Въ самый день пріѣзда княжескаго семейства, Шелопатова получила изъ Петербурга письмо, которое давно уже тревожно ждала. Распечатавъ его нѣсколько дрожащею рукой, она прочла слѣдующее:
"Я думалъ совсѣмъ не отвѣчать на твое дрянное и жалкое письмо, потому что какого же отвѣта оно заслуживало? Но подлая безхарактерность натуры, составляющая мученіе всей моей жизни и истинную причину всѣхъ преслѣдующимъ меня золъ, заставляетъ меня и на этотъ разъ, какъ заставляла тысячекратно прежде, плакать надъ твоими лживыми словами, позорно волноваться и просить.... ну, да, просить опять этихъ лживыхъ словъ, которымъ я не буду вѣрить и за которыя перенесу еще тысячи страданій и униженій, потому что безъ нихъ я ни жить, ни дышать, ни думать не въ состояніи! Ты такъ постыдно овладѣла мною и такъ постыдно я уничтожился что уже не чувствую своего позора и.... да что, ты сама все это знаешь!
"Я понялъ и умомъ, и сердцемъ, и всѣмъ существомъ своимъ ложь твоего письма; о, какъ я все хорошо понялъ! Какъ ты ясно и окончательно высказалась сквозь всѣ твои извороты! Ты великодушно вспоминаешь что беря тебя замужъ, я ничего не обѣщалъ тебѣ и поэтому ты ничего отъ меня не требовала. Да, я не могъ обѣщать тебѣ того безъ чего твоя дрянная природа не способна ужиться и за чѣмъ ты погналась теперь, бросивъ меня такъ мерзко; я не сулилъ тебѣ золота, тряпокъ, тунеяднаго блистанья подозрительною роскошью въ дрянной и подлой толпѣ. Ты отъ меня не требовала этого, ха, ха, ха! Да какъ же бы ты требовала? Развѣ у меня золото зарыто подъ половицей? Развѣ каждая моя копѣйка не проходила чрезъ твои руки? О, какъ я понимаю теперь все наше прошлое, какимъ яркимъ свѣтомъ озарилъ его твой поступокъ! Какъ ясна для меня теперь великодушная твердость, съ какою ты переносила лишенія нашей проклятой жизни! И зачѣмъ, зачѣмъ ты упомянула о нихъ въ твоемъ письмѣ? Какъ ты не догадалась что я не могу повѣрить ни одному твоему слову, ни одной буквѣ!
"Ты говоришь что я ничего не обѣщалъ тебѣ. И однакожь я принесъ тебѣ всего себя, мою душу, мой мозгъ, мою кровь; я уничтожился въ твоемъ приближеніи. Такой страсти, какъ моя страсть, никогда не было, потому что она граничитъ съ подлостью, съ низостью, съ неизмѣримостью уничиженія и позора! Я малодушный, я распутникъ, я пьяница, но я не ничтожество! Ты сама чувствовала это, у тебя у самой волосы подымались дыбомъ, когда на жалкихъ подмосткахъ провинціальной сцены, среди плоской игры бродячихъ трагиковъ, я внезапно высѣкалъ искру того огня за который боги приковали Прометея.... А, ты помнишь это? Ты помнишь трепетъ толпы, внезапно подъятой изъ ямы на озаренную блескомъ высоту? И ничего нѣтъ! Ты прошла по мнѣ какъ смерть, и подъ слѣдами твоими осталась только мерзость запустѣнія. О, какое горькое и оскорбленное чувство накипаетъ во мнѣ въ этитяжкія минуты отрезвленія, и какая мстительная ненависть наполняетъ мою душу!
"А между тѣмъ у меня нѣтъ силы ненавидѣть.... Даже теперь, когда злоба напрягаетъ все существо мое, я чувствую какъ безвозвратно ты владѣешь мною. Милая моя, прости мнѣ мои упреки, я униженно ползаю у ногъ твоихъ и простираюкъ тебѣ руки. Милая, не брось меня такъ безжалостно, дай мнѣ пожить хотя тою презрѣнною страстью, которую я не въ силахъ вырвать изъ себя. Я не говорю: вернись камнѣ; но не отнимай у меня надежды, не разрывай со мной окончательно и безвозвратно. Я все прощу тебѣ, все, только не бросай меня! О, какъ я малодушенъ и гадокъ!"
