ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Уваров, художник.
Катя, его жена, натурщица.
Двуутробников.
Ломакин.
Горничная.
Действие происходит в квартире художника Уварова. Небольшая, скудно ме б лированная комната.
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
В правую дверь входит Двуутробников, за ним горничная.
Двуутробников (игриво поглядывая на горничную). Это здесь, значит?
Горничная. Так точно, здесь.
Двуутробников (берет ее за подбородок). Ну, как ты тут... вообще, а?
Горничная. Что такое?
Двуутробников. Как тебя тут... хорошо кормят? Гм!.. Кажется, недурно (п ы тается ее обнять). Ишь ты, какая гладкая!..
Горничная. Оставьте! Я барыне пожалуюсь! (вырывается). Не смейте целоваться!
Двуутробников. Подумаешь! Недотрога какая... Да я и не целовал тебя... А просто хотел узнать, хорошо ли ты тут содержишься... Долг каждого порядочного человека узнать -- хорошо ли живется рабочему человеку. Ну, ступай, рабочий человек. Барыня-то твоя скоро выйдет?
Горничная. Сейчас, сейчас. Я ужо побегу на кухню. (Убегает.)
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Двуутробников (один). (Всматривается, вынимает из кармана газету; ищет среди объявлений.) Ну, проверим, еще раз... Где тут оно? А! Вот!.. Гончарная улица... Так. Она! Дом номер восемь... Есть! Вот она. Дальше: "натурщица -- прекрасно сложена, великолепное тело, предлагает художникам услуги по позированию". Хи-хи! Знаем, мы, какая ты натурщица... Такая же, как и я художник. Однако, где же она?
Входит Катя. Она в голубом пеньюаре; ласковая и вместе с тем серьезная.
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Двуутробников. Вот! Есть и натурщица. Все на своем месте. (Громко.) Здравствуйте... мм... милая!
Катя. Вы насчёт позирования? Да? Художник? (Подает ему руку.) Очень приятно.
Двуутробников (игриво). Ху... художник? Ну, что вы! Хе-хе! Откуда вы могли догадаться, что я художник?..
Катя (смеется). Вот тебе раз! А зачем бы вы тогда пришли, если не художник? В академии?
Двуутробников. В... в чем?
Катя. Я спрашиваю: в академии работаете?
Двуутробников. О! Нет! Напротив.
Катя. Как напротив? (Садятся). Напротив академии?
Двуутробников. Нет, я говорю это самое. Вообще, гм!.. Я, знаете, враг сухого академизма. Хе-хе-хе!..
Катя. Значит, в частной мастерской? У кого же?
Двуутробников. У этого... Как его... (берет ее руку). Красивая ручонка. Хе-хе! У этого... Такой высокий, знаете? Он еще в доме квартиру снимает...
Катя. Кто же это? Не могу догадаться?
Двуутробников (придвигаясь к ней ближе). А вот догадайтесь!.. Хе-хе!
Катя (сморщив брови, задумывается). У кого же? Это трудно догадаться... Мастерских много: Сивачев, Гольбергер. Или вы могли работать у Цыгановича... Положим, у Цыгановича скульптура... Ну, еще кто есть? Перепелкин, Демидовский, Стремоухов... У Стремоухова, да? Вижу по вашим глазам, что угадала.
Двуутробников. Именно, у Стремоухова. (Решительно.) Да! Конечно, у него!..
Катя. А-а! У Василь Эрастыча?!.. Ну, как он поживает?
Двуутробников. Да, ничего, спасибо. Пить, говорят, недавно начал.
Катя. Как "начал"? Да он уже лет 15, как пьет?
Двуутробников (с искусственным удивлением). Да что вы! Эх, Стремоухов, Стремоухов. Вот не подозревал... А по виду такой скромник.
Катя. Где там скромник! Гуляка и пьяница, хотя и золотое сердце... Вы ему от меня кланяйтесь. Я давно его не видала... С тех пор, как он с меня "Девушку со змеей" писал... Я давно ведь позирую...
Двуутробников (с беспокойством). Позвольте... Да вы серьезно позируете?
Катя. То есть... как серьезно?.. А то как же? А как же можно иначе позировать?
Двуутробников. Нет, я хотел это спросить, как его... Хотел спросить: не устаете?
Катя. О, нет! Привычка.
Двуутробников. И, неужели... Кх-кхе! Совсем раздеваетесь?
Катя. Позвольте... А то как же?
Двуутробников. Как же? Я вот и говорю: Как же... Не холодно?
Катя. О, я позирую только дома, а у меня всегда 16 градусов... Если хотите, мы сейчас же можем и поработать (вид у нее самый деловой). Вам лицо, бюст или тело?
Двуутробников. Тело!! Конечно, тело. Я думаю, тело; как же иначе... Гм!..
