла его обратно въ Розуотэръ, имъ овладѣлъ одинъ изъ обычныхъ припадковъ раскаянія, во время котораго онъ былъ такъ милъ, и она простила ему и даже стала надѣяться на лучшее. Кончилось однако продажею коттэджа въ Розуотэрѣ, и имъ пришлось перебраться въ ранчо, къ которому прилегали нѣсколько сотъ кровъ земли, доставшіеся имъ отъ дяди Гирама. Отецъ умеръ; во время,-- ранѣе, чѣмъ онъ успѣлъ безповоротно омрачить жизнь дочери. Свобода была дарована ей какъ разъ въ ту пору, когда она уже перестала ненавидѣть съ нетерпимостью ранней юности и уже научилась жалѣть. Душеприказчикомъ отца и дяди былъ судья Лесли, но черезъ годъ миссъ Отисъ была уже госпожею своего имущества и своей свободы.

Счастливѣйшею минутою ея жизни была та минута, когда, сидя въ конторѣ нотаріуса въ Санъ-Франциско, она получила обратно закладную на домъ. Джемсъ Отисъ сдержалъ данное женѣ слово и не продалъ его, хотя проценты выплачивалъ послѣдніе годы дядя Гирамъ, по своему преданный племянницѣ. Передъ отъѣздомъ въ Европу Изабелла сдала домъ молодому журналисту со средствами, но по возвращеніи жена его заявила ей, что она примирилась съ карьерой мужа, но не съ перспективой паденія со скалы его самого или кого-нибудь изъ дѣтей. Довольно съ нея "живописнаго вида!"

Миссъ Отисъ съ восторгомъ вступила во владѣніе своимъ домомъ, хотя пять-шесть дней въ недѣлю она принуждена была проводить въ своемъ ранчо, гдѣ цыплячья колонія находилась въ такомъ цвѣтущемъ состояніи, что она уже начинала богатѣть. Со временемъ она займетъ выдающееся положеніе въ городѣ и совсѣмъ переѣдетъ туда, а покуда она просиживала чуть не весь день у окна, любуясь видомъ, который даже и въ дурную погоду былъ для нея самымъ привлекательнымъ въ своей дивой красотѣ.

Эта часть Русскаго холма представляла собою громадный почти отвѣсный утесъ, поднимающійся на сѣверномъ выступѣ Главнаго холма, который въ свою очередь почти свѣшивался надъ крутымъ спускомъ въ долину. Въ "ранніе дни" по этимъ холмамъ карабкались однѣ возы, но затѣмъ упорная культура преодолѣла всѣ трудности пути, и теперь это мѣсто считалось аристократическимъ. Потомки старинныхъ испанскихъ фамилій -- Аргуэлло, Іорба, Бельмонты -- поселились тамъ раньше, чѣмъ вновь испеченные милліонеры загромоздили городъ постройками, свидѣтельствовавшими не столько о вкусѣ ихъ, сколько о фантазіи. Когда Мэри Бельмонтъ -- впослѣдствіи м-ссъ Джэнсъ Отисъ -- принимала у себя калифорнійское высшее общество, молодежь охотно взбиралась въ дождь и туманъ по скользкимъ ступенямъ лѣстницы въ скалѣ и съ радостью полѣзла бы и луну ради любезнаго пріема гостепріимной и веселой молодой хозяйки.

Изабелла часто мечтала о томъ, что она будетъ въ числѣ первыхъ владѣльцевъ, которые на этихъ дикихъ скалахъ возведутъ зданія, достойныя древнихъ Аѳинъ, когда въ городѣ пробудится сознаніе его вины противъ чистаго архитектурнаго стиля. Покуда, будучи человѣкомъ практическимъ, она прежде всего укрѣпила фундаментъ своего дома, что было очень важно въ виду постоянныхъ землетрясеній, и продала кое-что изъ безвкусной старой мебели, сохранивъ въ пріемной длинныя зеркала въ узкихъ золоченыхъ рамахъ. Въ pendant къ нимъ она велѣла выкрасить стѣны въ бѣлый цвѣтъ; для обивки мебели и драпировокъ она выбрала темно-голубой неопредѣленный цвѣтъ, а въ столовой, украшенной портретами испанскихъ и англійскихъ предковъ, замѣнила обои -- кожею. Кромѣ кухни и людскихъ, внизу были три комнаты, а громадная пріемная вмѣстѣ съ тремя другими -- наверху. Ихъ она приготовила для своихъ англійскихъ родственниковъ, но они не спѣшили посѣтить городъ своихъ предковъ. Гвиннъ уѣхалъ изъ Англіи еще въ прошломъ октябрѣ, годъ тому назадъ; узнавъ отъ мѣстнаго юриста, что онъ можетъ хлопотать о правахъ гражданства не ранѣе, какъ на третій годъ по прибытіи, онъ сообщилъ Изабеллѣ о своемъ намѣреніи побывать въ отдаленныхъ мѣстахъ востока, юга и запада и основательно ознакомиться съ новымъ своимъ отечествомъ. Съ тѣхъ поръ онъ нѣсколько разъ писалъ ей, но всегда -- по дѣлу.

Въ январѣ она вернулась домой и стала приводить его домъ въ порядокъ. Гвиннъ выслалъ ей полную довѣренность, и она отдавала ему дѣловой отчетъ, не пускаясь въ дружескую откровенность, въ которой онъ, очевидно, не стремился.

О леди Викторіи она имѣла свѣдѣнія черезъ Флору Сэнгъ. Цвѣтущее здоровье милэди, къ ея собственному изумленію и скрытому бѣшенству, нѣсколько пошатнулось послѣ сильнаго приступа инфлуэнцы, и докторъ не совѣтовалъ ей пускаться покуда въ дорогу. Тѣмъ не менѣе она уже сдала въ аренду Аббатство и Кэфитонъ и готовилась прибыть въ Калифорнію въ концѣ года.

Изабелла надѣялась, что вслѣдствіе отсутствія сына материнскія чувства лэди Викторіи нѣсколько поостыли. Миссъ Отисъ имѣла опредѣленное намѣреніе руководить новою карьерою Эльтона Гвинна и не желала капризнаго вмѣшательства его матери.

II.

Стоя въ это солнечное сентябрьское утро у себя въ портикѣ, Изабелла не жалѣла о томъ, что не осталась въ Англіи на лондонскій сезонъ, сулившій ей блестящій успѣхъ. Она не только съ пользою употребила время, но и вернула себѣ свой домъ, который ея повѣренный снова сдалъ бы въ аренду. На Тихомъ океанѣ свирѣпствовали вѣтры и туманы, но городъ, расположившійся внизу, въ видѣ неправильнаго амфитеатра, рѣзко вырисовывался въ золотистомъ свѣтѣ. Ей казалось, что солнце черпаетъ новые запасы свѣта изъ золотыхъ копей на сѣверѣ и югѣ. На ближайшихъ отрогахъ виднѣлись слѣды невиданнаго нигдѣ въ мірѣ архитектурнаго разгула: деревянныя строенія въ стилѣ Возрожденія, готическій замокъ изъ дерева со сводчатыми окнами, большой коричневый каменный домъ нью-іоркскаго образца и проч. Внизу, въ долинѣ, виднѣлись постройки изъ кирпича и желѣза, магазины и склады. Гордые куполы Сити-Голль, зданіе редакціи большой газеты, нѣсколько церковныхъ шпилей и большой отель изъ бѣлаго камня за горѣ -- одни могли претендовать на красоту. Миссъ Отисъ, подобно большинству согражданъ, отличалась патріотизмомъ. Граждане Санъ-Франциско привыкли къ независимости, отчасти вслѣдствіе изолированнаго положенія города, но еще болѣе -- благодаря старинному духу ихъ предковъ-золотоискателей, отчаянныхъ игроковъ и головорѣзовъ, привыкшихъ спать съ револьверомъ въ рукѣ.

Лѣтъ десять тому назадъ во главѣ городского управленія стояли вполнѣ порядочные люди. О подкупахъ или такъ называемой "подмазкѣ" тогда не было и рѣчи; городъ былъ свободенъ отъ долговъ, но безкорыстные люди опочили на лаврахъ, а голодные и корыстные снова появились, какъ крысы, ищущія добычи. Они выползли изъ разныхъ подозрительныхъ притоновъ и, раздувая недовольство недостаточныхъ классовъ, подготовили перемѣну. Въ одно непріятное утро Санъ-Франциско проснулось съ сознаніемъ, что оно опутано сѣтями компаніи съ Бекли и его присными во главѣ. Но безпечное большинство продолжало не обращать на это особеннаго вниманія. Беззаботность и легкость, чувствовавшіяся въ самомъ климатѣ, скрывали отъ нихъ перспективу полнаго развращенія города, когда жизнь среди дерзкихъ грабителей, проститутокъ и анархистовъ -- сдѣлается совершенно невозможной.

Группа болѣе разумныхъ и любящихъ свой городъ гражданъ дѣлала при помощи единственной боевой газеты все возможное для того, чтобы предотвратить вторичное избраніе мэра. Изабелла со страстнымъ интересомъ слѣдила изъ своего уединенія за перипетіями этой борьбы, и у нее часто являлось искушеніе покинуть свое ранчо и вступить въ сношеніе съ видными избирателями. Но она была слишкомъ скромна и не довѣряла своимъ силамъ. Теперь, глядя на купавшійся въ солнечномъ свѣтѣ городъ, она желала, по крайней мѣрѣ, подѣлиться съ кѣмъ-нибудь своими стремленіями.

Думая объ этомъ, она замѣтила, что кто-то идетъ по тропинкѣ, ведущей къ ступенямъ. Фигура человѣка -- высокая, тонкая, но совершенно лишенная граціи, показалась ей странно знакомою, а въ слѣдующую минуту она уже летѣла внизъ по лѣстницѣ ему на встрѣчу.

Гвиннъ, увидѣвъ ее, тоже побѣжалъ. Ей казалось, что онъ поцѣлуетъ ее, но онъ въ теченіе цѣлой минуты только пожималъ ея руку.

-- Никогда въ жизни моей никому не былъ такъ радъ!-- воскликнулъ онъ съ увлеченіемъ пріѣхавшаго на каникулы школьника,-- вотъ было счастье узнать, что вы -- въ Санъ-Франсиско.

-- Но почему же вы не телеграфировали? Я даже разочарована, какъ я ни рада васъ видѣть. Я хотѣла встрѣтить васъ въ Оклэндѣ и проводить въ ваше ранчо Lomalitas, гдѣ мы приготовили бы вамъ торжественную встрѣчу. Но какъ же вы узнали, что я -- въ городѣ?

-- За завтракомъ,-- я пріѣхалъ сегодня утромъ,-- просматривая мѣстную газету, я замѣтилъ ваше имя и прочелъ, что "очаровательная молодая хозяйка стариннаго дома Бельмонтъ, на Русскомъ холмѣ, возбудившая за послѣднее время такой интересъ къ себѣ, прибыла, какъ всегда, на воскресенье въ городъ".

-- Право?-- Изабелла, какъ замѣтилъ Гвиннъ, вспыхнула въ первый разъ за все время ихъ знакомства.

-- Это еще впервые имя мое упоминается въ газетахъ,-- исключая Розуотэрскихъ, конечно,-- и я въ восторгѣ, какъ были, вѣроятно, и вы, впервые увидѣвъ ваше имя въ печати?-- прибавила она нѣсколько вызывающе, но въ улыбкѣ Гвинна не было ни малѣйшаго оттѣнка насмѣшки.

-- Понимаю,-- отвѣтилъ онъ просто.

Когда улыбка сбѣжала съ его лица, миссъ Отисъ замѣтила, что оно казалось старше и худощавѣе, а вмѣстѣ съ тѣмъ утратило отчасти свою надменность. Голову онъ держалъ уже не такъ высоко, и волосы его были острижены. Въ немъ замѣчалась какая-то растерянность, и материнскій инстинктъ Изабеллы сразу пробудился.

Они вмѣстѣ поднялись на лѣстницу. Она указала ему на старинное бамбуковое кресло и въ виду того, что завтракъ будетъ готовъ не ранѣе перваго часа, а теперь только десять часовъ, предложила сварить ему чашку настоящаго испанскаго шоколаду.

Когда она вернулась, неся чашку съ пѣнящимся, ароматнымъ напиткомъ, она застала его стоящимъ у перилъ, съ руками, засунутыми въ карманы. Онъ быстро обернулся, но въ глубинѣ его глазъ было страдальческое выраженіе, хотя онъ сейчасъ же плотно сжалъ губы, а потомъ улыбнулся.

-- Благодарю васъ. У меня слабость къ шоколаду. Я терпѣть не могу пива и въ Мюнхенѣ постоянно пилъ шоколадъ. Знаете, кафе Луитпольдъ съ маленькими столиками въ саду?..

Онъ вдругъ остановился и прищурился. Изабелла поблѣднѣла.

-- Я долженъ выслушать вашу исторію,-- сказалъ онъ спокойно,-- вы здѣсь -- мой единственный другъ и были причиною перемѣны въ моей жизни. У насъ совершенно особенныя отношенія, требующія полной откровенности. Я разсказалъ вамъ о непріятномъ окончаніи моего романа съ м-ссъ Кэй. Я ненавижу тайны и уже замѣтилъ, что вы блѣднѣете при упоминаніи о Мюнхенѣ. Исповѣдь -- хорошее дѣло. Это -- не пустое любопытство и вмѣшательство въ чужія дѣла, но я долженъ знать васъ. Вы словно окружены стѣною, а въ этой проклятой Богомъ странѣ вы -- мой единственный другъ!-- вырвалось у него неожиданно.

Изабелла, уже успѣла оправиться.

-- Я все вамъ разскажу, но не сейчасъ. Надо быть въ настроеніи. Теперь я интересуюсь только вами. Садитесь. Что было съ вами въ теченіе этихъ мѣсяцевъ? Вы пережили что-то непріятное? Были у васъ какія-нибудь приключенія? Васъ гдѣ-нибудь узнали?

Онъ выпилъ шоколадъ и откинулся на спинку кресла, заложивъ руки за голову.

-- Нѣтъ,-- сказалъ объ сумрачно,-- меня нигдѣ не узнали. Сначала я изъ осторожности избѣгалъ большихъ отелей, но затѣмъ расхрабрился. Въ курительной комнатѣ нью-іоркскихъ отелей и въ поѣздѣ я разговаривалъ со всѣми, кто былъ расположенъ говорить. Не то, чтобы я самъ былъ расположенъ, но это входило въ мои планы. Вы совѣтовали мнѣ измѣнить манеру, сдѣлаться доступнымъ. Въ Нью-Іоркѣ мнѣ самому приходилось желать, чтобы люди были доступнѣе. Бостонцы оказались любезнѣе. Тамъ я по-долгу бесѣдовалъ даже съ журналистами; они знали, что я -- англичанинъ, но никто не догадался о томъ: кто я? Обо мнѣ не появилось ни одной замѣтки.

Онъ засмѣялся, но глаза его были такъ сощурены, что она не могла уловить ихъ выраженія. Она улыбнулась ему очень ободряюще и нѣжно.

-- Насталъ мигъ, когда я почувствовалъ себя выброшеннымъ на берегъ мореходомъ. Забытъ! Покинутъ! Кончилось тѣмъ, что я готовъ былъ рискнуть всѣмъ для того, чтобы напомнить о себѣ. Я пріѣхалъ въ Чикаго поздно вечеромъ и записался въ книгѣ отеля подъ своимъ именемъ: Эльтонъ Гвиннъ. Я пробылъ тамъ три дня. Ни одинъ репортеръ не занесъ своей карточки, ни одна строка не появилась въ газетахъ. Это былъ весьма охлаждающій экспериментъ. Онъ долженъ послужить мнѣ на пользу; мое я почувствовало, что сразу убавилось въ вѣсѣ, но все же это больно царапнуло меня...

-- Ничего. Это будетъ интереснымъ эпизодомъ для вашей біографіи. Ничто легко не дается. А какъ вамъ понравилась ваша родина?

-- Я ненавижу ее! Вашингтонъ -- деревня, Нью-Іоркъ -- кошмарный городъ, описанный романистомъ извѣстнаго сорта въ новеллѣ подъ заглавіемъ "Міръ въ 2000 году ". Чикаго -- брюхо вселенной. Города и мѣстечки восточныхъ штатовъ -- настоящіе мавзолеи; нѣкоторыя мѣстности на югѣ мнѣ понравились, но онѣ безжизненны, какъ ихъ негры. Западные города -- ульи, и кто видѣлъ одинъ, тотъ видѣлъ ихъ всѣ. Гудзонова рѣка, преріи и пустыни -- многое искупаютъ. Послѣднія три недѣли я провелъ въ южной Калифорніи. За Санта-Барбарою это -- пародія на пустыню; ничего кромѣ низкорослыхъ кустарниковъ и до-исторической грязи. Я радъ, что ранчо въ хорошихъ рукахъ. Не желаю видѣть этихъ мѣстъ. Это вѣчно раскаленное небо! Эта мертвенная атмосфера! Конечно, я не ожидалъ найти земной рай, но все же...

-- Но вы должны полюбить Калифорнію, должны!-- воскликнула Изабелла въ тревогѣ,-- тутъ ваша родина, ваша будущность!..

-- Хорошо, менторъ, постараюсь. Отсюда съ вашей вышки, напримѣръ, все кажется гораздо лучше, но мнѣ хотѣлось бы вонъ изъ города. Нельзя ли поѣхать сегодня же послѣ обѣда въ ранчо?

-- Почему же нѣтъ?-- Изабелла незамѣтно вздохнула, но она чувствовала, что онъ -- на ея попеченіи. Она предложила отправиться въ четыре часа на ея катерѣ. Нужно захватить приливъ. Если бы онъ зналъ, какъ у него въ домѣ уютно! Она уже отправила туда всю сельско-хозяйственную и юридическую библіотеку.

-- Я переговорила съ судьей Лесли; онъ считается первымъ здѣсь законовѣдомъ, и вы можете сейчасъ же поступить къ нему въ контору. Кромѣ него, васъ знаетъ только вашъ банкиръ, м-ръ Кольтонъ, и сынъ его Томъ. Кстати, онъ принадлежитъ къ демократической партіи, и если вы уже рѣшили...

-- Да, рѣшилъ. На практикѣ одна не лучше другой, но демократическая программа болѣе совпадаетъ съ моею. Притомъ эта партія теперь числится побѣжденной, и потому именно мои симпатіи -- на ея сторонѣ. А теперь пройдемся по этимъ холмамъ.

III.

-- Неужели вы сами управляете этой штукой?-- спросилъ Гвиннъ, когда они подошли къ катеру, стоявшему на якорѣ у подножія Русскаго холма.

-- Конечно. Какъ же вы хотите, чтобы я разбогатѣла, если я не буду работать сама? Приходилось на практикѣ учиться экономіи. Старый катеръ принадлежалъ дядѣ Гираму; я исправила его и три раза въ недѣлю сама привожу моя продукты и яйца въ Розуотэръ. Такимъ образомъ, я непосредственно сношусь съ покупателями, и мой катеръ служитъ мнѣ конторою. Въ немъ же я пріѣзжаю сюда по воскресеньямъ. Желѣзную дорогу я не люблю, а лодка идетъ слишкомъ медленно.

Катеръ имѣлъ двадцать футовъ въ длину, маленькую каюту и былъ выкрашенъ въ коричневую краску. Онъ легко несся по глади залива. Гвиннъ сидѣлъ на крышѣ каюты, свѣсивъ свои длинныя ноги, и смотрѣлъ съ нѣкоторою завистью на сновавшія вокругъ сотни яхтъ. На островахъ зелень давно уже была сожжена, но сухая трава горѣла въ солнечномъ блескѣ, какъ потемнѣвшее золото. Горная цѣпь по той сторонѣ залива казалась отлитою изъ бронзы, но вулканическій конусъ Чертовой Горы былъ окутанъ голубовато-блѣднымъ туманомъ. Сѣверная часть Золотыхъ воротъ и поднимавшіяся за ними вдалекѣ горы были такого яркаго, рѣзко-синяго цвѣта, что, выдѣляясь на безоблачномъ небѣ, онѣ производили на Гвинна впечатлѣніе чего-то жуткаго, нереальнаго.

Катеръ направлялся въ западной сторонѣ острова Ангеловъ, и Гвиннъ съ любопытствомъ оглядывался вокругъ. На материкѣ и на нѣкоторыхъ островахъ земля густо поросла деревьями -- дубами, буками, ивами, за которыми прятались виллы изящной легкой постройки съ верандами, обвитыми виноградомъ. У подножія Бельведера и городка Тибурона виднѣлись плавучіе дома, гдѣ люди жили по восьми мѣсяцевъ въ году.

И всюду былъ народъ, народъ, народъ... Яхты, берега, дорожки, веранды кишѣли народомъ. Наряду съ богатыми яхтами и катерами -- тутъ были рыбацкіе челны съ цѣлыми семьями итальянцевъ и китайцевъ; въ это свѣтлое солнечное послѣ-обѣда надъ заливомъ стоялъ гулъ всевозможныхъ нарѣчій. Въ гавани стояли корабли всѣхъ странъ, цѣлый лѣсъ мачтъ и трубъ, между прочимъ -- старинная итальянская шкуна и китайская джонка.

Когда насыщенный электричествомъ вѣтерокъ сталъ обвѣвать Гвинна, пріятно возбуждая нервы, онъ ощутилъ нѣкоторую гордость при видѣ страны, въ которой ему придется работать и завоевывать себѣ положеніе; его предки способствовали ея процвѣтанію, разработкѣ ея многочисленныхъ богатствъ. Онъ улыбнулся Изабеллѣ, которая щурилась, сидя противъ солнца, и втайнѣ вздыхала о забытой дома вуали. Гвиннъ нашелъ ее очень хорошенькой въ ея модномъ костюмѣ и шляпкѣ-канотьеркѣ; она болѣе понравилась ему, чѣмъ въ Кэфитонѣ, гдѣ она одѣвалась въ болѣе строгомъ стилѣ, хотя онъ помнилъ, что тамъ много говорили о ея красотѣ, и онъ самъ не былъ въ ней нечувствителенъ. Но въ Калифорніи она казалась ему красивѣе. Взоръ ея былъ оживленнѣе, голосъ менѣе однотоненъ, а черныя родинки казались особенно обольстительны на бѣлоснѣжной кожѣ при яркомъ дневномъ свѣтѣ. Онъ думалъ, что они естественнымъ путемъ должны придти къ браку, а то обстоятельство, что она казалась настолько же равнодушной и безстрастной, насколько она была хороша и умна -- вполнѣ соотвѣтствовало его теперешнему настроенію. Его любовь къ м-ссъ Кэй умерла насильственною мгновенною смертью, и это закалило его противъ женскихъ чаръ. Со временемъ ему понадобится жена, и, конечно, Изабелла будетъ идеальной супругой политическаго дѣятеля. Тѣмъ не менѣе все, что онъ сказалъ ей, было:

-- У васъ будутъ веснушки на носу. Я уже замѣтилъ одну -- маленькую.

Она презрительно пожала плечами. Это не понравилось ему,-- онъ не любилъ чуждыхъ кокетства женщинъ. Втайнѣ Изабелла была огорчена веснушкой. Она вспомнила времена ранняго дѣвичества, когда обѣ онѣ съ Анабель Лесли выдумали пробовать разные рецепты для наведенія красоты и чуть было не поплатились за это.

Гвинну всегда нравилась въ его кузинѣ способность молчать, когда не хочется говорить, и соотвѣтствующее этому отношеніе въ молчанію другихъ. Они не обмѣнялись ни словомъ, покуда не выѣхали на болѣе широкое мѣсто; онъ любовался горами и холмами слѣва, съ ихъ веселыми городками и темными чащами лѣсовъ. Кое-гдѣ фабрики и склады нарушали прелесть почти первобытной природы, но сегодня паутина дыма не застилала сіяющаго неба.

Они миновали послѣдній городовъ. Башни и остроконечныя кровли виллъ выглядывали изъ-за массы, культивированныхъ деревьевъ парка: тутъ были сосны и пальмы, эвкалипты и дубы, мадроны, лавры и акаціи. Сады были полны птицъ и дѣтей. Лица людей утратили свойственное имъ дѣловое, озабоченное выраженіе. Сидѣвшій на палубѣ своего катера одинъ изъ мѣстныхъ милліонеровъ широко улыбался; даже ротъ у него былъ открытъ и жадно втягивалъ чистый бодрящій воздухъ.

Изабелла объяснила, что онъ не "заработался", такъ какъ получилъ свои милліоны въ наслѣдство, да и вообще у здѣшнихъ дѣльцовъ здоровый видъ: это зависитъ отъ климата и отъ кухни, которая въ Калифорніи превосходна.

Когда они вошли въ каналъ залива Санъ-Пабло, Изабелла стала править очень осторожно,-- мѣсто было узкое и опасное. За подъемнымъ мостомъ они не только оказались одни на серебристомъ водяномъ просторѣ, но имъ перестали попадаться на встрѣчу и загородные дома. За то горы становились все грознѣе и внушительнѣе по мѣрѣ приближенія къ Розуотэрской бухтѣ. Катеръ вошелъ въ зеленоватую воду озера, превратившагося затѣмъ въ каналъ, извивавшійся подобно гигантскому змѣю и порою настолько съуживавшійся, что можно было достать рукою траву съ берега. Тутъ и тамъ попадались на встрѣчу рыбачьи лодки. Это зрѣлище напоминало Голландію, но было гораздо прекраснѣе въ виду дикаго грандіознаго характера мѣстности и величественныхъ горъ.

Изабелла указала на островокъ, гдѣ красовался среди деревьевъ бѣлый домъ. Въ тѣни ихъ сидѣли и полулежали мужчины безъ сюртуковъ.

-- Это -- мѣстный клубъ. Томъ Кольтонъ введетъ васъ въ него, но если вы не расположены охотиться въ компаніи, вы можете стрѣлять утокъ сколько вамъ будетъ угодно -- на моей землѣ. Какъ? Вы не знаете, что это -- лучшее въ мірѣ мѣсто для охоты на утокъ? Она начинается съ 15-го октября. Я не сдала нынче въ аренду моихъ болотъ и намѣрена стрѣлять утокъ на продажу. Вы поможете мнѣ, а барышъ -- по-поламъ.

Глаза Гвинна засверкали,-- онъ былъ страстный охотникъ.

Тѣмъ временемъ небо померкло, стало блѣдно-голубымъ, горы уходили налѣво, солнце сѣло, и лишь на западѣ еще оставалась алая полоса. Вдали показались деревни, обработанныя поля; надвинулись сѣрыя сумерки, и обширное пространство приняло унылый пустынный видъ.

-- Вотъ Розуотэръ -- тамъ, гдѣ свѣтятся огни. Мы пріѣхали,-- сказала Изабелла.

Задумавшійся Гвиннъ вздрогнулъ и увидѣлъ, что она готовится причалить въ небольшой пристани. Позади нея лежала группа невысокихъ холмовъ, бѣлыхъ домиковъ и полей. Среди нихъ выдѣлялся двухъэтажный большой домъ безъ всякой претензіи на архитектурный стиль, но съ совершенно плоскою кровлею и просторною верандою. Въ саду стояли голые розовые кусты и цвѣтущія хризантемы, но деревьевъ совсѣмъ не было. Далѣе виднѣлись многочисленныя службы.

-- Неужели вы здѣсь живете?-- спросилъ Гвиннъ, ожидавшій живописной мѣстности въ калифорнійскомъ духѣ.

-- Дядя Гирамъ продалъ красивѣйшія мѣста, но я не горюю о томъ, чему помочь не могу; зато изъ оконъ прекрасный видъ. Но гдѣ же мальчикъ?

Она возвысила голосъ и позвала:

-- Дзума! Дзума!

