Вивисекціи.-- Диссертація на доктора медицины.-- Операціи надъ живыми людьми.-- Поѣздка въ Москву.
Отправляясь въ 1828 году изъ Москвы въ Дерптъ, кандидаты профессорскаго института предполагали пробыть тамъ всего два года, въ крайнемъ случаѣ,-- три, а затѣмъ двинуться далѣе -- въ Берлинъ, Вѣну, Парижъ, Но въ Польшѣ, чрезъ которую лежалъ ихъ путь за границу, вспыхнуло между тѣмъ возстаніе, и имъ пришлось остаться въ Дерптѣ цѣлыхъ пять лѣтъ.
Собственно для Пирогова лишніе годы прошли далеко не безплодно: въ анатомическомъ театрѣ и въ клиникѣ, онъ основательно напрактиковался въ хирургической анатоміи и въ операціяхъ надъ тренами и живыми животными. Трупы въ анатомически! театръ доставлялись на казенный счетъ изъ Гиги (зимою -- въ замороженномъ видѣ); живыхъ же собакъ, телятъ и барановъ Пироговъ пріобрѣтала, на собственныя деньги.
Когда тутъ факультетскою темой на золотую медаль по хирургіи была назначена перевязка артерій. Пироговъ спеціально занялся такой перевязкой надъ трупами и надъ живыми животными. Свои наиболѣе удачные препараты онъ срисовывалъ красками въ натуральную величину, а къ рисункамъ писалъ и объяснительный текстъ. По обычаю того времени, диссертація должна была быть изложена по-латыни. Въ литературной ея отдѣлкѣ на этомъ языкѣ помогали ему два товарища-филолога (Крюковъ и Шкляревскій). Статья вышла солидная -- въ 50 писчихъ листовъ и была написана не напрасно: автору была присуждена золотая медаль, а рисунки были переданы на вѣчное храненіе въ анатомическій театръ университета.
Изо дня въ день производя "вивисекціи" (хирургическіе опыты надъ живыми существами), Пироговъ, по собственному его признанію, постепенно утратилъ всякую жалость къ оперируемымъ животнымъ.
"Несомнѣнно, вивисекціи -- важное подспорье наукѣ и оказали и окажутъ ей неоцѣнимыя услугу -- говорилъ онъ пятьдесятъ лѣтъ спустя.-- Но наука не восполняетъ всецѣло жизнь человѣка: проходитъ юношескій пыля, и мужеская зрѣлость, наступаетъ другая пора жизни и съ нею потребность сосредоточиваться все болѣе и болѣю и углубляться въ самого себя. Тогда воспоминаніе о причиненныхъ другому существу насиліи и страданіяхъ начинаетъ щемить невольно сердце... Въ послѣдніе годы я ни за что бы не рѣшился на тѣ жестокіе опыты надъ животными, которые я нѣкогда производилъ такъ усердно и такъ равнодушно".
Увлеченіе операціями у молодого хирурга дошло наконецъ до того, что онъ пересталъ даже посѣщать лекціи по другимъ предметамъ и въ одинъ прекрасный день заявилъ Мойеру, что рѣшилъ вовсе не сдавать экзамена на доктора.
-- Да это абсурдъ!-- вскипѣлъ Мойеръ.-- Вы, милый мой, кажется, съ ума спятили! Безъ докторской степени какой же изъ васъ выйдетъ профессоръ?
-- Я знаю нѣсколько примѣровъ, что отъ профессоровъ не требовали докторскаго диплома,-- возразить Пироговъ.-- А если ужъ дипломъ непремѣнно понадобится, то дѣльному врачу въ немъ и безъ экзамена не откажутъ.
-- Ну, это еще большой вопросъ. Если же вамъ и сдѣлали бы такое снисхожденіе, то злые языки не упустятъ удобнаго случая поставить вамъ это на видъ. Имѣя же въ карманѣ заслуженный на экзаменѣ дипломъ, вы впередъ гарантированы отъ всякихъ такихъ нападокъ. А кромѣ того, еще допустятъ, ли васъ безъ диплома въ заграничныя клиники, которыя посѣтить вамъ обязательно, чтобы выработать изъ себя настоящаго клинициста?