Катя. У вас ящик в передней?
Двуутробников. К... какой... ящик?
Катя. Или вы с папкой пришли? Карандаш?
Двуутробников. Ах, какая жалость! Ведь я забыл папку-то... И карандаш забыл... Хи-хи! Ну, да это ничего, что с пустыми руками... А? Пустяки... Что такое, в сущности говоря, папка (придвигается к ней ближе.) А? хи-хи... Ничего? Катя (добродушно). Конечно, ничего. Мы это все сейчас устроим... Александр!! Са-аша!
Слева дверь отворяется, входит Уваров. Он широкоплеч, с косматой гривой на голове, в поношенной блузе, в одной руке палитра, в другой кисть.
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Те же и Уваров.
Двуутробников (привставший было со стула, снова падает на него). Ого!
Катя. Вот познакомьтесь -- мой муж. Он тоже художник. Представь себе, Саша, -- твой рассеянный коллега пришел меня писать и забыл дома не только краски и холст, но и карандаш... и даже альбом! Ох, уж эта богема (укоризненно качает головой). Предложи ему что-нибудь, Саша...
Двуутробников (выйдя из оцепенения). Да нет, нет, не надо. Зачем же... Не надо!!
Уваров. Вот еще глупости! Почему не надо?
Двуутробников. Да мне неловко... Чего там! Я уж лучше домой сбегаю... Я тут... В трех шагах. Я... как это называется... (суетится, отыскивая шляпу).
Уваров. Да зачем же? Доска есть, карандаши, кнопки, бумага. Впрочем вы, может быть, маслом хотите?
Двуутробников (глядя на него отчаянным взором; тупо). Маслом! Конечно, маслом...
Уваров. Так пожалуйста! У меня много холстов на подрамниках. По своей цене уступлю. Катя, принеси!
Катя (уходит, приносит мольберт, полотно, краски... Проворно все устана в ливает). Вот так! Вам свету довольно?
Двуутробников (с тоской). Все равно! Довольно.
Катя. Или так поставить? Ближе к окну?
Двуутробников (махнув рукой). Ставьте к окну! Один черт. Мне все равно...
Уваров ложится на диван, хладнокровно покуривая трубку.
Катя. А вы что хотели писать?
Двуутробников. Да этот... Как его... Этюд.
Катя (смеясь). Я знаю -- этюд. Но этюд чего? Просто голое тело? Купальщицу?
Двуутробников. Да, да, конечно, купальщицу. (Неожиданно спохватывается, испуганно поглядывая на Уварова; прикладывает палец к губам; опасливо.) Да... Эту... Купальщицу... Только вы прикройтесь чем-нибудь... Этой... Шкурой... У вас нет ли какой-нибудь шкуры? И венок на голове... Виноградный. И в руках такая... рюмка... Бокал такой!
Катя. Так какая же это купальщица? Это вакханка.
Двуутробников. Нет, купальщица... Ну, да... вакханка, конечно, но которая хочет купаться. Понимаете? Она, собственно не хочет, а так... Собирается только... с мыслями. "Вот, мол, возьму, погуляю немного, а потом выкупаюсь... На днях как-нибудь"...
Катя. Какой странный сюжет... Ну, ладно! (Уходит в левую дверь.)
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Те же без Кати.
Уваров. Вы в чьей мастерской работаете?
Двуутробников (растерянно). В этой... Длинноухова!
Уваров (удивленно). Длинноухова? Я такой и не знаю. Стремоухова, знаю, а Длинноухова нет.
Двуутробников. Ей-Богу, есть, честное слово. Высокий такой, рыжий. У него еще жена есть... Такие милые: Коля и Миша.
Пауза.
Уваров. Представьте, не знаю. Вот странно-то. Он выставляет?
Двуутробников. Что?! (робко поглядывает на Уварова). Как это?
Уваров. Я говорю: этот ваш учитель -- выставляет?
Двуутробников. И... не знаю. Не очень, кажется. Он добрый... Мухи не обидит... Никогда не выставляет!
Уваров. А-а! Затирают, значит. Это бывает... А где его мастерская?
Двуутробников. На этой... Как ее, улицу эту?.. Бр-влскррр...
Уваров. Как?
Двуутробников. Врслкр... (бормочет что-то совершенно непонятное).
Входит Катя. Она с голыми руками; на плечи наброшена полосатая шкура; на голове виноградные листья, в руках бутафорская чаша...
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ
Те же и Катя.
Катя. Ну, вот и я. Скоро? Я стану здесь. Или вы хотите полулежа?..
Двуутробников (с тоской). Стойте уж! Ладно.
Катя. А с чашей что сделать? Может поднять ее?
Двуутробников (тоскливо). Да зачем!.. Поставьте ее на пол, все равно... Пусть себе стоит, Бог с ней.