На зовъ ея выбѣжалъ мальчикъ-японецъ. Она объяснила Гвинну, что двое слугъ проводятъ воскресенье въ Рогуотерѣ, но ея "япончикъ" умѣетъ дѣлать "всего понемножку". Притомъ онъ очень услужливъ, чѣмъ большинство ихъ не отличается. Онъ -- и поваръ, и горничная.

-- Неужели же у васъ нѣтъ женской прислуги?

-- Ни одна женщина не станетъ жить въ такой глуши. Старикъ Макъ, служившій тридцать лѣтъ дядѣ Гираму, спитъ въ домѣ. Прежде тутъ была гостинница, его до сихъ поръ зовутъ Ольдъ-Иннъ. Это было въ дни романическаго грабительства, и у дома есть свои "страшныя исторіи", но нѣтъ привидѣній.

Было рѣшено, что Гвиннъ будетъ обѣдать у Изабеллы и ночевать въ гостинницѣ въ Розуотэрѣ. Она телефонировала япончику, и въ каминѣ гостиной былъ разведенъ огонь. Покуда миссъ Отисъ переодѣвалась наверху, Гвиннъ съ любопытствомъ осмотрѣлъ комнату. На стѣнахъ онъ увидѣлъ массу фотографій, эскизовъ,-- онъ вспомнилъ объ ея жизни заграницей и спросилъ себя: какъ она пользовалась своей свободой? Онъ былъ убѣжденъ, что она не могла злоупотребить ею: въ ней чувствовалась даже нѣкоторая чопорность, унаслѣдованная отъ предковъ-пуританъ.

Было, однако, очевидно, что она чувствовала себя вправѣ наслаждаться полнымъ отдыхомъ послѣ дневного труда. Въ комнатѣ стояли съ полдюжины креселъ и широкій диванъ съ множествомъ подушекъ. Коверъ и подушки были краснаго цвѣта, и вся комната, хотя удивительно уютная и симпатичная, могла принадлежать холостяку -- до такой степени въ ней недоставало никакихъ чисто женскихъ украшеній. За то полки были уставлены массою книгъ, среди которыхъ Гвиннъ нашелъ выдающіяся произведенія современныхъ русскихъ, нѣмецкихъ, французскихъ, итальянскихъ авторовъ и лишь нѣсколько томиковъ англійскихъ критиковъ.

Изабелла сошла внизъ -- очень хорошенькая въ голубомъ платьѣ, достаточно простомъ для того, чтобы не представлять слишкомъ большого контраста съ его собственнымъ дорожнымъ костюмомъ. Затѣмъ она пригласила его пройти въ ея комнату, гдѣ онъ могъ привести въ порядокъ свой туалетъ.

-- Мнѣ нужно было бы меблировать комнату для гостей, но въ такомъ случаѣ моя пріемная сестра Паула непремѣнно стала бы пріѣзжать ко мнѣ съ дѣтьми въ самое неудобное время.

Гвиннъ скорчилъ гримасу, сѣвъ со щеткою въ рукѣ передъ ея туалетнымъ столикомъ. Онъ, словно извиняясь передъ обладательницею спальни, оглядѣлся кругомъ -- она была такъ скромна и дѣвственна, что доставила ему смутное удовольствіе.

Окна, туалетъ, постель -- все было задрапировано бѣлой кисеей; въ углу стояла качалка, полъ прикрывался голубыми японскими циновками, и два громадныхъ банта того же цвѣта украшали пологъ у постели и туалетъ. Спускаясь по лѣстницѣ, онъ рѣшилъ, что она обладаетъ вкусомъ и пониманіемъ комфорта, и это нѣсколько примирило его съ мыслью объ его собственномъ уединенномъ ранчо.

IV.

Между Розуотэромъ и ранчо Ольдъ-Иннъ было всего три мили, и, хотя Изабелла ѣхала рысью и наслаждалась опьяняющей свѣжестью утренняго воздуха, дѣлавшею ее порою нечувствительною въ человѣческимъ сторонамъ жизни, мысли ея постоянно возвращались къ пріятному вчерашнему вечеру у камина, къ ужину въ низкой съ балками комнатѣ перваго этажа, ужинъ изъ жареныхъ цыплятъ, прозрачной спаржи и содовыхъ бисквитъ, отъ котораго Гвиннъ пришелъ въ мальчишескій восторгъ. Они говорили о сотнѣ постороннихъ предметовъ, такъ что Абъ, второй слуга, которому предстояло проводить Гвинна въ Розуотэръ, трижды пріотворялъ дверь и кашлялъ. Изабеллѣ еще ни разу не приходилось поговорить здѣсь съ кѣмъ-нибудь по душѣ о томъ, что составляло широкій кругъ ея интересовъ. Въ уютной домашней обстановкѣ, полулежа въ креслѣ передъ огнемъ, Гвиннъ тоже "отошелъ" и разговорился о своихъ любимыхъ книгахъ и видѣнныхъ имъ странахъ, скользя взоромъ по оживленному лицу кузины. Онъ заворчалъ, когда пришлось собираться въ путь, и попросилъ ее заѣхать за нимъ пораньше въ гостинницу: безъ нея онъ не поѣдетъ въ свой ранчо.

Несмотря на удовольствіе, доставленное ей этимъ вечеромъ, миссъ Отисъ не была въ сантиментальномъ настроеніи; она только удивлялась: какъ могла она такъ долго обходиться безъ товарища? Одиночество и независимость -- были главными идеалами ея жизни, но пріятное общество могло придать имъ новую привлекательность. За этотъ годъ она ни съ кѣмъ не видѣлась, за исключеніемъ судьи Лесли, и не имѣла другихъ разговоровъ, кромѣ дѣловыхъ. Розуотэрское общество могло, конечно, очень немногое дать ей, но и оно словно забыло объ ея существованіи. При встрѣчѣ въ магазинахъ бывшія пріятельницы увѣряли, что "стремятся въ ней", но ни одна въ ней не заглянула. Не пугало ли ихъ ея превращеніе въ "дѣловую женщину"?

Загадка разъяснилась, благодаря ея встрѣчѣ съ первой мѣстной красавицей -- миссъ Долли Баутсъ. Оказалось, что въ Розуотэрѣ всѣ женщины поголовно, молодыя и старыя, не исключая дѣвицъ -- увлечены до такой степени карточной игрой, что не выходятъ по цѣлымъ днямъ изъ клубовъ. Изабелла улыбалась, вспоминая этотъ эпизодъ. Она радовалась утру, солнцу и тому, что съумѣла заинтересовать Гвинна.

Услышавъ отъ слуги, что миссъ Отисъ ожидаетъ его внизу, Гвиннъ быстро сбѣжалъ по лѣстницѣ. Абъ держалъ въ поводу другую лошадь, при видѣ которой Гвиннъ милостиво объявилъ, что она дѣлаетъ честь Калифорніи. Онъ плохо спалъ,-- въ гостинницѣ давала представленіе бродячая труппа, и всю ночь былъ шумъ и гамъ... Они сейчасъ же ѣдутъ? Отлично.

Во время медленнаго подъема на холмъ, ведшій на Main-Street, Гвиннъ украдкою поглядывалъ на кузину. На ней былъ костюмъ для верховой ѣзды свѣтло-каштановаго цвѣта: разрѣзная юбка въ видѣ шароваръ, мягкая фетровая шляпа и перчатки того же оттѣнка, что очень гармонировало съ золотистою мастью ея кобылы.

Изабелла лукаво поглядѣла на него.

-- Вамъ не нравится, когда женщина ѣздитъ по мужски? Но здѣсь такія дороги, что иначе невозможно, особенно -- зимою; онѣ позоръ для вашей цивилизаціи. Вотъ здѣсь -- центръ вашей будущей дѣятельности на многіе годы. Main-Street для этой части нашего края, тоже что Wall-Street -- для Соединенныхъ Штатовъ.

Въ концѣ улицы у двойной рѣшетки уже стоялъ рядъ пыльныхъ повозокъ, запряженныхъ сильными, крупными лошадьми. За рѣшеткою тянулось массивное длинное зданіе, нѣчто вродѣ безконечнаго базара или пассажа, въ которомъ были сконцентрированы всѣ склады и магазины, обыкновенно разсѣянные по всему городу. Общій ихъ видъ напоминалъ рядъ каютъ, выходящихъ въ корридоръ парохода, только всѣ онѣ были большихъ размѣровъ. Тутъ помѣщались банки, салоны, курятники, фруктовая и бакалейная торговли, магазины готоваго платья и шляпъ, ювелирныя лавки, пять аптекъ. Витрины нѣкоторыхъ изъ нихъ могли поспорить въ блескѣ съ витринами въ Санъ-Франциско. Съ одной части зданія примыкала крытая галлерея, и на ея кровлѣ красовались самыя эксцентричныя по формѣ и цвѣту вывѣски.

Гвиннъ разсматривалъ это очевидно старинное, напоминавшее время піонеровъ сооруженіе съ тѣмъ интересомъ, котораго, за исключеніемъ Санъ-Франциско и Миссіи, ничто въ Калифорніи не возбуждало въ немъ. Ему почти захотѣлось жить въ это время. Голосъ миссъ Отисъ отвлекъ его отъ мечтаній. Она говорила:

-- Розуотэръ -- финансовый и торговый центръ громаднаго земледѣльческаго района. Здѣсь есть четыре банка -- очень солидныхъ, они однихъ лѣтъ съ американскою Калифорніею. Ежедневный оборотъ -- въ полмилліона долларовъ, а жителей здѣсь менѣе пяти тысячъ человѣкъ...

Она говорила сухимъ дѣловитымъ тономъ, и Гвиннъ почти не узнавалъ ее: вчера она была нѣжна и женственна. Онъ рѣшилъ, что скорѣе женится на портретѣ Джорджа Вашингтона, но въ этотъ мигъ, въ отвѣтъ на чей-то окликъ, Изабелла быстро обернулась съ порозовѣвшими отъ удовольствія щеками и блестящими глазами, и тотчасъ же подскакала галопомъ въ кабріолету, въ которомъ сидѣла очень хорошенькая блондинка. Послѣ первыхъ привѣтствій Изабелла поспѣшила ихъ познакомить.

-- Это -- мой лучшій другъ -- Анабель, м-ссъ Томъ Кольтонъ. Она вернулась только вчера вечеромъ.

Гвиннъ пожалъ руку молодой женщины, глядѣвшей на него веселыми, смѣющимися глазами. Она держалась изящно, увѣренно, и вмѣстѣ съ тѣмъ казалась такой любезной, радушной и сердечной, что сразу произвела на Гвинна самое лучшее впечатлѣніе. Она говорила безъ "slang", не употребляя никакихъ "словечекъ", и ея простой полотняный костюмъ былъ, очевидно, произведеніемъ первокласснаго портнаго.

-- Анабель -- прелесть,-- сказала миссъ Отисъ, когда они отъѣхали,-- я гораздо больше люблю ее, чѣмъ мою пріемную сестру Паулу, хотя у насъ нѣтъ рѣшительно ничего общаго. Она обожала дѣтей еще въ ту пору какъ играла съ куклами. Разумѣется, она сейчасъ же вышла замужъ. Ея мать, м-ссъ Лесли, принадлежитъ къ мѣстной старинной фамиліи и знала мою мать. Я очень ее люблю, но не скажу, чтобы мнѣ ея не доставало. Полнота счастія наступаетъ, пожалуй, только тогда когда намъ не будетъ никого не доставать.

Гвиннъ уже вздыхалъ отъ жары и нѣсколько разъ отиралъ покрывавшееся пылью лицо, но Изабелла сказала смѣясь, что она нарочно повезла его въ объѣздъ для того, чтобы онъ могъ полюбоваться своими владѣніями.

Внизу, подъ ихъ ногами, разстилалась окаймленная съ одной стороны горнымъ кряжемъ долина, перерѣзанная холмами и лѣсами; далеко за ними поднималась гигантская гора св. Елены, названная такъ въ честь русской княжны, жены послѣдняго изъ русскихъ губернаторовъ въ сѣверной Калифорніи. Долина пестрѣла золотистыми полями, фруктовыми садами, эвкалиптовыми деревьями, разсаженными для защиты скота отъ непогоды или нестерпимой жары. Тамъ паслись большія стада рогатаго скота; въ одномъ мѣстѣ все казалось отъ него бѣлымъ. Дальше паслись лошади. На горахъ лежала нѣжно-алая и блѣдно-лазурная дымка съ постоянно переливавшимися оттѣнками.

-- Это все ваше!-- сказала Изабелла, выходя изъ роли простаго чичероне,-- неужели вы не чувствуете гордости?

Гвиннъ былъ въ восторгѣ, но поспѣшилъ себя увѣрить, что причиною тому красота мѣстности, а не девятнадцать тысячъ акровъ земли. Не было ли у его дѣда вчетверо больше? Правда, тѣ имѣнія были заложены, а это все принадлежало ему безусловно. Раньше онъ какъ-то не думалъ о своихъ владѣніяхъ (даже въ смыслѣ дохода), какъ о чемъ-то реальномъ, и даже описанія Изабеллы ничего не говорили его воображенію.

Но теперь, не отрывая глазъ отъ дивнаго простора (даже часть горной цѣпи принадлежала ему), онъ ощутилъ переполнившую его сердце великую благодарность къ Отису, имя котораго онъ забылъ. Онъ вспыхнулъ подъ пристальнымъ взглядомъ Изабеллы, сознавая, что чувства его отражаются на лицѣ его, но вдругъ былъ пораженъ изумленіемъ, лишившимъ его дара слова, когда она неожиданно обвила его шею руками и крѣпко поцѣловала его.

-- Вотъ!-- воскликнула она,-- до сихъ поръ я не настоящимъ образомъ любила васъ, хотя и не отрицала, что вы очень интересный человѣкъ. Мужчины въ сущности -- взрослые мальчики. Одни бываютъ милы, другіе -- нѣтъ. Вы милы. И я съ этихъ поръ беру васъ на свое попеченіе: раньше я лишь исполняла свой долгъ. А теперь посмотрите на эти горы. Чертова гора и гора св. Елены -- бывшіе вулканы...

Болѣе взволнованный, чѣмъ онъ считалъ это для себя возможнымъ, юной теплотою и магнетизмомъ этого поцѣлуя, хотя было очевидно, что она такъ же точно поцѣловала бы маленькаго мальчика, Гвиннъ стадъ машинально смотрѣть по направленію ея хлыстика.

-- Здѣсь постоянно говорятъ о вулканахъ и землетрясеніяхъ, сказалъ онъ,-- что это значитъ?

-- Если бы вамъ пришлось здѣсь рости -- вы не удивлялись бы? Существуетъ теорія, въ силу которой калифорнійцы такъ легко относятся ко всякимъ невзгодамъ. Помимо воздуха, насыщеннаго электричествомъ, и восьми мѣсяцевъ солнечнаго сіянія, они обязаны этимъ постоянному ожиданію землетрясеній. Стоитъ ли заботиться о завтрашнемъ днѣ?

Домъ Гвинна былъ некрасивъ, но просторенъ и окруженъ съ трехъ сторонъ рощею изъ сѣрыхъ дубовъ. Пріѣзжихъ встрѣтилъ взрослый слуга-японецъ, нанятый Изабеллою, и совмѣщавшій амплуа буфетчика, горничной и выѣздного.

Внутреннее убранство дома вызвало полное одобреніе Гвинна; тутъ были его кресло, книги изъ его библіотеки, портреты друзей. Онъ замѣтилъ кипу англійскихъ газетъ и умышленно отвелъ глаза. Изабелла провела его по всѣмъ комнатамъ и наконецъ на кухню, гдѣ представила ему кухарку, пожилую мексиканку, привѣтствовавшую его съ большимъ достоинствомъ. Кромѣ нея, было еще двое рабочихъ на фермѣ. Исполнивъ все это, она стала прощаться съ нимъ, такъ какъ обѣщала завтракать у Анабель Кольтонъ.

-- Неужели вы покинете меня?-- воскликнулъ онъ въ огорченіи.

-- Тяжелая минута должна была наступить рано или поздно!-- сказала она лукаво.

Она кивнула ему головою, взмахнула хлыстикомъ и скрылась въ облакѣ пыли. Гвиннъ, недовольный, пожалъ плечами и вошелъ въ домъ, гдѣ его ожидали письма изъ Англіи.

V.

Несмотря на обѣщаніе провести съ нею цѣлый день, Изабелла едва могла просидѣть у подруги дѣтства два часа и уѣхала подъ благовиднымъ предлогомъ вскорѣ послѣ завтрака.

Изящный домъ, безукоризненная сервировка стола, прелестныя избалованныя дѣти и любезная, милая хозяйка, оживленно говорившая о непомѣрныхъ претензіяхъ рабочаго класса, о воспитаніи дѣтей, о страсти въ картамъ, проявившейся въ Розуотэрѣ,-- все это нагнало на нее такую безумную скуку, какой она не испытывала даже въ безпорядочномъ домѣ своей пріемной сестры Паулы. Вырвавшись оттуда, она только въ силу своей благовоспитанности воздержалась отъ громкаго возгласа облегченія и понеслась по улицѣ съ быстротою, всполошившей сонный городовъ. Дорогою она напѣвала испанскія пѣсенки, а вернувшись домой, почувствовала себя такою счастливою, что не легла спать до полуночи, наслаждаясь сознаніемъ своего одиночества.

Между тѣмъ Гвиннъ принялся за почту. Мать извѣщала его о скоромъ пріѣздѣ, но его огорчило отсутствіе письма отъ Флоры Сэнгъ -- всегда интереснаго и живого. Первымъ его движеніемъ было -- сжечь газеты, но онъ не утерпѣлъ и принялся пробѣгать ихъ, стыдясь сознаться самому себѣ, что онъ ищетъ въ нихъ чего-нибудь, относящагося къ нему, и огорчается тѣмъ, что не видитъ своего имени. Наконецъ онъ схватилъ шляпу и отправился въ отдаленныя мѣста своихъ владѣній.

Приливъ горечи уступилъ мѣсто сомнѣніямъ, рѣдко тревожившимъ его въ прежніе годы, когда всѣ благодѣтельныя феи осыпали его дарами, а мелкія неудачи лишь подстрекали его энергію. Но со времени отъѣзда изъ Англіи онъ не встрѣчалъ ни поощренія, ни лести. Правда, онъ являлся въ роли слушателя, наблюдателя, но онъ слишкомъ давно привыкъ смотрѣть на себя, какъ на выдающуюся личность: съ дѣтства его прочили въ великіе люди. А что, если таланты его были не болѣе какъ плодомъ самолюбія, самообольщенія, поощряемаго сцѣпленіемъ благопріятныхъ для него обстоятельствъ?

Въ настоящее время онъ менѣе всего чувствовалъ себя "великимъ человѣкомъ", но еще болѣе его удручало отсутствіе въ немъ симпатій къ новой отчизнѣ. Она была ненавистна ему со всей своей политикой, обѣими партіями, открытой грубой борьбой за власть и деньги. Ни одинъ изъ "реформаторовъ" не съумѣлъ удержаться на высотѣ своей первоначальной миссіи, хотя многіе изъ нихъ теперь занимали высокія мѣста.

Ему вспомнился разговоръ въ вагонѣ съ молодымъ политическимъ дѣятелемъ, говорившимъ напрямикъ:

-- Или надо примкнуть къ "смазчикамъ", или вамъ крышка. Вся эта борьба съ трестами -- одинъ разговоръ. Преуспѣваетъ не честнѣйшій, а тотъ, кто половчѣе. Партія труда кричитъ противъ капиталистовъ, а изъ ея же рядовъ выходятъ капиталисты, которые спѣшатъ наступить на горло бывшимъ товарищамъ. Они знаютъ, какъ знаю я, и какъ узнаете впослѣдствіи и вы, что на свѣтѣ только и есть стоящаго вниманія что власть и деньги...

Эту же тему передъ нимъ развивали безъ конца разные люди, заранѣе охлаждая его рвеніе. Для того, чтобы испытать прежній пылъ восторга, жажду борьбы, увѣренность въ себѣ, возвышавшую его, какъ ему казалось, надъ простыми смертными, онъ отдалъ бы теперь все на свѣтѣ.

Гвиннъ поднялся до половины горы и осмотрѣлся. Передъ нимъ разстилалась громадная долина; съ сѣвера и съ юга очертанія горъ казались воздушными и заволакивались нѣжною дымкою, переливавшею изъ одного оттѣнка въ другой. Но самая красота картины пугала его,-- въ ней было нѣчто не реальное, неправдоподобное,-- то, что зачастую охватывало его съ самаго его пріѣзда въ Америку. Тутъ все было слишкомъ грандіозно. Онъ почувствовалъ вдругъ такую тоску по знакомымъ роднымъ пейзажамъ старой Англіи, что ему захотѣлось уѣхать съ первымъ поѣздомъ. Если онъ и обладалъ какими-нибудь дарованіями, онъ могъ проявить ихъ лишь тамъ.

Но до дому было далеко, и онъ вернулся поздно, очень усталый и очень голодный. Когда онъ вошелъ въ свою уютную, полную цвѣтовъ гостиную, его охватило внезапное спокойствіе, а послѣ холодной ванны и прекраснаго ужина онъ пришелъ къ убѣжденію, что лучше всего было выдержать съ собою эту борьбу въ самомъ началѣ.

Ему не пришлось видѣть Изабеллу цѣлыхъ три недѣли. Онъ отнесся къ женскому непостоянству съ нѣкоторой философіей, быть можетъ, потому, что онъ былъ очень занятъ приведеніемъ въ порядокъ дѣлъ по имѣнію. Главною доходною статьею были сѣнокосъ и скотоводство; фруктовый садъ и огородъ могли при нѣкоторыхъ реформахъ тоже давать доходъ, но молочная ферма шла плохо. Управляющій, взятый м-ромъ Кольтономъ старшимъ "на испытаніе", посовѣтовалъ Гвинну заняться разведеніемъ цыплятъ, но это предложеніе привело владѣльца въ ярость. На управляющаго можно было положиться, судя по словамъ м-ра Кольтона, лишь наполовину: онъ былъ человѣкомъ свѣдущимъ, но, пожалуй, охулки на руку не положитъ. Гвиннъ пришелъ къ убѣжденію, что ему лучше всего сдѣлаться своимъ собственнымъ управляющимъ. Къ сожалѣнію, на это потребовалось бы слишкомъ много времени и труда, и онъ сталъ подумывать о совѣтѣ судьи Лесли и Тома Кольтона -- продать половину своихъ владѣній, разбивъ ихъ на небольшіе участки, на которые былъ громадный спросъ.

Окончательно рѣшившись, онъ поѣхалъ въ городъ -- сдать объявленіе въ обѣ мѣстныхъ газеты, а также -- отправить публикацію въ Санъ-Франциско.

Въ городѣ былъ большой съѣздъ у торговаго ряда. Двери "салоновъ" такъ и хлопали. Большинство фермеровъ было въ полотняныхъ накидкахъ и широкополыхъ соломенныхъ шляпахъ, но дамы ихъ принарядились. Мѣстныхъ дѣвицъ можно было узнать по свѣжей кисеѣ и бѣлымъ шляпкамъ. Несмотря на стеченіе разномастной публики, не было видно ни одного полисмена, ни одного револьвера. Прошли дни, когда люди напивались до того, что ихъ пистолеты стрѣляли сами собой.

Гвиннъ встрѣтилъ въ толпѣ Изабеллу и направился къ ней, позабывъ о своей обидѣ. Она вся просіяла и объяснила, что вернулась наканунѣ изъ Санъ-Франциско отъ Паулы и проспала, а потому не успѣла протелефонировать ему. Зато она приглашаетъ его охотиться на утокъ. Сезонъ открывается именно сегодня. Она только окончитъ здѣсь нѣкоторыя дѣла, и они отправятся.

Дорогою Изабелла весело разсказывала ему о томъ, какъ она ѣздила сначала въ Los Angeles -- выставлять своихъ цыплятъ, а оттуда -- въ Санъ-Франциско; ея зять-художникъ знакомилъ ее съ городомъ. У нихъ мало денегъ, но онъ беззаботенъ, любитъ повеселиться, съ нимъ постоянно бываютъ забавныя приключенія.

Гвиннъ слушалъ ее, смѣялся, но потомъ вдругъ смолкъ. Она нашла его измѣнившимся къ лучшему въ костюмѣ для верховой ѣзды, въ высокихъ сапогахъ, съ загаромъ на лицѣ. Была еще какая-то неуловимая перемѣна, но сразу она не могла ее опредѣлить.

Гвиннъ воздержался отъ выраженій радости при видѣ миссъ Отисъ. Онъ не только огорчался ея забвеніемъ, но не хотѣлъ, чтобы она знала, какъ сильно нуждался онъ за это время въ большемъ, чѣмъ простой совѣтъ. Ему недоставало ея симпатіи, ея поддержки, но онъ рѣшилъ, что долженъ закалить себя и въ этомъ отношеніи и одинъ выдержать борьбу.

Онъ ничѣмъ не выдалъ своихъ чувствъ, но когда они подъѣхали въ ранчо, его первое замѣчаніе было немного странно для него самого.

-- Много интересныхъ молодыхъ людей встрѣтили вы въ вашемъ возлюбленномъ Санъ-Франциско?

-- Конечно. Черезъ часъ жара спадётъ, и мы поѣдемъ, захвативъ съ собою чай и сандвичи, такъ что намъ не надо будетъ спѣшить къ ужину. Кстати, я сохраняла охотничье платье дяди Гирама. Оно будетъ вамъ какъ разъ впору.

Она вдругъ указала хлыстикомъ на холмистый лугъ позади дома. Все пространство было покрыто бѣлоснѣжными мохноногими, съ красными гребешками цыплятами, и ихъ бѣлые дома сверкали на солнцѣ. Зрѣлище было не лишено красоты, но Гвиннъ презрительно вздернулъ носъ. Онъ ненавидѣлъ цыплятъ.

-- Видѣли вы что-нибудь красивѣе?-- спросила она съ гордостью,-- всѣ они знаютъ меня, и я каждаго изъ нихъ люблю.

-- Конечно, они даютъ доходъ,-- сказалъ онъ сухо,-- но въ смыслѣ предмета любви я предпочелъ бы даже кота.

-- Я вожусь съ ними только въ случаѣ ихъ болѣзни. Кстати, я нахожу вашу идею насчетъ продажи половины Lumalitos -- превосходной. Вы можете выгодно помѣстить деньги въ Санъ-Франциско, а въ другой половинѣ ранчо -- устроить питомникъ для цыплятъ...

-- Нѣтъ, сударыня!

Гвиннъ оглянулся на нее, сверкая глазами, какъ затравленный звѣрь, и затѣмъ расхохотался.

-- Я слышу это предложеніе отъ перваго встрѣчнаго и слышалъ его ежедневно отъ моего управляющаго, покуда ее отказалъ ему. Не потерплю ни одного цыпленка, ни одного куренка на моей землѣ! Помимо скуки -- какой превосходный сюжетъ для каррикатуръ: "Гвиннъ до отъѣзда въ Америку и Гвиннъ въ Америкѣ". На заднемъ планѣ -- Вестминстеръ, на переднемъ Гвиннъ, обращающійся съ рѣчью въ избирателямъ отъ цыплятъ Гвиннъ Мохноногій! Депутатъ отъ цыплячьяго округа! Благодарю васъ. Это курамъ на смѣхъ!

VI.