-- Такъ-то такъ...-- не могъ не согласиться Пироговъ.-- Да видите ли, Иванъ Филиппычъ... Откровенно говоря, по другимъ предметамъ я теперь поотсталъ, потому что пристрастился къ своему предмету и манкирую всѣ лекціи, кромѣ вашихъ...
-- И очень дурно дѣлаете!
-- Не спорю; но если для вивисекцій и операцій мнѣ дорогъ каждый часъ, каждая минута... Еще въ Москвѣ, бывало, когда я бѣгалъ пѣшкомъ за четыре версты въ университетъ, меня мучило постоянно сознаніе, что вотъ сколько времени пропадаетъ у меня совсѣмъ безполезно на бѣготню...
-- Тоже не безполезно, мой другъ: mens sana in corpore sano (здоровый умъ въ здоровомъ тѣлѣ); для здоровья движенье на свѣжемъ воздухѣ необходимо. Посмотрите-ка на себя: на что вы теперь похожи? И блѣдны и худы, точно перенесли только-что тяжелую болѣзнь. А все оттого, что о здоровьѣ своемъ, ничуть не печетесь и цѣлый день возитесь только съ трупами да больными животными. Итакъ, вы будете держать докторскій экзаменъ?
-- Видно, придется...
-- Конечно. А что до другихъ экзаменаторовъ, то, въ виду вашего усердія по анатоміи и хирургіи, они, я увѣренъ, не станутъ слишкомъ притѣснять васъ. Остается вамъ только выбрать тему для диссертаціи. Когда вы работали по перевязкѣ артерій на золотую медаль, не встрѣчались ли вамъ какіе-нибудь неразрѣшенные еще вопросы?
Пироговъ на минутку задумался, потомъ быстро поднялъ голову, и глаза его заблистали.
-- Одно время меня очень занималъ вопросъ о перевязкѣ брюшной артеріи,-- сказалъ онъ.-- До сихъ поръ вѣдь въ Европѣ такая перевязка была произведена всего одинъ разъ -- англійскимъ хирургомъ Астлеемъ Куперомъ....
-- И опытъ не удался: больной истекъ кровью,-- подхватилъ Мойеръ.-- Повторить этотъ рискованный опытъ надъ живымъ человѣкомъ я самъ, пожалуй, не рѣшился бы...
-- А я тѣмъ менѣе,-- сказалъ Пироговъ.-- Меня занимаетъ собственно принципіально вопросъ: возможно ли вообще перевязать брюшную аорту безъ смертельнаго исхода? Для разрѣшенія этого важнаго вопроса я считалъ бы себя въ правѣ отнять жизнь у нѣсколькихъ животныхъ.
-- Тема для диссертаціи у васъ, значитъ, имѣется; она вамъ, я вижу, по душѣ. Такъ, не откладывая въ долгій ящикъ, завтра же принимайтесь за дѣло. А между дѣломъ исподволь готовьтесь и къ докторскому экзамену.
Пироговъ такъ и сдѣлалъ. Немало живыхъ собакъ, телятъ и барановъ было принесено имъ въ жертву на алтарь науки. Опыты дали опредѣленный отвѣтъ на научный вопросъ, доказавъ, что при перевязкѣ брюшной аорты кровообращеніе въ нижнихъ конечностяхъ не сразу прекращается; но что послѣдствіемъ перевязки является вскорѣ онѣмѣніе спинного мозга, оканчивающееся смертью.
