"Вы -- благородное дитя, но вы дитя. Вы принадлежите Камиль, которая боготворить васъ. Во мнѣ вы не найдете ни совершенствъ, которыми она обладаетъ, ни того счастья, которымъ она осыпаетъ васъ. Думайте, что хотите, но она молода, а я стара; ея сердце полно богатствъ, а мое -- пусто, она относится къ вамъ съ преданностью, которую вы недостаточно цѣните, она отрѣшилась отъ всякаго эгоизма и живетъ вами однимъ; а меня вѣчно будутъ мучить сомнѣнія, я заставлю васъ раздѣлять со мной скучную, лишенную всякаго благородства, по моей винѣ испорченную жизнь. Камиль ничѣмъ не связана, она свободна въ своихъ поступкахъ, а я -- раба. Наконецъ, вы забываете, что я люблю и любима. Положеніе мое должно бы охранить меня отъ всѣхъ ухаживаній. Любить, или сказать мнѣ, что меня любятъ, это со стороны мужчины оскорбленіе. Новое паденіе развѣ не низведетъ меня на уровень самыхъ низкихъ существъ моего пола. Вы, такой юный и тактичный, какъ можете вы заставлять меня говорить вамъ эти вещи, которыя раздираютъ мое сердце? Я предпочла огласку и непоправимое зло позору постояннаго обмана, предпочла погибнуть сама, но остаться честной; въ глазахъ многихъ лицъ, уваженіемъ которыхъ я дорожу, я еще стою высоко: измѣнившись, я упаду на нѣсколько ступеней ниже. Свѣтъ бываетъ снисходителенъ къ тѣмъ, которые хотя и наслаждаются незаконнымъ счастьемъ, но не измѣняютъ ему; но онъ неумолимъ къ пороку. Я не чувствую къ вамъ ни пренебреженія, ни гнѣва, я отвѣчаю вамъ просто и искренно. Вы молоды, не знаете свѣта, вы охвачены мечтой и неспособны, какъ и всѣ люди съ незапятнанной жизнью, предаваться такимъ размышленіямъ, которыя подсказываютъ намъ горе. Пойду еще дальше. Даже если мнѣ суждено быть самой униженной женщиной, я старалась бы скрыть мои ужасныя несчастія; будь я брошена, обманута, на что, слава Богу, мало вѣроятія; но даже если бы небо въ своемъ возмездіи послало это на мою долю, то никто не увидалъ бы меня больше. Да, я почувствовала бы тогда въ себѣ силу убить того человѣка, который сталъ бы мнѣ говорить о любви, если бы при моихъ тогдашнихъ обстоятельствахъ до меня могъ проникнуть какой-нибудь мужчина. Вотъ каковы мои убѣжденія. Мнѣ, пожалуй, надо скорѣе поблагодарить васъ, что вы написали мнѣ. Послѣ вашего письма, а послѣ моего отвѣта въ особенности, я буду себя чувствовать въ Тушѣ болѣе по себѣ, могу не скрывать своего характера, какъ вы просите меня. Я не говорю вамъ о томъ смѣшномъ положеніи, въ которомъ я очутилась бы, если бы мои глаза перестали выражать тѣ чувства, на которыя вы жалуетесь. Совершить у Камиль вторичную кражу, значило бы признать свое полное безсиліе, на что женщина никогда не рѣшится два раза. Люби я васъ безумно, слѣпо, до забвенія всего, все передо мной будетъ стоять Камиль! Ея любовь къ вамъ слишкомъ высокое препятствіе, никакая сила не совладаетъ съ нимъ, черезъ него не перелетитъ даже ангелъ на своихъ крыльяхъ: только демонъ не отступитъ передъ позорнымъ предательствомъ. Здѣсь, дитя мое, существуетъ масса причинъ, которыя имѣютъ значеніе для благородной, чуткой женщины и въ которыхъ вы, мужчины, ничего не смыслите, даже если бы всѣ походили на насъ такъ, какъ вы