Г-жа де-л'Эсторадъ Луизѣ де-Шолье.
Апрѣль.
Дорогой ангелъ, или не слѣдуетъ ли мнѣ лучше сказать дорогой демонъ, ты неумышленно огорчила меня, и если бы мы не были одной душой, я даже сказала бы, что ты обидѣла меня. Однако, развѣ нельзя оскорбить себя самое? Какъ мнѣ ясно, что ты еще не вникла въ смыслъ слова "неразрывный", которое примѣняется къ контракту, связывающему мужчину съ женщиной. Я не хочу противорѣчить философамъ или законодателямъ; пусть они сами противоречатъ себѣ, я замѣчу лишь, что, сдѣлавъ бракъ неразрывнымъ, придавъ неумолимую и одинаковую форму всѣмъ союзамъ, законъ оставилъ возможность одной четѣ не походить на <скан испорчен>енно такъ же, какъ не походятъ другъ на друга <скан испорчен>индивидуумы; деревенскіе браки, заставляющіе двухъ <скан испорчен>всегда вмѣстѣ, отличны отъ браковъ городскихъ, такъ <скан испорчен>жизнь гораздо разнообразнѣе сельской; сущоство<скан испорчен>ены въ Парижѣ, гдѣ жизнь несется, какъ потокъ, <скан испорчен>а болѣе тихую жизнь мужа и жены провинціаловъ. <скан испорчен> брака измѣняются, сообразно мѣсту, еще больше <скан испорчен>и, благодаря различію характеровъ отдѣльныхъ лич<скан испорчен>нѣ геніальнаго человѣка приходится только слѣдовать <скан испорчен>мъ мужа, женѣ же глупца, чувствующей себя умнѣе мужа, <скан испорчен>димо взять бразды правленія въ свои руки, иначе она на<скан испорчен>детъ на себя ужасныя несчастія. Быть можетъ, размышленіе и разсудительность приводятъ насъ къ такъ называемой душевной испорченности. Вѣдь мы считаемъ испорченностью разсчетливостъ, примѣшивающуюся къ чувству. Разсуждающая страсть -- безнравственна; она прекрасна только тогда, когда является чудными порывами, исключающими всякій эгоизмъ. Ахъ, рано или поздно ты скажешь себѣ: да, женщинѣ такъ же необходимо лукавить, какъ носить корсетъ, если мы назовемъ лукавствомъ разсчетъ, необходимый для будущаго счастья или молчаніе женщины, имѣющей мужество молчать! Каждая замужняя женщина платится за то, что узнаетъ соціальные законы, которые во многихъ отношеніяхъ не соотвѣтствуютъ законамъ природы.
Женщина, вышедшая замужъ въ нашемъ возрастѣ, можетъ имѣть дюжину дѣтей, имѣя же двѣнадцать дѣтей, мы совершили бы двѣнадцать преступленій, породили бы двѣнадцать несчастій. Развѣ мы не отдали бы въ жертву бѣдности и отчаянію этихъ очаровательныхъ существъ? Между тѣмъ, двое дѣтей -- это два счастья, два благодѣянія, два созданія, гармонирующія съ теперешними правами и законами. Законы природы и сводъ законовъ -- враги, а мы та арена, на которой они выступаютъ въ борьбу. Неужели ты назовешь безнравственностью благоразуміе жены, которая заботится о томъ, чтобы ея семья не разорила себя самое? Одинъ разсчетъ или тысяча,-- и сердце погибло.