Октябрьскій вечеръ былъ мягкій и колоритный, озеро тонуло въ золотистомъ блескѣ. Гвиннъ, держа ружье на колѣняхъ, осторожно гребъ, Изабелла сидѣла почти спиною къ нему, также держа ружье на готовѣ. На ней былъ мужской костюмъ, и ее можно было принять за мальчика. Гвиннъ неохотно облекся въ широкую куртку и доходившіе ему до пояса сапоги дяди Гирама. Они уже сдѣлали порядочный конецъ, но не видѣли еще ни одной утки. Вдругъ Изабелла взяла на прицѣлъ. Они обогнула мысокъ, и открывшаяся имъ поверхность плёса и узкій каналъ оказались черны отъ спящихъ утокъ. Оба они сразу выстрѣлили направо и налѣво, и испуганныя птицы поднялись стаей. Покрайней мѣрѣ съ полдюжины ихъ упало, и пока Изабелла заряжала ружье, Гвиннъ полѣзъ за утками и вернулся торжествующій, но весь въ грязи. Выстрѣлъ всполошилъ сосѣднія стаи: со всѣхъ сторонъ поднялись темныя тучи птицъ, но сейчасъ же снова сѣли.

Изабелла взяла на себя обязанность заряжать ружья, а Гвиннъ стрѣлялъ безъ промаха, но черезъ нѣкоторое время онъ объявилъ, что съ него довольно: слишкомъ легкая добыча.

-- Всѣ мужчины -- дѣти,-- сказала миссъ Отисъ снисходительно,-- привяжите лодку и пойдемъ пѣшкомъ.

Они отправились по болотамъ, въ которыхъ она знала каждый уголокъ; тутъ утки попадались рѣже, и Изабелла радовалась при видѣ очевиднаго восторга своего спутника. Она никогда не сидѣла его вполнѣ счастливымъ. Въ Кэфитонѣ послѣ побѣдоноснаго возвращенія съ выборовъ онъ держалъ себя такъ безстрастно, какъ этого требовали традиціи. Въ день своей помолвки онъ показался ей глуповатымъ. Но сегодня, со сдвинутою назадъ фуражкою, съ раздувающимися ноздрями и сверкающими глазами, онъ казался юношей, для котораго настоящее -- все! Изабелла не безъ сарказма подумала, что возможность кого-нибудь убить -- примиряетъ людей съ жизнью. Но она сама была страстнымъ охотникомъ и понимала его настроеніе. Она нѣсколько разъ предлагала ему вернуться на лодку, напиться горячаго чаю и закусить, но онъ не соглашался, хотя охотничья сумка уже оттягивала ему плечи; сумка Изабеллы тоже была полна, и ноги ихъ еле двигались.

Наконецъ онъ согласился, соблазняемый перспективою вкуснаго ужина изъ утокъ, но когда они добрались до лодки, Изабелла вскрикнула отъ ужаса и съ досадою сбросила свою ношу на землю. Лодка стояла среди густого ила, облѣпившаго ее со всѣхъ сторонъ: начался отливъ.

-- Не могу простить себѣ, что повѣрила на слово безпамятному старому Маку. Онъ никогда не помнитъ времена прилива и отлива, а сама я забыла. Вотъ, что значитъ разъѣзжать по гостямъ вмѣсто того, чтобы сидѣть дома и заниматься дѣломъ!

-- Ну что жъ такое? Посидимъ, подождемъ прилива!

-- Шесть часовъ!

-- Что за бѣда? Охотничье приключеніе, вотъ и все! У насъ есть чай и сэндвичи.

Для Гвинна это было первою возможностью утѣшить кого-нибудь, и онъ поспѣшилъ ею воспользоваться.

-- Мы тепло одѣты, погода чудная; если озябнемъ, можно будетъ походить...

-- Въ этихъ-то сапогахъ? Я и такъ чуть жива.

У нея явилось желаніе прислониться головою къ его плечу и заплакать, но гордость явилась ей навстрѣчу, и она пожала плечами. Ей только досадно, что она была такой идіоткой! Она изжаритъ утокъ не хуже Дзумы, а онъ пусть завариваетъ чай.

Гвиннъ развелъ костеръ изъ хворосту, они заварили чай и съ жадностью слѣдили за птицами, жарившимися на крюкѣ отъ лодки. Жаркое пришлось ѣсть пальцами, но они этимъ не смущались, выпили весь чай и съѣли до кусочка взятую съ собою провизію. Изабелла, вспоминая, какъ негодовали ея отецъ, дядя и зять на всякое нарушеніе ихъ комфорта, почувствовала истинную симпатію къ Гвинну, который былъ веселъ и добродушенъ. Вымывъ руки въ болотной травѣ, онъ растянулся во всю длину и закурилъ трубку; она тоже достала папиросу, но сейчасъ же вскочила на ноги.

-- Надо садиться въ лодку! Становится все сырѣе, и скоро поднимется такой туманъ, что мы почувствуемъ себя какъ въ склепѣ, если не будемъ сидѣть на сухомъ.

Она указала на сѣверъ, и Гвиннъ увидѣлъ призрачную гору, двигавшуюся по гладкой поверхности болота, подобно кораблю, идущему подъ всѣми парусами. Странныя очертанія туманной массы заинтересовали Гвинна, и онъ смотрѣлъ на грозное приближеніе этого ночного пришельца, несшагося съ сѣвера и готоваго, казалось, окутать цѣлый міръ. Онъ спрыгнулъ въ лодку и помогъ войти Изабеллѣ, а затѣмъ туманъ надвинулся на нихъ такимъ густымъ облакомъ, что оставалось лишь смирно сидѣть и слѣдить за свѣтившимися во мглѣ огоньками трубки и папиросы.

-- Онъ разсѣется, какъ только взойдетъ луна,-- сказала Изабелла, слегка вздрагивая,-- вы не озябли?

-- Что за вопросъ? Вы -- не мать мнѣ. Я долженъ былъ бы спросить васъ объ этомъ. Мы можемъ время отъ времени грѣться чаемъ.

-- До начала прилива осталось еще часа два.

-- Я прекрасно себя чувствую и вообще никогда не сержусь ни на какія приключенія. Но вотъ подходящее время и мѣсто для той исторіи, которую вы обѣщали мнѣ разсказать. Долженъ же я, наконецъ, узнать васъ.

-- Зачѣмъ вамъ знать меня?

-- Я держусь другого взгляда на этотъ предметъ. Вы -- мой единственный другъ среди 80-ти милліоновъ чужихъ людей.

-- Хорошо,-- послышался изъ тумана спокойный голосъ,-- кажется, мнѣ и самой хочется разсказать ее вамъ. Это тѣмъ удобнѣе, что вы даже не можете убѣжать: пропадете въ туманѣ...

Гвиннъ рѣдко интересовался чьею-нибудь прошлою жизнью, но искусство, съ которымъ она дала новое направленіе его жизни, встревожило его мужское чувство независимости и побудило его предъявить на нее нѣкоторыя права, если дѣло дойдетъ до того, что ихъ воли когда-нибудь столкнутся, онъ долженъ выйти побѣдителемъ изъ борьбы.

Она въ свою очередь тоже встревожилась давленіемъ, которое онъ незамѣтно оказывалъ на нее, и тоже рѣшила, что при безмолвномъ столкновеніи ихъ -- она во всякомъ случаѣ не будетъ побѣждена, и оказанное ею Гвинну довѣріе -- только дастъ ей возможность болѣе твердо и незамѣтно управлять его дальнѣйшею судьбою.

Миссъ Отисъ разсказала о томъ, какъ до смерти отца она жила двойною жизнью: у нея достаточно было съ нимъ хлопотъ, не говоря уже о стараніяхъ свести концы съ концами, но она крѣпко спала въ тѣ ночи, когда ей не приходилось бѣгать за нимъ по холмамъ съ фонаремъ въ рукѣ. Отецъ не выносилъ никакого общества, и ей почти не случалось бывать на танцовальныхъ вечерахъ и церковныхъ праздникахъ, на которыхъ веселилась молодежь. На нее смотрѣли, какъ на жертву, и это развивало въ ней нездоровую сантиментальность. Она жила книгами и мечтами. Она считала себя сказочной принцессой и ждала принца.

Когда умеръ отецъ -- все измѣнилось. Она отправилась въ Европу; чувство свободы, путевыя впечатлѣнія опьянили ее, особенно въ первое время, но призракъ принца не переставалъ ее тревожить; по временамъ ей начинало казаться, что молодость ея уже прошла (это особенно сильно чувствуется между восемнадцатью и двадцатипятью годами). Ей встрѣчались интересные люди, но сердце ея оставалось холодно.

Въ Парижѣ, гдѣ она прожила довольно долго и посѣщала мастерскую художника, она познакомилась съ дѣвушкой-американкой, болѣзненнаго вида, поражавшей ее своимъ необыкновеннымъ прилежаніемъ. Когда онѣ сошлись ближе, дѣвушка созналась, что страшно нуждается, что у нея въ прошломъ -- большое горе, и она не можетъ вернуться домой.

"Я упросила Веронику переѣхать ко мнѣ. Стоило большого труда удержать ее; послѣ краткаго отдыха она желала вернуться къ работѣ, но я знала, что если отпущу ее, то она бросится въ Сену. Герой ея романа оказался женатымъ человѣкомъ, и въ довершеніе всего она все еще любила этого негодяя. То, что я узнала отъ нея -- сразу втоптало въ грязь мои мечты, внушило мнѣ отвращеніе къ мужчинамъ. Сказочный принцъ оставилъ меня наконецъ въ покоѣ.

"Послѣ смерти Вероники я долго путешествовала по Германіи. Тяжелое впечатлѣніе мало-по-малу изглаживалось; въ такомъ настроеніи я пріѣхала въ Мюнхенъ, гдѣ безумно увлеклась искусствомъ, оперой, театромъ, и гдѣ на раутѣ баронессы Л. я встрѣтила человѣка, при видѣ котораго мнѣ показалось, что врата блаженства наконецъ распахнулись предо мной.

"Онъ былъ богатый американецъ, любилъ искусство, много путешествовалъ, презиралъ все пошлое. Ему шелъ сорокъ второй годъ; онъ, очевидно, уже пережилъ періодъ пылкихъ страстей, но мною онъ сильно увлекся, вѣроятно, потому, что я представляла собою нѣчто для него новое.

"Я жила въ пансіонѣ, онъ не бывалъ у меня, но мы проводили цѣлые дни въ странствованіяхъ по Мюнхену, заглядывая въ разные очаровательные готическіе уголки, гуляя по зеленымъ берегамъ Изара, завтракая на террасахъ ресторановъ, осѣненныхъ зелеными вѣтвями, я, конечно, постоянно бывали въ оперѣ. Мы посѣтили вмѣстѣ замокъ Людвига Баварскаго, любовались лебедями, словомъ, переживали настоящій сонъ любви.

"Я была такъ счастлива, что не могла ни о чемъ думать даже оставаясь наединѣ съ собою: я сидѣла, какъ въ трансѣ, и мозги мои еле функціонировали. Мой молодой энтузіазмъ, вѣроятно, пробудилъ и въ немъ отблескъ его собственной молодости, но это не могло продолжаться безконечно. Не знаю, съ какихъ поръ я стала догадываться о томъ, что основная часть всего его существа была рожденная пресыщеніемъ скука, и что всякая надстройка надъ нею рисковала внезапно рухнуть. Мы ничего не рѣшали. Я не хотѣла выходить замужъ, но черезъ мѣсяцъ послѣ нашего знакомства, когда ему почти удалось убѣдить меня уѣхать въ Англію и тамъ обвѣнчаться, онъ однажды опоздалъ на свиданіе. Придя на него, онъ былъ такъ очарователенъ, такъ извинялся, что, будь я нѣсколько постарше, я заподозрила бы неладное.

"На слѣдующій день я заболѣла инфлуэнцою и сообщила ему, что мнѣ не придется выходить цѣлую недѣлю. Онъ писалъ мнѣ по два раза въ день и присылалъ цвѣты. На четвертый день я послала ему записку съ извѣщеніемъ, что буду завтракать на террасѣ ресторана Neue Börse. Онъ не ожидалъ меня, онъ совсѣмъ не явился. Позднѣе я увидѣла его въ коляскѣ въ обществѣ замѣчательно красивой и, какъ мнѣ показалось, чуждой всякихъ иллюзій женщины.

"Нельзя передать испытанныхъ мною мукъ ревности и негодованія. Въ пять часовъ я получила отъ него записку. Онъ извѣщалъ, что уѣзжалъ изъ города, и просилъ меня придти въ каф е Луитпольдъ, гдѣ мы часто пили шоколадъ, любуясь безконечною толпою. Я пошла, но въ душѣ моей гнѣвъ и обида боролись съ надеждою. Никогда онъ не былъ со мною такъ обворожителенъ, а я торжествовала отъ сознанія, что онъ -- лжецъ, такъ какъ знала, что это поведетъ меня по пути открытій. Наконецъ я не выдержала и сказала, что видѣла его въ придворномъ саду. Онѣ страшно поблѣднѣлъ, но принялся увѣрять меня, что дѣйствительно уѣзжалъ, только-что вернулся и не успѣлъ прочесть моей записки. Я знала, что онъ лжетъ, но тутъ же онъ сталъ настойчиво умолять меня ѣхать въ Англію и обвѣнчаться.

"Я впала въ мучительныя колебанія, притомъ я не могла уѣхать изъ Мюнхена,-- деньги были высланы мнѣ сюда, а на его счетъ я не хотѣла ѣхать. Слѣдующія двѣ недѣли были самыми для меня тяжелыми. Я видѣла его съ этою женщиной три-четыpe раза и все болѣе убѣждалась, что я утратила для него обаяніе новизны. Его пресыщенная натура требовала возбужденія другого рода. Боясь поддаться его очарованію, я написала ему, что не рѣшаюсь выйти за человѣка, которому не могу вѣрить, и уѣхала въ Вѣну, оттуда -- въ Венгрію. Я переѣзжала съ мѣста на мѣсто, нигдѣ не находя покоя. Я оставила распоряженіе моему мюнхенскому банкиру относительно того, чтобы въ банкѣ сохранялись письма, которыя могли получиться на мое имя. Послѣ мучительной борьбы съ собою я рѣшила наконецъ сложить оружіе. Быть можетъ, мнѣ и удастся удержать его любовь?

"Я вернулась въ Мюнхенъ въ яркій, солнечный прохладный день -- было, какъ я помню, 1-го ноября. Трамваи были переполнены, у людей -- цвѣты въ рукахъ. На мой вопросъ: не праздникъ ли сегодня?-- мнѣ сказали, что сегодня -- день поминовенія усопшихъ.

"Я уже видѣла празднество этого рода въ Венеціи, и мнѣ захотѣлось сравнить его съ мюнхенскимъ. Письмо въ банкъ было мною отослано (я не рѣшилась зайти сама); я написала также его банкиру, прося переслать отъ меня письмо м-ру П. Оставалось одно -- ждать извѣстій. Машинально купивъ вѣнокъ у женщины въ живописномъ головномъ уборѣ, я послѣдовала за всѣми на кладбище, обнесенное съ трехъ сторонъ высокою стѣною. Я оказалась въ хвостѣ цѣлой массы народа. Нѣкоторые съ любопытствомъ заглядывали въ находившуюся у воротъ мертвецкую, и я вспомнила, что здѣсь имѣютъ обыкновеніе выносить покойника по прошествіи шести часовъ въ мертвецкую, во избѣжаніе погребенія заживо. Я тоже заглянула туда и отшатнулась при видѣ желтаго, какъ воскъ, лица старухи, покоившейся въ ближайшемъ гробу. У меня остался въ памяти даже узоръ кружева, украшавшаго ея чепецъ...

"Я долго бродила по аллеямъ среди нарядной толпы. Могилы и памятники утопали въ цвѣтахъ; ленты, цвѣтные фонари, высокіе свѣтильники, пламя которыхъ казалось призрачно блѣднымъ при дневномъ свѣтѣ подъ яркимъ синимъ небомъ Баваріи -- все напоминало какой-то Элизіумъ, но у меня не выходило изъ памяти желтое лицо старухи, ея костлявыя руки; оно преслѣдовало меня, и единственнымъ средствомъ отдѣлаться отъ навязчивой идеи было -- пойдти туда.

"Стиснувъ зубы, я пошла по Leichenallee и вошла въ покойницкую. Гроба были поставлены по наклонной плоскости, и подножья ихъ утопали въ цвѣтахъ и зелени, такъ что покойники казались полу-сидящими, полу-лежащими и словно принимали посѣтителей...

"Я долго смотрѣла на двоихъ мужчинъ во фракахъ, на старую дѣвушку въ подвѣнечномъ нарядѣ, на молодую мать съ ребенкомъ. Затѣмъ я увидѣла гробъ, стоявшій рядомъ съ гробомъ старухи, и сразу словно окаменѣла. Мнѣ вдругъ представилось, что я сижу у озера въ Розуотэрѣ и вижу наяву страшный сонъ...

"Въ гробу лежалъ онъ! Въ первую секунду я еле узнала его -- такъ онъ былъ желтъ, и его нижняя челюсть такъ безобразно отвисла, измѣняя слегка насмѣшливое выраженіе рта. Дневной свѣтъ безпощадно изобличалъ каждую черту, проведенную на лицѣ его жизнью, посвященной одному наслажденію, морщинки вокругъ главъ, дряблость холеныхъ рукъ... Онъ былъ невыразимо старъ и ужасенъ. Я никогда не думала, чтобы такой блестящій духъ могъ оставить за собою такую жалкую оболочку! Я видѣла мертвымъ только отца, но онъ не казался мнѣ страшнымъ.

"Моя любовь мгновенно умерла. Я содрогалась отъ ужаса при мысля, что я могла любить эту жалкую плоть. Это было не болѣе, какъ вспышка молодости, потребность любви, инстинктъ ея, не затронувшій духовной стороны моего существа. Вѣнокъ былъ еще у меня въ рукахъ, и я машинально положила его среди другихъ цвѣтовъ, о покупкѣ которыхъ позаботился, вѣроятно, его слуга.

"Въ тотъ же день я послала за его слугою и узнала, что онъ и консулъ Соединенныхъ Штатовъ уже исполнили нужныя формальности для перевезенія тѣла въ Нью-Іоркъ. Онъ умеръ отъ Брайтовой болѣзни, обнаружившейся черезъ два дня послѣ моего отъѣзда.

"Въ тотъ же день я уѣхала изъ Мюнхена. Смутно помню мое душевное состояніе во время долгихъ скитаній по Италіи и Швейцаріи. Я умышленно воздерживалась отъ анализа своихъ ощущеній. Наконецъ, я почувствовала, что пришло время откинуть черную завѣсу, задернутую мною между моимъ сознаніемъ и тайниками моего существа, и выпустить на свѣтъ Божій новаго гостя. Гостемъ этимъ оказалась свобода, которой я ждала всю жизнь.

"Я почувствовала себя невыразимо сильной, легкой, свободной. Тираннія любви пала. Я заплатила неизбѣжную дань моей молодости и моему полу. Впервые я ощутила, что живу въ реальномъ мірѣ, не въ мірѣ мечтаній. Есть женщины и женщины. Ихъ достаточно для продолженія человѣческаго рода, но среди нихъ есть другія, и число ихъ все растетъ, которыя пробуждаются къ жизни уже послѣ того, какъ онѣ прошли сквозь это неизбѣжное безуміе и посвятили себя высшимъ интересамъ, за которыми материнство -- счастливое или несчастное -- обыкновенно захлопываетъ двери. Когда-нибудь я изложу вамъ мою теорію относительно дѣятельности такихъ женщинъ, а покуда -- довольно съ васъ, и разсказу моему конецъ".

VII.

Подъ вліяніемъ тумана и этого разсказа Гвиннъ почувствовалъ ознобъ съ головы до ногъ.

Уже во второй разъ ему приходилось бросать взоры въ тайники чужой души: въ первый разъ это было въ ту ночь, когда онъ выслушалъ предсмертную исповѣдь лорда Зиля. Теперь онъ еще не рѣшилъ: привлекаетъ или отталкиваетъ его признаніе Изабеллы? Она была жестоко откровенна, но онъ все же сомнѣвался въ томъ: понимаетъ ли ее и теперь?

-- Не нахожу ничего подходящаго, что бы я могъ сказать вамъ, и потому лучше ничего не скажу. Когда все это случилось?

-- За восемь мѣсяцевъ до моего пріѣзда въ Англію. По возвращеніи сюда я предалась безумному восторгу, отъ радости я танцовала по комнатамъ. Калифорнія до того не похожа на все остальное, что не надо быть здѣшнимъ уроженцемъ для того, чтобы увлечься ею. Это приходитъ со временемъ. Если бы я такъ не думала, я не рѣшилась бы настаивать на вашемъ пріѣздѣ...

Гвиннъ улыбнулся. Туманъ разсѣялся, и луна взошла. Теперь онъ ясно видѣлъ Изабеллу. Она спустила шарфъ, волосы ея растрепались, и темный шарфъ производилъ впечатлѣніе ленты, перехватывающей косу, на подобіе прически, какую носили предки-революціонеры, портреты которыхъ онъ видѣлъ въ домѣ на Русскомъ холмѣ. На минуту голова у него закружилась. Ему показалось, что онъ видитъ старинный портретъ-медальонъ.

-- Итакъ, вы не вѣрите въ любовь, какъ въ величайшее благо въ мірѣ.

Она подняла на него свои ясные, задумчивые глаза.

-- Я вѣрю въ любовь, какъ вѣрю въ смерть, какъ -- во многое, чего отрицать нельзя. Но я не вѣрю, чтобы она была первымъ благомъ жизни, даже -- для убѣжденныхъ семьянинокъ, если только онѣ не безнадежно тупы. Для женщины, рождающей дѣтей -- любовь такова, но другія женщины пришли къ убѣжденію, что она -- случайность, и это открытіе принесло имъ счастье. Женщины типа Анабель знаютъ лишь одну свободу -- которую даютъ богатство и снисходительный мужъ, но для другихъ она нѣчто высшее -- абсолютная свобода души, для которой внѣшняя независимость служитъ лишь символомъ. Мы находимъ ее, лишь успѣвъ покончить съ божкомъ любви. Когда умныя женщины поймутъ, что онѣ составляютъ особый полъ и помедлятъ (по крайней мѣрѣ до окончанія первой молодости) съ выборомъ товарища и друга, принадлежащаго въ другому полу, болѣе интересному для насъ, конечно, чѣмъ нашъ,-- лишь тогда человѣчество сдѣлаетъ первый шагъ по пути въ истинному счастью.

-- Недурная идея, такъ какъ товарищество -- одна изъ лучшихъ вещей въ мірѣ. Женщина во многомъ полезнѣе мужчинѣ, чѣмъ товарищъ его пола. Очевидно даже, что она не уступаетъ ему въ различныхъ видахъ спорта...

-- Если бы вы знали, какъ я бываю счастлива, ложась каждый вечеръ въ постель съ убѣжденіемъ, что я засну сномъ младенца! Я люблю трудъ. Люблю жизнь подъ открытымъ небомъ. Люблю долгіе вечера наединѣ съ моими книгами, мечтами и планами на будущее -- моими собственными. Я радуюсь при мысли, что я никого не полюблю и никогда уже не буду несчастной. Я любила моего отца и была несчастна. Этого человѣка, о которомъ я говорила вамъ, я, безъ сомнѣнія, любила. Теперь я питаю къ людямъ лишь симпатію и дружескія чувства. Мой зять любитъ Паулу, но онъ требуетъ, чтобы даже мысли ея принадлежали ему. Семья любила Анну Монгомери -- вы узнаете ее,-- она заласкала, опутала ее, и дѣвушка съ большимъ музыкальнымъ талантомъ и нѣжною красотою цвѣтка -- безплодно завяла...

-- Настоящее счастье, быть можетъ, заключается въ забвеніи того, что любовь -- эгоистична.

Снова наступило долгое молчаніе. Все окружающее приняло невыразимо зловѣщій, мертвенный видъ. Необычайная яркость луны усиливала черноту ночи, зато ближайшіе предметы вырисовывались съ такою отчетливостью, словно они были изъ хрусталя. Все кругомъ походило на землю, надъ которою навѣки зашло солнце, или на планету, еще не вошедшую въ солнечную систему. Гвиннъ вспомнилъ, какъ, стоя ночью на палубѣ корабля, подходившаго къ Санъ-Франциско, онъ испыталъ тоже самое впечатлѣніе. Эта отрѣшенность отъ остального міра дѣлала для него понятнѣе характеръ народа, создавшаго въ теченіе полувѣка такой городъ -- изъ пустыни. И снова онъ ощутилъ смутное чувство гордости при мысли, что у него есть связь съ этимъ народомъ.

-- Здѣшнія пустыни и озера бываютъ почти страшны при лунномъ сіяніи,-- сказала Изабелла,-- такъ и кажется, что они притаились, насторожились и втайнѣ собираются съ силами для взрыва. Страна землетрясеній не можетъ быть вполнѣ нормальной и прекрасной. Но вотъ и приливъ. Воображаю, какъ старый Макъ будетъ ворчать на насъ! Но все же я думаю, что плита у него топится, и я не отпущу васъ домой безъ чашки горячаго кофе.

VIII.

На слѣдующій день Гвиннъ всталъ поздно и былъ отъ этого не въ духѣ. Покуда онъ одѣвался, ему принесли записку отъ Изабеллы.

"Дорогой товарищъ! Сейчасъ Анабель мнѣ телефонировала, что Томъ, м-ръ Лесли и двое другихъ вліятельныхъ здѣшнихъ гражданъ собираются къ вамъ послѣ завтрака, и, какъ я подозрѣваю, не просто для знакомства. Не будьте слишкомъ англичаниномъ; хотя вы уже сдѣлали успѣхи въ этомъ отношеніи, но все еще впадаете въ погрѣшности. Довольны ли вы вашимъ японцемъ? Онъ, вѣроятно -- не менѣе чѣмъ принцъ, и надменность его можетъ по временамъ сравниться съ вашею. Онъ не снизойдетъ до кражи вашихъ сигаръ, но будетъ брать ихъ по праву. Зато онъ станетъ содержать вашъ домъ въ чистотѣ. Если онъ исчезнетъ, дайте мнѣ знать немедленно, а позабочусь о вашихъ удобствахъ. Подождите судить о насъ, покуда не увидите Санъ-Франциско.-- Изабелла".

Гвиннъ улыбнулся словамъ "дорогой товарищъ", но нахмурился при совѣтѣ быть поменьше англичаниномъ.

-- Буду чѣмъ мнѣ вздумается, чортъ побери!-- воскликнулъ онъ къ изумленію Имуры-Кизобуры-Хиномото, входившаго въ эту минуту съ кипяткомъ для бритья.

Тѣмъ не менѣе онъ принялъ гостей очень любезно и предложилъ имъ сигаръ и виски.

Судья Лесли былъ умный и тактичный юристъ, одно изъ свѣтилъ адвокатуры на сѣверѣ, человѣкъ настолько прямой, что онъ не долго просидѣлъ на судейскомъ креслѣ: для этого надо было ладить съ политическими заправилами. Онъ былъ толстъ, мѣшковатъ, просто одѣвался, принадлежалъ въ республиканцамъ и не особенно восхищался своимъ зятемъ, виднымъ членомъ демократической партіи.

Этотъ молодой человѣкъ заинтересовалъ Гвинна. Блѣднолицый, бѣлесоватый, съ длинной фигурою и лицомъ, освѣщеннымъ блѣдно-голубыми невинными съ виду глазами, онъ произвелъ на Гвинна впечатлѣніе человѣка сильнаго съ циничнымъ складомъ ума.

М-ръ Уитонъ, одинъ изъ "отцовъ города", бывшій золотоискатель и фермеръ, теперь -- банкиръ, былъ наоборотъ широколицъ, костистъ, съ рѣзкимъ ртомъ и жесткими глазами. М-ръ Баутсъ, толстый, маленькій человѣкъ, казался всегда на-сторожѣ. Онъ былъ одѣтъ очень чисто, даже элегантно; глаза его показались Гвинну плутовскими. Репутація у него была сомнительная, но нѣкоторыя "уклоненія" въ сторону отъ законности прощались ему ради его привязанности къ родному Розуотэру, процвѣтанію котораго онъ много способствовалъ.

