ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Филимон Бузыкин.
Медляев.
Пассажирка.
Носильщики.
Пассажиры.
Вагон. Бузыкин и Медляев у окна, находящегося против зрителя. По коридору пробегают носильщики с вещами и проходят пассажиры. Звонок.
Бузыкин. Второй?
Медляев. Первый.
Бузыкин. Куда изволите ехать?
Медляев. Я не еду. Провожаю (выглядывает в окно.) Ах, ты, Господи... Нет ее!.. Вот увидите -- опоздает... Всегда так.
Бузыкин (неопределенно). Да...
Медляев (продолжая смотреть в окно). Вот кажется. Нет, не она...
Бузыкин (тоже смотрит в окно). Вы об этой даме? В черном?
Медляев. Да. Ошибся. Мне показалось, сестра... Сестру я провожаю.
Бузыкин. Недурная бабеночка!
Медляев (удивленно). Кто?!. Сестра?
Бузыкин. Нет... Эта дама, что прошла (взволнованно.) Вот... вот! Возвращается! Посмотрите, посмотрите, какая хорошенькая.
Медляев. Да... Женщина -- настоящая. Правильная.
Бузыкин (восторженно). Эх... люблю я ихнего брата. То есть вы и представить себе не можете, до чего люблю...
Медляев. Ну, это не трудно представить... Я и сам, знаете, по этой части...
Бузыкин (хохочет). Да ну?!!
Медляев (в тон ему). Да... уж знаете...
Оба смеются.
Бузыкин (вздыхая). Только не везет мне в этих делах.
Медляев. То есть, как это, не везет?
Бузыкин. Да вот, не знаю, как с ними обращаться... с бабеночками... не умею я... не выходит у меня.
Медляев. Ну, это штука не хитрая... Всякой женщине можно при желании вскружить голову...
Бузыкин (недоверчиво). Ну, уж и всякой...
Медляев (убежденно). Всякой! Уж вы мне поверьте!.. Я в этих делах -- мастак! Всякую женщину можно поймать "на приемчик"... Нужно только знать приемы...
Бузыкин (недоверчиво). Какие приемы? А вы их знаете?..
Медляев. Я-то!.. Пора бы кажется.
Бузыкин (радостно). Слушайте! Милый! Расскажите, а?.. Ах, ты Господи... (Суетливо.) Позвольте представиться, Бузыкин моя фамилия... Филимон Бузыкин... Ах, ты Господи!
Медляев (пожимая его руку). Медляев. Помощник присяжного поверенного. Да что же мы стоим тут в коридоре? Носильщики толкают...
Бузыкин. В самом деле! Зайдем в купе. У вас билет сестры?
Медляев. Да. Восьмое место. Тут вот рядом. Что ж, можно пока подождать и здесь.
Входят в купе и садятся. По коридору снуют пассажиры и мимо окна мелькают фигуры проходящих по перрону.
Бузыкин (ударяя Медляева по коленке). Так вот вы мне и скажите. А? Голубчик, а?
Медляев. Что?
Бузыкин. Да вот... про приемы эти самые... Касательно уловления бабеночек...
Медляев. Ну, об этом долго рассказывать.
Бузыкин (умоляюще). А вы вкратце... вкратце...
Медляев. Разве что вкратце... (смотрит на часы.) Времени-то мало. Ну-с... Знаете ли вы, что всех приемов существует семь!.. Начнем с первого номера.
Бузыкин (вынимает книжечку). Вы уж позвольте мне записать... Так... Для памяти...
Медляев (смеясь). Ого! Вы, вижу, это на серьезную деловую ногу ставите. Пишите, если хотите... Так вот-с: номер первый! Это номер простой: "Сударыня! Жизнь так прекрасна! Надо торопиться! Второй раз молодости уже не будет. Надо ловить момент. Мы оба молоды и прекрасны -- пойдемте ко мне на квартиру". Если она скажет, что это грех, можно возразить самым небрежным тоном: "какой там, к черту, грех?! Все пустяки и трын-трава!"