Катя. Руки я заложу за голову, а одну ногу выставлю...
Двуутробников. Заложите... выставьте... Впрочем, нет; выставлять не надо. Стойте так... (Катя становится в позу и замирает.)
Катя. Готово!
Двуутробников. Ага, спасибо! (ходит неуклюже вокруг мольберта, спотыкаясь о ящик с красками; потом садится на стул, придвигает его к дивану, на котором лежит художник.) -- Ну, а вы как, вообще... поживаете? Расскажите что-нибудь о себе... Выставляете?
Уваров. Пока нет.
Двуутробников. Это хорошо. Это очень хорошо! Дела теперь, вообще, с картинами тихие, а?
Катя (капризно). Послушайте, господин художник? Что же это вы... поставили меня в позу, а сами занялись разговорами?.. Нельзя ли поближе к мольберту.
Двуутробников. А?! Хорошо, хорошо. Виноват... Я сейчас. (Беспомощно пер е бирает краски, берет одну, пытается выдавить ее на палитру).
Уваров. Что вы делаете? Ведь вы не из того конца выдавливаете краску.
Двуутробников (растерянно). Да? Вы так думаете? Однако, такой авторитет, как покойный профессор Якоби советовал выдавливать краску именно отсюда. Тут она свежее...
Уваров. Да ведь краска будет сохнуть!
Двуутробников. Ничего. Водой после размочим...
Уваров. Водой?!! Масляную краску?!..
Двуутробников. Я говорю "водой" в широком смысле этого слова. Вообще -- жидкостью... (роется в ящике.) Вот странная вещь, все краски у вас есть, а телесного цвета нет.
Уваров. Да зачем вам телесный цвет? Такого и не бывает.
Двуутробников. Вы так думаете!? В... "Художественных письмах" Александра Бенуа прямо указывается, что тело лучше всего писать телесным цветом.
Уваров. Позвольте... Да вы писали когда-нибудь масляными красками?
Двуутробников. Сколько раз! Раз десять, если не больше.
Уваров. И вы не знаете смешения красок?
Двуутробников. Я-то знаю, но вы, я вижу, не читали многотомного труда члена дрезденской академии искусств, барона Фокса, "Искусство не смешивать краски".
Уваров. Нет, этого я не читал.
Двуутробников. То-то и оно. А что же тут нет кисточки на конце? Одна ручка осталась и шишечка...
Уваров. Это муштабель. Неужели, вы не знаете, что это такое?
Двуутробников. Я-то знаю, но вы, наверное, не читали "Записок живописца" профессора Пеля с сыновьями, который пишет о роли муштебеля в живописи -- следующее... Впрочем, не будем отрываться от работы... (берет палитру, кисть, начинает писать... Получается детский, уродливый рисунок)...
Уваров. Подвигается?
Двуутробников. Да знаете, понемногу. Тише едешь, дальше будешь. Академик Бехтерев очень умно высказывается об этом в своих "Выпусках живописи". Хотя я, знаете, не поклонник сухого академизма... (встает, отходит от холста, с а модовольно любуется в кулак, склоняя голову).
Уваров (встает с дивана, заглядывает тоже в полотно). Гм!..
Двуутробников. Что? Нравится?
Уваров. Это... очень... оригинально... Я бы сказал -- даже не похоже!..
Двуутробников (успокоительно). Бывают разные толкования. Золя сказал: "Жизнь должна преломляться сквозь призму мировоззрения художника".
Уваров (деликатно). Так то оно -- так... Но вы замечаете, что у нее грудь на плече?
Двуутробников (с убеждением в голосе). Так на своем же!
Уваров. Странный ракурс.
Двуутробников. Вы думаете? Этот? Я его сделаю пожелтее...
Уваров. Причем тут -- "желтее". Ракурс от цвета не зависит.
Двуутробников (снисходительно). Не скажите. Куинджи утверждал противное.
Уваров. Гм! Может быть, может быть... Вы не находите, что на левой ноге один палец немного... лишний...
Двуутробников. Где?! Ну, что вы! Раз, два, три, четыре... пять, шесть... А! Этот? Это тень, шестая. Это я так тень сделал. Правда, красиво? (Любуется в кулак.) Впрочем, можно ее и стереть...
Уваров. Конечно, можно. Даже должно... Только вы напрасно пишете все тело индейской желтой.
Двуутробников (в сторону, обращаясь к публике). Видали художничка? Вот осёл-то!.. То говорит -- телесной краски нет, а потом сам же к цвету придирается!.. (Громко Уварову.) Я вижу, что вам просто моя работа не нравится!..