Когда-нибудь, прекрасная баронесса Макюмеръ, ставъ счастливой и гордой женой обожающаго васъ человѣка, вы увидите необходимость этого жестокаго разсчета, или вѣрнѣе, вашъ умный мужъ самъ избавитъ васъ отъ обязанности думать о немъ. Ты видишь, дорогая безумица, что я изучила отношеніе свода законовъ къ супружеской любви! Ты должна понять, что мы обязаны давать отчетъ только самимъ себѣ и Богу въ тѣхъ средствахъ, ікоторыя мы употребляемъ, чтобы увеличивать и дѣлать продолжительнѣе наше домашнее счастье. Право, лучше обращаться къ помощи разумнаго разсчета, достигающаго счастливыхъ результатовъ, нежели отдаваться необдуманной любви, которая вноситъ въ семью печаль, ссоры или разъединеніе. Я жестокимъ путемъ изучила роль супруги и матери семейства. Да, мой ангелъ, намъ приходится прибѣгать къ великодушной лжи, чтобы быть благородными существами, которыми мы дѣлаемся, исполняя наши обязанности. Ты называешь меня лукавой, потому что я позволяю Луи только понемногу и постепенно узнавать себя. Но развѣ не чрезмѣрно близкое знакомство служитъ причиной разъединенія? Я хочу дать ему много занятій, чтобы побольше отвлекать его отъ себя, во имя его же собственнаго счастья. Привязанность неисчерпаема, но страсть скоро минуетъ, поэтому распредѣленіе любви на всю жизнь можетъ служить для честной женщины очень важнымъ дѣломъ. Рискуя показаться тебѣ отвратительной, я скажу тебѣ, что я продолжаю держаться прежнихъ взглядовъ и считаю себя очень великодушной и благородной. Дорогая моя, добродѣтель -- принципъ, проявленія котораго сильно измѣняются сообразно со средой: добродѣтель Прованса, добродѣтель Константинополя, добродѣтель Лондона и добродѣтель Парижа вызываютъ совершенно различные поступки, хотя и остаются повсюду добродѣтелью. Каждая человѣческая жизнь представляетъ въ своей ткани самыя неправильныя комбинаціи. Если бы я хотѣла видѣть Луи несчастнымъ и зародить задатки разлуки двухъ супруговъ -- мнѣ слѣдовало бы только отдать себя въ его полное распоряженіе. Мнѣ не было дано того счастья, которое выпало на долю тебѣ: я не встрѣтила высокоодареннаго существа, но я назначаю тебѣ черезъ пять лѣтъ свиданіе въ Парижѣ. Ты сама попадешься и скажешь, что я ошиблась, что Луи де-л'Эсторадъ отъ рожденія замѣчательный человѣкъ. Горячая же любовь волненія, которую я испытываю только въ твоемъ лицѣ, ночныя появленія на балконѣ при свѣтѣ звѣздъ, чрезмѣрное обожаніе и обоготвореніе моей личности, все это не для меня, я поняла, что должна отъ нихъ отказаться. Ты свободно расцвѣтаешь, мое существованіе ограничено областью моей усадьбы; и ты еще упрекаешь меня за предосторожности, необходимыя для того, чтобы хрупкое, тайное, бѣдное счастье превратилось въ счастье прочное, богатое и таинственное. Мнѣ казалось, что въ положеніи жены, я нашла прелесть любовницы и ты почти заставила меня устыдиться самой;ебя! Кто правъ изъ насъ двоихъ? Быть можетъ, мы обѣ и правы, и не правы и, конечно, общество заставляетъ насъ очень дорого платить за наши кружева, титулы, за нашихъ дѣтей! У меня тоже есть свои красныя камеліи: онѣ на моихъ губахъ, и расцвѣтаютъ въ улыбкахъ, обращенныхъ къ этимъ двумъ существамъ, отцу и сыну, которымъ я предана, для которыхъ я въ одно и то же время раба и владычица. Но, дорогая, твои послѣднія письма показали мнѣ все. что я потеряла! Ты дала мнѣ понять всю величину жертвъ замужней женщины. Я едва взглянула на дикія степи, среди которыхъ ты носишься; я не буду говорить тебѣ о слезахъ, которыя я отерла, читая твое письмо. Однако, сожалѣніе не раскаяніе, хотя то и другое между собой въ родствѣ. Ты мнѣ сказала; замужество превращаетъ женщину въ философа. Нѣтъ, къ сожалѣнію, я почувствовала это въ то время, когда плакала, узнавъ, что потокъ любви уноситъ тебя. Но мой отецъ далъ мнѣ прочитать произведеніе одного изъ нашихъ самыхъ глубокомысленныхъ писателей, одного изъ наслѣдниковъ Боссюэ, одного изъ тѣхъ жестокихъ политиковъ, страницы которыхъ порождаютъ убѣжденіе. Пока ты читала Коринну, я читала Бональда и вотъ тайна всей моей философіи; онъ мнѣ показалъ изображеніе святой и сильной семьи. Если разсуждать, опираясь на Бональда, твой отецъ былъ правъ. Прощай, моя дорогая фантазія, моя милочка, мое безуміе.