Отъ Луизы Шолье Рене де-Мокомбъ.
Январь 1824 г.
Какъ скоро твоя свадьба? Да развѣ можно такъ выходить замужъ? Черезъ мѣсяцъ ты отдашь свою руку человѣку, котораго ты не знаешь, съ которымъ почти незнакома! Онъ глухъ (а глухота бываетъ разнаго рода), кромѣ того, быть можетъ, онъ болѣзненъ, скученъ, невыносимъ! Развѣ ты не видишь, Рене, что хотятъ съ тобой сдѣлать? Ты необходима имъ для продолженія славнаго рода де-л'Эсторадъ, вотъ и все. Ты сдѣлаешься провинціалкой! Развѣ то обѣщали мы другъ другу? На твоемъ мѣстѣ я предпочла бы кататься въ шлюпкѣ кругомъ Іерскихъ острововъ до тѣхъ поръ, пока меня не похитилъ бы алжирскій корсаръ, чтобы продать султану. Я стала бы султаншей, а когда-нибудь и султаншей-валиде; я взбунтовала бы весь сераль и волновала бы и въ молодые годы, и въ старости! Ты вышла изъ одного монастыря и попадаешь въ другой! Я знаю, ты трусишь, ты вступишь въ брачную жизнь покорно, какъ ягненокъ. Я буду тебѣ давать совѣты, ты пріѣдешь въ Парижъ. Мы съ тобой сведемъ съ ума всѣхъ мужчинъ, станемъ царицами. Твой мужъ, моя козочка, черезъ три года можетъ сдѣлаться депутатомъ. Теперь я знаю, что такое депутатъ. Ты будешь управлять его машиной, жить въ Парижѣ и сдѣлаешься, какъ говоритъ моя мать, свѣтской модной женщиной. Ужь, конечно, я не оставлю тебя въ твоемъ захолустьѣ!
Понедѣльникъ.
Дорогая, вотъ уже двѣ недѣли я живу свѣтской жизнью; одинъ вечеръ въ Итальянской Оперѣ, другой въ Большой; послѣ театра -- балъ. О, свѣтъ -- настоящая феерія, итальянская музыка меня восхищаетъ; а пока моя душа утопаетъ въ божественномъ наслажденіи, меня разсматриваютъ, мной любуются; но однимъ взглядомъ я заставляю опускать глаза самыхъ смѣлыхъ молодыхъ людей. Я видѣла въ оперѣ очаровательныхъ парижанъ; и что же? Ни одинъ изъ нихъ не нравится мнѣ; ни одинъ изъ нихъ не вызвалъ во мнѣ волненія, которое я испытываю, слушая Гарсію, когда она поетъ въ "Отелло" великолѣпный дуэтъ съ Пеллигрной. Боже Ты мой, какъ долженъ быть ревнивъ этотъ Россини, чтобы такъ хорошо выражать чувство ревности! Какой крикъ: Jemio cor si divide {Мое сердце разрывается.}. Для тебя все это вещи непонятныя; ты не слыхала Гарсіи, однако, ты знаешь, какъ я ревнива. Какой жалкій драматургъ Шекспиръ; Отелло увлеченъ славой, онъ одерживаетъ побѣды, командуетъ войсками, красуется, разъѣзжаетъ по свѣту, оставляя Дездемону одну. И Дездемона, видящая, что онъ предпочитаетъ ей глупую общественную дѣятельность, даже не думаетъ сердиться! Эта овца заслуживаетъ смерти! Пусть тотъ, кого я соблаговолю полюбить, осмѣлится заниматься чѣмъ-либо, кромѣ своей любви ко мнѣ! Я одобряю длинныя рыцарскія испытанія. Я считаю крайне дерзкимъ и глупымъ того безумнаго молодого рыцаря, которому не понравилось, что его владычица послала его за своей перчаткой, упавшей среди льновъ, безъ сомнѣнія, она готовила ему какой-нибудь чудный цвѣтокъ своей любви, а онъ, заслуживъ награду, потерялъ ее, дерзкій! Но я болтаю, точно у меня нѣтъ важныхъ сообщеній. Мой отецъ, вѣроятно, будетъ изображать въ Мадридѣ короля, нашего господина; я говорю нашего господина, такъ какъ я тоже отправлюсь въ посольство. Моя мать желаетъ остаться здѣсь и отецъ беретъ меня съ собою, чтобы съ нимъ была женщина.
