Рыжая мать-муравьиха отдыхала опять на пологом скате муравейника. Около нее нежилась на утреннем солнышке ее рыжая свита.
-- И где это он запропастился, наш бравый атаман-богатырь? -- говорила муравьиха, заслоняясь рукой от солнца и смотря вдаль.
-- Да вон никак он и идет, -- заметил один из свитских.
-- Где? Где?
-- А вон там, у мухомора...
-- И то, он! Да что это с ним? Идет понурясь, усами размахивает, точно сам с собою разговаривает... Уж не спятил ли с ума, прости Господи!.. Нет, вот кланяется по сторонам. А народ-то за ним так, вишь, и бежит, так и валит. Работу бросили, победителя встречают! Он говорит им что-то и идет вперед. А они, вишь, как шальные, бегут вслед за ним, кричат... Что они кричат такое?
-- На вече! На вече! -- донеслось теперь совсем явственно, сквозь смутный гул волнующейся толпы.
-- На вече? -- повторила муравьиха. -- Что ж! Народ желает, -- пойдемте, господа.
Ворота были уже запружены напиравшим отовсюду чернокожим населением, так что мать-муравьиха с рыжею свитой не без труда протолкалась внутрь муравейника. Когда они добрались до центральной подземной залы, служившей для подобных вечевых сходов, громадная зала была уже битком набита муравьиною чернью. Посреди залы на камешек взмостился сам муравей-богатырь Грызун.
-- Любезные сограждане, рыжие и черные! -- начал он, когда шум кругом понемногу утих. -- После вчерашнего боя я не вернулся вместе с войском... Вы догадываетесь, конечно, почему! Бой увенчался полным успехом; но смел ли я один принять все почести благодарного народа? Всякий порядочный муравей добросовестно исполняет долг свой. И могу засвидетельствовать здесь, перед лицом целого муравейника, что весь летучий отряд мой, до последнего муравья, вел себя молодецки. За что же одному больше почестей, чем другим?..
-- Браво! Очень хорошо! -- пронеслось одобрительно по многотысячной толпе.
-- Задержало меня, впрочем, и нечто другое, -- продолжал Грызун. -- Я, извольте видеть, повстречался с атаманом скотоводов. Он был так любезен, что пригласил меня взглянуть в их коровье царство, и я не счел возможным отказаться.
-- Слушайте, слушайте! -- раздалось опять с разных сторон.
-- Любезные сограждане, буду говорить откровенно. Хотя между муравьями племя скотоводов и считается вообще не ниже нашего, земледельческого, но в душе каждый из пас, конечно, считает себя выше их. И точно, о земледелии они и понятия не имеют. Зато молочное хозяйство у них доведено до такого совершенства, что поспорит даже с нашим земледелием. Да, скажу по совести, меня зависть взяла! "Да что же у них может быть такое?" -- спросите вы. -- А вот что. Каждый из вас ведь тоже не прочь в жаркую пору прохладиться молочком: подвернется корова -- ну, как упустить, не подоивши? А там у них, вообразите, не только содержится постоянный домашний скот, а заведены даже особые питомники телят! И взращиваются у них эти телята всех цветов радуги и самых изящных форм. "Да что проку в этом?" -- скажете вы. Прок огромный! С формой и цветом скотины меняется и вкус цолока, и какого ни отведаете -- пальчики оближете! А есть и такое, под названием "маковая росинка", что от одной капли охмелеешь, повеселеешь и всякое горе забудешь, и весь свет обнять готов.* Но это не все: муравьиная детвора у них ничем иным не кормится, как парным молоком. И посмотрели бы вы, какие все пузыри! А о детских болезнях у них, говорят, и слыхом не слыхать. Так вот что значит образцовое скотоводство!.. Любезные сограждане, хорошее перенимать никогда не поздно. Век живи, век учись. Не послать ли нам кого из нашей молодежи в науку к скотоводам?
Речь молодого атамана произвела глубокое впечатление. Вся громадная вечевая зала разом зашумела, загудела, как вскипевший над огнем котел. Напрасно почтенная мать-муравьиха возвышала голос, чтобы восстановить тишину. У нее, бедной, была одышка, и тонкий голосок ее совершенно затерялся в общем гомоне.
Тут сквозь передние ряды черни протискался вперед невысокий, но дюжий чернокожий.
-- Прошу слова, атаман!
Грызун приподнял его за усы и усадил к себе на плечи. Оттуда чернокожий оратор окинул всю аудиторию быстрым взглядом и заговорил:
-- Дорогие сограждане! Все мы здесь -- и черные, и рыжие, -- разумеется, с самым лживым участием выслушали любопытный рассказ нашего уважаемого атамана-богатыря о путешествии его в коровье царство. Все мы одинаково сочувственно отнеслись к его мысли -- завести и у нас правильное молочное хозяйство. Но... едва ли я ошибусь, если скажу, что последнее его предложение -- идти в науку к скотоводам -- не нашло того же сочувствия.
-- Верно; слушайте! -- раздались отовсюду поощрительные возгласы.
-- Ведь это, другими словами, чтобы мы, земледельцы, ходили на задних лапках перед кем? -- перед муравьями, не знающими и азбуки полеводства, перед какими-то скотоводами! А ну как, в довершение позора, они ушлют нас еще с длинным носом? Тогда война неизбежна. Так не проще ли начать прямо с этого -- с войны? Угнать у них весь скот -- и дело в шляпе. Кто за войну -- вверх усы!
Вся зала ощетинилась усами.
-- За войну, кажется, все единогласно? Итак, остается выбрать только главнокомандующего. Но о выборе, я думаю, теперь и речи быть не может. Один муравей у всех на виду: наш славный атаман-богатырь Грызун.
-- Грызуна! -- заревела ликующая толпа.
-- Любезные сограждане! -- заговорил тут в свою очередь Грызун. -- Я глубоко тронут... Я не знаю, как и выразить свою благодарность... Но, расставаясь с атаманом скотоводов, я поклялся ему в вечной дружбе. Как ни ценю я ваше высокое доверие, но должен отказаться от незаслуженной чести...
Кругом пронесся угрожающий ропот.
-- Ты не имеешь никакого права отказываться! -- запальчиво вскрикнул на шее Грызуна чернокожий оратор. -- Какое дело нам до твоих личных отношений к тому или другому? Народ тебя выбрал, -- и ты должен повиноваться.
-- Пропустите, господа, мать-муравьиху, -- послышались тут голоса, -- матушка говорить хочет.
Толпа расступилась: несколько услужливых рук подхватили грузную матушку-муравьиху и поставили ее на камешек рядом с Грызуном. Она сострадательно оглядела последнего, обняла его усом и обратилась затем к народу:
-- Милые дети мои, рыжие и черные! Грызун принимает ваш выбор и приложит весь свой ум, всю свою хитрость, чтобы с наименьшею потерей обеспечить нам полную победу. С закатом солнца он двинет всю нашу боевую армию в поход. Теперь же, на прощанье, общий роздых и двойной паек на брата.
Воздух огласился радостными криками:
-- Ай да матушка-муравьиха!
И все трое -- муравьиха, Грызун и чернокожий оратор -- очутились на руках ликующего народа.