Послѣ прелюдій въ видѣ разговора о погодѣ и хозяйствѣ, гости перешли къ дѣлу. М-ръ Баутсъ высказался отъ лица остальныхъ. Узнавъ о намѣреніи Гвинна продать часть земли, они собрали митингъ и вынесенную собраніемъ резолюцію -- имѣютъ честь сообщить м-ру Гвинну. Послѣ изгнанія китайцевъ, о которомъ многіе весьма сожалѣютъ, въ Калифорнію начался наплывъ японцевъ, съ которымъ скоро придется серьезно бороться. Китайцы были безобидны,-- они были усердными, нетребовательными слугами и не добивались ничего большаго.

Японцы -- не то. Они являются въ нашу прекрасную страну менѣе всего для того, чтобы быть слугами. Они скупаютъ земли въ самыхъ плодородныхъ мѣстностяхъ. Крупныя владѣнія, подобныя Lumalitas, теперь разбиваются на участки, и многіе изъ нихъ уже перешли въ руки японцевъ, которые удивительно ловки. Они прибываютъ съ каждымъ пароходомъ, скоро они образуютъ настоящее нашествіе. Сами же они нѣсколько лѣтъ тому назадъ, когда еще только формировались изъ полудикаго племени въ націю, громко заявили, что Японія -- для японцевъ. И здѣсь необходимо заявить: Калифорнія -- для калифорнійцевъ. Въ здѣшнемъ округѣ это уже сдѣлано.

-- А теперь, м-ръ Гвиннъ, мы явились просить васъ не продавать вашей земли японцамъ. Это и есть молоко въ кокосовомъ орѣхѣ, какъ говорится, т.-е. главная причина нашего визита.

Не давая времени отвѣтить Гвинну, котораго подобное коллективное вмѣшательство могло взбѣсить, заговорилъ судья Лесли, поддержавшій доводы м-ра Баутса.

-- Этотъ маленькій желтый народъ, передъ которымъ я готовъ многихъ случаяхъ снять шляпу,-- нежелательный элементъ въ странѣ бѣлыхъ. Не только всѣ ихъ взгляды и вѣрованія настолько разнятся отъ нашихъ, что ни о какой ассимиляціи не можетъ быть и рѣчи, но главное для здѣшняго края то обстоятельство, что они -- угроза нашей промышленности и торговлѣ. При ихъ удивительной воздержности и работоспособности они могутъ подорвать любое предпріятіе. Наша задача -- выкурить ихъ отсюда. Если мы нуждаемся въ мелкихъ собственникахъ, то для этого у насъ есть наша молодежь. Наконецъ есть эмигранты изъ Европы, которыхъ мы всячески должны поощрять. Но несмотря на нашъ желудокъ страуса, мы не можетъ переварить японца. Это -- чувство всего народа.

Покуда говорилъ судья, Гвиннъ быстро соображалъ. Ему не хотѣлось уступать давленію, а съ другой стороны -- было нежелательно сдѣлать ошибку въ самомъ началѣ. Къ сущности ему было, выражаясь вульгарно, наплевать на японцевъ, но въ тоже время -- и на Калифорнію. Тутъ онъ замѣтилъ, что Кольтонъ лѣниво приподнялъ вѣки и посмотрѣлъ на него, словно предупреждая. Гвиннъ отвѣтилъ съ изысканной вѣжливостью.

-- Очень благодаренъ всѣмъ вамъ, господа, за то, что вашимъ обращеніемъ во мнѣ вы избавили меня отъ возможности совершить крупную ошибку. Я вовсе не жажду имѣть японцевъ сосѣдями. Я былъ однимъ изъ немногихъ, всегда признававшихъ опасность Японіи для нашей цивилизаціи -- еще въ то время, когда всѣ выказывали имъ симпатіи по случаю войны съ русскими. Не я, во всякомъ случаѣ, буду ихъ поощрять. Можете на меня разсчитывать.

-- Вашу руку!-- сказалъ басомъ м-ръ Уитонъ.

Всѣ четверо торжественно пожали руку новому сосѣду и съ увлеченіемъ выпили за его здоровье. Помня мѣстныя традиціи, Гвиннъ пригласилъ ихъ въ ужину на утокъ, но трое отказались, принялъ приглашеніе одинъ Кольтонъ, жена котораго обѣдала у судьи. Онъ зайдетъ за нею попозже. Маріанна приготовила утокъ съ искусствомъ настоящаго мастера и подала къ нимъ еще другія кушанья, названія которыхъ были извѣстны лишь ей одной. Кольтонъ ѣлъ какъ-то механически, а затѣмъ, когда они перешли на веранду, вытащилъ изъ кармана свертокъ съ орѣхами, безъ которыхъ, какъ онъ замѣтилъ, всякая ѣда -- не ѣда. Гвиннъ отказался отъ національнаго лакомства, такъ какъ всякой дипломатіи есть границы, и закурилъ трубку. Разговоръ естественнымъ образомъ перешелъ на политику.

-- Я неожиданно сдѣлался вашимъ повѣреннымъ и потому не вижу препятствій къ тому, чтобы довѣриться вамъ,-- заговорилъ Кольтонъ, щелкая орѣхи, и тотчасъ перешелъ къ изложенію своей программы. Онъ -- демократъ, такъ какъ всѣ шансы -- на сторонѣ демократіи. Земледѣльческій классъ, избалованный легкою жизнью, становится все требовательнѣе и недовольнѣе; демократическая партія систематически раздуваетъ его недовольство, воюетъ посредствомъ печати съ трестами, возмущается неравнымъ распредѣленіемъ капиталовъ, и, конечно, все это дѣлается для того, чтобы стать во главѣ земледѣльцевъ. Люди эти невѣжественны, но демократы держатъ ихъ въ уздѣ, хотя и соблазняютъ ихъ чуть-ли не анархистскими теоріями.

-- Я самъ одѣваюсь въ тряпьё, при видѣ котораго моя бѣдная жена чуть не плачетъ, и разъѣзжаю въ старомъ кабріолетѣ по фермерамъ, а карманы мои набиты сластями для ребятишекъ -- все за тѣмъ, чтобы показать: какой я добрый демократъ. Черезъ пять лѣтъ я буду въ конгрессѣ я надѣюсь при первой вакансіи пройти въ сенаторы. Въ президенты я не мѣчу; большинство ихъ если и уходитъ изъ Бѣлаго Дома живыми, то все равно уже они -- "мертвые люди". И отвѣтственность слишкомъ велика. Конечно, для моей женки я желалъ бы такого положенія, но и въ качествѣ жены сенатора она будетъ прекрасно поставлена. У меня имѣются двѣ тысячи акровъ, оставленныхъ мнѣ теткою. Они находятся въ безводной мѣстности, и владѣлецъ озера, къ которому они прилегаютъ, надѣется скупить ихъ у меня за гроши, но не на такого онъ напалъ. Я не даромъ состою членомъ законодательнаго учрежденія, и мнѣ удастся провести законъ объ отчужденіи озера въ пользу штата. Тогда я окажусь владѣльцемъ хорошо орошенной земли, которую распродамъ по участкамъ -- тысячъ за сто долларовъ, а деньги помѣщу частью въ строительной компаніи въ Санъ-Франциско, частью -- въ акціяхъ новой электрической дороги Баутса -- совѣтую и вамъ взять ихъ. Тогда я построю домъ въ Вашингтонѣ, и жена будетъ выписывать платья изъ Парижа по четыре раза въ годъ...

Онъ съ сіяющими глазами обернулся въ Гвинну.

-- Вы видѣли ее лишь мелькомъ, и совсѣмъ не видѣли ребятишекъ. У насъ самый уютный домикъ на свѣтѣ, и мы рады будемъ васъ видѣть во всякое время.

Гвиннъ разсѣянно поблагодарилъ его. Все въ немъ кипѣло отъ негодованія и отвращенія.

Циническая откровенность молодого провинціала съ его вѣрою въ свою звѣзду -- напомнила ему въ каррикатурѣ его собственную юношескую самоувѣренность. Въ то время какъ онъ колебался между желаніемъ высказаться откровенно о причинѣ своего пріѣзда въ Америку и опасеніемъ обнаружить свою игру передъ возможнымъ соперникомъ, Кольтонъ, уже покончившій съ орѣхами и сбросившій на полъ массу скорлупокъ, вытащилъ изъ кармана большое красное яблоко и принялся осторожно чистить его своимъ ножомъ.

-- Не могу сказать, чтобы мнѣ нравилась изнанка политики. Жена моя всегда утверждаетъ, что я -- честнѣйшій человѣкъ. Во всякомъ случаѣ мнѣ пріятнѣе сдѣлать другому хорошее, чѣмъ дурное. Но если онъ станетъ мнѣ поперекъ пути -- какъ съ этимъ быть въ странѣ, гдѣ политика подобна машинѣ, каждый зубецъ и винтикъ которой нуждаются въ смазкѣ? Я радуюсь тому, что мнѣ не придется брать взятокъ. Давать или брать самому -- большая разница.

-- А мнѣ все же кажется, что лучшій путь къ славѣ и могуществу заключается въ той высшей силѣ, которая связана съ безукоризненною честностью. Человѣкъ, владѣющій массами и мѣтящій въ государственные люди, долженъ идти къ цѣли чистымъ путемъ.

Гвиннъ не безъ краски въ лицѣ (онъ достаточно ознакомился съ Америкой) рискнулъ изложить эти теоріи. Кольтонъ фыркнулъ.

-- Ничего не выйдетъ. Это -- взгляды Изабеллы. Говоря откровенно, развѣ ваша политика лучше?

-- Много лучше, хотя и она далека отъ совершенства. И у насъ много негоднаго, но это -- пустякъ въ сравненіи со здѣшнимъ цинизмомъ. Странная аномалія: очень немногіе изъ американцевъ, взятыхъ по одиночкѣ, производятъ впечатлѣніе людей нечестныхъ, но едва они вступаютъ на общественную арену, какъ становятся неузнаваемы. Зато здѣсь меньше лицемѣрія, чѣмъ въ Европѣ.

-- Можетъ быть, не спорю. И у насъ бывали судорожныя попытки реформъ въ этой области. Но одна сессія въ Сакраменто обыкновенно излечивала нашихъ идеалистовъ. Знаете что? Вамъ надо жениться. Сначала я думалъ, что вамъ подойдетъ Изабелла, но нѣтъ. Возьмите жену такую, какъ моя, не отличающую одну партію отъ другой. Я знаю самую подходящую для васъ невѣсту -- очаровательную дѣвушку... Это -- Долли Баутсъ. Она свѣжа, какъ персикъ, и такая же хозяйка, какъ Анабель.

Гвиннъ хранилъ молчаніе,-- онъ былъ до того взбѣшенъ, что не рѣшался говорить. Кольтонъ ничего не замѣчалъ. Онъ еле помнилъ имя Гвинна, такъ какъ мало занимался внѣшнею политикою и рѣшилъ, что тотъ пріѣхалъ въ Америку спеціально съ цѣлью поправить дѣла и зажить землевладѣльцемъ.

-- Я пріѣхалъ въ Калифорнію съ единственною цѣлью -- работать здѣсь на политическомъ поприщѣ, такъ какъ мое неожиданное пэрство лишило меня возможности дѣлать это въ Англіи. Я избралъ демократическую партію именно потому, что она нуждается въ людяхъ и болѣе подходитъ къ программѣ виговъ. Но если она такова, то нечего торопиться. Ранѣе четырехъ лѣтъ я не буду избирателемъ, и если въ концѣ концовъ вступлю въ ряды республиканцевъ, мы, по крайней мѣрѣ, не будемъ соперниками.

-- Что вы?-- воскликнулъ невинно Кольтонъ, но Гвиннъ замѣтилъ, что глаза его блеснули,-- хоть въ извѣстномъ смыслѣ обѣ партіи недорого стоятъ, но демократы должны побѣдить и дать намъ возможность сдѣлать карьеру. Соперники? Ничуть! Для всѣхъ найдется мѣсто, а вы именно такой человѣкъ, какой вамъ нуженъ. Изабелла разсказывала, что вы -- удивительный ораторъ. Я и забылъ. Что до меня касается, я совсѣмъ не умѣю говорить, и у насъ никого нѣтъ, кто бы могъ увлечь толпу. Еще на дняхъ въ комитетѣ объ этомъ сокрушались. За четыре года вы можете многаго достигнуть. Вы будете бывать на всѣхъ митингахъ и собраніяхъ и говорить за меня рѣчи. Судья Лесли вамъ также поможетъ, и какъ только вы осилите здѣшніе законы, вы можете выступить на судѣ. Затѣмъ я возьму васъ съ собою въ будущемъ году въ Сакраменто -- къ тому времени я буду сенаторомъ -- въ качествѣ моего личнаго секретаря. Сначала у васъ волосы встанутъ дыбомъ, но это -- пустяки. Для того, чтобы попасть въ конгрессъ -- вамъ нужно семь лѣтъ, для сенаторства -- девять. Только вы должны принять насъ цѣликомъ: такими, какіе мы есть. Конечно, мы потребуемъ реформъ, и тутъ-то вы можете развернуть ваше краснорѣчіе, громя республиканцевъ, которые грабятъ вдову и сироту, земледѣльца и фермера. Мы пообѣщаемъ рабочимъ нѣчто вродѣ подсахареннаго соціализма, но не больше того. Иначе нашей партіи -- конецъ. Обдумайте это. Теперь я долженъ ѣхать. Моя жена не любитъ поздно возвращаться домой. Заходите къ намъ, когда будете въ городѣ.

Гвиннъ позвонилъ, чтобы подавали экипажъ гостя, поблагодарилъ его за совѣтъ, затѣмъ приказалъ подать себѣ лошадь и чуть не половину ночи проѣздилъ по своему ранчо.

IX.

Недѣли черезъ двѣ Изабелла устроила вечеръ въ честь своего кузена, съ которымъ жаждали познакомиться мѣстныя красавицы. Давно не отворявшійся парадный залъ былъ праведенъ въ порядокъ и очищенъ отъ всякаго хлама -- трудами незамѣнимаго Дзумы. Гвиннъ съ Изабеллою украсили стѣны пальмовыми вѣтвями и вѣтвями апельсиновыхъ деревьевъ, густо усѣянными мелкими желтыми плодами -- первыми въ этомъ году. Приглашенъ былъ оркестръ. Томъ Кольтонъ и мѣстный "левъ" Хиліардъ Уитонъ съѣздили въ Lumalitas для того, чтобы узнать -- будетъ ли Гвиннъ во фракѣ? Анабель, Кольтонъ, Долли Баутсъ, Серена Уитонъ, послѣ долгихъ переговоровъ по телефону, рѣшили надѣть открытыя платья. Изабелла, вопреки мѣстнымъ традиціямъ, рѣшила "поразить" гостей и предложить имъ выписанный изъ города ужинъ.

-- Кажется, вы честолюбивы,-- засмѣялся Гвиннъ,-- вы намѣрены разбогатѣть и стать самою модною женщиной въ Санъ-Франциско? Кстати, я уже цѣлый годъ не видѣлъ васъ въ бальномъ платьѣ. Я помню, какъ вами восхищались въ Аркотѣ. Изъ любви къ вашей родинѣ вы отказались отъ блестящаго положенія, и этого я тоже не забылъ...

Вечеръ оказался очень оживленнымъ. Всѣ приглашенія были приняты. На хозяйкѣ было платье изъ чернаго шиффона съ блѣдно-голубою отдѣлкою, и Гвинну, видѣвшему ее то въ охотничьемъ, то въ верховомъ костюмѣ или въ простыхъ вечернихъ платьяхъ -- какъ-то странно было увидѣть ее съ открытыми плечами и руками.

Вальсируя съ нею, онъ даже удивился, что такая красавица не производитъ на него никакого впечатлѣнія, какъ женщина, хотя она сошла со своего пьедестала и была оживлена и мила. М-ссъ Уитонъ, смотрѣвшая на нихъ въ лорнетъ, рѣшила, что Изабелла слишкомъ независима для того, чтобы нравиться мужчинамъ, а мѣстная сплетница м-ссъ Минерва Хэйтъ замѣтила, что ей во всякомъ случаѣ слѣдовало бы выйти за своего кузена: о нихъ уже начинаютъ говорить. На дняхъ, встрѣтивъ миссъ Отисъ въ городѣ, она высказала ей свое мнѣніе, состоявшее въ томъ, что ей слѣдуетъ взять въ домѣ "chaperon", и что же отвѣтила эта гордячка? Ровно ничего! Она поглядѣла черезъ нее, словно ея совсѣмъ тутъ не было. Но она за это поплатится!

М-ссъ Хэйтъ произнесла эту фразу, поведя носомъ, словно сочувствовавъ непріятный запахъ: такъ выражалась у нея надменность. Присутствующимъ была хорошо знакома эта фраза болѣзненно завистливой, самолюбивой, истерической женщины, считавшей, что судьба обездолила ее, хотя она имѣла прекраснаго мужа и состояніе.

Гвиннъ много танцовалъ съ Долли Баутсъ, обладавшей, несмотря на расцвѣтъ своей немного яркой красоты, умомъ шестнадцати-лѣтней дѣвочки; Изабелла уже знала, что Кольтонъ прочилъ ему Додли въ невѣсты, и, повидимому, ничего противъ этого не имѣла. Кромѣ Гвинна, вокругъ Долли кружился цѣлый рой молодежи: такой типъ красоты всегда влечетъ мужчинъ.

Ужинъ произвелъ сенсацію; втайнѣ Изабеллу осуждали за мотовство, но всѣ сдѣлали честь ея пиру. А сама хозяйка подъ конецъ почувствовала тоску. Все это показалось ей такъ, мелко, такъ неинтересно! Она завидовала Долли съ ея плебейскою кровью въ жилахъ и полной неспособностью мыслить. Она нѣсколько удивилась вниманію къ Долли Гвинна, но вѣдь мужчины могутъ судить о дѣвушкахъ лишь по наружности, а всѣ прелести Долли были выставлены наружу въ лучшемъ свѣтѣ, какъ товаръ въ витринѣ.

Гости благодарили "очаровательную молодую хозяйку", восхищались вечеромъ, и, конечно, Изабеллѣ не стоило бы труда искоренить карточную эпидемію, но она рѣшила, что съ нея довольно.

-----

Послѣ вечера Гвиннъ съ особеннымъ усердіемъ засѣлъ за законы, и судья Лесли не могъ имъ нахвалиться. Его настроеніе сразу удивительно поднялось: онъ вдругъ почувствовалъ себя на твердой почвѣ. Мозгъ его послѣ долгаго бездѣйствія жадно поглощалъ новую умственную пищу. Онъ вспомнилъ слова одной умной женщины, говорившей, что каждый разъ, какъ она чувствовала себя blasée, она начинала изучать новый языкъ, и это сразу молодило и оживляло ее.

Однажды послѣ визита Анабель, пріѣхавшей въ новомъ экипажѣ, запряженномъ парою чудныхъ лошадей -- послѣдній подарокъ мужа -- поговорить съ Изабеллою по поводу м-ра Гвинна и Долли, миссъ Отисъ на слѣдующій же день предложила молодой дѣвушкѣ поѣхать въ Lumalitas, гдѣ ей нужно было сдѣлать выписки изъ сельско-хозяйственныхъ книгъ кузена.

Долли, краснѣя, согласилась, и въ условный часъ заѣхала за нею -- нарядная, въ красной шляпкѣ съ перьями и въ яркомъ платьѣ, похожая на пышную махровую розу.

Гвиннъ выбѣжалъ къ нимъ на встрѣчу. Когда онѣ сняли ватерпруфы, онъ подумалъ, что никогда еще не видѣлъ рядомъ двухъ такихъ красавицъ. Изабелла была проще одѣта, но ея черная жакетка сидѣла безукоризненно, блѣдно-голубой рюшъ у шеи и такой же рюшъ, обрамлявшій подкладку большой черной шляпы, оттѣняли биній цвѣтъ ея глазъ, и длинныя густыя рѣсницы. Никогда она не казалась ему такой невинной и дѣвственной. Она не глядѣла на него, и онъ видѣлъ только ея улыбающіеся глаза и полуоткрытыя губы.

-- Приличія запрещаютъ мнѣ бывать у васъ одной, вотъ я и убѣдила м-ссъ Баутсъ пріѣхать со мною. Вы займете другъ друга на верандѣ, покуда я буду сидѣть за работой. Хорошо?

Уходя она замѣтила, что Гвиннъ обратился въ Долли съ оживленіемъ, какого она не замѣчала въ немъ со времени его увлеченія м-ссъ Кэй. Удобно усѣвшись въ креслѣ, она стала прислушиваться въ дуэту голосовъ, превратившемуся затѣмъ въ соло. М-ссъ Долли знала, что американка должна быть интересна, оживлена и "занимать" англичанина, который это любитъ. По временамъ слышалась мужская реплика, но смѣхъ становился рѣже, оживленный тонъ замѣтно понижался. Изабелла брала томъ за томомъ, снова ставила ихъ на мѣсто, одну книгу она уронила... Прошелъ часъ. Она придвинула чернильницу съ перомъ и, казалось, прилежно дѣлала отмѣтки. Вдругъ въ комнату вошелъ хозяинъ.

-- Не хотите ли вы чаю? Еще немного рано, но можетъ быть съ дороги?..

-- Слишкомъ рано,-- сказала Изабелла разсѣянно. Ея подбородокъ покоился на рукѣ, глаза были устремлены на страницу,-- Маріанна еще, навѣрно, спитъ. Ступайте назадъ къ Долли, она не выноситъ, чтобы ее оставляли одну. Я не затѣмъ привезла ее сюда, чтобы она скучала.

-- Не затѣмъ? Но куда вамъ всѣ эти замѣтки? Не собираетесь же вы писать руководство?

-- Конечно нѣтъ. Ступайте отсюда.

Гвиннъ вернулся на веранду. Еще въ теченіе цѣлаго часа оттуда продолжали доноситься звуки дѣвическаго -- немного въ носъ -- щебетанія. Затѣмъ наступило молчаніе, прерываемое короткимъ "staccato" случайныхъ замѣчаній, и наконецъ водворилась тишина. На порогѣ снова показался Гвиннъ.

-- Изабелла!-- позвалъ онъ тихимъ, злымъ голосомъ.

Она задумчиво обернулась и увидѣла блѣдное лицо и сверкающіе глаза.

-- Я никогда не прощу вамъ!-- шепнулъ онъ.

-- Чего?

-- Чего? Да вы хотите свести меня съ ума? Увезите ее домой.

-- Какъ? Вамъ не было весело?

-- Весело? Это сущая пытка.

-- Ну, вотъ! А я еще думала, что угадала вашъ вкусъ?

-- Оставьте пожалуйста!

-- Что такое?

Они стояли другъ противъ друга: Гвиннъ -- красный и взбѣшенный, Изабелла -- холодно вопросительно. Гвиннъ почувствовалъ, что обязанъ сдержаться. Было слишкомъ дерзко сказать женщинѣ, что онъ проникъ въ ея умыселъ -- разочаровать его въ соперницѣ. Это значило бы -- идти на ссору, а онъ этого не хотѣлъ, хотя и сердился на нее за ея вмѣшательство, и въ особенности -- за эту послѣднюю ея побѣду. Поэтому онъ проговорилъ насколько могъ спокойнѣе.

-- Пожалуйста, увезите ее домой. Я верну вамъ всю библіотеку, если угодно.

-- Я уже кончила. Мнѣ жаль, что вы проскучали.

Она тщательно собрала свои бумаги и пошла на выручку усталой м-ссъ Баутсъ, покуда Гвиннъ приказывалъ подавать экипажъ.

По дорогѣ домой Долли замѣтила, что англичане ей не нравятся, а вообще она больше молчала.

Такъ окончилась реформа общественной жизни въ Розуотэрѣ.

X.

Однажды утромъ Гвиннъ проснулся съ жаждою города во всемъ своемъ существѣ. За неимѣніемъ Лондона, онъ удовольствовался бы тремя днями въ Нью-Іоркѣ, но въ виду настоящихъ обстоятельствъ приходилось помириться на Санъ-Франциско, гдѣ онъ не былъ со дня своего отъѣзда оттуда въ свѣтлое сентябрьское послѣ-обѣда. Кольтонъ совѣтовалъ ему снести старыя постройки на Market-Street и выстроить новое зданіе; онъ предлагалъ достать деньги на это предпріятіе, сулившее большія выгоды, а Гвиннъ кстати получилъ письмо отъ матери, просившей его увеличить ея доходъ.

Одѣваясь, онъ думалъ о городѣ, вспоминая странное, сильное и смѣшанное впечатлѣніе, какое у него осталось отъ него. Несмотря на колоссальную массу издали сливавшихся между собою зданій, городъ казался возведеннымъ въ пустынѣ, отрѣзаннымъ отъ всего міра. Гвиннъ не любилъ Калифорнію и удивлялся тому, что среди своихъ занятій онъ постоянно думаетъ о городѣ и мечтаетъ перестроить его сверху до низу, начиная съ общественныхъ устоевъ и кончая -- домами. Онъ приписывалъ это наслѣдственности, чувствуя страннымъ образомъ свое сходство не только съ романтическою испанскою расой, но и съ породою блестящихъ, стоявшихъ внѣ закона авантюристовъ, создавшихъ и возвеличившихъ этотъ городъ и вложившихъ въ его основаніе свою нравственную гнилость, надъ которою витаетъ, однако, ихъ предпріимчивый, смѣлый и прогрессивный духъ.

Ему хотѣлось уѣхать одному. Онъ подозрительно и досадливо относился въ попыткамъ Изабеллы вліять на него и чувствовалъ, что между ними должна когда-нибудь произойти рѣшительная схватка. Но онъ не рѣшился послѣдовать своему внушенію: это было бы невѣжливо, и она, чего добраго, подумаетъ, что онъ бѣжитъ отъ нея, спасая свою независимость.

Гвиннъ заѣхалъ за Изабеллою, которая въ ватерпруфѣ и съ косою, обмотанной въ нѣсколько разъ вокругъ шеи въ видѣ боа, сама кормила цыплятъ во дворѣ. Въ этомъ странномъ костюмѣ она не годилась, конечно, въ героини романа, но будь въ ея синихъ спокойныхъ глазахъ хоть отблескъ чего-нибудь порочнаго, она -- со своимъ блѣднымъ лицомъ и волосами вокругъ шеи -- могла бы напомнить "Грѣхъ" Штука въ новой Мюнхенской Пинакотекѣ.

Онъ объявилъ ей, что соскучился по городу. Она обрадовалась и сказала, что онъ не могъ выбрать лучшаго времени: сегодня суббота.

Надъ заливомъ еще стоялъ туманъ, когда они отплыли на катерѣ; горы казались черными и безформенными.

Изабелла указала ему на одну изъ нихъ, замѣтивъ, что она перевернулась раза четыре. Гвиннъ прервалъ ее. Довольно онъ наслушался ужасовъ объ этой странѣ. Сегодня горы похожи на допотопныхъ чудовищъ, которыя дѣйствительно могутъ перевернуться въ любую минуту...

-- Такъ и будетъ. Одна изъ причинъ нашей любви къ Калифорніи состоитъ въ томъ, что мы не знаемъ, въ какомъ видѣ она предстанетъ намъ. Одежда цивилизаціи слишкомъ тѣсна ли нея. Я люблю Англію, но я не могла бы тамъ жить,-- тамъ все черезчуръ спокойно. А здѣсь -- вся страна можетъ въ одинъ прекрасный день встать на голову, и тѣмъ не менѣе у насъ снова могутъ возникнуть города такого же размѣра, какъ Вавилонъ и Ниневія.

-- Посмотримъ. Сознаюсь, что меня плѣняетъ мысль -- заложить основаніе великаго обособленнаго города, и не вижу другого такого города, кромѣ Санъ-Франциско.

