По вечерамъ, когда, загнавъ козъ и овецъ въ загражденія, старики ложились спать, и юноши и дѣвушки собирались на опушкѣ рощи, гдѣ нимфы покровительствовали счастливымъ, а сатиры пугали и дразнили робкихъ, дѣвушки не стыдились называть при всѣхъ Ваѳила прекраснымъ, ласкать его темныя кудри, цѣловать алыя губы въ награду за сыгранную пѣсню, и юноши не сердились на своихъ возлюбленныхъ. Иногда Ваѳилъ бывалъ грустнымъ и томнымъ, и всѣ старались утѣшить его. Обвивались нѣжныя руки вокругъ тонкой шеи; прекрасныя уста шептали слова утѣшенія, и сладки были безразличныя ласки при всѣхъ. Но чаще Ваѳилъ бывалъ веселымъ. Его серебристый смѣхъ, остроумныя выдумки, быстрыя движенія воодутевляли всѣхъ, и начинались веселыя игры, танцы, состязанія.
Легко было бѣгать по росистой травѣ, и перегнавшій всѣхъ могъ получать въ награду поцѣлуи, ни отъ кого не боясь отказа.
Дѣвушки съ завязанными глазами ловили легко поддающихся, и не узнавшія сквозь повязку пойманнаго подвергались сладкому наказанію, и такъ какъ черезъ тонкую ткань лукавые глаза ухитрялись все видѣть даже въ темнотѣ, какъ днемъ, то не было случайностью, что Ваѳилъ бывалъ чаще другихъ избраннымъ и притворно не узнаннымъ.
Такъ продолжались, часто до самаго разсвѣта, игры, никогда не утомлявшія своимъ сладкимъ однообразіемъ.