въ данное время. У васъ есть мать, показавшая вамъ, какой должна быть женщина въ своей жизни; она чиста, незапятнана и свято выполнила свой долгъ; то, что я знаю о ней, вызвало слезы на мои глаза и въ глубинѣ сердца я почувствовала къ ней зависть. И я могла бы быть такой! Калистъ, такова должна быть ваша жена, такова должна быть ея жизнь. Я не отошлю васъ со злостью, какъ раньше, къ маленькой Шарлоттѣ, которая скоро прискучила бы вамъ, но пожелаю вамъ какую-нибудь чудную молодую дѣвушку, достойную васъ. Если бы я согласилась принадлежать вамъ, я испортила бы всю вашу жизнь. Вамъ пришлось бы или выказать мало довѣрія и постоянства, или вознамѣриться посвятить мнѣ всю жизнь: я буду искренна, я взяла бы ее и увезла бы съ собой куда-нибудь далеко отъ всѣхъ; я сдѣлала бы васъ несчастнымъ, ревновала бы, видѣла бы разные ужасы въ каплѣ воды; я не могу примириться съ нѣкоторыми непріятностями, съ которыми справляются другія женщины; во мнѣ поднимались бы разныя невыносимыя мысли, которыя, исходя отъ меня, а не отъ васъ, все-таки смертельно оскорбляли бы меня. Когда человѣкъ на десятомъ году счастья не такъ же почтителенъ и деликатенъ, какъ наканунѣ того дня, когда онъ молилъ о ласкѣ, онъ подлъ и презрѣненъ въ моихъ глазахъ! Такой любовникъ не вѣритъ болѣе Амадисамъ и Кирамъ моихъ мечтаній. Въ наше время чистая любовь -- легенда, и я вижу съ вашей стороны только тщеславный капризъ, конецъ котораго вамъ не извѣстенъ. Мнѣ нѣтъ сорока лѣтъ, я еще не могу подчинить мою гордость авторитету своей опытности; у меня нѣтъ той любви, которая дѣлаетъ смиренной, однимъ словомъ -- я женщина съ характеромъ слишкомъ еще юнымъ, чтобы не быть отвратительнымъ. Я не могу поручиться за свое настроеніе, вся моя представительность -- чисто внѣшняя. Быть можетъ, я еще недостаточно выстрадала, чтобы получить то снисходительное обращеніе и безграничную нѣжность, которымъ научаютъ насъ безжалостные обманы и измѣны; счастье всегда заносчиво и я очень заносчива. Камиль будетъ для васъ всегда преданной рабой, а я -- безразсуднымъ тираномъ. Къ тому же, Камиль точно послана вамъ вашимъ ангеломъ-хранителемъ, чтобы довести васъ до того момента, съ котораго вы можете вступить въ предназначенную для васъ жизнь, отъ которой вы не должны отклоняться? Я знаю Фелиситэ! ея нѣжность неистощима; ей, пожалуй, нѣсколько чужда грація нашего пола, но у нея за то избытокъ плодотворной силы, постоянства и благородныхъ порывовъ, за которые можно все простить. Она женитъ васъ, хотя будетъ испытывать ужасныя терзанія; она сумѣетъ найти для васъ свободную Беатрису, если Беатриса соотвѣтствуетъ вашему идеалу женщины и вашимъ грезамъ; она устранитъ всѣ трудности съ вашего пути; отъ продажи одной десятины ея земли въ Парижѣ можно выкупить ваши владѣнія въ Бретани; она сдѣлаетъ васъ своимъ наслѣдникомъ; развѣ не сдѣлала она васъ своимъ пріемнымъ сыномъ? Увы! а что могу я сдѣлать для вашего счастья? Ничего. Не измѣняйте же этой безграничной любви, которая довольствуется материнскими обязанностями. Я нахожу, что она такъ счастлива, Камиль!.. Влеченіе, которое вы чувствуете къ Беатрисѣ,-- одна изъ тѣхъ шалостей, къ которымъ очень