Изабелла наклонилась въ его сторону, глаза ея сверкали торжествомъ.

-- Вы думали о Санъ-Франциско! Ура!

Онъ расхохотался и въ первый разъ не разсердился на ея "приставанье" съ Калифорніей. Глаза ея сіяли такой молодой и женственной радостью, что онъ отнесся къ ней снисходительно.

-- Я мирюсь съ моею участью -- вотъ и все.

-- Да, вы кажетесь теперь счастливѣе. Меня мучила мысль, что я -- причиною вашего несчастья.

-- Какое несчастье?-- Гвиннъ досадливо вспыхнулъ: -- неужели я -- какой-то юноша, страдающій тоской по родинѣ?

-- Не безпокойтесь. По наружности вы казались настолько спокойнымъ, насколько этого требовала ваша гордость. Вы превзошли себя. Но женскій инстинктъ всегда подсказывалъ мнѣ...

-- Слава Богу. Я радъ, что у васъ оказываются общеженскіе инстинкты...

-- Развѣ я не женственна? Развѣ я мужеподобна?-- спросила она съ тревогою.

-- Въ обыкновенномъ смыслѣ -- нѣтъ, но вы -- черезчуръ сильная натура, даже -- физически. Это -- узурпація мужскихъ правъ.

-- А я молюсь только объ одномъ: Боже, дай мнѣ силы!

-- Чего ради, скажите мнѣ? На что вамъ эта сила? Вы отрекаетесь отъ материнства. Вы не желаете принять участіе въ общественной борьбѣ, вы говорите, что у васъ нѣтъ талантовъ. Любви вы тоже не признаете. Денегъ у васъ довольно, и вы, кажется, обладаете способностью богатѣть. Вы можете быть одною изъ первыхъ дамъ въ Санъ-Франциско, но, кажется, васъ и къ этому не влечетъ?

-- Можетъ быть, я и захочу современемъ играть здѣсь первенствующую роль, во не изъ пустого тщеславія; это входятъ въ общій мой планъ.

-- Что это за знаменитый планъ?

-- Вы не поймете, если я вамъ скажу. Мужчины -- не субъективисты, за исключеніемъ поэтовъ, романистовъ и тому подобныхъ людей, которыхъ я и за мужчинъ не считаю. Причина, по которой вы съ самаго начала мнѣ понравились (несмотря на многое, отъ чего кипѣла моя американская кровь), состоитъ именно въ томъ, что вы -- мужчина, настоящій, дерзкій, цѣльный мужчина, безъ болѣзненнаго влеченія къ самоанализу...

Гвиннъ сидѣлъ, опершись руками о колѣна. Онъ порадовался тому, что Изабелла, несмотря на свою проницательность, проглядѣла его внутреннія муки, разрывавшія душу его на части. И его охватило чувство печали: какъ мало знаютъ люди другъ друга, какъ бы ни были они близки! Онъ зналъ ее такъ же мало, какъ она -- его. Исторія ея любви, того, что она считала "me grande passion", помимо зловѣщей рамки разсказа и ея собственнаго страннаго холоднаго магнетизма, показалась ему просто вспышкою разгоряченнаго воображенія и богатой фантазіи, лишенной опыта. Ея мгновенное исцѣленіе при видѣ жалкой плоти, чуждое всякихъ сожалѣній о духѣ, покинувшемъ эту плоть, казалось ему чѣмъ-то вродѣ выздоровленія отъ болѣзни: словно этотъ человѣкъ заразилъ ее микробомъ инфлуэнцы. У женщины, любившей достаточно пылко для того, чтобы позволять мужчинѣ цѣловать себя, должна была сохраниться глубокая жалость къ отлетѣвшей жизни, богатой ощущеніемъ и внезапно ввергнутой во мракъ. И вмѣстѣ съ тѣмъ онъ ощутилъ обиду при мысли, что эта безупречно-дѣвственная статуя -- несмотря на ея элегантный костюмъ tailleur и большую черную шляпу -- могла хоть отдаленно принадлежать мужчинѣ.

-- Этотъ франтъ цѣловалъ васъ?-- спросилъ онъ рѣзко.

-- Конечно. Вѣдь мы были женихомъ и невѣстой, хотя намъ рѣдко приходилось бывать съ глазу на глазъ. Но именно эта сторона любви кажется мнѣ очень преувеличенной. Я была всего счастливѣе въ то время, когда сидѣла въ какомъ-то забытьи и думала о немъ...

-- Гм!-- проговорилъ Гвиннъ.

Туманъ разсѣялся. Востокъ казался подобіемъ золотистаго полога, а горы -- вкрапленными въ него тяжелыми темными драгоцѣнными камнями. Онъ пересѣлъ ближе къ Изабеллѣ, спрашивая себя: чувствуетъ ли она такой же приливъ молодости, какъ онъ, среди удивительной свѣжести и красоты восхода. Она сидѣла задумавшись, когда онъ неожиданно спросилъ ее: почему она, къ неудовольствію розуотэрцевъ, отказалась вступить въ мѣстный общественно-литературно-политическій и прочее клубъ?

На это послѣдовалъ неожиданный отвѣтъ:

-- Я желаю соединить цѣлый клубъ въ себѣ самой.

-- Поразительное совмѣстительство! Не благоволите ли вы объяснить мнѣ: что вы подъ этимъ подразумѣваете?

-- Я выработала мою собственную теорію. Трудъ, капиталъ, всѣ силы -- становятся могущественнѣе, когда онѣ сосредоточиваются и организуются. Мнѣ думается, что высшія способности даются намъ для того, чтобы вырабатывать внутри насъ индивидуальную силу, которая должна увеличить собою сумму міровыхъ силъ. Если каждый будетъ стремиться къ тому же, мы уничтожимъ позорную слабость, нравственную дряблость и гнилость. Каждый будетъ зависѣть только отъ себя. Лишь путемъ культивированія въ себѣ такой силы человѣчество можетъ очиститься. Быть можетъ, мнѣ суждено быть одною изъ безшумныхъ пропагандистовъ этой мысли.

-- Не отрицаю положительныхъ сторонъ вашей программы, но не будетъ ли такой міръ черезчуръ суровымъ? Что станется съ любовью, съ взаимною зависимостью половъ и всякими человѣческими отношеніями?

-- Они-то и есть причина всѣхъ бѣдствій; все горе женщины состоитъ въ убѣжденіи, что любовь для нея -- все. Конечно, должны быть браки, но -- по свободному выбору, послѣ многихъ лѣтъ платонической дружбы и взаимнаго изученія, Я допускаю союзъ мужчины и женщины съ тѣмъ, чтобы каждый сохранялъ свою индивидуальность. Сама я никогда замужъ не выйду. Если бы я вышла за этого человѣка, я навѣрное полюбила бы его еще безумнѣе на нѣкоторое время, но затѣмъ у меня осталось бы лишь непріятное сознаніе того, что я сдалась, что я утратила свою человѣческую свободу.

-- А меня еще называли эгоистомъ!-- проворчалъ Гвиннъ:-- я чувствую себя настоящимъ... мохноногимъ цыпленкомъ въ виду этого грандіознаго рѣшенія -- возсѣсть на Божій престолъ и править міромъ. Но какъ бы то ни было, я вѣрю, прекрасная кузина, что мужчина и женщина -- лишь двѣ половины одного цѣлаго.

-- Такова моя собственная теорія, Я вѣрю, что эти двѣ половины соединятся, когда каждая изъ нихъ побѣдитъ въ себѣ плотское начало и очистится отъ зла.

-- Не цитируйте мнѣ Толстого! Онъ сталъ проповѣдывать эти теоріи въ старости, и потому онѣ такъ же мало имѣютъ для меня цѣны, какъ и дѣвическія фантазіи...

-- Не горячитесь, хотя вы мнѣ больше всего нравитесь въ то время, когда вы вспыхиваете какъ порохъ! Я только хотѣла сказать, что женщину извратила не страсть, но примѣненіе и развитіе ею въ теченіе цѣлыхъ вѣковъ ея наиболѣе низменныхъ качествъ, направленныхъ въ завоеванію мужчины. Они ведутъ или въ лукавству, или -- къ развращенности рабыни. Даже материнство дѣлаетъ ее рабою. Этими качествами она приковываетъ мужчину къ землѣ, а не высшими сторонами своего существа. Я готова допустить, что страсть -- великолѣпна.

Гвиннъ заскрипѣлъ зубами. Ничто не казалось ему столь несообразнымъ, какъ эта красивая, полная жизни, развитая, изящная дѣвушка, говорившая о страсти такимъ же тономъ, какимъ она говорила бы о цыплятахъ. У него явилось желаніе первобытнаго человѣка -- избить ее до синяковъ и затѣмъ -- овладѣть ею.

Когда Изабелла обернулась, она удивилась выраженію его глазъ. Они метали искры, онъ густо покраснѣлъ. Такимъ онъ долженъ былъ стоять на трибунѣ, передъ лицомъ врага.

-- На что вы разсердились?-- спросила она спокойно:-- на то, что я забочусь о моемъ полѣ вмѣсто того, чтобы заботиться о вашемъ? Имъ я нужнѣе. Вы найдете милліоны женщинъ въ вашемъ вкусѣ. Мнѣ ничего не нужно отъ вашего пола. Я найду счастье въ самой себѣ.

Тутъ Гвинна взорвало до того, что онъ, забывшись, потерялъ всякую власть надъ собою. Онъ нагнулся и, впившись пальцами въ ея руки повыше локтя, началъ такъ трясти ее, что у нея застучали зубы.

-- Чортъ бы васъ побралъ! Вамъ нужно выйти за кого-нибудь изъ вашихъ проклятыхъ индѣйцевъ!

-- Пустите меня!-- въ бѣшенствѣ воскликнула Изабелла, чувствуя сильную боль въ рукахъ.-- Вы перевернете лодку... Съ ума вы сошли? Я готова дать вамъ пинка!

-- Хорошо,-- сказалъ Гвиннъ, выпустивъ ее и садясь на мѣсто,-- вотъ первое женственное слово, какое я слышу отъ васъ! Я не извиняюсь. Можете не говорить со мною. Высадите меня на берегъ.

-- Вы причинили мнѣ боль!-- воскликнула она съ гнѣвомъ и отчаяніемъ.-- Я васъ ненавижу!

-- Отъ всего сердца плачу вамъ тѣмъ же. Желаете высадить меня на берегъ?

-- Мнѣ нѣтъ до васъ никакого дѣла! Вы меня прибили!

Она опустила голову на руки и разразилась отчаянными рыданіями, какъ побитый впервые ребенокъ.

Гвиннъ разсмѣялся.

-- Мы сядемъ на мель, а теперь отливъ.

Изабелла ухватилась за веревку, и катеръ избѣжалъ опасности. Но она едва могла видѣть, и Гвиннъ, чувствуя раскаяніе, котораго онъ старался не обнаруживать, предложилъ править самъ. Она не удостоила его отвѣтомъ, поэтому онъ сѣлъ на мѣсто, твердо рѣшивъ не извиняться, но все-таки помириться съ нею. При этомъ лицо его приняло такое каменное выраженіе, что Изабелла, старавшаяся успокоиться, расхохоталась съ искренностью, могущею обмануть любого мужчину.

-- Мы -- просто глупыя дѣти. Или, быть можетъ, такъ рано поутру люди не бываютъ вполнѣ цивилизованными? Подите сюда, я научу васъ править катеромъ, онъ -- стариннаго устройства. Намъ, вѣроятно, часто придется на немъ ѣздить, и потому по справедливости половина работы ложится на васъ.

XI.

Изабелла съ Гвинномъ, своею пріемною сестрою м-ссъ Стонъ и ея мужемъ -- сидѣла за обѣдомъ въ модномъ ресторанѣ "Пудель", гдѣ на ряду съ прожигателями жизни бывало и порядочное общество, конечно -- въ общей залѣ. Миссъ Отисъ пригласила пріемную сестру погостить къ себѣ, но сегодня впервые вульгарность Паулы такъ рѣзко бросилась ей въ глаза. Костюмъ ея былъ скромнаго коричневаго цвѣта, но яркая красная блузка, громадная дешевая красная шляпка, бронзовыя туфли съ огромными красными бантами -- придавали этой маленькой краснощекой, перетянутой въ таліи брюнеткѣ -- видъ дешевой кокотки, не имѣвшей отдаленнаго сходства съ женщиною изъ общества. Но Гвиннъ, повидимому, не былъ шокированъ; онъ оставался невозмутимымъ при входѣ въ громадную, расписанную фресками валу, со множествомъ столовъ, занятыхъ публикою самаго разнообразнаго типа. Большинство принадлежало въ богемѣ высшаго порядка, не болѣе четверти -- въ мѣстному избранному кругу, но всѣ казались веселыми и беззаботными, и Гвиннъ разсматривалъ ихъ съ любопытствомъ Колумба, открывающаго новую страну. Паула, всѣхъ знавшая въ лицо и читавшая мелкія газетки, называла ихъ по именамъ. Вотъ м-ссъ Мостинъ, моложавая женщина съ тонкимъ профилемъ и сѣдыми волосами; она принадлежитъ въ старинной аристократіи и очень горда. Вотъ м-ссъ Треннаганъ -- смуглая, некрасивая, только глаза у нея хороши, но мужъ ея страшно въ нее влюбленъ; онъ очень богатъ, она принимаетъ здѣсь и въ Нью-Іоркѣ. Даже удивительно, что она удостоиваетъ этотъ ресторанъ своими посѣщеніями. М-ссъ Іорба,-- мать ея, была "львицею" въ восьмидесятыхъ годахъ; въ спискѣ ея знакомыхъ числилось всего девяносто человѣкъ. Но теперь ихъ царство отошло. Главную роль играютъ ирландцы и нѣмцы. Въ настоящее время первая дама въ городѣ -- м-ссъ Гоферъ. Вотъ она!

Паула указала на высокую, замѣчательно сложенную молодую женщину, въ простомъ парижскомъ черномъ платьѣ и громадной шляпѣ съ каскадомъ бѣлыхъ перьевъ. У нея было круглое, смѣющееся личико и необыкновенно жизнерадостный видъ.

Паула продолжала свои біографическія разъясненія. М-ссъ Гоферъ, дочь торговца, бывшаго разносчика, который, разбогатѣвъ, далъ дочери воспитаніе и даже отправилъ ее въ Европу, гдѣ она пріобрѣла такъ называемую стильность, шикъ и все такое, а затѣмъ подцѣпила Никласа Гофера, милліонера, человѣка очень популярнаго, члена партіи, стремящейся къ реформамъ. Домъ у нея удивительный. И ей, Паулѣ, хотѣлось бы тамъ побывать, но, конечно, ее не приглашаютъ, такъ какъ она -- "никто", жена бѣднаго живописца...

-- Никласъ Гоферъ?-- сказалъ заинтересованный Гвиннъ:-- мать моя познакомилась съ нимъ въ Гамбургѣ и просила меня, чтобы я непремѣнно побывалъ у него.

-- Ну, тогда вы на насъ и не поглядите!-- воскликнула м-ссъ Паула, вздернувъ головку.

Гвиннъ, не привыкшій къ выходкамъ такого рода, занялся устрицами. Въ это время къ нимъ подошелъ м-ръ Стонъ, задержавшійся гдѣ-то съ пріятелями, и объявилъ, что Изабелла въ своемъ бѣломъ суконномъ костюмѣ производитъ фуроръ. Не только мужчины, но и женщины -- всѣ заинтересованы ею. Съ этимъ ничего не подѣлаешь. Цыплятамъ придется вылупляться самимъ; Санъ-Франциско требуетъ ее къ себѣ, а онъ всегда умѣетъ поставить на своемъ.

-- Стали бы люди думать о ней, если бы она не происходила изъ стариннаго рода и у нея не было бы денегъ!-- воскликнула, покраснѣвъ, м-ссъ Стонъ, взбѣшенная комплиментами супруга. Она считала свою красоту "очень пикантной" и не допускала мысли о соперничествѣ съ Изабеллою, которая "словно сошла съ запыленнаго стариннаго холста", но тѣмъ не менѣе похвалы мужа Изабеллѣ были ей непріятны. Глаза ея засверкали и языкъ заработалъ съ необыкновенною быстротою. Зачѣмъ являются сюда всѣ эти барыни? Ничуть не изъ-за хорошаго обѣда, а просто имъ интересно, ничѣмъ не рискуя, побывать въ такихъ мѣстахъ, гдѣ чувствуется ароматъ запретнаго плода. Это пріятно щекочетъ ихъ добродѣтель...

-- Я васъ не понимаю,-- сказалъ Гвиннъ:-- развѣ это -- нѣчто въ родѣ притона?

-- Не совсѣмъ, но почти,-- сказалъ Стонъ, доливая въ стаканъ изъ бутылки во льду.-- У насъ есть пять-шесть таки ресторановъ, но въ этотъ часъ здѣсь не бываетъ "ночная публика". Наверху и съ боковыхъ входовъ есть кабинеты, и если бы кто-нибудь увидѣлъ даму, входящую сюда съ маленькаго подъѣзда -- ея репутація погибла бы навсегда, но обыкновенно ее никто не видитъ...

Онъ съ увлеченіемъ сталъ распространяться объ удобствахъ Санъ-Франциско, гдѣ имѣются "приспособленія" на всѣ вкусы и на всѣ цѣны, начиная съ великосвѣтскаго разврата и кончая кабацкимъ разгуломъ съ ножевщиной. Нѣтъ въ мірѣ другого такого города. Справедливы ли ходящія о немъ легенды? При всемъ желаніи -- ихъ нельзя преувеличить. Онъ можетъ показать Гвинну много интереснаго; у него есть пріятели и между полисменами, безъ которыхъ въ нѣкоторыя мѣста попасть нельзя.

Изабелла въ смущеніи отвернулась, но замѣтила, что Гвиннъ улыбался и былъ заинтересованъ; самъ м-ръ Стонъ, со своею непосредственностью богемы, не обозленнаго неудачами, больше нравился ему, чѣмъ его жена, а миссъ Отисъ была этому рада. Она избѣгала, однако, смотрѣть на Гвинна, боясь, чтобы онъ не подумалъ, что она простила ему.

Въ это время молодой человѣкъ, сидѣвшій къ нимъ спиною, визави со знаменитою м-ссъ Гоферъ, вдругъ всталъ, отодвинулъ стулъ и началъ всматриваться въ Гвинна. Затѣмъ онъ быстро подошелъ къ нему; все его широкое, умное, веселое лицо свѣтилось радушіемъ. Гвиннъ также поднялся.

-- Такъ вы м-ръ Гвиннъ? Въ самомъ дѣлѣ?-- воскликнулъ м-ръ Гоферъ, горячо пожимая руку незнакомца своею сильною рукою.-- Я Никласъ Гоферъ. Ваша мать писала вамъ обо мнѣ? Мы только-что вернулись, и я собирался проѣхать къ вамъ. Я узналъ въ васъ англичанина, какъ только вы вошли, но мнѣ лишь сію минуту шепнули -- кто вы. Пожалуйста, откиньте всякія церемоніи и позавтракайте завтра у меня. Потомъ покатаемся на моторѣ, я покажу вамъ городъ. На наше счастье -- хорошая погода еще держится. Хорошо? Жду васъ непремѣнно.

И онъ ловко ускользнулъ, прежде чѣмъ Гвиннъ успѣлъ представить его остальнымъ.

-- Ну, что вы думаете о здѣшнихъ манерахъ и наглости богачей?-- спросила Паула торжествующимъ тономъ.

М-ръ Стонъ отнесся къ этому снисходительнѣе: онъ торопился, жена ждала его, онъ былъ въ своей компаніи. Что за бѣда!

Послѣ обѣда они отправились, какъ было условлено, въ китайскую часть города. Гвиннъ посѣтилъ Китай, и потому нашелъ, что иллюзія была полная. Та же толпа желтолицыхъ людей въ синихъ балахонахъ, яркія одежды женщинъ и купцовъ, сотни высокихъ балкончиковъ, окна, убранныя вышивками, фарфоромъ, бронзою. Ему пріятно было ходить съ Изабеллою по улицамъ, напоминавшимъ книжку съ картинками. Они зашли въ ресторанчикъ, гдѣ семьи сидѣли за круглыми столами и кушали изъ кукольныхъ тарелочекъ. Въ слѣдующей комнатѣ, съ верандою, китайскія пѣвички пѣли пѣсни, похожія на завыванія. Пышно одѣтые китайцы съ застывшими лицами курили опіумъ изъ длинныхъ трубокъ...

-- Это что! Одна выставка!-- презрительно сказалъ Стонъ.-- Погодите, я вамъ покажу ночью нѣчто настоящее.

Они взяли экипажъ и поѣхали по освѣщеннымъ улицамъ. Въ аристократической части города было тихо, но слышалась музыка, проѣзжали экипажи. Гвиннъ, воспользовавшись тѣмъ, что супруги о чемъ-то заспорили, тихо спросилъ у Изабеллы, не сочтетъ ли она его невѣжливымъ, если онъ приметъ завтра приглашеніе Гофера, а сегодня пойдетъ съ м-ромъ Стономъ побродить по городу. Вѣдь онъ остановился у нея. Онъ можетъ пріѣхать въ другой разъ.

-- Пожалуйста, смотрите на мой домъ какъ на вашъ собственный. Если вы остановитесь въ другомъ мѣстѣ -- я буду обижена.

Они уже были у подножія лѣстницы въ скалѣ и высадили дамъ изъ экипажа. М-ръ Стонъ, взявъ Гвинна подъ-руку, ловко совершилъ отступленіе.

-- Ну, до свиданія, милочка!-- крикнулъ онъ:-- теперь мы отправляемся въ городъ! И мы не вернемся до раз-свѣта, до раз-свѣта!-- пропѣлъ его голосъ уже за угломъ.

Паула, буквально, тряслась отъ злобы, но Изабелла рѣшительно втащила ее на лѣстницу. Она бранилась и выражала желаніе, чтобы ихъ забрали въ полицію.

-- Неужели ты за тринадцать лѣтъ еще къ этому не привыкла?-- сказала Изабелла.-- Листеръ всегда былъ полуночникомъ.

-- Къ нѣкоторымъ вещамъ жена никогда не можетъ привыкнуть,-- сказала Паула съ достоинствомъ, неохотно протягивая руку за свѣчою, которую ей подавала Изабелла.-- Неужели у тебя нѣтъ въ домѣ электричества или, по крайней мѣрѣ, газа?

-- Есть газъ, но къ чему зажигать его? Свѣча напоминаетъ мнѣ очаровательные вечера въ Англіи. Нѣтъ ничего красивѣе этой процессіи красивыхъ женщинъ, въ платьяхъ съ длинными трэнами, декольтированныхъ, съ брилліантами въ волосахъ, поднимающихся со свѣчою въ рукахъ по лѣстницѣ.

-- Ну, у меня нѣтъ такихъ очаровательныхъ воспоминаній о знакомствѣ съ англійской аристократіей, и я боюсь закапать стеариномъ мое единственное приличное платье.

XII.

Часа въ четыре утра Изабеллу разбудили подозрительные звуки у входной двери. Кто-то старался вложить ключъ въ замокъ. Она схватилась было за револьверъ, но услышала беззаботный смѣхъ м-ра Стона. Послѣ нѣкотораго колебанія обозрѣватели Санъ-Франциско стали подниматься по лѣстницѣ едва-ли не на четверенькахъ и затѣмъ прошли мимо ея дверей искусственно твердою походкой, напомнившею ей прежнихъ обитателей этого дома.

Изабелла велѣла разбудить Гвинна за часъ до завтрака у Гоферовъ. Она сидѣла на верандѣ, когда онъ вышелъ; видъ у него былъ вполнѣ приличный, только лицо его даже подъ слоемъ загара было блѣдно. Она иронически разсмѣялась.

-- Ну, да,-- сказалъ онъ невозмутимо,-- я былъ пьянъ, и если бы я не былъ пьянъ, я не могъ бы выдержать вчерашняго, не будучи санъ-францисканцемъ. Я полагалъ, что знаю порокъ, но я не представлялъ себѣ этого смѣшенія древней цивилизаціи и непосредственности стана золотоискателей -- въ самомъ центрѣ современнаго города. Я окончательно напился въ подземныхъ притонахъ, а начали мы, конечно, не съ нихъ... Когда мы рѣшили идти домой, намъ пришлось поддерживать другъ друга, такъ какъ у васъ обоихъ не нашлось и столько денегъ, чтобы взять кэбъ. Не мудрено, что люди, подобные Гоферу, сходятъ съ ума. Насъ сопровождалъ въ концѣ концовъ полисменъ; видъ драки на ножахъ произвелъ на него такъ же мало впечатлѣнія, какъ и безграничное распутство женщинъ... Я все-таки радъ, что сегодня мнѣ предстоитъ нѣчто совсѣмъ другое...

Они простились. Когда онъ уже спустился по лѣстницѣ, Изабелла увидѣла, что онъ остановился съ очень высокою, элегантною женщиной, въ которой она узнала м-ссъ Гоферъ. Гостья стала подниматься, и по ея миловидному, раскраснѣвшемуся лицу видно было, что она настолько смущена, насколько это возможно для такой молодой, веселой, жизнерадостной, избалованной ирландки. Изабелла сбѣжала ей на встрѣчу.

-- Какъ вы милы, что принимаете меня!-- воскликнула гостья звонкимъ высокимъ мелодическимъ голосомъ:-- вы -- прелесть! Я хотѣла сдѣлать вамъ визитъ и пріискивала предлогъ, такъ какъ мнѣ безумно, безумно хотѣлось васъ видѣть, но вчера я сказала м-ру Гоферу, что мой запасъ терпѣнія улетучился, испаримся... Вы не думаете, что я недостаточно соблюдаю приличія? Я дѣлаю это только за-границею. Дома я всегда стараюсь быть приличною.

Изабелла, улыбаясь, пригласила ее въ домъ.

-- Я ни съ кѣмъ не была такъ рада познакомиться. Пойдемте.

-- Дайте мнѣ отдохнуть здѣсь на верандѣ. Я задыхаюсь отъ усталости и страха, да -- страха... А нужно многое, чтобы напугать меня. Но вы произвели здѣсь сенсацію. Всѣ хотятъ васъ видѣть -- безумно хотятъ! И я желала быть первою, не изъ тщеславія, нѣтъ... Я гостила въ одномъ домѣ въ Англіи, гдѣ слышала о васъ. Подумать только, что вы не пожелали сдѣлаться лэди Иксэмъ! У нихъ -- не домъ, а настоящая жемчужина.

Она усѣлась на кончикѣ стула, какъ птица на вѣткѣ. Ея веселые умные глава не отрывались отъ лица Изабеллы и она болтала безъ умолку. Почему она такъ интересуется ею? Старинная испанская кровь, романтическія легенды, связанныя съ этимъ домомъ на скалѣ. И въ особенности -- она сама! Ея красота, умъ, дѣловитость... Это необыкновенно! А цыплята! Ея поставщики не смѣютъ присылать ей другихъ -- подъ угрозою потерять ея практику. Теперь всѣ барышни -- а онѣ всѣ поголовно des blasées -- мечтаютъ посвятить себя уходу за цыплятами и отказаться даже отъ картъ.

Изабелла разсмѣялась и объяснила, что для этого имъ пришлось бы слишкомъ рано вставать и подвергаться всякимъ неудобствамъ.

-- Я уже говорила имъ. Ни флирта, ни парижскихъ туалетовъ, ни крашеныхъ волосъ! Но онѣ въ восторгѣ отъ васъ. Мы жаждемъ васъ видѣть en grande tenne. Наканунѣ Рождества я даю балъ. Вы пріѣдете? Обѣщайте мнѣ сейчасъ же, на этомъ мѣстѣ.