Моя дорогая, все это кажется тебѣ самой простой вещью, а между тѣмъ тутъ кроется нѣчто чудовищное; въ теченіе двухъ недѣль я разгадала тайны нашей семьи. Моя мать поѣхала бы съ отцомъ, если бы онъ пожелалъ взять съ собою г-на де-Каналисъ въ качествѣ секретаря посольства; но король самъ назначаетъ секретарей, и герцогъ не смѣетъ противиться королю, который очень своеволенъ; не желаетъ онъ и сердить матушку. И вотъ тонкій политикъ рѣшилъ устроить дѣло, оставивъ здѣсь герцогиню. Каналисъ, великій современный поэтъ, тотъ молодой человѣкъ, который ежедневно между тремя и пятью часами бываетъ у моей матери и, какъ видно, вмѣстѣ съ нею изучаетъ дипломатію. Вѣроятно, дипломатія очень интересна, потому что Каналисъ аккуратенъ, какъ биржевой игрокъ. Реторе, наслѣдникъ нашего рода, важный холодный и прихотливый молодой человѣкъ остается въ Парижѣ. Отецъ совсѣмъ затемнялъ бы его въ Мадридѣ. Кромѣ того, миссъ Гриффитъ знаетъ, что Альфонсъ любитъ одну изъ танцовщицъ. Какъ можно любить ноги и пируэты? Мы замѣтили, что мой братъ бываетъ въ театрѣ, когда танцуетъ Тилліа, онъ апплодируетъ ей и затѣмъ уходитъ. Я думаю, что двѣ дѣвушки въ одномъ домѣ могутъ произвести въ немъ большее опустошеніе, чѣмъ чума. Что касается до моего второго брата, онъ въ своемъ полку; я его еще не видала. Теперь ты знаешь, почему мнѣ суждено быть Антигоной посланника его величества. Быть можетъ, я выйду въ Испаніи замужъ, и очень вѣроятно, что мой отецъ намѣревается найти мнѣ тамъ жениха, который взялъ бы меня безъ цриданаго, какъ беретъ тебя твой гвардеецъ. Отецъ предложилъ мнѣ ѣхать съ нимъ и учиться у его учителя. "Вы хотите,-- сказала я ему,-- чтобы я вышла въ Испаніи замужъ?" Вмѣсто отвѣта онъ взглянулъ на меня проницательнымъ взглядомъ. Съ нѣкоторыхъ поръ отецъ дразнитъ меня во время завтрака. Онъ меня изучаетъ, а я стараюсь быть скрытной; напримѣръ, недавно я жестоко мистифицировала его и какъ посланника, и какъ отца. Развѣ онъ не считаетъ меня дурочкой! Онъ спросилъ, что я думаю о такомъ-то молодомъ человѣкѣ и о нѣсколькихъ молодыхъ дѣвушкахъ, съ которыми я встрѣчаюсь въ знакомыхъ домахъ. Я отвѣтила ему самымъ глупымъ разсужденіемъ о цвѣтѣ ихъ волосъ, о различіи ихъ роста и наружности. Моего отца, повидимому, опечалила моя глупость; онъ внутренно упрекалъ себя за то, что обратился ко мнѣ съ разспросами. "Однако,-- прибавила я,-- я не говорю всего, что думаю; недавно матушка напугала меня, сказавъ, что, говоря о своихъ впечатлѣніяхъ, легко нарушить правила приличія.