снисходительны женщины въ возрастѣ Камиль. Когда онѣ увѣрены въ томъ, что ихъ любятъ, онѣ за постоянство могутъ простить и невѣрность; для нихъ даже составляетъ большое удовольствіе восторжествовать надъ молодостью своихъ соперницъ. Камиль стоитъ выше всѣхъ другихъ женщинъ: я говорю это не для нея, а только для того, чтобы успокоить вашу совѣсть. Я хорошо изучила Камиль; въ моихъ глазахъ она одинъ изъ величайшихъ людей нашего времени. Она умна и добра -- два качества, почти непримиримыя въ одной женщинѣ, великодушна и проста -- еще двѣ добродѣтели, очень рѣдко встрѣчающіяся вмѣстѣ. Я заглянула въ ея сердце: оно полно рѣдкихъ сокровищъ. Мнѣ кажется, что это для нея написалъ Данте въ своемъ Раю чудную строфу о вѣчномъ блаженствѣ, которую она вамъ объясняла какъ-то вечеромъ и которая кончается словами: Senza brama sicura rich ezza. Она разсказывала мнѣ о своей судьбѣ, о своей жизни и доказывала мнѣ, что любовь, этотъ предметъ нашихъ желаній, нашей мечты, всегда бѣжала отъ нея; а я ей отвѣчала, что она только можетъ доказать мнѣ этимъ, какъ трудно встрѣтиться двумъ идеальнымъ личностямъ и какъ часто отъ этого происходятъ несчастья. Вы одна изъ тѣхъ ангельскихъ душъ, которой почти невозможно найти себѣ родственную душу. Отъ этого несчастья, дорогое дитя мое, васъ спасетъ Камиль; она найдетъ вамъ, хотя бы ей пришлось умереть, существо, съ которымъ вы могли бы быть счастливымъ въ бракѣ.
Я протягиваю вамъ дружески руку и разсчитываю, что не ваше сердце, но вашъ умъ, поможетъ намъ теперь чувствовать себя вмѣстѣ, какъ братъ и сестра, и покончимъ на этомъ нашу переписку, между Тушемъ и Герандой, которая представляетъ довольно оригинальное явленіе.
Беатриса де-Кастеранъ".
Баронесса, до крайности взволнованная всѣми мелочами и ходомъ любви сына къ красавицѣ де-Рошефильдъ, не могла спокойно сидѣть въ залѣ за вышиваньемъ и поминутно взглядывала на него. Наконецъ, она встала съ кресла и подошла къ нему, съ смѣлымъ и вмѣстѣ нерѣшительнымъ видомъ. Она была въ эту минуту похожа на куртизанку, которая хочетъ добиться какой-нибудь уступки.
-- Ну, что?-- спросила она, вся дрожа, не упоминая прямо о письмѣ. Калистъ показалъ ей бумагу и прочелъ письмо. Оба эти чудныя существа въ своей наивной простотѣ не увидали въ этомъ рѣшительномъ, но коварномъ отвѣтѣ лукавства и западни, разставленной ему маркизой.
-- Она благородная, чудная женщина!-- сказала баронесса, глаза которой стали влажными.-- Я буду за нее молить Бога. Я не думала, что женщина, покинувшая мужа и ребенка, можетъ остаться такой добродѣтельной! Она достойна прощенія.
-- Развѣ я не правъ, боготворя ее?-- сказалъ Калистъ.
-- Но къ чему приведетъ тебя эта любовь?-- воскликнула баронесса.-- Ахъ! дитя мое, какъ опасны женщины съ такими благородными чувствами! Дурныхъ можно меньше опасаться. Женись на Шарлоттѣ де-Кергаруэтъ, выкупи двѣ трети нашихъ фамильныхъ земель. Продавъ нѣсколько фермъ, мадемуазель де-Пен-Холь можетъ сдѣлать это великое дѣло и будетъ заботиться о твоихъ владѣніяхъ. Ты можешь оставить твоимъ дѣтямъ хорошее имя, хорошее состояніе...
-- Забыть Беатрису?-- сказалъ Калисть глухимъ голосомъ, устремивъ глаза внизъ.