Еще во время этихъ опытовъ Пироговъ сдавалъ одинъ за другимъ выпускные экзамены, и всѣ они, какъ предсказалъ Мойеръ, сошли благополучно. Сама же диссертація потребовала еще болѣе года времени. Что она дѣйствительно имѣла серьезное научное значеніе,-- видно уже изъ того, что когда Пироговъ потомъ, будучи въ Берлинѣ, показалъ ее тамошнему свѣжину хирургіи Опцу, тотъ немедля перевелъ ее съ латинскаго на нѣмецкій языкъ и напечаталъ въ медицинскомъ журналѣ.
Экзамены и диссертація не мѣшали Пирогову производить, подъ наблюденіемъ Мойеpа, и разнаго рода операціи надъ людьми.
За пять лѣтъ, проведенныя имъ въ Дерптѣ, Пироговъ отлучался оттуда всего два раза: разъ -- для лѣтней экскурсіи съ двумя товарищами въ Ревель и другой разъ -- въ Москву къ матери и сестрамъ. Первая поѣздка, по близости разстоянія, обошлась сравнительно дешево; вторично при тогдашнихъ путяхъ сообщенія, требовала гораздо большихъ расходовъ, а потому откладывалась имъ съ году на годъ. Хотя жалованье, полагавшееся кандидатамъ профессорскаго института, было для того времени порядочное -- 1200 рублей ассигнаціями (342 руб. 85 коп. серебромъ) въ годъ, но у Пирогова значительная часть этихъ денегъ уходила на дорогіе книги и атласы и на покупку и содержаніе животныхъ для вивисекцій. А мать и сестры почти въ каждомъ письмѣ напоминали ему о его обѣщаніи навѣстить ихъ, да и самого его давно тянуло къ своимъ. Послѣ сдачи докторскаго экзамена, онъ наконецъ рѣшилъ съѣздить къ нимъ на рождественскіе праздники; благо, установился санный путь.
Единственное затрудненіе заключалось въ путевыхъ издержкахъ, на которыя денегъ у него не хватало. Развѣ разыграть въ лотерею все, безъ чего можно обойтись? Первымъ выигрышемъ могли бы быть, напримѣръ, старые серебряные часы; вторымъ -- старый самоварчикъ; третьимъ -- "Иліада" Гнѣдича (подарокъ старушки Протасовой)... Ну, а дальше разныя научныя сочиненія, отслужившія уже свою службу... Понятно, что взявшихъ билеты надо будетъ угостить потомъ хотя бы чаемъ, ради "благотворительной" цѣли лотереи, всѣ билеты были разобраны товарищами, и изъ суммы, очистившейся послѣ угощенія, да изъ имѣвшихся еще наличныхъ, получился солидный путевой фондъ въ сто рублей "съ хвостикомъ". Ура!
Чтобы совершить свое путешествіе на возможно экономичныхъ началахъ, Пироговъ подрядилъ за 20 рублей ассигнаціями кибитку у подводчика изъ Московской губерніи, возвращавшагося домой порожнякомъ. Но этотъ экономный способъ передвиженія "по оказіи" едва не стоилъ ему жизни: два раза онъ едва-едва не утонулъ въ полыньяхъ.
Черезъ двѣ недѣли, однако, вдали заблестѣли передъ нимъ золотыя маковки московскихъ сорока-сороковъ.
На душѣ нашего докторанта стало вдругъ такъ тепло, свѣтло... Все прошлое возстало въ его памяти въ самыхъ радужныхъ, краскахъ.
Первая встрѣча съ матерью и сестрами была очень трогательна. Въ своемъ приподнятомъ настроеніи Пироговъ не могъ дождаться другого дня, чтобы свидѣться и со старыми друзьями послѣ почти пятилѣтней разлуки.
И свидѣлся онъ съ ними; но... что значатъ время и опытъ жизни!
