Баронесса де-Макюмеръ графинѣ де-л'Эсторадъ.
Въ первый разъ въ жизни, моя Рене, я одиноко плакала, сидя подъ ивой на деревяной скамьѣ подлѣ моего длиннаго пруда, среди очаровательнаго пейзажа, который ты украсишь, такъ какъ, въ немъ не хватаетъ веселыхъ дѣтей. Твоя плодовитость заставила меня обернуться на себя: послѣ трехъ лѣтъ супружества у меня нѣтъ дѣтей! О, думала я, если мнѣ придется страдать во сто разъ сильнѣе, нежели страдала Рене, давая жизнь моему крестнику, если мнѣ суждено видѣть моего ребенка въ судорогахъ, все же, Боже мой, сдѣлай, чтобы у меня родилось такое же ангельское существо, какъ эта Атенаиса, которая навѣрно хороша, какъ день, хотя ты не описываешь ее. Я узнала въ этомъ мою Рене мнѣ кажется, ты угадываешь мои страданія. Каждый разъ, когда я вижу, что я обманулась въ своей надеждѣ, я въ теченіе нѣсколькихъ дней переживаю мрачную печаль. Я слагаю мрачныя элегіи. Когда же я буду вышивать маленькіе чепчики? Когда же буду я выбирать полотно для дѣтскаго приданаго? Когда же хорошенькія кружева будутъ закрывать дѣтскую головку? Неужели мнѣ не суждено слышать, какъ маленькій ангельчикъ называетъ меня мамой, таща за платье или тираня меня? Неужели я никогда не увижу на этомъ пескѣ слѣдовъ колясочки? Неужели я не буду поднимать во дворѣ сломанныхъ игрушекъ или, какъ ты, какъ многія матери, которыхъ я вижу, покупать маленькія сабли, маленькую посуду, куколъ? Неужели мнѣ не суждено смотрѣть на развитіе жизни ангела, который будетъ другимъ, еще болѣе любимымъ Фелипомъ? Я хотѣла бы имѣть сына, чтобы знать, какъ можно еще сильнѣе любить своего возлюбленнаго во второмъ его проявленіи! Мой паркъ, мой замокъ кажутся мнѣ холодными и пустыми. Бездѣтная женщина -- чудовищное явленіе; мы созданы только для того, чтобы быть матерями. О, ты, докторъ въ корсетѣ, ты правильно взглянула на жизнь! Безплодіе -- ужасно во всѣхъ отношеніяхъ! Моя жизнь слишкомъ походитъ на овчарни, Гесснера и Флоріана, о которыхъ Ривароль говорилъ, что тамъ хотѣлось бы видѣть волковъ. Я тоже хочу жертвовать собой. Я чувствую въ себѣ силы, на которыя Фелипъ не обращаетъ вниманія. Если я не сдѣлаюсь матерью, то мнѣ придется выдумать для себя какое-нибудь несчастье. Вотъ что я только-что сказала, моему послѣднему мавру; на его глазахъ выступили слезы. За это онъ получилъ названіе восхитительнаго дурачка. Съ нимъ нельзя шутить по поводу его любви!
Порой на меня находитъ желаніе совершать новены, просить дѣтей у какой-нибудь мадонны или у водъ. Будущей зимой я посовѣтуюсь съ докторами. Я такъ бѣшусь на себя, что не могу больше говорить съ тобой объ этомъ. Прощай!