Пока Шелопатова читала это письмо, ея хорошенькое личико отуманилось. Она была успокоена въ главномъ: она убѣдилась что со стороны мужа ей не грозитъ никакая серіозная опасность. Онъ въ самомъ дѣлѣ такъ рабски принадлежалъ ей что у него не осталось ничего, даже силы ненавидѣть. Но его безпорядочныя, жалкія строки шевельнули въ ней что-то похожее на состраданіе: четыре года замужества,-- цѣлая чужая жизнь испепелившаяся въ эти короткіе четыре года,-- слишкомъ ясно и ярко возстали въ ея воспоминаніи. Ея мужъ былъ совсѣмъ другой человѣкъ когда она выходила за него. Она встрѣтилась съ нимъ въ провинціальной труппѣ, къ которой принадлежала. Онъ былъ безпорядоченъ какъ всегда, но отъ этой безпорядочности вѣяло молодостью и даровитостью; талантъ его не подлежалъ никакому сомнѣнію и обѣщалъ будущность. Шелопатова, выходя за него, была увѣрена что это бракъ по любви. Теперь ей какъ-то странно было объ этомъ вспомнить. Любовь... къ Гришѣ Шелопатову!
Но на самомъ дѣлѣ это не было такъ странно, какъ казалось Катеринѣ Петровнѣ. Гришу Шелопатова погубило то что онъ слишкомъ страстно и слишкомъ по-своему любилъ жену. Безпорядочный въ жизни, онъ конечно былъ еще безпорядочнѣе въ чувствѣ. Для него были невозможны тѣ полу-дружескія, полу-равяодушныя отношенія въ которыхъ находятъ счастливый исходъ такъ много влюбленныхъ супруговъ. Онъ былъ жаденъ и подозрителенъ; подозрѣвать можно было многое. Онъ тотчасъ догадался что былъ несчастливъ, но не кончилъ съ этимъ, а продолжалъ страдать день за днемъ и годъ за годомъ. Сценическому таланту это, конечно, нисколько не помогало; онъ пытался преодолѣть себя,-- ему это не удалось; тогда онъ съ какою-то даже радостью махнулъ на себя рукой: пусть, думалъ онъ съ малодушнымъ раздраженіемъ, пусть знаетъ что она во мнѣ загубила. Но Катерина Петровна, когда подозрѣвала въ немъ эту трагическую идею, только пожимала плечомъ.
Въ одинъ изъ своихъ короткихъ визитовъ, Соловцовъ засталъ Шелопатову съ заплаканнымъ лицомъ и разстроенными нервами. Степанъ Андреевичъ тотчасъ струсилъ и растерялся: онъ рѣшительно не могъ переносить женскихъ слезъ, а къ тому же наканунѣ Шелопатова сдѣлала ему сцену за то что онъ со своею княгиней совсѣмъ отъ рукъ отбился, и онъ чувствовалъ себя до нѣкоторой степени виноватымъ предъ нею. По обыкновенію онъ бросился цѣловать ей пальчики и повторять жалкимъ голосомъ:
-- Ну, голубчикъ, ну, милая моя, ну, о чемъ?
И тутъ же глаза его устремились на скомканный почтовый листокъ, лежавшій у нея на колѣняхъ.
-- Письмо непріятное получилила? Да? Ну, скажи же, душончикъ! присталъ онъ къ ней.
Катерина Петровна обмахнула лицо платкомъ и отбросила письмо на столъ.
-- Да, письмо, проговорила она.
-- Отъ кого?
-- Отъ мужа.... онъ требуетъ меня къ себѣ, грозитъ.... отвѣтила Шелопатова, принимаясь потихоньку всхлипывать.
Соловцова необычайно поразило его извѣстіе; ему рѣшительно даже въ голову не приходилъ очень простой вопросъ: есть ли у Катерины Петровны мужъ? Почему-то онъ съ перваго раза рѣшилъ что она вдова и такъ и остался при этомъ убѣжденіи. Могло, впрочемъ, случиться что Шелопатова и сама назвалась ему вдовой: она на счетъ своего общественнаго и гражданскаго положенія высказывалась не всегда согласно, и ему смутно припоминалось что она именно называла себя вдовой.