"Въ первые годы моего пребыванія въ Дерптѣ,-- говорится въ его посмертномъ "Дневникѣ стараго врача",-- нѣмцы и все нѣмецкое производило на меня какое-то удручающее впечатлѣніе. Мнѣ казались нѣмцы надутыми и натянутыми педантами, свысока относящимися ко всему русскому... Но чѣмъ ближе знакомился я съ нѣмцами и духомъ германской науки, тѣмъ болѣе учился уважать и цѣнить ихъ. Я остался русскимъ въ душѣ, сохранивъ и хорошія и худыя свойства моей національности, но съ нѣмцами и съ культурнымъ духомъ нѣмецкой націи остался навсегда связаннымъ узами уваженія и благодарности. Непріязненный, нерѣдко высокомѣрный, иногда презрительный, а иногда завистливый взглядъ нѣмца на Россію и русскихъ и пристрастіе ко всему своему нѣмецкому мнѣ не сдѣлался пріятнѣе; но я научился смотрѣть на. этотъ взглядъ равнодушнѣе и, нисколько не оправдывая его въ цѣломъ, научился принимать къ свѣдѣнію, не сердясь и безъ всякаго раздраженія, справедливую сторону этого взгляда".
Москвичи, завязнувшіе въ своей Бѣлокаменной, показались ему на этотъ разъ невыносимо отсталыми, смѣшными и пошлыми. Даже прежніе профессора его словно полиняли, утратили свой научный ореолъ; про обыкновенныхъ смертныхъ и говорить нечего. При всей своей сыновней любви къ матери, онъ въ юношескомъ самомнѣніи не утерпѣлъ препираться съ нею по религіознымъ вопросамъ; причемъ восхваленіемъ лютеранства такъ разогорчилъ набожную старушку, что потомъ, по возвращеніи въ Дерптъ, самъ раскаялся въ своей нетерпимости и письменно просилъ у нея прощенія.
Другою темой для споровъ его съ матерью было крѣпостное право, тогда уже отмѣненное въ прибалтійскомъ краѣ (безъ надѣленія, однако, крестьянъ землею). Въ домѣ у Пироговыхъ были двѣ крѣпостныя: старая служанка Прасковья Кирилловна, когда-то услаждавшая маленькаго барина своими сказками, и другая, молодая еще дѣвушка.
-- И какъ у васъ, маменька, достаетъ еще духу держать у себя рабынь!-- говорилъ сынъ.-- Вѣдь онѣ же люди, какъ и мы съ вами, или, по-вашему, нѣтъ?
-- Само собою, такіе же люди передъ Богомъ...-- отвѣчала мать.
-- Ну, такъ и отпустите ихъ съ Богомъ на волю.
-- Да что-жъ, пожалуй, пускай себѣ уходятъ... Да какъ бы мнѣ за нихъ не быть потомъ въ отвѣтѣ! Еще подъ судъ угодишь...
-- Это за что?
-- А за то, что у меня нѣтъ никакихъ документовъ на крѣпость. Куда они запропастились,-- ума не приложу!
-- Такъ тѣмъ болѣе грѣшно вамъ, маменька.
-- А пустить ихъ безъ бумагъ на всѣ четыре стороны не грѣшно? Какъ бездомныхъ бродягъ, ихъ въ тюрьму засадятъ. У меня же ихъ никто не трогаетъ; пускай живутъ себѣ на здоровье.
Жилось у нея "рабынямъ", дѣйствительно, хоть и не Богъ-вѣсть какъ красно, но и не дурно. Вскорѣ, впрочемъ, молодая вышла замужъ и безъ документовъ. Старухѣ же Кирилловнѣ самъ Пироговъ впослѣдствіи выправилъ вольную.
Какъ острымъ операціоннымъ ножомъ, нашъ молодой хирургъ расчленялъ теперь и душевныя качества своихъ ближнихъ, ихъ умственное развитіе, житейскія воззрѣнія. Устоитъ ли противъ такого критическаго анализа былой "предметъ" его, дочка его крестнаго отца Латугина? Нѣтъ! лучше не дѣлать такой попытки. И онъ ни разу такъ и не заглянулъ въ столь дорогой ему прежде домъ у Ильи Пророка на Жеманной.