-- "Среди семьи вы можете говорить безъ страха",-- замѣтила моя мать. "Ну, такъ,-- продолжала я,-- до сихъ поръ мнѣ кажется, что всѣ молодью люди могутъ болѣе увлекаться разсчетами, нежели увлекать насъ собою, что они больше заняты своими собственными особами, нежели нами, и, право, очень плохо скрываютъ это: съ ихъ лицъ сейчасъ же сбѣгаетъ то выраженіе, которое они придаютъ своимъ чертамъ, бесѣдуя съ нами; имъ, вѣроятно, представляется, будто мы совсѣмъ не умѣемъ управлять нашими глазами. Человѣкъ, говорящій съ нами,-- влюбленный; человѣкъ, который перестаетъ говорить,-- мужъ. Что же касается до дѣвушекъ, то онѣ до того фальшивы, что о ихъ характерѣ можно судить только по танцамъ, не лгутъ лишь ихъ ростъ и движенія. Въ особенности же поразила меня грубость великосвѣтскихъ людей. Когда идетъ дѣло объ ужинѣ, происходитъ нѣчто, дающее мнѣ понятіе о народныхъ возстаніяхъ. Вѣжливость очень плохо скрываетъ общій эгоизмъ. Я иначе представляла себѣ свѣтъ. Въ немъ на женщинъ обращаютъ очень маленькое вниманіе; можетъ быть, это еще остатокъ доктринъ Бонапарта".-- "Арманда дѣлаетъ поразительные успѣхи", сказала моя мать. "Неужели вы думали, что я всегда буду у васъ спрашивать, умерла ли г-жа де-Сталь?" Мой отецъ улыбнулся и всталъ изъ-за стола.
Суббота.
Моя дорогая, я не все высказала тебѣ. Вотъ что я приберегла еще. Любовь, о которой мы мечтали, вѣроятно, хорошо скрывается: я нигдѣ не видала ни малѣйшаго ея признака. Правда, я подмѣтила нѣсколько быстрыхъ взглядовъ, которыми мужчины обмѣнивались съ дамами въ гостиныхъ, но какъ это блѣдно! Я не вижу "нашей" любви, этого міра чудесъ, полнаго дивныхъ грезъ, восхитительной дѣйствительности, радости и горя, отвѣчающихъ другъ другу, улыбокъ, освѣщающихъ всю природу, словъ, приводящихъ въ восторгъ, вѣчно доставляемаго, вѣчно испытываемаго счастья, печалей, порожденныхъ отдаленіемъ, и восторговъ, создаваемыхъ присутствіемъ любимаго существа! Гдѣ расцвѣтаютъ всѣ эти восхитительные цвѣты души? Кто лжетъ: мы или свѣтъ? Я уже видѣла цѣлыя сотни мужчинъ, молодыхъ людей, и ни одинъ не произвелъ на меня ни малѣйшаго впечатлѣнія; если бы они восхищались мной, выказывали ко мнѣ глубокую преданность, выступали на поединки изъ-за меня, я на все смотрѣла бы совершенно равнодушно. Любовь, моя дорогая, такое рѣдкое явленіе, что можно прожить всю жизнь, не встрѣтивъ существа, которое природа одарила могуществомъ дать намъ счастье. Такая мысль внушаетъ страхъ -- вдругъ это существо явится слишкомъ поздно! Что ты на это скажешь?