-- Я буду очень рада. Я даже собиралась принимать сама, какъ только я буду въ состояніи. Балъ? Это чудесно. Я не танцовала цѣлый годъ.

-- Я въ восторгѣ, что вы такъ говорите. Сегодня у насъ дѣловой завтракъ -- одни мужчины, но не согласитесь ли вы прокатиться со мною по городу? Пожалуйста! Мой моторъ на ходу, погода божественная. Мы позавтракаемъ вмѣстѣ въ ресторанѣ.

Миссъ Отисъ согласилась, зная, что Листеръ Стонъ не встанетъ до вечера, а Паула собиралась извѣстить своихъ дѣтей

-----

Было около полуночи. Изабелла послѣ калейдоскопическаго дня чувствовала, что ей совсѣмъ не хочется спать; притомъ она ожидала Гвинна, телефонировавшаго ей, что онъ обѣдаетъ въ Бёрлингемѣ и вернется часамъ къ двѣнадцати. М-ссъ Гоферъ вмѣсто ресторана повезла ее завтракать къ пріятельницѣ, жившей въ долинѣ Миссіи, въ одномъ изъ большихъ старинныхъ деревянныхъ домовъ, настолько укрытыхъ отъ вѣтровъ и тумана, что теперь въ ноябрѣ мѣсяцѣ хозяева принимали гостей въ саду; подъ ногами были разостланы ковры и надъ головой раскрыты большіе зонты.

Здѣсь Изабелла нашла самое разнообразное общество, и могла убѣдиться, что прежняя исключительность и чопорность, царившія во времена ея матери -- канули въ вѣчность. Тутъ были: м-ссъ Треннаганъ, урожденная Іорба, со своимъ нью-іоркскимъ мужемъ; Анна Монгомери, бывшая знаменитая красавица, одаренная музыкальнымъ талантомъ, которымъ она пренебрегла изъ любви къ семьѣ, не отпустившей ее въ Европу и затѣмъ разорившейся. Теперь она зарабатывала себѣ хлѣбъ тѣмъ, что исполняла роль приходящей экономки въ большихъ домахъ и въ домахъ средняго достатка, гдѣ ея тоже замѣчательныя кулинарныя способности нашли себѣ широкое примѣненіе.

Несмотря на это, вслѣдствіе своеобразнаго строя жизни, она продолжала бывать въ обществѣ; ее всюду приглашали, и она являлась по парадному ходу въ тѣ дома, куда приходила рано утромъ по черному. Ея нѣжная красота давно отцвѣла, платье на ней было очевидно дешевое, но она сохранила видъ настоящей лэди. Туалеты дамъ отличались также разнообразіемъ; тутъ было все, начиная съ бархатнаго платья и кончая блузкою "organdie". Миссъ Отисъ сидѣла между лидеромъ реформаторовъ, гостьей котораго она была, и воинствующимъ редакторомъ. Ей пришлось многое услышать относительно живо интересовавшей ее внутренней политики.

Послѣ завтрака м-ссъ Гоферъ пригласила Изабеллу и Анну Монгомери прокатиться; она все время болтала безъ умолку, и лишь на возвратномъ пути, когда она зашла навѣстить больную пріятельницу, обѣ дѣвушки остались однѣ. Широкая улица, залитая солнцемъ, пестрѣла экипажами, нарядною, оживленною толпою, но миссъ Монгомери указала Изабеллѣ, которую она называла по старой памяти "неисправимою идеалисткою", на обратную сторону блестящей медали.

-- Видите вы тамъ на холмахъ цѣлые ряды тѣсно лѣпящихся другъ къ другу прилично-мизерныхъ домовъ? У каждаго изъ нихъ -- окно аркою, и каждый нуждается въ свѣжей окраскѣ. Таковы и жизни ихъ обитателей. За исключеніемъ "подземнаго города", здѣсь имѣются всего четыре категоріи людей, дѣйствительно наслаждающихся жизнью: богачи, веселая богема, женщины, работающія въ ассоціаціяхъ и союзахъ, и земледѣльческій классъ, получающій неслыханно высокое вознагражденіе и радующійся такому ясному дню такъ же, какъ радуется ему пасущееся въ полѣ стадо. Но тысячи и тысячи людей застряли въ своей колеѣ, и имъ уже не выбраться... Было время, когда каждый могъ проложить себѣ дорогу, но это время уже прошло. Затѣмъ, въ Европѣ вы можете, скопивъ денегъ, куда-нибудь проѣхаться, освѣжиться, увидѣть новыя мѣста! Здѣсь вы -- словно на Марсѣ. Нужно проѣхать три тысячи миль для того, чтобы услышать не другой языкъ, но другой акцентъ. А климатъ? Вѣчное солнце и четыре мѣсяца тумановъ и непрерывныхъ дождей. Порою, когда я спускаюсь съ горы или ѣду въ лодкѣ по заливу и рецепты соусовъ не выходятъ у меня изъ головы, я начинаю отчаянно желать какой-нибудь перемѣны: войны, землетрясенія,-- чтобы надъ головами разрывались бомбы, рушились вокругъ зданія, люди, обезумѣвъ отъ страха, метались по сторонамъ... Все лучше, предпочтительнѣе, чѣмъ однообразіе этой полу-цивилизаціи. Монотонность, скука жизни -- порождаетъ здѣсь среди женщинъ громадное число самоубійствъ.

Изабелла была ошеломлена этимъ взрывомъ тоски. Ей вдругъ показалось, что солнце потускнѣло и лица людей превратились въ улыбающіяся маски. Не соображая сама, что говоритъ, она принялась умолять Анну взять отъ нея деньги въ видѣ ссуды и поѣхать въ Европу, чтобы докончить тамъ свое музыкальное образованіе.

Миссъ Монгомери вспыхнула, улыбнулась,-- и это сразу ее помолодило.

-- Это похоже на васъ. Когда вы были крошкою, вы раздавали дѣтямъ ваши вещи и игрушки, что не мѣшало вамъ тузить ихъ, когда они играли не по вашему. По возвращеніи вашемъ изъ Европы, я васъ видѣла: вы замкнулись въ самой себѣ, и по этой причинѣ я не напоминала вамъ о моемъ существованіи. Теперь я вижу, что вы -- прежняя Изабелла, и это молодитъ меня.

-- Такъ вы согласны поѣхать?

Миссъ Монгомери покачала головою.

-- Поздно! Мнѣ тридцать пять лѣтъ. Если къ этимъ годами вы въ Америкѣ не съумѣли пробиться, значитъ на васъ надо поставить крестъ. Не жалѣйте меня. Я пріѣду къ вамъ поговорить, какъ только будетъ посвободнѣе. Теперь сезонъ въ разгарѣ.

М-ссъ Гоферъ, похожая въ своемъ пышномъ, сѣрыхъ оттѣнковъ платьѣ, на веселую птичку, легко впорхнула въ экипажъ. Она извиняется за опозданіе, но, можетъ быть, онѣ были рады отдохнуть отъ нея?

-- Дорогая миссъ Отисъ! Все время я хочу васъ спросить о лэди Викторіи Гвиннъ. Что вы о ней думаете? Я безумно ею интересуюсь... Она оживляется лишь при упоминаніи о своемъ сынѣ Джекѣ. О знаменитомъ Эльтонѣ она ничего не говоритъ. Вѣрно, они поссорились? А м-ръ Гоферъ чрезвычайно имъ восхищается. Я ничего не могла отъ нея добиться, а это со мною почти не случается. Лэди Викторія не похожа на большинство англійскихъ знатныхъ дамъ. Но какіе о ней ходятъ слухи! И тѣмъ не менѣе, съ нею дружили въ Гамбургѣ особы королевской крови. Но всего любопытнѣе было ея отношеніе къ сэру Кэджъ-Веннэку.

-- Что такое?-- воскликнула изумленная Изабелла: -- онъ вернулся изъ Африки? Я такъ и знала, что, помимо здоровья, ее что-то задерживаетъ.

-- Представляю себѣ лэди Викторію въ ранчо! Она умретъ съ тоски по Лондону. Относительно сэра Кэджа ея поведеніе было для всѣхъ загадкою. Онъ окружалъ ее вниманіемъ, она была холодна, какъ ледяная глыба. Разочаровалась она, что-ли, въ любви вообще? Она страшно "сдала". Я видѣла ее лѣтъ семь назадъ. Какъ она была хороша! Теперь мускулы у нея ослабѣли, а глаза -- два бездонныхъ омута скуки... Ничего не можетъ быть хуже великосвѣтской demi-mondaine. Лучше -- откровенно пойти въ чорту и умереть на чердакѣ. Это -- живописнѣе и даже -- честнѣе...

Вернувшись домой, Изабелла рада была отдыху. М-ръ Стонъ все еще не просыпался, а м-ссъ Паула уѣхала, оставивъ записку съ извѣщеніемъ, что она отправляется "туда, гдѣ въ ней нуждаются, т.-е. къ себѣ домой".

Перебирая впечатлѣнія дня и придумывая, что бы она могла сдѣлать для Анны Монгомери, Изабелла услышала въ темнотѣ шаги Гвинна по ступенямъ, и весело крикнула ему, чтобы онъ шелъ сюда съ докладомъ обо всемъ случившемся.

-- Надѣюсь, что вы носите съ собою револьверъ?-- спросила она:-- здѣсь ежедневно бываютъ случаи нападеній и вооруженныхъ грабежей.

XIII.

-- Ну, и выдался у меня денекъ!-- сказалъ Гвиннъ, растянувшись въ креслѣ рядомъ съ Изабеллою.-- За завтракомъ -- не у Гоферовъ, а въ ресторанѣ на холмѣ, откуда открывается дивный видъ на заливъ и Золотыя Ворота -- я встрѣтилъ дюжину очень умныхъ и энергичныхъ людей; затѣмъ мы ѣздили часа три по городу, обѣдали въ Бёрлингэмѣ въ клубѣ, и послѣ цѣлаго года отшельнической жизни я не зналъ, какъ себя держать за обѣдомъ съ хорошенькими женщинами, привыкшими въ комплиментамъ и отчаянному флёрту...

-- Но вамъ было весело,-- сказала она, улыбаясь,-- это поможетъ вамъ объамериканиться.

-- Не совсѣмъ. Отецъ м-ссъ Гоферъ, м-ръ Туль,-- любитель англійской литературы; онъ хорошо знакомъ и съ нашею политикой. Я видѣлъ у него лондонскую прессу. Скажу больше -- за завтракомъ зашелъ разговоръ объ Эльтонѣ Гвиннѣ. Но въ общемъ ихъ всѣхъ поглощаетъ идея возрожденія Санъ-Франциско. М-ръ Туль увѣряетъ, что реформа невозможна, "смазчики" отличаются необычайной энергіей, но тѣмъ интереснѣе борьба...

-- А въ глубинѣ души у васъ не является искушеніе вернуться въ Англію?

-- Не знаю,-- проговорилъ Гвиннъ, глядя на огоньки, свѣтившіеся у подножія горы:-- по временамъ меня сильно тянетъ туда; въ одинъ прекрасный день я могу уложиться и уѣхать съ первымъ поѣздомъ изъ Калифорніи...

-- Неужели вы могли бы это сдѣлать?

-- Ну, конечно, я простился бы съ вами, если бы только, въ концѣ концовъ, не побоялся финальнаго столкновенія съ вашею желѣзною волей,-- онъ обернулся къ ней и увидѣлъ ея глаза, свѣтившіеся во мракѣ, какъ глаза кошки: -- хотя я и зарылся въ законы, но я все же постоянно чувствую это незамѣтное давленіе на мою волю...

-- Можетъ быть, съ утра субботы вы стали менѣе чувствовать его?-- спросила она ѣдко.

Его глаза вспыхнули, онъ покраснѣлъ.

-- Совершенно вѣрно. Вы разбудили во мнѣ звѣря. Это была ваша вина.

-- Меня приглашали сегодня въ обѣду, и а должна бы отказаться -- изъ-за синяковъ на рукахъ.

-- Я не раскаиваюсь. Развѣ вы не старались подчинить себѣ мою волю?

-- Я только пыталась быть вамъ полезною въ чужомъ краю.

-- Вы не вполнѣ откровенны. До пріѣзда сюда я думалъ, что я... захочу жениться на васъ. Съ вашей красотою, аристократичностью, умомъ и тонкостью -- вы созданы для роли жены общественнаго дѣятеля. Но затѣмъ я испугался. Я видѣлъ слишкомъ многихъ мужей, управляемыхъ женами. Я согласенъ имѣть въ женѣ товарища, но съ тѣмъ, чтобы рѣшающее слово было за мною.

-- Вы найдете тысячи женщинъ, отвѣчающихъ вашимъ требованіямъ и ограниченіямъ.

-- Много вы знаете! Правда, здѣсь достаточно интересныхъ женщинъ, но ни одной, обладающей тѣми качествами, которыя соединяются въ вашей загадочной и не удовлетворяющей меня во многомъ особѣ.

-- Я не похожа на м-ссъ Кэй, которую вы считали воплощеніемъ всѣхъ совершенствъ.

-- Я былъ ослѣпленъ глупою страстью. Во многихъ отношеніяхъ мнѣ пришлось бы краснѣть за нее.

-- И вы уже не способны къ любви?

-- Не знаю. Только теперь я сталъ оживать. Но у меня нѣтъ желанія влюбиться, даже -- въ васъ, хотя, если бы не нѣкоторые пункты, я все же хотѣлъ бы на васъ жениться.

-- Вы такъ старательно обходите возможность сдѣлать мнѣ предложеніе, что я не могу вамъ дать отвѣтъ.

-- Я знаю вашъ отвѣтъ. Но все равно: если бы я даже любилъ васъ, но сознавалъ, что ваша воля -- сильнѣе, я вернулся бы въ Англію съ первымъ пароходомъ.

-- А теперь, на правахъ хозяйки, я отсылаю васъ спать. Уже часъ.

Она не сказала ему, не желая его тревожить, что Паулы нѣтъ въ домѣ, а Листеръ Стонъ снова "закатился", и Гвиннъ уѣхалъ утромъ съ первымъ поѣздомъ, не подозрѣвая, что они не только совершили вопіющее нарушеніе приличій, но что это нарушеніе уже сдѣлалось кое-кому извѣстнымъ.

XIV.

Двѣ недѣли спустя, леди Викторія водворилась въ домѣ на Русскомъ холмѣ.

Она пріѣхала неожиданно. Гвиннъ едва успѣлъ ее встрѣтить, захвативъ послѣдній поѣздъ въ Розуотэрѣ; изъ Санъ-Франциско онъ летѣлъ сломя голову въ Оклэндъ и несся по платформѣ, какъ преслѣдуемый полиціей злоумышленникъ, что было ему совсѣмъ не по вкусу. Онъ не любилъ такихъ сюрпризовъ. Потомъ онъ былъ очень занятъ, а такая женщина, какъ его мать, требовала особаго вниманія. Она была одной изъ царицъ общества въ Лондонѣ въ теченіе тридцати лѣтъ.

Пришлось прибѣгнуть въ помощи Изабеллы. Проведя нѣсколько дней въ ранчо Lumаlitas, лэди Викторія съ удовольствіемъ приняла приглашеніе Изабеллы -- поселиться у нея въ городѣ. Колоссальные рестораны, уличная толпа -- заинтересовали пріѣзжую; м-ссъ Гоферъ съ восторгомъ взяла на себя трудъ познакомить ее съ обществомъ, а миссъ Монгомери нашла ей прислугу и организовала ея хозяйство.

Изабелла замѣтила въ ней перемѣну. Подъ своею наружностью сфинкса лэди Викторія затаила громадную нервность, и, несмотря на всю свою благовоспитанность, порою бывала не въ состояніи скрыть свою раздражительность. Глаза ея, казалось, утратили всякую прозрачность; въ нихъ ничего нельзя было прочесть, такъ же, какъ нельзя было догадаться, намѣрена ли она остаться здѣсь на нѣсколько мѣсяцевъ, или на всю жизнь? Мѣстная богема понравилась ей болѣе, чѣмъ высшій кругъ. Она развлекалась въ обществѣ Листера Стона, держала Паулу на посылкахъ и дѣлала ей подарки.

Тѣмъ временемъ Гвиннъ, помимо занятій у судьи Лесли и участія въ городской строительной коммиссіи, куда онъ вошелъ, совершалъ поѣздки съ Томомъ Кольтономъ въ его кабріолетѣ по окрестностямъ и знакомился не только съ фермерами, но и съ безграничнымъ честолюбіемъ молодого политика. Хотя Кольтонъ нуждался покуда лишь въ голосахъ избирателей своего округа, онъ далеко не ограничивался ими, зная, что придетъ время, когда ему понадобится широкая популярность, и со своею холодною предусмотрительностью онъ сѣялъ ея сѣмена. У него былъ громадный, разнообразный матеріалъ, нуждавшійся въ обработкѣ. Не только здѣшній округъ, но и два другихъ -- размѣрами съ цѣлый штатъ -- были раздѣлены на мелкіе участка, заселенные ирландцами, шотландцами, датчанами, норвежцами, шведами, венгерцами, швейцарцами и немногими природными американцами. Исключеніе составляли два три крупныхъ раичо въ родѣ Lumalitas и участокъ Асти, заселенный исключительно итальянцами и заключавшій лучшіе виноградники. Швейцарцы занимались сыровареніемъ; остальные разводили цыплятъ, овощи, цвѣты, занимались сельскимъ хозяйствомъ. Были плантаціи апельсиновъ и другихъ фруктовъ.

Фермеры охотно отрывались отъ работы, чтобы поговорить о политикѣ съ Кольтономъ и излить негодованіе противъ монополистовъ, а главное -- противъ желѣзныхъ дорогъ съ ихъ невозможно высокимъ тарифомъ. Онъ не скрывалъ отъ нихъ, что мѣтитъ въ сенаторы и, достигнувъ цѣли, позаботится о благѣ трудящихся классовъ. Кое-кто скептически относился къ его обѣщаніямъ, но иностранцы вѣрили охотно: простота и доступность богача плѣняли ихъ.

На Гвинна они обращали мало вниманія, но это дало ему возможность ихъ изучить. Штатъ былъ республиканскій; со времени послѣднихъ выборовъ Калифорнія, ослѣпленная звѣздою Рузвельта, сдѣлалась республиканскою. Суждено ли было оправдаться возлагаемымъ на него надеждамъ -- могло показать лишь будущее, но во всякомъ случаѣ люди шли къ избирательнымъ урнамъ, побуждаемые лучшими сторонами своей природы, тѣмъ, что было въ ней наиболѣе благороднаго и не-эгоистическаго. Торжество Рузевельта было одною изъ величайшихъ побѣдъ личнаго обаянія, такъ какъ лидеры ничего такъ не желали, какъ его провала.

Человѣкъ, подобный Тому Кольтону, могъ временно повліять на массы, пробудить въ калифорнійцахъ желаніе добиться реформъ. Но онъ слишкомъ много наобѣщалъ, и со временемъ они обратятся къ человѣку, который меньше говоритъ, но больше дѣлаетъ.

Гвинну пришлось быть на громадномъ митингѣ, созванномъ для выраженія сочувствія владѣльцамъ апельсиновыхъ рощъ, утопившихъ въ заливѣ двадцать возовъ раннихъ апельсиновъ для того, чтобы не платить бѣшеныхъ денегъ за провозъ. Гвиннъ рѣшилъ, что онъ долженъ воспользоваться этимъ случаемъ, и послѣ нѣкоторыхъ сомнѣній и колебаній онъ, по настоянію Кольтона, взошелъ на платформу съ чувствомъ остраго волненія, испытываемаго актеромъ при выступленіи въ новой роли.

Черезъ минуту онъ увлекся, и для него уже не было ничего болѣе захватывающаго, чѣмъ интересы апельсинщиковъ и злоупотребленія желѣзнодорожниковъ. Онъ побѣдоносно очнулся отъ своего оцѣпенѣнія, и какъ прежде, аудиторія, смутно чувствуя, что она вдохновляетъ его, была поражена силою его рѣчи, похожей на прорывающій плотину бурный потокъ.

Не то чтобы онъ позволилъ себѣ увлечься до самозабвенія. Не возбуждая чрезмѣрно ихъ гнѣва, онъ обратился къ ихъ разуму и гражданскимъ чувствамъ, убѣждая ихъ постоянно собираться для совѣщаній, избирать своими представителями людей, которые не будутъ только политиками, но и дѣятелями; онъ совѣтовалъ имъ чаще справляться съ законами, посвящая свободныя минуты ознакомленію съ политикой, вмѣсто того, чтобы безпечно отдавать свое личное дѣло въ руки людей настолько недобросовѣстныхъ, какъ мѣстныя фракціи и корпораціи. При помощи своего рѣдкаго дара онъ съумѣлъ не только убѣдить каждаго отдѣльнаго слушателя въ томъ, что онъ имѣлъ въ виду именно его, но и показать, что тотъ стоитъ въ одной плоскости съ ораторомъ.

Когда онъ кончилъ -- среди громкихъ рукоплесканій онъ увидѣлъ Кольтона, стоявшаго съ нахмуреннымъ лицомъ и острымъ взглядомъ. Гвиннъ взялъ его подъ-руку и отошелъ съ нимъ въ сторону.

-- Я радъ, что дѣло такъ скоро подошло къ развязкѣ,-- сказалъ онъ,-- иначе вы заподозрили бы во мнѣ лицемѣра. Не только наши воззрѣнія діаметрально противоположны, но вы должны смотрѣть на меня какъ на соперника. Конечно, за эти четыре года я не могу сдѣлать ничего опредѣленнаго, а вы тѣмъ временемъ попадете въ сенатъ Соединенныхъ-Штатовъ. Если это случится, я буду бороться съ вами. Тѣмъ не менѣе, я готовъ вамъ помочь пройти туда и всегда буду къ вашимъ услугамъ -- въ обмѣнъ за пріобрѣтаемый мною опытъ и знанія. Вы -- не хуже другихъ, а не вы пройдете, такъ -- другой. Поэтому я предпочитаю провести васъ, но затѣмъ постараюсь занять ваше мѣсто.

Кольтонъ стоялъ, глядя въ землю и заложивъ руки въ карманы. Затѣмъ онъ поднялъ глаза и безобидно улыбнулся.

-- Вы чертовски прямой человѣкъ, во всякомъ случаѣ! Я о себѣ настолько же хорошаго мнѣнія, какъ и вы -- о себѣ. Вы можете провести меня въ сенатъ съ помощью вашего языка -- ловко вы умѣете имъ дѣйствовать! И я долженъ пойти на рискъ, что вы меня оттуда выставите. Но я думаю, что съумѣю укрѣпить нашу машину. Буду такъ же откровененъ, какъ и вы. Когда я буду въ комитетѣ, я допущу васъ въ конгрессъ въ качествѣ сотоварища, если вы будете меня поддерживать.

-- Готовъ этимъ рискнуть. По крайней мѣрѣ, мы поняли другъ друга. Я буду работать для васъ, но когда стану гражданиномъ Соединенныхъ-Штатовъ, я постараюсь сломать и васъ, и вашу чортову машину...

-- Руку!-- сказалъ Кольтонъ.

И они пожали другъ другу руки.

XV.

Изабелла сидѣла на террасѣ своего стараго дома въ Розуотарѣ. Сезонъ дождей еще не начался, съ моря доносился прохладный вѣтеръ, закатъ отливалъ золотомъ. Она не видѣла Гвинна нѣсколько дней; ихъ отношенія оставались чисто товарищескими, но она смутно предчувствовала въ будущемъ какой-то переломъ,-- и ея безмятежное наслажденіе настоящимъ было отчасти испорчено.

-- Вы спите?-- спросилъ вѣжливый голосъ, и Гвиннъ перелѣзъ черезъ перила террасы.

-- Я не слышала стука копытъ вашей лошади.

-- По весьма простой причинѣ: я пришелъ пѣшкомъ. Я до того начитался законовъ, что конституція Соединенныхъ-Штатовъ показалась мнѣ написанной черными буквами по золоту заката. Это такъ испугало меня, что я пошелъ прогуляться, и шаги мои сами собою привели меня сюда.

-- Очень любезно съ ихъ стороны. Макъ отвезетъ васъ въ экипажѣ или вы возьмете мою лошадь.

-- Какъ это похоже на васъ: толковать о моемъ отъѣздѣ раньше чѣмъ я успѣлъ войти въ домъ!

Въ гостиной, уютной и красивой, пылалъ огонь въ каминѣ. Чувствуя пріятную усталость, Гвиннъ растянулся въ креслѣ Гирама Отиса. Онъ разсказывалъ ей о Вольтонѣ, о его программѣ, заключающейся въ двухъ словахъ: "обѣщать! надуть!" -- и въ то же время смотрѣлъ на нее. Она была въ черномъ съ вырѣзомъ платьѣ, съ красною розою въ волосахъ и въ индійскомъ шарфѣ, наброшенномъ на плечи.

-- Волею-неволею я остаюсь здѣсь,-- заключилъ онъ,-- но я прошелъ пять миль не для того, чтобы говорить съ женщиной о политикѣ. Откуда у васъ этотъ шарфъ и эта тонкая золотая цѣпь съ сердечкомъ?

-- Я нашла ихъ въ сундукѣ моей матери. Видите на медальонѣ 1776 годъ -- годъ основанія Миссіи въ Санъ-Франциско?

Сегодня Изабелла казалась настоящею испанкой, и всѣ брюнетки, какихъ онъ зналъ, потускнѣли бы передъ нею. Въ своихъ обыкновенныхъ костюмахъ она не производила впечатлѣнія на Гвинна, но сегодня ея красота нашла должную рамку.

-- Сегодня вы -- совсѣмъ другая. Испанская порода сказывается въ васъ особенно ярко. Вы утратили даже нѣкоторую откровенную рѣзкость, которая пріятна въ товарищѣ, но отталкиваетъ отъ васъ, какъ отъ женщины.

-- Неужели я отталкиваю, какъ женщина?

Изабелла поставила одну ногу на рѣшетку, облокотилась о каминъ рукою и полуобернула къ нему голову. Старинный шарфъ смягчалъ строгость ея чертъ, вырѣзъ платья открывалъ бѣлизну ея шеи, а изящныя линіи ея фигуры выдѣлялись на фонѣ пламени.

Гвиннъ не зналъ, новое ли это у нея настроеніе, или просто поза, и хотя онъ не желалъ "разыграть изъ себя дурака", онъ отвѣтилъ тѣмъ не менѣе на ея вызовъ.

-- Иногда. Но не сегодня. Если бы вы навсегда остались такою, я влюбился бы въ васъ, именно потому что я самъ -- совсѣмъ не живописенъ, и мы зажили бы очень счастливо.

-- Какая тоска!

-- Неужели вы дѣйствительно счастливы?-- спросилъ Гвиннъ съ любопытствомъ.

-- Разумѣется. Такъ счастлива, что это начинаетъ меня тревожить. Мой пуританскій инстинктъ говоритъ мнѣ, что я не имѣю права на полное счастье. Но мы -- рабы отравы, влитой предками въ нашу кровь. Я живу при свѣтѣ разума, и все идетъ хорошо, покуда эта отрава не начинаетъ бродить во мнѣ, какъ выходецъ -- вокругъ своей могилы.

-- Я думаю, что въ васъ бродятъ вложенные самою природою инстинкты, сводящіеся къ тому, что вы должны осчастливить какого-нибудь смертнаго.

-- Это -- суевѣріе, которое я стараюсь пережить, покуда я молода. Ваша мать несчастна потому, что она пережила своихъ боговъ -- молодость и красоту, и скука пожираетъ ее. Мы должны освободиться отъ власти пола -- вотъ что изъ этого слѣдуетъ. Но если я буду продолжать, вы опять зададите мнѣ встряску...

-- Нѣтъ,-- сказалъ Гвиннъ, улыбаясь,-- мнѣ скорѣе захочется васъ поцѣловать. Ага!