Уваров (деликатно). Помилуйте! Я этого не говорю... Чувствуется искание новых форм. Рисунок, правда, сбит, линия хромает, но... Теперь вообще ведь всюду рисунок упал. Эх, да знаете вы... Сказать вам откровенно: сколько я ни наблюдаю -- живопись теперь падает. Мою жену часто приходят писать художники. Вот так же, как вы. И что же! У меня осталось несколько их карандашных рисунков, по которым вы смело можете сказать, что живописи в России нет. Мне это больно говорить, но это так! Поглядите-ка сюда! (Берет со стола большую па п ку, разворачивает ее, вытаскивает листы бумаги, показывает лист за листом.) Извольте видеть. С самого первого дня, как жена поместила объявление о своем позировании, -- к нам стали являться художники, но что это все за убожество, бездарность и беспомощность в рисунке! О колорите я уже не говорю! Полюбуйтесь! И эти люди -- адепты русского искусства, призванные насаждать его, развивать художественный вкус толпы! Один молодец -- вы видите? -- рисует левую руку на пол-аршина длиннее правой. И как рисует! Ни чувства формы, ни понятия о ракурсе! Так, ей-Богу, рисуют гимназисты первого класса! У этого голова сидит не на шее, а на плече, живот спустился на ноги, а ноги -- найдите-ка вы, где здесь колено? Вы его днем с огнем не сыщете. И ведь пишут не то что зеленые юноши! Большею частью люди на возрасте или даже старики, убеленные сединами. Как они учились? Каков их художественный багаж? Вы не поверите, как все это тяжело мне. Мы с женой искренно любим искусство, но разве это -- искусство?!
Двуутробников. Да, да... Гм! Конечно. Это прямо-таки удивительно. Ну, я пойду; мне надо... кхм! Ждут дома. Я уж после приду, докончу.
Катя. Можно мне посмотреть?
Двуутробников. Да зачем же смотреть? Лучше не надо. После когда-нибудь.
Катя. Нет, сейчас, сейчас... (накидывает капотик, весело подбегает к мольберту, смотрит. Постепенно с лица сбегает веселая улыбка... Взгляд дел а ется мрачным, губы кривятся в гримасу -- и Катя разражается истерическим пл а чем... Уваров и Двуубортников суетятся около нее, Уваров дает ей воду) ...
Уваров. Ну, успокойся, милая, не надо плакать, ну чего там...
Катя. Нет, нет, замолчи! Ты меня всегда утешаешь, а я всегда на всех рисунках вижу -- какая я уродливая, отвратительная, безобразная... Ты... ты... говоришь "нет, Катя, ты красива, ты чудесно сложена, а только тебя не умеют рисовать"... Неправда! Ты это говоришь из жалости ко мне!.. Ну, предположим, один не умеет, другой, третий... Но почему же -- все? Почему я у всех такая... гнусная? (падает ничком на диван, плечи трясутся от рыданий. Уваров стоит над ней со стаканом воды. Двуутробников находит на подоконнике свою шляпу, пот и хоньку на цыпочках уходит)...
Уваров. Ну, успокойся, милая... Не надо плакать...
Входит горничная.
ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ
Горничная. Там пришли, барыня, по объявлению.... (уходит; входит Лом а кин).
ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ
Ломакин (сияющее лицо; но увидев Уварова, меняет лицо на испуганное). Здравствуйте, мое почтение (проходя мимо мольберта с произведением Двуутро б никова, в ужасе от него отскакивает).
Катя (утирая платком остатки слез). Вы по объявлению? Садитесь, пожалуйста.
Ломакин (поглядывая на Уварова). Я... Да... Так точно.
Катя. Это мой муж, познакомьтесь.
Ломакин (кланяется). Очень... рад! (Пауза. Он говорит в сторону.) Налетел! Тут, кажется, не пообедаешь. (Обводит глазами стены и потолок.) Квартирка не сырая?
Катя. Нет, не сырая.
Ломакин. И теплая? Ванна есть?.. Ход один или два? С дровами?
Катя (на лице недоумение). Да позвольте... Зачем вам это знать?
Ломакин. Вот тебе раз! Да ведь вы же продаете эту квартиру?
Катя. Мы? Продаем? Ничего подобного! Да вы по какому объявлению пришли?
Ломакин (смущен, руки у него трясутся. Вынимает из кармана газету). Вот... Московская улица... Четырнадцать, квартира 3. Продается диван, две скунсовых шубы... Вы извините, пожалуйста.
Катя. Что вы! Какая же это Московская?! Это Гончарная, дом восемь, квартира двадцать...
Ломакин. Да... Тогда извините... Гм!.. Недоразумение!.. Бывает, бывает (уходит, споткнувшись от смущения о ящик с красками).
Катя (подходит к мольберту, снимает рисунок Двуутробникова, долго смотрит на него отчаянным взором).
Уваров (подходит к рампе, разводит руками). Такой странный теперь народ пошел, что даже удивительно! Ху-дож-ни-ки!.. Буквально ничего не понимаю!!
Занавес