-- Но какъ же мужъ? Какой мужъ? воскликнулъ онъ въ недоумѣніи расширяя глаза.
-- Очень просто, какіе бываютъ мужья, объяснила Шелопатова.
Но Соловцову это рѣшительно ничего не объяснило.
-- Да развѣ жъ у тебя есть мужъ? продолжалъ онъ съ тѣмъ же изумленіемъ.
Катерина Петровна въ свою очередь обратила на него широко раскрытые и сердитые глаза.
-- А ты вѣрно въ первый разъ слышишь? спросила она.
-- Да, я дѣйствительно.... въ первый разъ слышу, неувѣренно проговорилъ онъ.-- Я тебя вдовой считалъ....
Катерина Петровна сквозь слезы слабо разсмѣялась.
-- Съ чего жъ ты это взялъ? И не говорила ли я тебѣ сто разъ что я для тебя и честью, и семейнымъ счастіемъ пожертвовала? Какъ ты много обращаешь, значитъ, на все это вниманія! упрекнула она.
Соловцовъ припомнилъ что нѣчто подобное въ самомъ дѣлѣ было говорено, и что пожалуй съ его стороны было очень дурно обратить на это такъ мало вниманія. Но его занимала гораздо болѣе близкая и важная сторона дѣла.
-- Такъ что жъ, онъ.... требуетъ тебя къ себѣ? спросилъ онъ неспокойнымъ голосомъ.
-- Да, грозитъ ужаснѣйшимъ скандаломъ, полиціей.... Вотъ, прочти, проговорила Шелопатова, указывая глазами на отброшенный въ сторону листокъ.
Она очень хорошо знала что Соловцовъ счелъ бы величайшею неделикатностью воспользоваться ея позволеніемъ. Онъ, дѣйствительно, только повелъ глазами по направленію ея взгляда и продолжалъ все болѣе и болѣе неспокойнымъ голосомъ:
-- Ну, и ты.... что жъ? Какъ же ты думаешь поступить?
Катерина Петровна молча, съ выраженіемъ страданія, ложала плечами.
-- Что жъ ты.... думаешь ему отвѣтить? спросилъ совсѣмъ въ смятеніи Соловцовъ.
-- Въ настоящее время я только плакать могу! отвѣтила, вздрагивая всѣмъ тѣломъ, Шелопатова.
И закрывъ опять лицо платкомъ, она продолжала сквозь частыя всхлипыванія:
-- Я женщина, я беззащитная, что я могу сдѣлать? Почему я знаю про какіе онъ мнѣ законы толкуетъ? Онъ вотъ пишетъ что по какому-то этапу меня вытребуетъ.... можетъ-быть онъ вовсе не смѣетъ этого сдѣлать....
-- Ну, вотъ еще, по этапу! усомнился больше для успокоенія ея Соловцовъ.
Въ сущности онъ хорошенько не зналъ, насколько вытребованіе жены этимъ способомъ входило въ права мужа.
-- Я ни о чемъ такомъ до сихъ поръ не думала, я беззавѣтно отдалась тебѣ! продолжала Шелопатова, поднявъ на него мокрые глаза и положивъ свою хорошенькую руку ему на плечо.-- Я глупо, непростительно поступила!
-- Ну, да вѣдь это онъ можетъ-быть такъ, стращаетъ.... Онъ не сдѣлаетъ этого.... успокоивалъ ее Соловцовъ.
-- Ахъ, нѣтъ, очень сдѣлаетъ! Онъ никогда, никогда не проститъ мнѣ моего поступка! возразила Шелопатова.
Соловцовъ безпомощно потеръ свои густыя брови. Ему рѣдко приходилось быть въ такомъ неудачномъ положеніи. "И какъ все это вышло, чортъ знаетъ откуда этотъ мужъ вдругъ явился", думалъ онъ съ раздраженіемъ. Онъ не въ первый разъ замѣтилъ что во всей его жизни, на каждомъ шагу, вдругъ, именно "чортъ знаетъ откуда", выскакивали болѣе или менѣе непріятныя затрудненія, и все отъ какой-то проклятой неосмотрительности, которую онъ начиналъ, наконецъ, замѣчать въ себѣ. Но на этотъ разъ затрудненіе выходило особенно непріятнаго и раздражающаго свойства. Привязанность его къ Шелопатовой была конечно не самаго глубокаго характера, но разлучиться съ ней именно теперь, когда онъ ее такъ удобно устроилъ и когда самъ онъ предполагалъ цѣлую зиму не выѣзжать изъ города, представлялось ему просто какою-то невозможною нелѣпостью.