Онъ оставилъ баронессу и пошелъ къ себѣ, чтобы отвѣтить маркизѣ. Г-жа дю-Геникъ запечатлѣла въ своемъ сердцѣ письмо г-жи де-Рошефильдъ; ей хотѣлось знать, на что можетъ надѣяться Калисть. Въ эти часы, шевалье дю-Хальга гулялъ обыкновенно съ своей собачкой; баронесса, увѣренная, что встрѣтитъ его на прогулкѣ, надѣла шляпу, шаль и вышла. Видѣть баронессу дю-Геникъ въ Герандѣ въ другомъ мѣстѣ, кромѣ церкви или на двухъ аллеяхъ, излюбленномъ мѣстѣ праздничныхъ прогулокъ, въ сопровожденіи мужа и мадемуазель де-Пен-Холь, было такимъ необычайнымъ явленіемъ, что по всему городу черезъ два часа только и было разговору при встрѣчѣ:
-- Г-жа дю-Геникъ выходила сегодня, вы знаете?
Вскорѣ эта новость достигла ушей мадемуазель де-Пен-Холь, которая сказала племянницѣ:
-- У дю-Гениковъ происходитъ что-то особенное.
-- Калисть безумно влюбленъ въ красавицу маркизу де-Рошефильдъ,-- сказала Шарлотта,-- мнѣ нужно бы уѣхать изъ Геранды и возвратиться въ Нантъ.
Въ эту минуту, шевалье дю-Хальга, удивленный тѣмъ, что его искала баронесса, отвязалъ свою Тизбе, видя, что ему невозможно дѣлить свое вниманіе.
-- Шевалье, занимались-ли вы когда-нибудь романами?-- спросила баронесса.
Капитанъ дю-Хальга самодовольно выпрямился. Г-жа дю-Геникъ, не упоминая ни про сына, ни про маркизу, повторила ему любовное письмо и спросила, какъ надо понимать такой отвѣтъ. Шевалье насторожился и гладилъ подбородокъ, слушая и изрѣдка дѣлая маленькія гримасы. Наконецъ, онъ съ хитрымъ видомъ посмотрѣлъ пристально на баронессу.
-- Когда кровные скакуны должны брать барьеры, они сначала подходятъ и обнюхиваютъ ихъ,-- сказалъ онъ.-- Калисть будетъ счастливѣйшимъ малымъ на свѣтѣ.
-- Тише,-- сказала баронесса.
-- Я нѣмъ. Прежде, это было моимъ единственнымъ преимуществомъ,-- сказалъ старый шевалье.-- Погода хорошая,-- продолжалъ онъ, помолчавъ,-- вѣтеръ сѣверо-восточный. Чортъ возьми!
какъ шла хорошо по этому вѣтру "Красавица-Курица" въ тотъ день, когда... Но,-- вдругъ сказалъ онъ, -- у меня звенитъ въ ушахъ и боль въ бокахъ, погода перемѣнится. Вы знаете, что битва, которую выдержала "Красавица-Курица", стала такъ извѣстна, что женщины даже носили уборы ея имени. Г-жа де-Кергаруэтъ первая явилась въ оперу въ такомъ уборѣ. "Вы причесаны, какъ побѣдительница", сказалъ я ей. Эти слова стали повторять во всѣхъ ложахъ.
Баронесса снисходительно слушала старика, который, вѣрный законамъ галантности, проводилъ ее до переулка, оставивъ Тизбе. У шевалье вырвалась тайна рожденія Тизбе, Тизбе была внучка очаровательной Тизбе, собачки адмиральши де-Кергаруэтъ, первой жены графа де-Кергаруэтъ. Этой послѣдней Тизбе было восемнадцать лѣтъ. Баронесса быстро вбѣжала къ Калисту, ^чувствуя себя такъ легко и радостно, точно сама любила. Калиста не было; Фанни увидала на столѣ сложенное, но не запечатанное письмо, адресованное г-жѣ де-Рошефильдъ. Непреодолимое любопытство толкнуло встревоженную! мать прочесть отвѣтъ сына. Ея нескромность была жестоко наказана. Она почувствовала ужасную боль, увидавъ, въ какую пропасть толкаетъ Калиста его любовь.