Онъ съ радостью увидѣлъ, что глаза ея засверкали. Докуривъ трубку, онъ съ наслажденіемъ вытянулся и заложилъ руки за голову.

-- Я настолько усталъ, что буду совершенно счастливъ, если могу глядѣть на васъ и васъ слушать...

-- Ни съ чѣмъ не соглашаясь?

-- Не скажу. Я думалъ о нашемъ разговорѣ, и пришелъ къ убѣжденію, что дѣйствительно есть женщины, которыя слишкомъ хороши для того, чтобы стать только женами и матерями. Ихъ дарованіямъ нуженъ просторъ, но жажду личнаго счастья ничѣмъ не вытравишь. Относительно васъ я думаю, напримѣръ, что въ качествѣ жены общественнаго дѣятеля вы съ большею пользою примѣнили бы ваши таланты, чѣмъ изображая собою Статую Независимости на вершинѣ Русскаго холма. И если бы вы страстно любили его...

-- Вотъ вы все испортили! Но мнѣ лестно, что вы нашли среди вашихъ занятій время подумать о моихъ теоріяхъ...

-- Сегодня даже сарказмъ не можетъ испортить вашу очаровательность. Я ничего не имѣю противъ жены-товарища,-- только она должна быть хорошенькой. На некрасивой я ни за что не женюсь.

-- Вамъ не нужно никакой женщины. Въ Англіи вы какъ будто нуждались въ вашей матери, но здѣсь она -- лишняя для васъ. Я хотѣла занять ея мѣсто, но вы отстранили меня.

-- Нѣтъ! Когда-нибудь и вамъ скажу, почему я не пришелъ къ вамъ въ самыя тяжелыя минуты моей жизни.

-- Почему не теперь?

-- Потому что не хочу. Какъ вы ни обольстительны, я не хочу доставить вамъ минуту торжества.

Она не удостоила его отвѣтомъ. Наступило молчаніе. Изабелла задумалась, и когда она очнулась отъ забытья, она увидѣла, что онъ крѣпко заснулъ въ креслѣ.

Она расхохоталась -- съ оттѣнкомъ досады, затѣмъ слегка набросила ему на колѣни плэдъ и пошевелила огонь. Въ комнатѣ разлилась восхитительная теплота, ея кресло было такое удобное. Она тоже заснула.

Ее разбудили. Гвиннъ стоялъ передъ нею и трогалъ ее за плечо, и лицо его было блѣдно отъ тревоги.

-- Боже мой!-- воскликнулъ онъ: -- знаете ли вы, который теперь часъ? Два часа! Какъ это вы позволили мнѣ заснуть? Здѣшнія старыя сплетницы...

-- Онѣ, по всей вѣроятности, тоже спятъ?-- отвѣтила она равнодушно.-- Пойдемте, я подержу фонарь, и вы осѣдлаете моего Кейзера.

XVI.

М-ссъ Хейтъ, жена розуотэрскаго аптекаря, носившая имя Минервы и сдѣлавшая вмѣшательство въ чужія дѣла своею спеціальностью, была секретаремъ мѣстнаго Литературно-политическаго клуба Возрожденія и сидѣла по лѣвую сторону предсѣдательницы, м-ссъ Лесли.

Просторная, свѣтлая комната съ видомъ на озеро была полна уже съ двухъ часовъ, такъ какъ по городу разнеслось извѣстіе, что м-ссъ Хейтъ вступила на "военную тропу" и что скальпъ, за которымъ она охотится, принадлежитъ Изабеллѣ Огисъ.

М-ссъ Анабель Кольтонъ прочла отчетъ объ исправленіи троттуаровъ, о пальмовыхъ деревьяхъ, страдавшихъ тоскою по родинѣ въ городскихъ скверахъ, затѣмъ она перешла къ проекту новаго бульвара, давнишней мечтѣ розуотэрскихъ дамъ. Имъ никакъ не удавалось добыть нужныхъ фондовъ,-- даже щедрый м-ръ Баутсъ не соглашался на новое пожертвованіе,-- но дамы, уже превратившія бывшее становище піонеровъ въ хорошенькій городъ, не отчаявались.

М-ссъ Лесли сдѣлала важное сообщеніе: м-ръ Гвиннъ составилъ проектъ осушки болотъ и убѣдилъ Тома Кольтона представить билль, въ которомъ доказывается необходимость производства работъ. Онъ обѣщалъ сдѣлать взносъ на устройство бульвара. Миссъ Отисъ, владѣющая 45-ю акрами болота, обѣщала, въ случаѣ если билль пройдетъ, пожертвовать тысячу долларовъ. Она намѣрена засѣять осушенную землю спаржею, что чрезвычайно выгодно. Вообще, ея дѣловитость и пониманіе мѣстныхъ интересовъ -- достойны всякаго одобренія, и она совѣтовала бы молодымъ дамамъ брать съ нея примѣръ. Что же касается до м-ра Гвинна, онъ заслуживаетъ, чтобы клубъ вотировалъ ему благодарность.

М-ссъ Хейтъ встала. Ея растрепанная шляпка изъ итальянской соломы криво сидѣла на ея плохо причесанной головѣ, придавая ей особо вызывающій видъ. Она почувствовала противный вѣтеръ, но рѣшила достигнуть цѣли -- хотя бы вплавь. Хорошо зная благожелательный, но твердый характеръ предсѣдательницы, она заговорила, стараясь сдерживать свой шипъ, но онъ ежеминутно прерывался.

-- М-ссъ предсѣдательница, лэди,-- начала она,-- прежде чѣмъ вотировать благодарность м-ру Гвинну, мы должны узнать: такой ли онъ человѣкъ, отъ котораго мы можемъ принимать одолженія? А прежде всего -- должны ли мы дозволить Изабеллѣ Отисъ имѣть какое-либо отношеніе къ клубу, членомъ котораго она отказалась быть? Я настаиваю на томъ, что съ ними обоими уважающіе себя люди не должны имѣть дѣла.

-- Почему?-- спросила предсѣдательница, безстрастно глядя на нее.

-- Почему? Вы принуждаете меня сказать это? М-ръ Гвиннъ бываетъ у нея во всѣ часы ночи. До пріѣзда лэди Викторіи они вдвоемъ провели ночь въ домѣ на Русскомъ холмѣ, потому что Паула, чѣмъ-то взбѣшенная, отправилась домой. Это видѣла м-ссъ Фильвинсъ, живущая у подножія Русскаго холма. Я могла бы еще найти какое-нибудь оправданіе его позднимъ посѣщеніямъ, хотя дѣвушкѣ ея лѣтъ неприлично жить одной, по сегодня чаша переполнилась, лэди! Ныньче въ три часа утра я собственными моими глазами видѣла, какъ м-ръ Гвиннъ возвращался домой на ея гнѣдой лошади Кейзерѣ. Я нахожу, что нельзя терпѣть долѣе такихъ вещей, и вмѣсто вотума благодарности м-ру Гвинну, предлагаю объявить бойкотъ имъ обоимъ!

Она шумно сѣла на мѣсто. М-ссъ Уитонъ, казначейша, поддержала ея предложеніе, но м-ссъ Кольтонъ старшая поспѣшно встала и предложила основательно обсудить это дѣло раньше, чѣмъ приступить къ баллотировкѣ. Она рада, что ея дочери Анабель Кольтонъ здѣсь нѣтъ. Та не допустила бы ни малѣйшаго сомнѣнія въ миссъ Отисъ и могла бы непочтительно отнестись къ мнѣнію старшихъ.

-- А вы что думаете, м-ссъ Баутсъ?-- спросила предсѣдательница.

-- Въ качествѣ свѣтской женщины, я отчасти скептикъ. Дочь моя Долли, тоже отказавшаяся сюда придти, безгранично вѣритъ въ миссъ Отисъ. Но я думаю, что миссъ Отисъ слѣдуетъ дать понять, что она поступила неблагоразумно, и не приглашать ее впредь на собранія молодежи.

-- Такъ какъ за исключеніемъ бала, даннаго ныньче самою миссъ Отисъ, такихъ собраній у насъ, въ виду карточныхъ вечеровъ, не бываетъ, то миссъ Отисъ не рискуетъ пострадать отъ своего исключенія. М-ссъ Плюсъ, можетъ быть, вы что-нибудь скажете?

М-ссъ Плюсъ, жена пастора аристократической епископальной церкви, миловидная суетливая дамочка, замялась. Все это такъ ужасно! Теперь она даже радуется тому, что миссъ Отисъ не посѣщаетъ ихъ церкви. Но она ничего не можетъ сказать, не посовѣтовавшись съ м-ромъ Плюсомъ.

-- М-ссъ Тоффитъ, я убѣждена, что у васъ есть ваше собственное мнѣніе?

М-ссъ Тоффитъ, полная, румяная женщина лѣтъ сорока, ведшая послѣ смерти мужа его крупное торговое дѣло съ поразительнымъ успѣхомъ, была одною изъ самыхъ популярныхъ въ Розуотэрѣ женщинъ за свое добродушіе, веселость и полную независимость мнѣній.

-- Вотъ что я скажу,-- воскликнула она:-- мы -- лицемѣрныя, шпіонящія, подглядывающія, противныя старыя бабы! Изабелла Отисъ занимается своимъ дѣломъ. Почему, ради самого Создателя, мы не занимаемся нашимъ? Въ долгу она, что-ли, у кого-нибудь? Отбила она у кого-нибудь возлюбленнаго? Или мужа? Разгуливаетъ она по улицамъ на показъ или катается съ различными кавалерами, мѣняя ихъ, какъ перчатки? Не окончила ли она блестяще высшую школу? Гордились мы или нѣтъ ея пребываніемъ въ Европѣ, ея аристократическими связями, ея дѣловитостью, ея примѣрнымъ отношеніемъ къ старому пьяницѣ, отцу ея? Вотъ что я хотѣла бы знать! Вся бѣда въ томъ, что она не просто "неглупая женщина", но выдающаяся, съ настоящимъ умомъ. Что же мудренаго въ томъ, что она готова просидѣть чуть не всю ночь съ человѣкомъ, у котораго въ головѣ не одни только доллары и цыплята? Я сдѣлала бы то же самое -- будь у меня на то возможность. Зарубите это себѣ на носу, леди. Если м-ръ Гвиннъ пожелаетъ перенести свое вниманіе на меня, я готова просидѣть всю ночь на крыльцѣ у Минервы Хейтъ и говорить о чемъ ему будетъ угодно. Будь я молода и красива, какъ Изабелла Отисъ, я забрала бы себѣ самаго интереснаго человѣка,-- можете мнѣ повѣрить на слово! И я повторяю -- никому нѣтъ до этого дѣла.

Она, вся красная отъ негодованія, обернулась къ блѣдной Минервѣ.

-- Славное занятіе, нечего сказать, шпіонить за людьми! Скоро бы вы завели съ кѣмъ-нибудь шашни, если бы Господь Богъ сотворилъ васъ иною. Оттого-то васъ и корчитъ со злости. Получили? Ну, и кушайте на здоровье!

М-ссъ Тоффитъ сѣла на мѣсто среди громкаго смѣха и апплодисментовъ.

М-ссъ Лесли энергично возстановила порядокъ, хотя углы ея рта подергивались отъ смѣха. Затѣмъ она произнесла цѣлую рѣчь. Она отказывается баллотировать этотъ вопросъ. Клубъ не былъ организованъ для наблюденія за нравственностью, а также за тѣмъ, что происходитъ на улицѣ. Она удивляется, что въ этомъ учрежденіи, служащемъ факторомъ для облагораживанія и расширенія интересовъ ихъ пола, могли сохраниться такіе... восточные инстинкты. Почему женщина, зарабатывающая себѣ пропитаніе, пользуется въ городѣ свободою личности, а въ деревнѣ этого нельзя? Стремясь къ освобожденію, мы сами накладываемъ на себя цѣпи. Мы работали надъ улучшеніемъ условій мѣстной жизни, а свое собственное положеніе ухудшаемъ. На карты можно смотрѣть, какъ на временное безуміе, но посвящать себя сплетнямъ и шпіонству -- значитъ отрѣшиться отъ высшихъ идеаловъ, низвести себя до уровня неинтеллигентныхъ, неразвитыхъ женщинъ. Что мы сказали бы о мужчинѣ, который вздумалъ бы унизиться до такой роли? Если кому-нибудь изъ насъ не спится, мы можемъ употребить это время на самообразованіе или на работу для бѣдныхъ. Было бы справедливѣе выразить неодобреніе Минервѣ Хейтъ, чѣмъ Изабеллѣ Отисъ, но на этотъ разъ мы отъ этого воздержимся. Члены клуба вольны поступать по усмотрѣнію, но домъ ея -- м-ссъ Лесли -- всегда будетъ открытъ для миссъ Отисъ.

Предсѣдательницѣ много апплодировали, предложеніе было сорвано, но все же нѣкоторыя изъ членовъ присоединились къ мнѣнію м-ссъ Хейтъ, которая не сочла свою партію окончательно проигранною.

XVII.

Изабелла съ Гвинномъ вздумали прокатиться въ горы, въ охотничій домикъ, выстроенный еще первымъ Джемсомъ Отисомъ, славнымъ охотникомъ. Въ домикѣ былъ полный безпорядокъ. Изабелла, найдя старую щетку, подмела полъ на верандѣ, презрительно отклонивъ предложеніе Гвинна сдѣлать это самому. Затѣмъ она съ разгорѣвшимися щеками присѣла на старый табуретъ и, обмахиваясь шляпою, спросила, почему у него такой свирѣпый видъ? Что случилось?

-- Все! Кто-то -- м-ссъ Хейтъ, я полагаю -- видѣлъ меня возвращающимся отъ васъ въ три часа утра, и теперь весь Розуотэръ звонитъ объ этомъ. Въ клубѣ былъ митингъ, и судья Лесли совѣтовалъ мнѣ уѣхать на время, покуда сплетни не утихнутъ. Я сказалъ ему, что ѣздилъ именно съ тѣмъ, чтобы сдѣлать вамъ предложеніе, и, получивъ отказъ, разъѣзжалъ всю ночь по окрестностямъ, стараясь успокоиться. Я чувствую, что долженъ теперь дѣйствительно сдѣлать вамъ предложеніе.

-- Никогда не слышала ничего болѣе любезнаго! Я не выйду за васъ, если бы весь Розуотэръ всталъ на голову.

-- Извиняюсь за нѣкоторую рѣзкость. Я и самъ не особенно стремлюсь на васъ жениться, но намъ необходимо сдѣлать это,-- иначе будетъ очень неудобно.

-- Еще неудобнѣе -- жениться.

-- Будемъ говорить серьезно. Дѣвушка вашихъ лѣтъ и съ вашею наружностью не можетъ бравировать общественнымъ мнѣніемъ. Санъ-Франциско всего въ сорока миляхъ отсюда; онѣ -- эти женщины -- могутъ всѣми способами васъ скромпрометировать. Покуда м-ссъ Лесли, Анабель Кольтонъ, Долли и еще кое-кто -- за васъ, но предразсудки слишкомъ сильны...

-- Я сильна и буду бороться. Я не позволю насильственно измѣнить весь планъ моей жизни. Я не уступлю -- ради себя и васъ.

-- Обо мнѣ не безпокойтесь. Я думаю даже, что могу, отнестись довольно спокойно къ перспективѣ сдѣлаться вашимъ мужемъ. Если бы вы только дали себѣ волю -- вы могли бы стать самою очаровательною женщиною на свѣтѣ. И я вамъ клянусь, что вы были бы счастливы.

-- Я и такъ счастлива. Къ чему стану я всѣмъ рисковать въ этой старой игрѣ?

-- Прекрасная игра, если умѣло вести ее. Мнѣ хочется васъ научить ей.

-- А я не хочу.

-- Въ такомъ случаѣ я уѣду изъ Калифорніи.

-- Вотъ угроза, недостойная васъ!

-- Это не угроза. Есть два пути -- оградить васъ. Отъ перваго вы отказываетесь,-- остается лишь второй.

-- Вы можете переѣхать въ Санъ-Франциско.

-- Вы говорите какъ ребенокъ. Только здѣсь я могу чего-нибудь добиться. Вчера черезъ посредство моего стряпчаго я получилъ письмо отъ Иксэма съ извѣщеніемъ, что обо мнѣ всѣ говорятъ, газеты заинтересованы; въ новомъ либеральномъ кабинетѣ для меня готово мѣсто. Вотъ самый удобный моментъ для возвращенія въ Англію.

Наступило продолжительное молчаніе. Гвиннъ успѣлъ закурить другую трубку. Наконецъ, Изабелла заговорила.

-- Я за васъ не выйду, но мы объявимъ помолвку. Свадьба можетъ откладываться подъ различными предлогами и затѣмъ -- совсѣмъ не состояться.

-- Принимаю вашъ компромиссъ, но мое предложеніе дѣлается вполнѣ bona fide, и я надѣюсь, что вы придете къ болѣе раціональному рѣшенію.

На возвратномъ пути они молчали и простились у подножія горы. У своего дома Изабелла увидѣла экипажъ Анабель и стиснула губы. Обѣ онѣ -- Анабель и Долли -- ожидали ее, перегнувшись черезъ перила веранды. Скрывая гнѣвъ, миссъ Отисъ поздоровалась съ ними и, войдя въ домъ, сразу проговорила:

-- Вы, конечно, ждете извѣщенія о моей помолвкѣ съ м-ромъ Гвинномъ, но я рѣшила дать ему слово только сегодня.

-- Изабелла!

Обѣ онѣ упали въ ея объятія, Долли -- даже со слезами. Разыгрывая роль невѣсты, она удовлетворительно отвѣчала на перекрестный огонь ихъ вопросовъ, и даже по вопросу о свадебныхъ подаркахъ сказала Анабель, что предпочитаетъ серебро -- китайскому сервизу. А когда они уѣхали, она хлопнула дверью, швырнула объ полъ книгу и, нѣсколько облегчивъ себя этихъ, сѣла читать письмо м-ссъ Гоферъ. Письмо было переполнено дружескими изліяніями и просьбами погостить у нея. Въ концѣ м-ссъ Гоферъ писала, что "ничего не можетъ подѣлать съ лэди Викторіей, которая сначала выѣзжала, но теперь словно окаменѣла и походитъ на ватиканскую статую. Американцы не выносятъ неодушевленныхъ красавицъ, даже болѣе молодыхъ, чѣмъ лэди Викторія".

"Кстати, мы съ м-ромъ Гоферомъ имѣемъ нѣкоторыя подозрѣнія относительно того, гд ѣ находится Эльтонъ Гвиннъ?.. Дамы сходятъ по немъ съ ума. Я знаю двухъ, которыя не задумались бы ради него отказать своимъ женихамъ. Онъ долженъ быть у меня. Я хочу, чтобы мой балъ былъ настоящимъ чудомъ и совпалъ съ вашимъ первымъ выѣздомъ. Это -- слишкомъ хорошо! Но не пріѣдете ли вы теперь же ко мнѣ на недѣльку? Умираю отъ желанія васъ видѣть", и т. д.

Изабелла телефонировала, что пріѣхать теперь не можетъ, но на балѣ будетъ непремѣнно.

-----

Балъ былъ назначенъ на 24-е декабря, и миссъ Отисъ не видѣла Гвинна цѣлую недѣлю: онъ уѣхалъ развлечься въ Берлингэмъ, гдѣ процвѣтала игра въ "поло" и всякій спортъ, танцевальные вечера въ клубѣ съ массою цвѣтовъ и хорошенькихъ дѣвушекъ, и провелъ нѣсколько дней у Треннагановъ. Въ Санъ-Франциско онъ пріѣхалъ уже вечеромъ 24-го и постучался къ Изабеллѣ. Здѣсь онъ ни разу не былъ въ ея комнатѣ, хотя въ Розуотэрѣ онъ часто приводилъ въ порядокъ свой туалетъ въ ея маленькомъ будуарѣ. Онъ нѣсколько удивился, получивъ позволеніе войти, и еще болѣе удивился, увидавъ Изабеллу, сидѣвшую передъ туалетомъ. Хотя они должны были поѣхать не ранѣе 11-ти, она уже была въ бальномъ платьѣ, въ томъ самомъ -- бѣломъ тюлевомъ съ темносиними лиліями, въ которомъ она была на балу въ Аркотѣ. Глаза ея сіяли какъ звѣзды, щеки разгорѣлась, пунцовыя губы полуоткрылась отъ радостнаго волненія.

-- Идите сюда! Посмотрите, что ваша мать мнѣ подарила! Я одѣлась -- для полноты эффекта!

Она перебирала пальцами нить великолѣпнаго жемчуга, обвивавшую ея шею.

-- Видѣли вы подобную красоту? Всю жизнь я мечтала о жемчугахъ и радовалась, что у меня есть нитка старыхъ калифорнійскихъ жемчуговъ, не ожидая ничего лучшаго. Сперва я не хотѣла ихъ брать, но лэди Викторія говоритъ, что они были подаркомъ ея отца -- ея матери, и должны были перейти ко мнѣ по наслѣдству, а потому пускай я лучше получу ихъ теперь, пока я молода.. Она увѣряетъ, что не можетъ носить жемчуга, такъ какъ кожа ея недостаточно бѣла, но я не могу этому повѣрить.

Гвиннъ съ любопытствомъ поглядѣлъ на нее. Онъ не подозрѣвалъ, что ее занимаютъ такія вещи. Онъ подарилъ бы ей жемчуга. Но она всегда дѣлала видъ, что презираетъ слабости своего пола.

-- Тупой, вы человѣкъ! Если вы считаете наряды женской слабостью, то у меня она всегда была. Неужели вы думаете, что я нравлюсь себѣ въ ватерпруфѣ или верховомъ костюмѣ? У меня масса красивыхъ платьевъ; я одѣваюсь къ ужину даже тогда, когда бываю одна. Будь я милліонершей, я накупила бы кучу драгоцѣнностей...

Гвиннъ поглядѣлъ на часы.

-- Магазины открыты до полуночи. На дняхъ я продалъ три фермы, и у меня въ банкѣ цѣлая кубышка денегъ. Гоферъ дастъ мнѣ чекъ. Я привезу вамъ кое-что къ балу. Вы не возьмете? Пустяки! Вы -- не только моя невѣста, но и моя кузина. Я вернусь черезъ два часа. Но оставайтесь такъ сидѣть до моего возвращенія.

Когда онъ ушелъ, глаза ея засверкали. Она можетъ вернуть ему впослѣдствіи его подарки. Теперь она была въ такомъ настроеніи, что готова была пожелать звѣздъ небесныхъ.

Послѣ обѣда она пошла показаться лэди Викторіи, находившейся въ состояніи молчаливаго бѣшенства по случаю головной боли. Тѣмъ не менѣе, она одобрила наружность и туалетъ Изабеллы и прибавила:

-- Надѣюсь, что эта оффиціальная помолвка станетъ настоящею? Вы -- нашей крови. Я все болѣе и болѣе это сознаю. Въ васъ есть именно то, что я желала видѣть въ Джуліи Кэй.

-- Вы, можетъ быть, хотите, чтобы онъ вернулся въ Англію?-- спросила Изабелла.-- Флора писала мнѣ на дняхъ, что миссія моя -- вернуть его родинѣ.

-- Мнѣ все равно. Пусть онъ будетъ счастливъ, а пробить дорогу онъ можетъ вездѣ. Для васъ красота -- не проклятіе, и если вы только захотите, то будете счастливы и дадите счастье другому. Ну, веселитесь сегодня, какъ слѣдуетъ молодой дѣвушкѣ, не думайте о Джэкѣ и тѣмъ болѣе -- обо мнѣ!

Лэди Викторія, лежавшая на диванѣ въ négligé цвѣта saumon, казалась почти такою же красивою, какъ годъ тому назадъ. Лишь усталое выраженіе глазъ и какая-то окаменѣлая неподвижность лица -- говорили о разрывѣ съ долго длившейся, благосклонной къ ней молодостью. Но она глядѣла на сіяющую молодость Изабеллы безъ всякой зависти, и проговорила:

-- Выходите за него. Въ сущности мы не любимъ мужчинъ тою любовью, о которой мечтаемъ. Страсть отгораетъ,-- на смѣну ей являются материнскія чувства. Мы могли бы полюбить полубога. Быть можетъ, въ какомъ-нибудь иномъ мірѣ -- кто знаетъ?..

Изабелла насторожилась. Она вспомнила то, что Флора писала ей объ увлеченіи лэди Викторіи теософіей. Задумчиво проходя къ себѣ, миссъ Отисъ подняла съ полу какую-то бумажку, оказавшуюся вырѣзкой изъ газеты, объявленіемъ о состязаніи борцовъ. Сбоку безграмотно было приписано: "въ деветь часофъ, ровна". Изабелла удивилась. Кто это могъ интересоваться борьбою? Исключая француженки-горничной лэди Викторіи, всѣ слуги въ домѣ были японцы. Она рѣшила показать вырѣзку лэди Викторіи, бывшей временной хозяйкою дома.

Сидя за туалетомъ, миссъ Отисъ снова задумалась. Сегодня она любовалась собою, перебирала жемчужины, прикладывая ихъ въ ослѣпительной бѣлизнѣ кожи. Всѣ говорили ей о ея красотѣ; Флора Сэнгъ писала ей, что назначеніе ея -- быть женою англійскаго пэра, стоящаго во главѣ либеральнаго кабинета. Развѣ это -- плохая участь? Сегодня она какъ-то не думала о Калифорніи; ея мечты были чисто личнаго характера. Ей по-дѣтски хотѣлось быть "царицею бала", воскресить тріумфы прославленныхъ красавицъ прежнихъ временъ, о которыхъ она столько слышала. Двадцать лѣтъ тому назадъ первый выѣздъ Елены Бельмонтъ свелъ съ ума всю молодежь. Весь городъ былъ у ея ногъ. И сидя въ своемъ молчаливомъ домѣ, возвышавшемся надъ суетою и шумомъ города, она въ мечтахъ переживала тріумфы дѣвическаго самолюбія.

Возвращеніе Гвинна прервало ея мечты. Она посмотрѣла на него съ нетерпѣливымъ ожиданіемъ.

-- Я возьму вашъ подарокъ. Я рада...

-- Надѣюсь, что вы возьмете, послѣ того какъ я такъ старался! Я поѣхалъ къ Гоферу, но его выгнали изъ дому, онъ отправился въ Миссію. Я взялъ автомобиль и помчался туда, но оказалось, что онъ обѣдаетъ съ друзьями въ ресторанѣ. По счастью, я нашелъ его тамъ, и мы вмѣстѣ поѣхали къ ювелиру...

-- Что вы привезли?-- спросила Изабелла, не сводя глазъ съ длиннаго футляра.

Но Гвинну рѣдко представлялась возможность ее помучить.

Онъ приподнялъ двумя пальцами пышную прядь ея волосъ надъ ухомъ, слегка спускавшуюся ей на лобъ.

-- Мнѣ всегда хотѣлось видѣть здѣсь какое-нибудь украшеніе, въ родѣ того какъ на портретахъ Елизаветы Австрійской. Она носила -- не припомню что: звѣзды или маргаритки...

-- Вы не привезли мнѣ маргаритки, надѣюсь?

Онъ щелкнулъ замочкомъ, и она вскрикнула отъ восхищенія.

-- Зачѣмъ это? Я не ждала такого великолѣпія! Но все равно...

Она взяла футляръ у него изъ рукъ и прикрѣпила брилліантовыя звѣздочки по его указанію -- въ видѣ полумѣсяца. Ихъ было пять -- разнаго размѣра, начиная съ самой маленькой, и онѣ своимъ блескомъ придали ея красотѣ законченность и оттѣнокъ особой поэзіи. Она сіяющими глазами глядѣла на свое ослѣпительное отраженіе въ зеркалѣ, затѣмъ порывисто обернулась, обвила шею Гвинна руками и поцѣловала его. Онъ отстранилъ ее.