-- Да что, можно же какъ-нибудь это устроить! Есть же къ тому какіе-нибудь способы! воскликнулъ онъ наконецъ, послѣ нѣсколькихъ минуть молчаливаго раздумья.
-- Какіе-нибудь и какъ-нибудь -- очень остроумно! возразила почти сердито Шелопатова.
-- Ну, да, то-есть тамъ вознаградить его что ли.... поправился Соловцовъ.
-- Я его ничѣмъ не могу вознаградить, продолжала тѣмъ же тономъ Шелопатова.
-- Нѣтъ, я къ тому говорю что можетъ-быть онъ тамъ въ деньгахъ что ли нуждается....
-- У меня и денегъ такихъ нѣтъ, какихъ онъ требуетъ, опять возразила Шелопатова.-- Онъ вотъ пишетъ чтобъ я ему возвратила все что стоило мое содержаніе -- пять тысячъ!
Она опять закрыла лицо платкомъ и вздрогнула плечами. А Соловцовъ вдругъ почувствовалъ что почва подъ нимъ отвердѣла и мракъ прояснился. Пять тысячъ, конечно, сумма не совсѣмъ маленькая, но по крайней мѣрѣ тутъ все дѣло выводится на чистоту, ясно и вѣрно, и не надъ чѣмъ ломать голову; къ тому же ему случалось бросать куши и побольше этого.
-- Такъ и пишетъ -- пять тысячъ? полюбопытствовалъ онъ.
Катерина Петровна прошептала изъ-подъ платка:
-- Да. "А если, говоритъ, хочешь со мной развязаться, такъ возврати мнѣ тотчасъ все что я издержалъ на тебя, именно пять тысячъ."
Соловцовъ съ неопредѣленнымъ выраженіемъ опять потеръ себѣ брови.
-- Въ настоящую минуту у меня такихъ денегъ нѣтъ, но это вздоръ, сейчасъ же достать можно, произнесъ онъ.-- Достану, вотъ и конецъ всему, добавилъ онъ и потянувшись къ Катеринѣ Петровнѣ обнялъ ее за талію.
Молодая женщина крѣпче прижалась къ его плечу, но съ минуту молчала.
-- Я не хочу въ этомъ дѣлѣ ничего тебѣ совѣтовать; пусть это будетъ вопросомъ твоего сердца, проговорила она наконецъ, съ нѣкоторою торжественностью.
-- А для меня это совсѣмъ и не вопросъ, отвѣтилъ повеселѣвшій Соловцовъ и схватился за шапку чтобы тотчасъ же бѣжатъ доставать денегъ.
Катерина Петровна быстро встала и обвилась обѣими руками вокругъ его шеи.
-- Нѣтъ, не уходи, останься у меня.... прошептала она.-- Деньги завтра успѣешь принесть; я хочу съ тобой быть. Этотъ твой поступокъ.... Ты совсѣмъ въ другомъ свѣтѣ являешься мнѣ! объяснила она, прижимаясь къ нему и цѣлуя его огромную, курчавую, легкомысленную голову.
На другой день Соловцовъ явился къ Шелопатовой поздно вечеромъ и съ нѣкоторымъ смущеніемъ объявилъ что нигдѣ не могъ достать пяти тысячъ, но что завтра станетъ хлопотать съ утра и надѣется непремѣнно успѣть. Шелопатова на это ничего ему не возразила, но была весь вечеръ очень грустна и задумчива. Степану Андреевичу, однако, не повезло и на завтра: кредитъ его въ городѣ былъ уже подорванъ гораздо въ большей степени чѣмъ онъ самъ догадывался. Онъ въ этотъ день рѣшился не показываться на глаза Катеринѣ Петровнѣ, разчитывая олягь на завтра, которое однакожь началось и кончилось такъ же безуспѣшно. Онъ пріѣхалъ къ Шелопатовой измученный, но съ пустыми руками, и въ смятеніи долженъ былъ признаться ей въ своей неудачѣ. Молодая женщина опять ни словомъ не упрекнула его, даже была съ нимъ ласковѣе обыкновеннаго, но подъ конецъ вечера съ ней сдѣлался легкій истерическій припадокъ. Прощаясь въ этотъ разъ со своимъ обожателемъ, Шелопатова сказала слабымъ голосомъ:
-- Послушай, Этьенъ, мнѣ досадно что тебѣ приходится столько хлопотать съ этими деньгами. Ты вѣрно совсѣмъ не умѣешь взяться за это дѣло; дай я за тебя все сдѣлаю....