Бузыкин. И это все?
Медляев. Все. Это, повторяю, простой, дешевый базарный номер. А вот второй номер...
Бузыкин (бросается навстречу входящему пассажиру, яростно). Занято здесь, все занято... (закрывает двери). Шляются тут... Простите (садится). Да... так -- второй номер?..
Медляев (закуривая папиросу). Второй номер будет почище. Здесь надо бить на ошеломляющую грубость. Вы говорите: "Эй, вы... чего вы там ломаетесь? Целуйте, слышите?! Ведь я знаю, что я вам нравлюсь"... Тут даже уместен переход на "ты": "Эй, миленькая, не кочевряжься, а то ведь мне не долго и придушить тебя".
Бузыкин (пораженный). Как? Так грубо?
Медляев. Именно грубо. Так сказать, работа "под апаша". Женщины иногда любят свирепые страсти.
Бузыкин (всплескивая руками, простодушно). Господи! Кто бы мог подумать! Вот-то бабье проклятое!
Медляев. Да-с... А то вот есть еще и третий номер: равнодушие, смешанное с пренебрежением. Вы стараетесь говорить женщине только колкости -- стараетесь подчеркнуть, что она самая ординарная натура, которых -- сотни. Женщину это ужасно разжигает, и она сейчас же стремится доказать, что она не такая, что она оригинальная... Тут-то и попадается голубушка! Берите ее тогда голыми руками.
Бузыкин (восторженно). Голыми?! Хи-хи! Боже ж ты мой, ах ты, Господи! Вот штука-то!
Медляев. Погодите, это еще пустяки! Номер четвертый... Позвольте, а мы услышим второй звонок.
Бузыкин (возбужденно). Услышим, услышим! Говорите скорее, пожалуйста. (Стук.) Занято! К черту!
Медляев. Так вот-с, номер четвертый. Номер этот основан на заботливости и предупредительности. При этом обязательно нужно подчеркнуть ваше знакомство с обычаями света. Поклоны, расшаркивание, поцелуи руки. Рекомендуется также при первой встрече с женщиной принять вид человека, остолбеневшего от удивления и восторга перед красотой ее. Можно быть даже неловким от смущения в первый момент; уронив что-нибудь, что ли... это всегда прощается.
Бузыкин. Прощается, говорите? Позвольте записать.
Медляев. Пятый номер стар, как мир. Это действие на ревность. Вы или делаете вид, что разговариваете с какой-нибудь дамой по телефону, или, как будто случайно, роняете на пол какое-нибудь письмо от женщины, схватываете и рвете на мелкие кусочки. Из ста случаев -- девяносто девять, что женщина, видя это, сбросит с себя маску и попадется... А вот шестой номер, -- это, батенька, штука тонкая, деликатная...
Бузыкин (взволнованно). Тонкая? Да что вы! Говорите, ради Бога, говорите... Вот-то прелесть, что я вас встретил. Есть же люди, Господи!
Медляев. Шестой номер требует известной интеллигентности и чутья. Подходить нужно издалека. Вы спрашиваете: "Послушайте, вам не кажется странным, что нас судьба свела вместе?" -- "Почему же странно? Мало ли кто с кем знакомится?" "О, нет! Вы знаете, что такое Ананке?" -- "Не знаю". Тут вы наклоняетесь к ней и говорите глухим надтреснутым голосом: "Ананке -- судьба. Я чувствую всеми фибрами, что эта встреча не окончится простым знакомством, что мы предназначены друг для друга. Может быть, вы будете бороться, будете стараться убежать, но -- ха-ха-ха! -- это бесполезно. От Ананке еще никто не убегал! Понимаете, это уже решено там где-то! Сопротивляться? О, неужели вы не слышите таинственно гудящего сверху рокового колокола: поздно! Поздно! Поздно! К чему же тогда борьба? Ха-ха-ха! С Ананке не борются!" Ну, конечно, бедняжка, видя что раз уж там где-то решено и что борьба бесполезна, сама заражается духом мистического начала и подходит к вожделенному концу. Ловко?