Съ нѣкоторыхъ поръ наша судьба начинаетъ страшить меня; я понимаю, почему у столькихъ женщинъ лица печальны, несмотря на румянецъ, которымъ мнимыя радости бала покрываютъ ихъ щеки. Въ бракъ вступаютъ, полагаясь на одну случайность -- вотъ и ты такимъ же образомъ выходишь замужъ. Въ моей головѣ пронесся цѣлый ураганъ мыслей. Быть любимой постоянно и тѣмъ не менѣе различнымъ образомъ, быть черезъ десять лѣтъ непрерывнаго счастья любимой такъ же, какъ въ первый день! Такая любовь требуетъ долгаго подготовленія; чтобы пріобрѣсти ее, нужно заставить долго ожидать себя, возбудить сильное любопытство и удовлетворить его; вызвать громадныя симпатіи и отвѣтить на нихъ. Существуютъ ли такіе же законы для твореній сердца, какъ и для видимыхъ твореній природы? Можетъ ли поддерживаться радость? Въ какой пропорціи печаль и счастье должны смѣшиваться въ любви? Мнѣ показались возможными холодныя комбинаціи погребальной, ровной и постоянной монастырской жизни, тогда какъ богатство, великолѣпіе, слезы, удовольствія, праздники, радости, наслажденія раздѣленной и дозволенной любви представились мнѣ несбыточными. Въ этомъ городѣ, мнѣ кажется, нѣтъ мѣста сладости любви, святымъ прогулкамъ по аллеямъ при свѣтѣ полной луны, которая бросаетъ на воду блескъ и не внемлетъ мольбамъ. Я богата, молода и хороша собой; мнѣ остается только любить; любовь можетъ превратиться въ мою жизнь, въ мое единственное занятіе; и вотъ уже три мѣсяца я живу въ свѣтѣ и съ любопытствомъ смотрю кругомъ; однако, я ничего не встрѣтила среди этихъ блестящихъ, жадныхъ, внимательныхъ взглядовъ. Ничьи глаза, ничей голосъ не взволновали меня. Одна музыка наполняетъ мнѣ душу; она одна замѣнила мнѣ нашу дружбу. Иногда я ночью цѣлый часъ просиживаю у окна; я смотрю въ садъ, я призываю приключенія; я прошу неизвѣстный источникъ, порождающій ихъ, послать ко мнѣ что-либо необычайное. Я нѣсколько разъ ѣздила въ Елисейскія Поля въ каретѣ и, выходя изъ экипажа, воображала, что тотъ, которому суждено разбудить мою оцѣпенѣвшую душу, явится передо мной, взглянетъ на меня, пойдетъ за мной; но въ такіе дни я встрѣчала только фигляровъ, продавцовъ пряниковъ, фокусниковъ, прохожихъ, торопливо шедшихъ по своимъ дѣламъ, или влюбленныхъ, избѣгавшихъ встрѣчъ. И мнѣ хотѣлось остановить ихъ и спросить: "Скажите мнѣ вы, счастливцы, что такое любовь?" Но я подавляла эти, безумныя мысли, снова садилась въ карету и давала себѣ слово остаться старой дѣвой. Любовь, конечно, воплощеніе, и сколько условій, чтобы это воплощеніе совершилось! Каждая изъ насъ не всегда согласна съ самой собой, что же будетъ при жизни съ другимъ существомъ? Одинъ Богъ можетъ разрѣшить эту проблему. Я начинаю думать, что мнѣ лучше всего вернуться въ монастырь. Если я останусь въ свѣтѣ, я надѣлаю вещей, которыя будутъ походить на безумія, потому что я не силахъ мириться съ тѣмъ, что вижу. Все оскорбляетъ меня, мои душевныя нравственныя правила или тайныя мысли. О, моя мать, самая счастливая женщина на свѣтѣ: ея великій маленькій Каналисъ обожаетъ ее. Мой ангелъ, мною овладѣваетъ страшное желаніе узнать, что происходитъ между моей матерью и этимъ молодымъ человѣкомъ. У Гриффитъ, по ея собственнымъ словамъ, были такія же желанія; ей хотѣлось броситься на каждую счастливую женщину, но она уничтожила, растоптала такія мысли. По ея мнѣнію, добродѣтель состоитъ въ томъ, чтобы хоронить въ глубинѣ своего сердца всѣ подобныя дикія идеи. Что же такое глубина сердца? Складъ всего дурного, что есть въ насъ? Я чувствую себя униженной оттого, что у меня нѣтъ обожателя. Я дѣвушка-невѣста, но у меня есть братья, семья, обидчивые родственники. О, если это причина сдержанности мужчинъ, они жалкіе трусы! Роль Химены въ Сидѣ и роль Сида восхищаютъ меня. Какая чудная пьеса! Ну, прощай.