-- То-есть какъ же это ты сдѣлаешь? спросилъ удивившись Соловцовъ.
-- Да очень просто: ты напиши мнѣ вексель, а ужъ я подъ него найду денегъ, объяснила Шелопатова.
Степану Андреевичу эта мысль чрезвычайно понравилась: написать вексель для него рѣшительно ничего не стоило, тогда какъ отыскиваніе денегъ его совершенно измучило.
-- Но кому жь ты продашь вексель? спросилъ онъ однакожь съ нѣкоторымъ сомнѣніемъ.
-- Да ужъ я знаю кому, и не будетъ ни толковъ, ни слуховъ. Только, разумѣется, на векселѣ надо написать гораздо большую сумму, потому что продать придется вѣроятно за половину.
Поутру вексель на десять тысячъ былъ уже въ рукахъ Шелопатовой. Выпроводивъ Соловцова, Катерина Петровна поспѣшно, одѣлась и, сунувъ документъ въ карманъ, вышла изъ дому. Маленькими шажками миновала она нѣсколько улицъ и повернувъ въ довольно глухой переулокъ, по низенькому крылечку поднялась въ незапертыя сѣна, изъ которыхъ вступала въ комнату, походившую не то на кабинетъ, не то на контору. Тамъ ее встрѣтилъ уже извѣстный намъ Полячекъ Менчицкій.
-- Прошу пожалуста садиться, пригласилъ онъ ее.-- Чѣмъ могу вамъ служить?
Катерина Петровна сѣла, поправляя шелковыя складки своего платья и объяснила что желала бы получить свѣдѣніе о надежности векселя, выданнаго ей однимъ изъ здѣшнихъ помѣщиковъ.
-- Надо знать кѣмъ, замѣтилъ Менчицкій.
-- Соловцовымъ, отвѣтила слегка покраснѣвъ Шелопатова.
Менчицкій какъ-то неопредѣленно пошевелилъ губами.
-- Вы желаете продать его? спросилъ онъ.
-- Да, пожалуй, еслибы дали выгодную цѣну... проговорила Шелопатова.
Губы ростовщика опять сложились въ неопредѣленныя и неодобрительныя складки.
-- Это вамъ будетъ очень трудно сдѣлать, отвѣтилъ онъ.
-- Отчего же? Развѣ его кредитъ такъ разстроенъ? спросила нѣсколько взволнованно Шелопатова.
-- Очень трудно чтобы кто-нибудь купилъ вексель, повторилъ Менчицкій.
-- Да вѣдь я понимаю что надо сдѣлать большую уступку, возразила молодая дама.-- Вексель на десять тысячъ; сколько бы за него дали?
Ростовщикъ пожалъ плечами.
-- Это очень трудно сказать, отвѣтилъ онъ.
-- Но вы сами сколько бы дали? обратилась прямо Шелопатова.
-- Нѣтъ, я совсѣмъ ничего не могу дать! отказалъ какъ бы даже съ сожалѣніемъ Менчицкій.
-- Но отчего же? спросила нѣсколько уже теряясь Катерина Петровна.
Ростовщикъ повторилъ движеніе плечами и молчалъ. Молодая женщина повела кругомъ глазами въ какой-то нерѣшительности.
-- Послушайте, я здѣсь пріѣзжая и рѣшительно никого не знаю, заговорила она, подвигаясь со стуломъ къ столу, за которымъ стоялъ Менчицкій.-- Мнѣ васъ рекомендовали какъ самаго надежнаго агента, и потому я къ вамъ обращаюсь. Мнѣ, вѣроятно придется и еще имѣть дѣла, въ которыхъ ваше содѣйствіе было бы полезно для васъ обоихъ. Пожалуста, присядьте, мнѣ съ вами переговорить надо -- если только я васъ не задерживаю?