-- Не дѣлайте этого. Я -- не братъ вашъ и не барышня-подруга. Могу я осмотрѣть вашу комнату?

-- Смотрите что хотите! Я стану смотрѣть на мои звѣзды... Madré de Dios! какъ сказали бы наши испанскія прабабушки. Ay! уі! Y al game Dios! Dios de mi aima! Dios de mi vida! Я никогда не была такъ счастлива.

Комната была вся задрапирована стариннымъ краснымъ шолковымъ дамассе, моднымъ во времена ея бабушки. Въ ней стояли кровать краснаго дерева, такой же туалетъ съ серебрянымъ приборомъ -- какимъ-то чудомъ уцѣлѣвшій изъ вещей ея матери. Странное сочетаніе краснаго шолка и бѣдой кисеи понравилось Гвинну.

Изабелла объявила, что вся эта недѣля посвящена удовольствіямъ. Она переѣзжаетъ къ м-ссъ Гоферъ, и уже приглашена на всѣ дни. Новый Годъ они будутъ встрѣчать вмѣстѣ въ ресторанѣ.

-- Это значитъ, что вы забудете о цыплятахъ и станете прилично одѣваться. Могу я поухаживать за вами?

-- Пожалуйста. Сегодня я мечтаю о томъ, чтобы быть царицею бала. Поѣдемте. Съ вами револьверъ? Праздники -- опасное время.

-----

М-ссъ Гоферъ превзошла себя. Она сдѣлала чудеса, не только превративъ танцовальную залу въ patio -- внутренній дворъ испанскаго дома, но и убѣдила нѣкоторыхъ дамъ изъ нетанцующихъ явиться въ испанскихъ костюмахъ, въ высокой прическѣ съ гребнемъ, мантильей, и розою за ухомъ. Сводчатый потолокъ напоминалъ небесный сводъ. Шедшая вокругъ залы галерея была раздѣлена на балконы, съ которыхъ свѣшивались дорогія, вышитыя ткани, какъ въ Испаніи, въ дни большихъ festa. Задній планъ былъ декорированъ массою тропическихъ растеній, изъ-за которыхъ просвѣчивали рѣшетчатыя окна галереи. Неизбѣжный фонтанъ ниспадалъ въ чашу изъ бѣлаго мрамора. Всѣ общественные слои имѣли тутъ своихъ представителей. М-ссъ Гоферъ въ бѣломъ брокарѣ, вся залитая брилліантами, сіяющая оживленіемъ, подбѣжала къ Изабеллѣ, упрекая ее за опозданіе. Лучшіе кавалеры уже ожидаютъ ее... Изабелла въ нѣсколько минутъ уже раздала всѣ танцы до ужина, но она сразу поняла, что при такой обстановкѣ и громадномъ стеченіи гостей она не могла произвести такого впечатлѣнія, какъ Елена Бельмонтъ, дебютъ которой происходилъ въ танцовальной залѣ съ голыми стѣнами, среди небольшого сравнительно и очень исключительнаго кружка. Она слышала шопотъ одобренія; ее признали самою красивою изъ дебютантовъ, особенно -- уцѣлѣвшіе кавалеры семидесятыхъ и восьмидесятыхъ годовъ, больше умѣвшіе цѣнить породу и стиль. Молодежь нашла ее черезчуръ "великолѣпною". Она только разъ провальсировала съ Гвинномъ, и онъ увидѣлъ ее уже въ четыре часа, передъ разъѣздомъ, и нашелъ ее прелестной въ длинномъ бѣломъ манто, съ кружевнымъ шарфомъ на головѣ и съ руками, полными дорогихъ котильонныхъ бездѣлушекъ.

XVIII.

Они добрались до дому благополучно. Гвиннъ, снявъ пальто и шляпу въ передней, предложилъ Изабеллѣ, не хочетъ ли она посидѣть и поговорить, какъ тогда въ Аркотѣ? Ей тоже не хочется спать? Отлично!

Она стояла у камина, все еще закутанная въ свое манто и въ высокихъ бѣлыхъ теплыхъ сапожкахъ.

-- Развѣ вы не снимете эти штуки?

-- Можете снять съ меня теплыя ботинки, а манто я покуда не сниму. Холодно.

Онъ разсмѣялся и опустился на колѣни.

-- Кажется, вы меня передѣлали. Я знаю англійскихъ лэди, которыя снимаютъ съ мужей охотничьи сапоги. Вы бы этого не сдѣлали?

-- Въ видѣ взаимной любезности -- почему же нѣтъ? Но вамъ не для чего возиться всю ночь со сниманьемъ моихъ ботинокъ.

-- Вы могли бы не лишать мою добродѣтель награды. Не часто она мнѣ перепадаетъ.

-- Встаньте, и не будьте идіотомъ. Вѣроятно вы все время флёртировали въ оранжереѣ и еще не успѣли перемѣнить настроеніе.

-- У м-ссъ Гоферъ нѣтъ оранжереи. Большой недосмотръ. А отъ дѣвицъ я скоро убѣжалъ, такъ какъ каждая изъ нихъ спрашивала меня объ Эльтонѣ Гвиннѣ. Какъ это онѣ узнали?

-- Ужъ такой у нихъ нюхъ. Дѣвушка изъ Санъ-Франциско чуетъ иностранца въ ту минуту, какъ онъ сходитъ съ поѣзда въ Оклэндѣ, и знаетъ о немъ все раньше, чѣмъ онъ записался въ отелѣ. Это Розуотэръ такъ долго укрывалъ васъ.

Ей хотѣлось поговорить о своихъ впечатлѣніяхъ, но, видя, что Гвиннъ хочетъ что-то разсказать о себѣ, она стала его разспрашивать.

Оказалось, что Гоферъ увелъ его въ свой кабинетъ, гдѣ собралось довольно большое общество -- все члены ихъ партія. Тутъ онъ узналъ впервые такія вещи, отъ которыхъ волосы у него встали дыбомъ. Ужасающіе притоны, гдѣ происходитъ торговля человѣческимъ тѣломъ, растлѣніе дѣвушекъ и малолѣтнихъ, попойки съ ножевщиной, укрывательство краденаго и пристанодержательство -- все это находится чуть ли не на откупѣ у отцовъ города. Мэръ и его шайка, съ полиціей включительно -- получаютъ опредѣленный колоссальный доходъ отъ содержателей этихъ учрежденій. Всякія жалобы и просьбы о разслѣдованіи остаются тщетными, такъ какъ компанія эта слишкомъ хорошо сорганизовалась, и даже ревизіи изъ Вашингтона ни къ чему до сихъ поръ не приводили.

Собесѣдники говорили настолько откровенно и подробно, что онъ почувствовалъ себя неловко, и въ концѣ концовъ счелъ необходимымъ назвать себя, платя имъ довѣріемъ за довѣріе. Въ отвѣтъ на это оня поочередно торжественно проговорили: "Вашу руку!" -- а Гоферъ заявилъ, что они уже давно это подозрѣвали и рѣшили, что онъ будетъ "однимъ изъ нихъ", что они сразу отмѣтили его, какъ человѣка выдающагося, а затѣмъ узнали о его блестящихъ разнообразныхъ способностяхъ. Ему нельзя оставаться въ Розуотэрѣ; замѣчательные юристы нужны и въ Санъ-Франциско, а люди честные -- въ особенности. Человѣкъ же, отказавшійся отъ громкаго титула и уже ставшій на свои ноги -- тѣмъ болѣе.

-- На это я отвѣтилъ, что мнѣ нужно сперва закончить свои занятія у судьи Лесли, что, наконецъ, я имѣю здѣсь больше шансовъ пріобрѣсти голосъ и популярность для будущаго. Порѣшили на томъ, что я останусь здѣсь на годъ или на полгода, но если произойдетъ что-нибудь особенное, они вызовутъ меня и ранѣе.

Гвиннъ вскочилъ и прошелся по комнатѣ. Онъ поблѣднѣлъ и глаза его блестѣли.

-- Честное слово, я болѣе польщенъ, чѣмъ тогда въ Аркотѣ, когда меня осыпали любезностями и прочили въ министры мои политическіе противники. Я почувствовалъ глубокое уваженіе и сочувствіе къ этой кучкѣ людей -- милліонеровъ въ большинствѣ случаевъ, такъ самоотверженно преданныхъ идеѣ возрожденія своего родного города, который -- чортъ его знаетъ, почему! (извините!) -- обладаетъ непостижимымъ очарованіемъ... Оно въ концѣ концовъ захватитъ и меня. Сегодня я почувствовалъ, какъ мое собственное я словно растворяется въ томъ, въ чемъ я начинаю видѣть болѣе великую задачу, нежели это казалось сначала. Нынѣшняя Калифорнія -- быть можетъ, лишь зародышъ новой великой западной цивилизаціи, столь не похожей на восточную. Современемъ она освободится отъ господства Америки; вѣдь она уже чувствуетъ, что Тихій океанъ принадлежитъ ей и она одна стоитъ лицомъ въ лицу съ Востокомъ. Перестроить этотъ городъ -- видѣли вы изумительные планы Бёрнгэма?-- сдѣлать изъ него прекраснѣйшій городъ въ мірѣ, дать ему идеальное самоуправленіе -- какая мечта!

-- Я могла бы васъ полюбить!-- воскликнула Изабелла,-- если вы скажете еще что-нибудь -- я васъ поцѣлую!

-- Если вы это сдѣлаете,-- сказалъ онъ рѣшительно,-- я не оттолкну васъ и не прибью, но вы все же можете объ этомъ пожалѣть.

Онъ снова удобно откинулся въ креслѣ и спросилъ ее, веселилась ли она на балу. Судя по общимъ отзывамъ, она была, очевидно, царицею бала.

-- Мнѣ было бы веселѣе тамъ, наверху, съ вами. Конечно, мнѣ было пріятно сознаніе, что я имѣю успѣхъ, но я ни на минуту не обольщалась мыслью, что онъ хоть сколько-нибудь походитъ на тріумфъ прежнихъ красавицъ. Но такъ какъ условія измѣнились, мое самолюбіе не слишкомъ страдаетъ. Затѣмъ -- очень скучно говорить съ этими молодыми людьми. И вообще въ мечтахъ все это -- гораздо лучше.

-- Я такъ и зналъ. Когда всѣ противорѣчивые элементы въ вашей натурѣ поулягутся и примирятся, и болѣе естественные инстинкты возьмутъ верхъ, я увѣренъ, что влюблюсь въ васъ и сейчасъ же на васъ женюсь, если вы будете такъ хороши, какъ сегодня.

-- Отлично!-- сказала Изабелла, дѣлая видъ, что ей хочется зѣвнуть.-- Пойдемте смотрѣть восходъ солнца.

Она завернулась въ манто, и они поднялись на вершину холма. Солнце поднималось изъ-за горъ и заливало Санъ-Франциско переливнымъ огнемъ, разгонявшимъ остатки тумана. Гвиннъ указалъ ей на юго-востокъ, на долину, разрѣзывавшую городъ по діагонали. Тамъ находился участокъ, принадлежавшій ему съ матерью.

-- Половина его продана, а другая заложена, и на эти деньги я построю домъ въ двѣсти тысячъ долларовъ -- по новѣйшему способу, такой домъ, который уцѣлѣетъ при любомъ землетрясеніи... Сумма, уплачиваемая за страховку -- чудовищна, но м-ръ Кольтонъ-банкиръ отличается сверхъестественною осторожностью.

-- Это -- начало милліоновъ. Развѣ вамъ такъ хочется быть богачомъ?

-- Я знаю цѣну деньгамъ. Онѣ даютъ прежде всего -- независимость.

XIX.

Гвиннъ на слѣдующій день вернулся въ Lumalitas, а Изабелла переѣхала къ м-ссъ Гоферъ, которая окружила ее такою роскошью и вниманіемъ, что миссъ Отисъ, очень любившая роскошь, но болѣе -- въ мечтахъ, стала подъ конецъ задыхаться. Впервые въ жизни ей надоѣли цвѣты, которые, по мѣстному обычаю, присылались ей въ громадномъ количествѣ старыми и новыми знакомыми, друзьями ея матери и отца. М-ссъ Гоферъ была одною изъ хозяекъ, считающихъ неприличнымъ предоставлять гостя -- особенно такого желаннаго -- самому себѣ. Миссъ Отисъ, знакомая лишь съ гостепріимствомъ англійскаго дома, гдѣ гость можетъ умереть и воскреснуть безъ вѣдома хозяйки, которую онъ видитъ только въ опредѣленные часы, страшно тяготилась неутомимымъ вниманіемъ хозяйки, удѣлявшей ей каждую свободную минуту. Она стала даже прятаться, заслышавъ звонкій голосокъ м-ссъ Гоферъ, раздававшійся по дому. Однажды она спряталась за толстыя драпри, а другой разъ, не долго думая, юркнула подъ громадный библіотечный столъ. Легкое хихиканье заставило ее сконфуженно вылѣзть оттуда.

М-ръ Туль, отецъ м-ссъ Гоферъ, забавно подмигивалъ ей своими старчески-добродушными глазами.

-- Я никому не скажу. Мнѣ и самому порой не въ моготу становится. Ада -- доброе дитя; она настолько добра, насколько это возможно для врожденной эгоистки. Но эта жизнь не по васъ. Вы -- мечтательница. Сядьте здѣсь въ креслѣ и отдохните. Я почитаю вамъ Байрона.

Изабелла съ невыразимымъ облегченіемъ вернулась въ канунъ Новаго Года въ свой холодный, цѣломудренный будуаръ въ домѣ на Русскомъ холмѣ.

Пріѣхавшій часамъ къ семи Гвиннъ нашелъ ее не въ духѣ и блѣдною. Онъ выразилъ сожалѣніе, что она провела не такую пріятную недѣлю, какъ онъ.

-- Погода была чудная; я по цѣлымъ днямъ былъ на воздухѣ, охотился, ѣздилъ верхомъ, катался на лодкѣ, даже -- на вашемъ катерѣ. Но я долженъ сказать, что вы не нравитесь мнѣ. Ваша бѣлизна превратилась въ блѣдность, и вы кажетесь, извините, сердитою... Судя, однако, по тѣмъ образцамъ изящества, которые именуются "свѣтскою хроникой", я вижу, что васъ чествовали, фотографировали какъ коронованную особу, занимались вашей родословной и...

-- Я хотѣла-бы, чтобы вы помолчали. Въ Англіи вы такъ много не говорили. Я возненавижу васъ, если вы сдѣлаетесь совсѣмъ американцемъ...

-- Я врожденный эгоистъ. Спросите мою мать и моихъ многострадальныхъ друзей и знакомыхъ... Но здѣсь мать моя не слушаетъ и не говоритъ...

Онъ вдругъ остановился и понизилъ голосъ.

-- Вы не знаете, что такое съ нею? Она страшно измѣнилась. Можетъ быть, она ненавидитъ Калифорнію? Я предлагалъ ей заплатить ея долги. Она можетъ уѣхать, если желаетъ. Здѣсь я почти не вижу ее -- времени нѣтъ.

-- У нея нервы. Съ утратою красоты она все потеряла.

-- А что съ вами? Развѣ вамъ не понравилось быть модной красавицей?

-- Я не модная красавица. Я неудачница.

Она разсказала Гвинну свои впечатлѣнія и характеристику м-ра Туля. Она -- мечтательница и ничего болѣе. Старикъ правъ.

-- И вы только теперь это открыли? Васъ разочаровалъ бы и лондонскій сезонъ. У васъ -- неосуществимые идеалы.

-- Послѣ завтра я вернусь въ ранчо и буду счастлива.

-- Такого счастья не надолго хватитъ. Вамъ надоѣстъ сидѣть всю жизнь у окна и смотрѣть на озеро. Конечно, весьма желательно, чтобы человѣкъ поставилъ себя въ возможно большую независимость отъ обстоятельствъ жизни, но и это должно дѣлаться постепенно, не скачками,-- иначе онъ впадетъ въ эгоизмъ...

-- А вы увѣрены въ томъ, что мы должны дѣлать другихъ счастливыми? Быть можетъ, и это -- предразсудокъ? Достаточно, если мы сами будемъ счастливы.

-- Вотъ современемъ вы и пожелаете счастья -- настоящаго.

-- По-вашему, я снова влюблюсь?

-- Нѣтъ, вы полюбите. Если бы я не былъ такъ занятъ законами, фермерами, строительствомъ, я сталъ бы ухаживать за вами. Мнѣ очень этого хочется, но все некогда.

-- Вы влюблены въ меня?

-- Не знаю, но, кажется, готовъ влюбиться. Еще одно: вамъ нуженъ буферъ; у васъ замѣчательныя способности, но онѣ находятся въ дремотномъ состояніи. Мы вдвоемъ могли бы завоевать міръ. А теперь -- мечтайте себѣ на здоровье, пока мечты не выдохнутся и у меня не будетъ больше свободнаго времени.

-----

На улицахъ было настоящее столпотвореніе, и онѣ были, буквально, залиты свѣтомъ. Толпа состояла въ большинствѣ изъ людей весьма почтенныхъ, отбросившихъ по случаю Новаго Года свою сдержанность. Всѣ шумѣли, смѣялись, бросали серпантины и конфетти. Извѣстные дѣльцы гуляли съ женами и дочерьми, и на ихъ шляпахъ обвивались не много разъ бумажныя ленты всѣхъ цвѣтовъ. Изъ оконъ домовъ неслись звуки музыки. Прошла процессія рабочихъ съ какими-то гудѣлками и свистѣлками; Изабелла, шедшая подъ-руку съ Листеромъ Стономъ, закрыла уши, чтобы не оглохнуть. Но Паула была въ своей стихіи; она кричала, хохотала, на ея красную блузу сыпались конфетти; одинъ ражій молодецъ пожелалъ ее поцѣловать. Супругъ не воспротивился этому, произошла свалка, и Гвиннъ, ловко воспользовавшись ею, продѣлъ руку Изабеллы въ свою, и они выбрались изъ толпы, съ трудомъ, прокладывая себѣ дорогу къ ресторану, въ которомъ они съ Гоферами условились отпраздновать рожденіе Новаго Года. Они добрались туда лишь къ одиннадцати часамъ, и ихъ тотчасъ же провели въ уборную, чтобы они могли умыться и привести себя въ порядокъ, а затѣмъ -- на галерею, шедшую вокругъ всей залы и раздѣленную на ложи. Въ ложѣ Гоферовъ былъ накрытъ для ужина столъ и приготовлено шампанское; въ соеѣднихъ ложахъ оказалось много знакомыхъ лицъ. М-ссъ Гоферъ сидѣла, полускрытая драпировкою, но мужъ ея хохоталъ и бросалъ конфетти внизъ въ общую залу, биткомъ набитую публикою, занявшею всѣ столы. Онъ вытащилъ Гвинна впередъ, и того встрѣтили съ равныхъ сторонъ привѣтственными криками.

-- Видѣли вы что-либо подобное?-- воскликнулъ Гоферъ и тутъ же закашлялся, чтобъ освободиться отъ попавшихъ ему въ горло конфетти.-- Тутъ всѣ они рядышкомъ -- реформаторы и мэръ со своей шайкой. Добродѣтельная матрона и ея противоположность, прелестная барышня, надѣющаяся подцѣпить богатаго мужа, и дѣвица, могущая дать болѣе или менѣе, финансисты и артисты, журналисты, молодые люди изъ общества и т. д, и т. д.

М-ссъ Гоферъ время отъ времени предостерегающе покашливала; подъ своею веселостью она скрывала большую дозу pruderie, но такъ какъ Изабелла была видимо заинтересована, то и она удостоила выглянуть изъ ложи.

Трое остальныхъ, опутанные серпантиномъ, высунувшись изъ ложи, сыпали въ свою очередь въ публику конфетти. Зрѣлище было необычное. Люди пили, веселились и не заботились о приличіяхъ. М-ссъ Гоферъ замѣтила одну дѣвушку, извѣстную ей за вполнѣ порядочную, которая позволяла сегодня жениху обнимать себя и пила изъ его стакана. Изъ числа "этихъ дамъ" нѣкоторыя были въ простыхъ, изящныхъ черныхъ платьяхъ, расписаны деликатно -- на манеръ миніатюръ. Другія, наоборотъ, щеголяли кричащими нарядами. При нѣкоторыхъ были сутенеры, то сегодня даже къ этимъ презрѣннымъ изъ презрѣнныхъ всѣ относились добродушно.

Гоферъ съ гостями сѣлъ, наконецъ, за ужинъ, и едва они успѣли кончить, какъ всѣ колокола въ городѣ затрезвонили, какой-то юноша подбѣжалъ къ оркестру, отстранилъ капельмейстера и, вскочивъ на его стулъ, затрубилъ въ рогъ. Всѣ вскочили на ноги, зазвенѣли бокалами, замахали шляпами и платками; пѣли, хохотали, мяукали, дурачились какъ школьники. Красивая бѣлокурая кокотка, окруженная мужчинами, взобралась на столъ и, приподнявъ юбки, готовилась протанцовать какой-то дикій танецъ.

-- Это уже слишкомъ!-- негодующе воскликнула м-ссъ Гоферъ, отбѣгая въ уголъ ложи.-- Никласъ, я настаиваю...

Но Никласъ хохоталъ какъ сумасшедшій и не обращалъ вниманія на ея протесты.

Изабелла тоже собиралась отойти, какъ вдругъ у нея захватило дыханіе. Въ боковую дверь входила лэди Викторія въ сопровожденіи человѣка, бывшаго, очевидно, борцомъ по профессіи. Мысли вихремъ завертѣлись въ мозгу Изабеллы. Странная пара пробиралась къ столу:-- заранѣе, по всей вѣроятности, заказанному. Гвиннъ, перегнувшись черезъ балюстраду, поднималъ свой бокалъ, издали чокаясь съ м-ромъ и м-ссъ Треннаганъ. Еще мигъ -- и онъ увидитъ... Она вдругъ потянула его назадъ.

-- Выведите меня... скорѣе! Мнѣ дурно!

Гвиннъ схватилъ шляпу и почти вынесъ Изабеллу изъ ложи. Такъ какъ она была очень блѣдна и вся дрожала, онъ подумалъ, что она дѣйствительно больна. Боковымъ выходомъ имъ удалось выбраться на улицу.

-- Если бы намъ удалось найти экипажъ!-- говорилъ онъ заботливо.-- Не удивляюсь, что вамъ сдѣлалось нехорошо. Такая жара! Лучше вамъ?

Они шли по улицѣ; она опиралась на его руку и въ первую минуту не отвѣчала, боясь разрыдаться. Онъ, навѣрное, станетъ утѣшать ее, а несмотря на ея рѣшимость, его спокойныя, постоянно повторяемыя увѣренія, что онъ на ней женится -- произвели на нее впечатлѣніе. А между тѣмъ никогда мысль о любви и "романѣ" не была ей такъ противна, какъ въ эту минуту.

Усаживая ее въ экипажъ, онъ заглянулъ ей въ глаза.

-- Да вы никакъ собираетесь заплакать?

-- И не думаю. Но я измучилась... Такой шумъ, такая жара, такія картины! Но я увела васъ. Можетъ быть, вы хотите вернуться?

-- Не имѣю ни малѣйшаго желанія. Жаль только, что мама не поѣхала съ нами. Ея нѣтъ дома.

-- Я забыла вамъ сказать, что, кажется, видѣла ее въ толпѣ съ какими-то знакомыми. Я увѣрена, что она все видѣла.

Изабелла прошла прямо къ себѣ и убѣдила Гвинна летъ спать, такъ какъ мать его навѣрное кто-нибудь проводитъ домой. Онъ согласился тѣмъ охотнѣе, что ему предстояло уѣхать завтра съ первымъ поѣздомъ.

XX.

Миссъ Отисъ еще не спала, когда лэди Викторія вернулась -- часа два спустя. Она металась на постели, думая о томъ, какъ ей сказать этой самой недоступной изъ женщинъ о томъ, чтобы она уѣхала изъ Санъ-Франциско, прежде чѣмъ сынъ ея успѣетъ узнать истину. Теперь она вспомнила о найденной ею вырѣзкѣ изъ газеты. Разочаровавшіяся во всемъ, свѣтскія женщины способны искать такихъ развлеченій.

Наконецъ, она заснула. Ее разбудилъ сильный подземный ударъ -- зловѣщій предвѣстникъ наступающаго года! Изабелла настолько привыкла къ нимъ, что не обратила бы на него особеннаго вниманія, но лэди Викторія, испустивъ пронзительный крикъ, уже бѣжала въ ея комнату, наскоро накинувъ капотъ. Гвиннъ стоялъ въ дверяхъ своей комнаты -- заспанный и положительно недовольный.

Лэди Викторія прислонилась въ стѣнѣ съ расширенными отъ ужаса глазами. Изабелла взяла ее за руку, привела въ себѣ въ комнату, усадила ее въ кресло и сама сѣла напротивъ нея.

-- Какой ужасъ! Я совсѣмъ забыла объ этихъ землетрясеніяхъ!

-- Землетрясенія!-- презрительно отозвалась миссъ Отисъ:-- это простое колебаніе. Въ прошлую зиму ихъ было шестьдесятъ-два. Каждыя десять лѣтъ у насъ бываетъ по настоящему землетрясенію.

-- Лучше не говорите. И моя горничная можетъ при этомъ спать!

-- Вѣроятно, ея нѣтъ дома. Ныньче ночью никого не было дома.

-- Что такое?

-- Я думаю, что теперь -- самый подходящій случай, чтобы сказать вамъ, кузина Викторія, что я видѣла васъ въ ресторанѣ въ то время какъ било двѣнадцать часовъ.

-- Да?

Ея лицо не выдало ее, но подъ свободнымъ капотомъ тѣло ее словно застыло, окаменѣло. Изабелла смотрѣла на нее съ мужествомъ отчаянія, и ей казалось, что она чувствуетъ всходящій отъ нея трепетъ ненависти, отвращенія къ жизни, тоски, послѣдней борьбы страстей, не желающихъ умирать... Изабелла спрашивала себя: не поступила ли бы она сама такъ же, какъ эта женщина, будь она на ея мѣстѣ? Ея раннія испытанія и жизнь въ глуши -- оградили ее отъ искушенія, развили въ ней пуританскіе инстинкты, но порою при блескѣ молніи передъ ней раскрывались видѣнія бездны... Она задрожала и подняла глаза на безстрастное какъ маска лицо.

-- Мнѣ кажется, я понимаю васъ. Но вамъ надо уѣхать. Я помѣшала ему васъ увидать. Вы знаете, какъ онъ въ васъ вѣритъ, и можете себѣ представить, каковы будутъ послѣдствія... Вѣроятно, вы до вчерашняго дня не показывались такъ публично. Вчера врядъ-ли кто замѣтилъ, да если и замѣтили, то не повѣрили своимъ глазамъ. Поэтому, пожалуйста, уѣзжайте.

Она остановилась. Лэди Викторія все смотрѣла на нее. Изабелла продолжала:

-- Лондонъ -- великъ, и тамъ вы скорѣе можете пользоваться такого рода свободою. Въ этомъ смыслѣ Санъ-Франциско -- гораздо нетерпимѣе. Если вы станете баснею города и васъ выслѣдятъ эти ужасныя маленькія газеты, Эльтону плохо придется. Его реформаторскія попытки предстанутъ въ смѣшномъ свѣтѣ. Быть можетъ, онъ и самъ откажется отъ нихъ.

Она встала и пошла къ двери. Лэди Викторія тоже встала и пошла за нею. Отворяя дверь, она мрачно усмѣхнулась.

-- У васъ есть мужество,-- сказала она;-- я все болѣе убѣждаюсь, что вы -- та жена, которая нужна Джэку. Я уѣду.