Бузыкин (потрясенный). Скажите! Откуда же вы все это так хорошо знаете?
Медляев. Опыт, батенька, многократный опыт.
Бузыкин. Ну!? И как же... Опыты эти самые... всегда кончались благополучно?..
Медляев. Гм... бывают и неудачи. Приходилось испытывать. Моя жизнь -- сплошной дневник происшествий: чем-то обливали, чем-то колотили, откуда-то сбрасывали, из чего-то стреляли... но как видите, ничего... Жив, здоров и даже весел...
Бузыкин. Вот вы тут сказали мне о шести номерах. А вы говорили их всего семь... Какой же седьмой?
Медляев. О, седьмой! Это самый гениальный, самый верный номер! Причем этот действует на всех. Когда все шесть номеров не действуют, -- седьмой бьет наверняка... Это средство испытанное и верное.
Бузыкин. Говорите, говорите же скорее.
Медляев. С удовольствием... Седьмой номер заключается в том, что...
Второй звонок.
Медляев. Ах, черт! Второй! Через две минуты поезд уходит, а сестры нет! (Бежит к дверям.) Извините... до свидания...
Бузыкин (хватает его за пиджак). Постойте! Ради Бога... одну секунду... Скажите только...
Медляев (отбиваясь). Некогда... некогда!! В другой раз! (Убегает.)
Бузыкин (подавленный). Убежал... Что же это за седьмой номер... Проклятый звонок! И чего это спешат, не понимаю...
В дверях показывается пассажирка, за ней носильщик.
Пассажирка. Здесь не занято?
Бузыкин (сначала делает вид, что остолбенел от восторга, потом, очнувшись, преувеличенно, любезно). Нет, нет, сударыня... пожалуйста.
Носильщик кладет на верхнюю полку вещи, получает деньги и уходит. Дама устраивается. Третий звонок.
Бузыкин. Поехали!
Пассажирка (молчит).
Бузыкин (в сторону). Гм... штучка не вредная... попробовать разве?.. (Откашливается.) Далеко изволите ехать?
Пассажирка. В Петербург.
Бузыкин. Вот совпадение-то. Представьте и я в Петербург... Как это говорится: "гора с горою не сходится, а человек с человеком всегда". (В сторону.) Хо-ро-шень-кая!... Хе-хе!.. Ужасно люблю дорожные приключения. Попробовать разве?.. Номера-то эти, а? С какого бы только начать? (Смотрит в книжечку.) Начнем с четвертого. Гм... "Заботливость и предупредительность" (на момент задумывается.) Ага! (Сбрасывает с полки сак пассажирки и, подхватив его на лету, передает ей.)
Пассажирка (удивленно). Что это такое? Зачем это?
Бузыкин. Может, вам отсюда что-нибудь нужно вынуть? Книжку или какую-нибудь там пудру, помаду? Дело, знаете, дорожное...
Пассажирка (сухо). Ничего мне не нужно. Положите сак обратно.
Бузыкин. Слушаю-с. (Пауза.) Может окошечко открыть?
Пассажирка. Оно открыто.
Бузыкин. Тогда не закрыть ли?
Пассажирка. Не надо.
Бузыкин. Может, лимонаду хотите?
Пассажирка. Спасибо, не хочу.
Бузыкин. Я бы достал. Скушать, может, что-нибудь желаете -- рябчик, ветчина, отбивные котлеты? На первой же станции сбегаю...
Пассажирка. Не надо!
Бузыкин. А то бы сходил.
Пассажирка. Говорят вам, не хочу!