Менчицкій локлоаился и сѣлъ.
-- Я имѣю удовольствіе говорить съ Mme Шелопатовой? догадался онъ съ какою-то неопредѣленною улыбкой.
-- Да... подтвердила молодая женщина и опять слегка покраснѣла.-- Видите ли, я не особенно нуждаюсь въ томъ чтобы сейчасъ продать вексель. Мнѣ было бы гораздо важнѣе получить нѣкоторыя точныя свѣдѣнія о дѣлахъ генерала Соловцова...
Менчицкій опятъ пожалъ плечами.
-- Я, признаться, мало знаю о его дѣлахъ, сказалъ онъ.-- Притомъ, вы понимаете, я потерялъ бы довѣріе, еслибъ...
-- Ахъ, полноте, перебила его Шелопатова.-- Я васъ спрашиваю вовсе не изъ любопытства. Я вамъ скажу откровенно что въ какомъ бы положеніи ни находились дѣла Соловцова, я принуждена въ нихъ вмѣшаться... такъ или иначе... и я ищу вашего содѣйствія.
-- То-есть въ какомъ смыслѣ? спросилъ ростовщикъ.
-- Да въ какомъ понадобится; и конечно въ такомъ, гдѣ вы можете что-нибудь выиграть.
-- Выиграть въ денежномъ отношеніи? переспросилъ съ двусмысленною улыбкой осторожный агентъ.
-- Разумѣется въ денежномъ! воскликнула, слегка вспыхнувъ отъ этого намека, Шелопатова.-- Я вѣдь никогда не ошибаюсь съ кѣмъ я имѣю дѣло! прибавила она язвительно.
Менчицкій только наклонилъ голову.
-- Сколько я знаю, дѣла генерала Соловцова очень разстроены. Очень разстроены, подтвердилъ онъ.
-- Объясните точнѣе; имѣнье заложено? спрашивала Шелопатова.
-- Нѣтъ, но долговъ по векселямъ очень много.
-- Такъ что превышаютъ имѣніе?
-- Я думаю что превышаютъ.
-- Отчего же имѣніе не заложено? Вѣдь проще было бы заложитъ!
-- Они не раздѣлились еще съ княгиней Озерецкой, оттого и не заложено! объяснилъ Менчицкій.
-- А у княгини хорошее состояніе? продолжада быстро спрашивать Шелопатова.
-- У княгини очень хорошее.
-- Точнѣе, точнѣе, Mr Менчицкій.
-- На полмилліона будетъ.
-- И безъ долговъ?
-- Да. То-есть, есть долги, но совсѣмъ пустые.
-- И у нихъ взаимные счеты вѣроятно очень запутаны! высказала въ видѣ догадки Шелопатова.
-- Я думаю что очень запутаны, подтвердилъ Менчицкій.
Шелопатова поднялась со стула.
-- На первый разъ merci, Mr Менчицкій, проговорила она, протянувъ коммиссіонеру руку, которую тотъ осторожно пожалъ.-- Мнѣ надо обдумать то что я узнала отъ васъ. Надняхъ я заѣду къ вамъ, или попрошу васъ къ себѣ.
Менчицкій поклонился.
-- Да. Что-нибудь можно придумать, сказалъ онъ, провожая ее въ корридоръ.
-- Да; что-нибудь можно придумать, подтвердила и Шелопатова.-- Еще одно слово, Mr Менчицкій: не знаете ли вы здѣсь нѣкоего Ильяшева?
-- Какъ же, знаю, отвѣтилъ ростовщикъ.-- У отца его есть состояніе.
-- Большое?
-- Деньгами будетъ тысячъ пятьдесятъ; еще домъ здѣсь и небольшое имѣніе.
-- Отецъ скупой?
-- Очень скупой! подтвердилъ какъ бы съ грустью Менчицкій.
Молодая женщина еще разъ поблагодарила его, и поправивъ свою густую вуалетку, вышла изъ конторы. Она направилась прямо домой; умная головка ея работала надъ полученными свѣдѣніями и создавала нѣкоторыя соображенія долженствовавшія развиться въ планъ, который выяснится съ дальнѣйшимъ ходомъ этого повѣствованія.