Бузыкин (после паузы смотрит в книжку и тихо читает). "Знание светских обычаев"... (в сторону.) Попробуем. (Громко.) Гм... Ха-ха! Есть люди, которые закуривают папиросу, не спросив даже разрешения у дам. Вот уж никогда бы себе этого не позволил.
Пассажирка (сухо). Вы это ставите себе в заслугу?
Бузыкин. Нет, чего там! А я одного субъекта знал; полное отсутствие уменья вращаться в обществе; недавно заезжаю к нему и, не застав дома, оставляю карточку с загнутым углом. На другой день встречаю его, а он и говорит: "Ты что же это мне поломанные мятые карточки оставляешь? Не было целой?" Я чуть не помер со смеху!
Пассажирка (молчит).
Неловкая пауза.
Бузыкин (в сторону). Не действует!.. Пойдем дальше... ( Смотрит в кни ж ку, и вдруг хватает руку пассажирки и целует ее.)
Пассажирка (пораженная). Это еще что такое?
Бузыкин (тупо). Гм! Красивая ручка.
Пассажирка (возмущенно). Послушайте, вы знаете, как называется человек, который лезет целовать руку незнакомой даме?
Бузыкин. Душою общества.
Пассажирка. Нет! Нахалом он называется! Вот как!
Бузыкин. Да ну? (смущенно откашливается в сторону). Ясное дело, она не знает четвертого номера. Попробую другой (смотрит в книжку.) Шестой! (Гро м ко.) Послушайте, вам не кажется странным, что судьба свела нас вместе?
Пассажирка (пожимая плечами). О, Господи! Мало ли с кем приходится ездить в пути.
Бузыкин (глухо и трагически). Нет, нет! Вы знаете, что такое Ананке?
Пассажирка. Станция?
Бузыкин. Нет-с, не станция! Никакая не станция. Это судьба, рок! По-гречески. Ни один человек не избежит Ананке! И вот знаете ли... (Близко н а клоняется к ней и говорит трагическим полушепотом.) Знаете ли вы, что у меня есть способность прозревать будущее: Ананке свела нас, и эта встреча будет для вас очень важной. Да-с! Решающей на всю жизнь... Сопротивляться? Бежать? Ха-ха-ха! Не поможет! Не-е-ет-с, голубушка, не отвертитесь!
Пассажирка. Послушайте...
Бузыкин. Нет, вы послушайте! Слышите, как наверху гудит таинственный колокол: "поздно, поздно!"
Пассажирка (с досадой). Что вы там болтаете? Предупреждаю, что если вы позволите себе, что-нибудь лишнее, я вас так отделаю, что долго не забудете.
Бузыкин (в сторону). Гм... Трудный случай (смотрит в книжку). Может быть, первый подействует? Действительно, он как-то проще. (Громко.) Сударыня! Жизнь прекрасна, пока мы молоды! Нужно торопиться, ловить моменты счастья и вообще... гм... Тут, кстати, есть свободное купе... Вы скажете: "это грех"... Но ведь жизнь не ждет!
Пассажирка (раздраженно). Послушайте! Вы просто глупый, развязный нахал и больше ничего.
Бузыкин (сначала ошеломлен, но затем, видимо, решившись на что-то, говорит в сторону). Ладно, хорошо! Номер второй! (Откидывается на спинку д и вана, заложив ногу на ногу и вызывающе говорит.) Ну, довольно, миленькая моя! Терпеть не могу, когда ломаются! Ведь я тебя раскусил! Поцелуй-ка меня лучше, пока я не отколотил тебя, как следует. А если что, так ведь я и придушить тебя могу! Го-го! Не впервой!
Пассажирка (хладнокровно измерив его фигуру с головы до ног). Не думаю, чтобы вы были сумасшедший или пьяный. Просто, вы мелкий наглец, пользующийся тем, что женщина одна и никто из присутствующих не может заступиться за нее... Но все-таки я не боюсь вас. Вы просто мне жалки и омерзительны.
Бузыкин (в сторону). И этот номер не годится. Что за оказия?! (взволнованно.) Но какой же, какой? (ищет в книжке, быстро перелистывая стр а ницы.) Гм... Попробую третий -- "равнодушие". Ага. (Громко.) В сущности, я только хотел испытать вас. Вы, однако, оказались самой ординарной натурой, которые мне приходилось встречать сотнями... Боже, как трудно найти оригинальную женщину... Ай-я-яй, как трудно!
Пассажирка. Если вы ищете ее таким образом, то...
Бузыкин. О, я сразу увидел, что вы не такая... (Презрительно.) Правда, личико у вас довольно миловидное, свежий цвет лица, но ведь у тысяч женщин можно найти это... Неужели, вы серьезно думаете...
Пассажирка. Оставьте меня в покое! Ничего я не думаю! Если вы не перестанете болтать, я уйду в другое купе.
Бузыкин (в отчаянии, тихо). Ну, последний номер. Пятый! На ревность. Господи благослови! Если и этот не поможет... (Громко.) Сейчас на станции мне удалось видеть прехорошенькую барышню. Она на меня посмотрела довольно жгуче, а когда я, проходя, невольно толкнул ее плечом, она засмеялась.
Пассажирка (молчит).
Бузыкин (в сторону). Молчит... Кажется, действует. Подожди же! (Выним а ет из жилетного кармана часы, умышленно и грубо роняет на пол письмо.) Ах!.. Письмо!.. Ради Бога, не дотрагивайтесь до него! Его нельзя читать... Гм... Уверяю вас, что я этой женщины не знаю. Мало ли кто и что захочет мне писать... Нет, ни за что, ни за что я не дам вам его прочесть (рвет письмо).
Пассажирка (с досадой встает и берет свой сак). О, Господи, какой кретин! Какое невероятное дерево...
Бузыкин. Позвольте, я вам помогу.
Пассажирка. Не надо! (Идет к двери.)
Бузыкин (хватая ее за руки и платье). Еще раз спрашиваю вас, знаете что такое Ананке? Уходите? Жизнь коротка и нужно ловить... Эй, поцелуй меня или я тебя полосну ножом по горлу, подлая девчонка... Я...
Пассажирка (ударяет его по щеке и быстро выходит из вагона).
Бузыкин (растерянно). Вот! (Потирает щеку.) Эх! Не следовало все номера сразу. Ах, ты, Господи! Вот седьмой бы номер! Тот наверное подействовал бы. Какое идиотство! Сбежал и не сказал, что это за номер. Господи! Что же это за номер седьмой? Дорого бы я дал... (Темнота.)
В темноте занавес опускается. Потом свет. Перед опущенным занавесом стоит Медляев, непринужденно заложив руки в карманы. Обводит взглядом зрителей.
Медляев. Ого, господа! Я вижу, что и вы в глубине души сильно заинтересованы: что же это за номер седьмой? Каждый мужчина думает: эх, узнать бы этот верный, всегда бьющий в цель номер. Эх, овладеть бы им, сделаться Аладдином, обладателем волшебной лампы, которая творила чудеса... Номер седьмой... Ну, что уж... Открыть вам его, господа? Вы подумайте: простой, верный удивительный способ! Правда, он очень нескромен, но я надеюсь, что вы окажетесь философами и не будете очень возмущаться и негодовать по поводу "седьмого номера". О, будьте покойны: сущность номера седьмого не сложна. Не нужно много слов для определения его. Вернее, даже совсем не нужно слов. Номер седьмой? Это только один мой жест, одно движение... Смотрите... (Пауза.) Не соблаговолите ли, дамы, на минутку отвернуться. Отвернулись? Мерси! Вот! (Сует руку в жилетный карман, вынимает золотую монету, поднимает ее над головой; держит несколько секунд).
Темнота. Медляев исчезает.
Занавес